текст Сеферино:
     В этой книге предлагается то, что мы могли бы назвать "великой формулой
во имя мира на земле". В таковую  великую формулу входит Общество Наций, или
ОБНА, каковое имеет быть распространено на ценности (самые ценные и  т.д.) и
человеческие  расы;  и  как бесспорный пример в интернациональном масштабе в
него входит страна, являющаяся образцом для  всех, поскольку таковая состоит
из 45 НАЦИОНАЛЬНЫХ КОРПОРАЦИЙ, или попросту министерств, и 4 Государственных
властей.
     Таковые   каковые:   попросту    министерства.    Ах   ты,    Сеферино,
философ-самородок, ну и гербарий у тебя из идей построения уругвайского рая,
нефелибат ты мой...
     С другой  стороны, таковая великая формула, каковой является, не чужда,
соответственно, миру провидцев; природа основополагающих принципов, каковая,
будучи  формулой  таковой,  сама  за  себя говорит  и не  допускает  никаких
изменений; и т. д. и т. п.
     Как  водится, мудрец, похоже,  уповал на  провидение и  на интуицию,  а
мания  к классификации,  которая у homo occidentalis330 в крови,  не  давала
Сеферино покоя,  и  он  запросто, попивая мате,  разделил цивилизацию на три
этапа:
     Первый этап цивилизации
     Первым этапом  цивилизации можно считать со времен незапамятных до 1940
года. Этап этот  состоял  в том, что все шло к мировой войне, с незапамятных
пор к 1940 году.
     Второй этап цивилизации
     Вторым этапом цивилизации можно считать  с 1940 года по 1953 год.  Этот
этап  состоял  в  том,  что все  шло  к  миру  во  всем  мире, или к мировой
перестройке.
     (Мировая перестройка: сделать так, чтобы во всем мире каждому  осталось
то, что  было его;  восстановить  эффективно все, что было разрушено раньше:
здания, права человека, мировое равновесие цен и т. д. и т. п.).
     Третий этап цивилизации
     Сегодня, или настоящее время, можно принять за третий этап цивилизации,
считая с 1953 года до будущего 2000 года. Этап Состоит в том, что все твердо
пойдет к эффективному урегулированию.
     По-видимому,  для Тойнби... Однако всякая критика умолкала  пред  лицом
антропологических идей Сеферино.
     Итак, люди на этих этапах:
     А)  Люди,  жившие  сами  во второй этап,  в  те  самые  дни, не слишком
задумывались над первым этапом.
     Б) Люди, живущие в третьем этапе, а именно мы, живущие в наши  дни,  не
задумываемся, или, можно сказать,  мы не  задумываемся,  какой  такой второй
этап.
     С) В будущем, которое наступит потом или начнется после 2000 года, люди
тех дней не будут особенно задумываться о третьем этапе: о наших днях.
     Насчет того, что не  слишком  задумываются,  довольно  верно  замечено,
beati pauperes spiritu, а Сеферино уже принялся  за Поля  Риве, имея на этот
случай   свою   собственную  классификацию,   которая  доставляла  им  такое
удовольствие по вечерам во дворике у дона Креспо, поскольку:
     В  мире  можно  насчитать  до шести  человеческих  рас:  белая, желтая,
коричневая, черная, красная и пампская.
     Белая раса: люди  этой  расы  -- все население  с белой  кожей, каковые
жители балтийских стран, северных, европейских, американских и т.п.
     Желтая раса: люди этой расы -- все население  с  желтой  кожей, каковые
китайцы, японцы, монгольцы, большинство индусов и т.д.
     Коричневая раса: люди этой расы -- все население с  коричневой кожей от
природы, каковые турки, те, у которых коричневая кожа, цыгане и т.д.
     Черная раса:  люди  этой расы -- все население  с черной кожей, каковые
большинство жителей Восточной Африки и т.д.
     Красная раса: люди этой  расы -- все население с красной кожей, каковые
большинство эфиопов с темно-красной кожей, у  каковых сам НЕГУС,  или король
Эфиопии,  является  экземпляром  краснокожего;  большая   часть  индусов   с
темно-красной   кожей   или  кофейного  цвета;   большая  часть  египтян   с
темно-красной кожей и т.д. Пампская раса: люди этой  расы -- все население с
кожей разнообразного, или пампского цвета, каковы индейцы всех трех Америк.
     --  Да, Орасио  не хватает,  -- сказал себе Тревелер.  -- Эту часть  он
замечательно  комментирует.  А в  конце-то концов, почему  это  не  годится?
Бедняга  Сефе споткнулся на  классической трудности -- на Ярлыке.  Он делает
что  может, как Линней или как  те,  что  составляют  наглядные  таблицы для
энциклопедий. А его коричневая раса -- просто  гениальное  изобретение, надо
признать.
     Послышались  шаги,  и  Тревелер  выглянул в коридор,  находившийся  над
административным крылом. Как бы сказал Сеферино, первая дверь, вторая  дверь
и третья дверь были закрыты. Наверное,  Талита  ушла к себе в аптеку, просто
невероятно, с какой радостью вернулась она к своей науке, к аптечным весам и
жаропонижающим таблеткам.
     Не размениваясь на мелочи,  Сеферино перешел к разъяснению своей модели
Общества Наций.
     Общество может быть образовано  в любой части света, хотя  лучшее место
для него -- Европа. Это общество должно функционировать постоянно, а значит,
во все  рабочие дни.  У  общества  должно быть свое  большое  помещение  или
дворец, состоящий не менее чем из семи (7) зал или больших комнат. И т.д.
     Итак, каковы семь  зал дворца  такового  общества  должны: первая  зала
должна быть  занята  делегатами белой  расы и Президентом каковой цвета кожи
такового;  вторая зала должна быть занята  делегатами  стран  желтой расы  и
Президентом каковой цвета кожи такового, третья...
     И  так  -- все расы, одна за другой,  можно  бы, конечно,  перепрыгнуть
через перечисление, но  было уже не  все  равно теперь,  после четырех рюмок
каньи  ("Марипоса",  а  не  "Анкап",  что  жалко,  ибо   это  патриотическое
словоизвержение вполне  заслуживало такового); было  совсем  не  все  равно,
потому  что  мышление  Сеферино  было кристаллографическим  и  оно требовало
непременного  наличия  всех граней  и  всех точек  пересечения,  подчинялось
законам симметрии и horror vacui331, а потому:
     ...третья зала  должна  быть занята делегатами стран коричневой  расы и
Президентом каковой  цвета кожи такового; четвертая  зала должна быть занята
делегатами  стран  черной  расы  и Президентом каковой  цвета кожи такового;
пятая зала должна быть  занята делегатами  стран  красной расы и Президентом
каковой цвета кожи такового; шестая зала должна быть занята делегатами стран
пампской расы и  Президентом каковой  цвета  кожи такового; и одна -- та  --
седьмая зала должна быть занята "Штабом" всего такового Общества Наций.
     Тревелера всегда  приводило  в восхищение это  "та",  которое разрушало
строгую кристалличность системы, подобно таинственному изъяну в сапфире, так
называемому "саду"  сапфира  --  загадочной точке внутри самоцвета, которая,
возможно,  определяет  слияние всей системы  воедино, отчего и загорается  в
сапфирах  небесным  светом  прозрачный  крест, словно энергия,  застывшая  в
сердце  камня. (А  почему  он называется "садом", разве что по  ассоциации с
садом камней из восточных сказок?)
     Сеферино  гораздо  менее склонный  к пустопорожним рассуждениям, просто
разъяснил важность данного вопроса.
     Дополнительные  подробности  об  упомянутой  седьмой  зале:  в  таковой
седьмой зале дворца Общества Наций должен  находиться  Генеральный секретарь
всего  такового  Общества  и  Генеральный  Президент, также  всего  такового
Общества, каковой Генеральный секретарь в то же время должен быть секретарем
такового Генерального Президента...
     Еще   дополнительные  подробности:  в  первой  зале  должен  находиться
соответствующий Президент,  каковой  всегда  должен  председательствовать  в
таковом  первом зале; если говорить в  отношении  второго  зала, то idem332;
если говорить в отношении  третьего зала, то idem; если говорить в отношении
четвертого зала, то idem; если говорить  в отношении  пятого зала,  то idem;
если говорить в отношении шестого зала, то idem.
     Тревелера  умиляло  это  "idem", --  должно  быть,  оно  немало  стоило
Сеферино. Тут он необычайно снисходил до читателя. Однако дело  дошло уже до
самой сердцевины  проблемы, и теперь перечислялось то, что Сеферино называл:
"Замечательными задачами модели Общества Наций":
     1) Рассмотреть (чтобы не сказать установить) цену  или ценность денег в
мировом обращении; 2) определить сдельную оплату рабочим, жалованье служащим
и т. д.; 3) определить все ценности на благо международной жизни (установить
твердые цены на  все продаваемые товары и обозначить, сколько  чего стоит  и
кому чего  сколько:  сколько военного  оружия должна  иметь страна;  сколько
детей  должна родить  согласно международному договору  каждая женщина и  т.
д.); 4)  назначить,  сколько денег  должен  получить  по  пенсии вышедший на
пенсию и т. д.; 5) до скольких детей должна родить каждая женщина в мире; 6)
как справедливо все распределить в международном масштабе и т. д.
     Почему,  задавался  проницательным  вопросом  Тревелер,  он  все  время
твердит про свободу, чрево и демографию? В пункте 3) об этом говорится как о
ценностях, а в пункте 5) это -- конкретный вопрос, относящийся к компетенции
Общества.   Странные  нарушения  симметрии,  строгого,  последовательного  и
упорядоченного перечисления, но возможно, они-то как раз и были  проявлением
беспокойства  и  подозрения насчет того,  что  классический  порядок  всегда
правду  приносит  в  жертву  красоте.  Однако  Сеферино  тут  же  отбрасывал
романтизм,  в  котором  его заподозрил  Тревелер, и  давал  наглядный пример
распределения:
     Распределение военного оружия:
     Известно,  что каждая  страна  мира  имеет  соответствующее  количество
квадратных километров территории:
     Итак, значит, пример:
     А)  Страна,  которая имеет,  предположим,  1000 квадратных  километров,
должна иметь 1000 пушек; страна, которая имеет, предположим, 5000 квадратных
километров, должна иметь 5000 пушек и т. д.
     (Из этого ясно, что по одному стволу на каждый квадратный километр);
     Б)  Страна, которая  имеет,  предположим,  1000 квадратных  километров,
должна  иметь  2000  винтовок;  страна,  которая  имеет,  предположим,  5000
квадратных километров, должна иметь 10000 винтовок и т. д.
     (Из этого  ясно, что по 2  винтовки на каждый квадратный километр) и т.
д.
     Это относится ко всем соответствующим  странам, которые  существуют  на
свете:  Франция -- по 2 винтовки на каждый свой квадратный километр; Испания
idem; Бельгия idem;  Россия idem; Северная Америка idem; Уругвай idem; Китай
idem и т. д.; это относится также и ко всем остальным видам военного оружия,
которые  существуют  а)  танки;  б)  пулеметы;  в)  террористические  бомбы;
винтовки и т. д.
     (-139)


130

     Риск "молнии"
     "Бритиш  Медикл  Джорнл"  сообщает  о  новом  типе несчастных  случаев,
которые  могут  происходить  с  детьми.  Причина  этих  несчастных   случаев
заключается  в том,  что  вместо  пуговиц на ширинке  детских штанишек стали
использовать "молнии", сообщает наш корреспондент по вопросам медицины.
     Опасность состоит в том,  что крайняя плоть может оказаться защемленной
застежкой "молнией". Уже зарегистрировано два подобных случая. И в обоих для
избавления ребенка от боли пришлось прибегнул" к обрезанию.
     Наибольшая  вероятность  несчастного   случая  возникает  тогда,  когда
ребенок идет  в  туалет  один.  Стараясь  помочь  ему, родители  могут  лишь
усугубить  ситуацию,  дергая замок  в  неправильном  направлении,  поскольку
ребенок  не способен  объяснить, произошел  ли несчастный случай,  когда  он
застегивал  "молнию" или когда он  ее расстегивал. Если ребенок однажды  уже
подвергался обрезанию, травма может оказаться еще более серьезной.
     Врач  полагает,  что  откусив  верхнюю   часть   "молнии"  клещами  или
плоскогубцами, можно затем легко  разъять две ее  половинки. Однако придется
прибегнуть к местному наркозу при удалении частички, внедрившейся в кожу.
     "Обзервер", Лондон.
     (-151)


131

     --  Как ты  думаешь,  не  вступить  ли  нам в  национальную  корпорацию
монахов, творящих заклятье крестным знамением?
     -- Если  выбирать между  этой национальной  корпорацией и  национальным
бюджетом...
     --  Потрясающе,  чем  мы  там  будем  заниматься, --  сказал  Тревелер,
наблюдая за дыханием Оливейры.  -- Я прекрасно помню: наши обязанности будут
заключаться в том, чтобы  творить молитву и  осенять крестным знамением  как
людей,  так  и  предметы,  а также таинственные  области,  которые  Сеферино
называет различными частыми отдельных мест.
     -- Оно, наверное, одно, это место, -- сказал Оливейра как издалека.  --
Одно и совершенно определенное, братец.
     -- И еще будем осенять крестным  знамением посевы и женихов, страдающих
по причине счастливых соперников.
     -- Позови Сеферино, -- произнес голос Оливейры словно из какой-то части
отдельного места. -- Как бы мне  хотелось... Че, а  ведь Сеферино, наверное,
уругваец.
     Тревелер  ничего  не ответил и поглядел  на вошедшего  Овехеро, который
наклонился и щупал пульс у типичного истерикуса латиноамерикуса.
     --  Монахи  должны  постоянно  сражаться со  всяким духовным  злом,  --
совершенно отчетливо проговорил Оливейра.
     -- Ага, -- сказал Овехеро, чтобы подбодрить его.
     (-58)


132

     Стоит   кому-нибудь  начать  что-нибудь  объяснять,  как   я  почему-то
оказываюсь в кафе, во всех  кафе: в  "Элефант энд Каста", в "Дюпон Барбе", в
"Саше", в  "Педрокки",  в "Хихоне",  в  "Греко", в "Кафе де ла  Пэ", в "Кафе
Моцарт",  в "Флориане", в  "Капулад",  в  "Ле  де Маго", в  баре, где стулья
выставляют на площадь Коллеоне, в кафе  "Данте",  что в пятидесяти метрах от
могилы Скалигеров и словно выжженного слезами лика Святой Марии Египетской в
розовом  саркофаге, в кафе напротив острова ,Джудекка, где старые обнищавшие
маркизы  долго  и  старательно пьют  чай  вместе с пропылившимися стариками,
выдающими себя за  послов, в "Хандилье",  в "Флоккос", в "Клюни", в "Ричмонд
де Суипача",  в "Эль Ольмо", в "Ккозери  де Лила", в "Стефан" (что  на улице
Малларме), в  "Токио"  (которое в городе  Чивилкой), в кафе "Шьен-ки-фюм", в
"Оперн Кафе", в "Дом", в "Кафе дю Вье Пор", во всех кафе, где
     We make our meek adjustments,
     Contented with such random consolations
     As the wind deposits
     In slithered and too ample pockets333.
     Харт  Крейн dixit334.  Все они -- не просто  кафе,  они  -- нейтральная
территория для тех, кто распрощался с душой,  они -- недвижный центр колеса,
откуда можно дотянуться до  самого  себя, несущегося  на всех парах, увидеть
себя входящего и выходящего и,  как  ненормальный, хлопочущего  о  женщинах,
векселях  или  диссертации  по  эпистемологии,  и,  пока кофе  наливается  в
чашечку, которая пойдет потом по кругу  дней, ты можешь попытаться как бы со
стороны сделать ревизию и подвести баланс, оставаясь  на расстоянии  от того
своего я, от того себя,  который час назад  вошел в кафе, и от того, который
через час выйдет оттуда. Сам себе  свидетель  и сам себе судья,  между двумя
сигаретами иронически проглядывающий собственную биографию.
     В  кафе  мне всегда вспоминаются  сны, один no man's  land335  тянет за
собой другой; сейчас  мне  вспоминается один, но  нет, пожалуй,  вспомнилось
только, что вроде  бы  снилось что-то чудесное, а под  конец было  ощущение,
словно меня изгнали (а может быть, я бежал, но вынужденно) из сна и все, что
в  нем  было,  безвозвратно осталось там. И кажется, за спиною  у  меня даже
захлопнулась  дверь,  кажется,  так;  во  всяком  случае,  резко  отделилось
приснившееся (совершенное,  сферическое,  завершенное) от теперь.  Однако  я
продолжал спать, а изгнание и захлопнувшаяся дверь мне тоже приснились. И  в
довершение страшная уверенность владела  мною в этот миг  перехода от  сна к
сну;  изгнание означало,  что недавнее чудесное  сновидение забыто целиком и
полностью. Должно быть, ощущение, будто за спиной у меня захлопнулась дверь,
возникло оттого,  что  все в этот  миг  забылось  раз и  навсегда. Но  самое
удивительное: я помнил, что мне приснилось, как я забыл предыдущий сон и что
этот сон следовало забыть (я изгнан из его замкнутой сферы).
     Все  это, думается мне, корнями уходит в Эдем. Наверное, Эдем, каким мы
его  хотим вообразить,  есть  мифопоэтическая  проекция  хороших  мгновений,
которые проживаются  зародышем  еще бессознательно. И, в таком  случае,  мне
становится понятен  жест  ужаснувшегося Адама  у Мазаччо. Он закрывает лицо,
чтобы защитить  то, что видели  его глаза, то,  что принадлежало ему; в этой
маленькой сотворенной  собственной рукой  ночи он  хранит последнюю  картину
рая. И плачет (ибо жест его таков, какие рождает плач), потому что понимает:
все напрасно и подлинная кара начинается в  эту минуту; забыть Эдем означает
принять воловью покорность, дешевую и  грубую радость работы до пота на лбу,
с очередным оплаченным отпуском.
     (-61)


133

     "Конечно",  --  тут  же  подумал  Тревелер,  --  в  счет  идут   только
результаты.  Однако к чему такой прагматизм?" Он был несправедлив к Сеферино
за  то лишь, что тот попытался  составить  свою геополитическую систему,  не
похожую  на  другие,  точно  в  такой же  мере  неразумные (и потому  именно
многообещавшие,  это  следовало признать).  Сеферино бесстрашно  орудовал на
теоретической почве и тут же приводил очередной, наповал сражающий пример:
     Оплата труда рабочих в мире:
     В  согласии  с  Обществом  Наций будет  или  должно  быть,  что,  если,
например, французский рабочий, возьмем кузнеца  на этот случай, зарабатывает
за день  от минимума в 8,00 долларов  до максимума в 10,00 долларов, тогда и
итальянский рабочий должен тоже зарабатывать столько же: от 8,00 долларов до
10,00  долларов в  день, но: если итальянский кузнец  зарабатывает указанную
сумму от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день, то и  испанский кузнец тоже
должен  зарабатывать  от 8,00 долларов до  10,00 долларов  в  день, но: если
испанский кузнец  зарабатывает от  8,00 долларов  до 10,00  долларов в день,
тогда и  русский кузнец тоже должен зарабатывать  от 8,00  долларов до 10,00
долларов  в день, но: если  русский кузнец зарабатывает от  8,00 долларов до
10,00  долларов  в  день,  тогда и  североамериканский  кузнец  тоже  должен
зарабатывать от 8,00 долларов до 10,00 долларов в день и т. д.
     "Какой  смысл в  этом "и  т.  д."?  -- рассуждал Тревелер. -- Отчего  в
какой-то момент Сеферино вдруг останавливается и  довольствуется этим "и  т.
д.", таким для него тягостным?  Не может быть, чтобы он устал от повторения,
потому что  совершенно очевидно:  оно доставляет  ему удовольствие, и не  от
ощущения  монотонности, "потому  что очевидно:  монотонность тоже доставляет
ему удовольствие (и уже  стала его стилем). Это "и т. д." наверняка навевало
тоску  на  Сеферино,  космолога,  вынужденного составлять  раздражавший  его
reader's digest336. И бедняга отыгрывался, добавляя под списком кузнецов:
     (А  в остальном что касается этого пункта,  то сюда входят  или  должны
входить  все остальные  страны соответственно или, вернее,  все кузнецы всех
соответственных стран.)
     "И все-таки, -- подумал Тревелер, наливая себе еще каньи и разбавляя ее
содовой, -- странно, что  Талита не возвращается. Надо бы сходить поглядеть,
в чем дело". Но ему жалко  было покидать мир Сеферино,  такой упорядоченный,
да  еще  в  момент,  когда  Сефе  взялся  за  перечисление  45  Национальных
корпораций, из которых должна состоять образцово-показательная страна:
     1) НАЦИОНАЛЬНАЯ  КОРПОРАЦИЯ  МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ  ДЕЛ (все отделы и
служащие всего Министерства внутренних дел). (Управление  стабильностью всех
учреждений); 2) НАЦИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ МИНИСТЕРСТВА ФИНАНСОВ (все  отделы и
служащие всего Министерства  финансов). (Управление на манер покровительства
всеми благами (всей собственностью) на территории страны и т. д.); 3) ...
     И т