все это на произвол судьбы? - солгал  он,  делая  широкий
жест, которым он точно хотел охватить и имение и все свои планы. - И мою
книгу о внутрипородном скрещивании? И мою первую распродажу на месте?
   - Конечно, это было бы глупо, - согласилась она с посветлевшим лицом.
- Но, Дик, будь уверен - пожалуйста,  прошу  тебя,  -  что  моя  нереши-
тельность никак не связана с... - Она запнулась, подыскивая  слово,  за-
тем, повторив его жест, тоже показала вокруг себя, как бы охватывая весь
Большой дом со всеми его сокровищами. - Все это не играет никакой  роли.
Правда.
   - Как будто я не знаю, - успокоил он ее. - Из всех бескорыстных  жен-
щин ты самая...
   - И знаешь. Дик, - прервала она его под влиянием новой мысли, -  если
бы я так уж безумно любила Ивэна, мне было бы все равно,  и  я  в  конце
концов примирилась бы даже с "несчастным случаем", раз уж нет иного  вы-
хода... Но видишь - для меня это невозможно. Вот  тебе  трудная  задача.
Реши-ка ее.
   Она неохотно сделала еще несколько  шагов,  затем,  повернув  голову,
сказала полушепотом:
   - Багряное Облако, мне ужасно, ужасно жаль, и... я так рада,  что  ты
меня еще любишь...
   До возвращения Блэйка Дик успел рассмотреть в зеркало свое лицо:  вы-
ражение, столь поразившее накануне его гостей, словно запечатлелось  на-
век. Его уже не сотрешь ничем. "Ну что ж, - сказал себе  Дик,  -  нельзя
жевать собственное сердце и думать, что не останется никакого следа!"
   Он вышел на свою веранду и посмотрел на фотографию Паолы под баромет-
ром. Повернул ее лицом к стене и, сев на кровать, некоторое время  смот-
рел на пустой прямоугольник рамки. Затем опять повернул лицом.
   - Бедная девочка! - прошептал он. - Нелегко проснуться так поздно!
   Но когда он смотрел на ее карточку, перед ним вдруг  встала  картина:
Паола, залитая лунным светом, прижимается к Грэхему и тянется к его  гу-
бам.
   Дик быстро вскочил и тряхнул головой, чтобы отогнать мучительное  ви-
дение.
   В половине десятого он покончил с письмами и прибрал стол, на котором
оставил только материалы для беседы со своими управляющими о  шортхорнах
и ширах.
   Он стоял у окна и, прощаясь, махал рукой Льют  и  Эрнестине,  которые
садились в лимузин, когда вошел Менденхолл, а за ним  вскоре  и  Мэнсон;
Дик в кратком разговоре ухитрился сообщить им, как бы  мимоходом,  самые
основы своих планов на будущее.
   - Мы должны очень внимательно следить за  мужским  потомством  Короля
Поло, - сказал он Мэнсону. - Все говорит за то, что, если взять  Красот-
ку, или Деву Альберту, или Нелли Сигнэл, мы получим от него  еще  лучшие
экземпляры. Мы не сделали этого нынче, но я думаю, что  на  будущий  год
или самое позднее через год Король Поло станет отцом какого-нибудь выда-
ющегося быка-производителя.
   В дальнейшей беседе как с Мэнсоном, так и с Менденхоллом Дику удалось
незаметно подсказать им те практические формы, в которых  должно  прохо-
дить в его имении создание новых пород.
   Когда они ушли. Дик позвал О-Поя по внутреннему телефону и отдал при-
каз проводить Грэхема в кабинет - пусть выберет себе винтовку и все  что
полагается.
   Пробило одиннадцать. Он не знал, что Паола поднялась из библиотеки по
скрытой в стене лестнице и теперь, стоя за книжными полками, прислушива-
ется. Она хотела войти, но ее удержал его голос. Она слышала, как он бе-
седует по телефону с Хэнли относительно водосливов Бьюкэйской плотины.
   - Кстати, - говорил Дик, - вы ознакомились с  донесениями  о  Большом
Мирамаре?.. Очень хорошо... Не верьте им. Я с ними в корне не  согласен.
Вода есть. Я не сомневаюсь, что там много подпочвенных вод. Пошлите туда
бурильные машины, пусть продолжают разведку. Земля там невероятно плодо-
родна; и если мы за пять ближайших лет не повысим в  десять  раз  доход-
ность этой пустоши...
   Паола вздохнула и опять спустилась по лестнице в библиотеку.
   "Багряное Облако неисправим - он все сажает свои желуди!  Его  любовь
рушится, а он спокойно толкует о плотинах и колодцах, чтобы можно было в
будущем посадить побольше желудей!"
   Дик так и не узнал, что Паола приходила к нему со своей тоской и нес-
лышно удалилась. Он опять вышел на веранду, но не бесцельно, а  чтобы  в
последний раз просмотреть записную книжку,  лежавшую  на  столике  возле
кровати. Теперь в его доме порядок. Осталось только подписать то, что он
утром продиктовал, и ответить на несколько телеграмм; потом будет  завт-
рак, потом охота на Сайкаморских холмах... О, он сделает это чисто.  Ви-
новницей окажется Капризница. У него будет даже свидетель - Фрейлиг  или
Мартинес. Но не оба. Одного вполне достаточно, чтобы увидеть, как лопнет
мартингал, а кобыла взовьется на дыбы и повалится на бок  среди  кустов,
подмяв его под себя. И тогда из чащи раздастся выстрел, который мгновен-
но превратит несчастье в катастрофу.
   Мартинес впечатлительнее скульптора, он более  подходящий  свидетель,
подумал Дик. Надо сделать так, чтобы  именно  Мартинес  оказался  рядом,
когда Дик свернет на узкую дорогу, где Капризница должна  его  сбросить.
Мартинес ничего в лошадях не понимает. Тем лучше. Хорошо было бы,  поду-
мал Дик, минуты за две до  катастрофы  заставить  Капризницу  хорошенько
взбеситься. Это придаст дальнейшему больше  правдоподобия.  Кроме  того,
это взволнует лошадь Мартинеса, а также и самого Мартинеса, и он  ничего
не успеет как следует разглядеть.
   Вдруг Дик стиснул руки, охваченный внезапной болью. Маленькая  хозяй-
ка, наверное, с ума сошла, - иначе разве можно было совершить такую жес-
токость, думал он, слушая, как в открытое окно музыкальной комнаты льют-
ся голоса Паолы и Грэхема, поющих песню "Тропою цыган".
   Пока они пели, он не разжимал стиснутых рук. А  они  допели  всю  эту
удалую, беспечную песню до ее бесшабашного конца.  Дик  все  еще  стоял,
погруженный в свои мысли, - а Паола беспечно смеялась, уходя от Грэхема,
смеялась на широком дворе, смеялась на своей половине, упрекая О-Дая  за
какие-то провинности.
   Затем издали донесся  едва  различимый,  но  характерный  зов  Горца.
Властно заревел Король Поло. Им ответили гаремы кобыл и коров. Дик прис-
лушался к этому любовному реву, ржанью, мычанью и, вздохнув, сказал:
   - Ну, как бы там ни было, а стране я принес  пользу.  С  этой  мыслью
можно спокойно уснуть.
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
 
   Раздавшийся над его кроватью телефонный  звонок  заставил  Дика  под-
няться и взять трубку. Слушая, он смотрел через двор на  флигель  Паолы.
Бонбрайт сообщил ему, что с ним хотел бы повидаться Чонси Бишоп, он при-
ехал на автомашине в Эльдорадо. Бишоп был владельцем и редактором газеты
"Новости Сан-Франциско" и старинным другом Дика.
   - Вы поспеете прямо к завтраку, - говорил Дик Бишопу. -  И  знаете  -
почему бы вам у нас не переночевать?.. Бог с ними, с вашими специальными
корреспондентами! Мы едем сегодня охотиться на пум, и добыча  будет  на-
верняка... Уже выслежены! Корреспондентка? О чем ей писать?.. Пусть  по-
гуляет по усадьбе и наберет материал на десяток столбцов,  а  корреспон-
дент поедет с нами и может описать охоту. Ну, еще бы, конечно... Я поса-
жу его на самую смирную лошадь, с ней справится и ребенок.
   "Чем больше будет народу, тем занятнее, особенно если поедут эти  га-
зетчики, - ухмыльнулся Дик про себя. - Сам дедушка Джонатан  Форрест  не
сумел бы так инсценировать свой финал!"
   "Как у Паолы могло хватить жестокости спеть  "Тропою  цыган"  тут  же
после нашего разговора?" - спрашивал себя Дик; он не клал трубки и  слы-
шал далекий голос Бишопа, убеждавшего  своего  корреспондента  ехать  на
охоту.
   - Отлично. Но поторопитесь, - сказал Дик, заканчивая свой разговор  с
Бишопом. - Я сейчас велю седлать лошадей, и вы получите того же гнедого,
на котором ездили в прошлый раз.
   Едва он успел повесить трубку, как телефон зазвонил опять. Теперь это
была Паола.
   - Багряное Облако, милое Багряное Облако, - сказала она. -  Все  твои
рассуждения - ошибка. По-моему, я тебя люблю больше. Я вот сейчас  решаю
вопрос - и, кажется, в твою пользу. А чтобы мне помочь, чтобы я еще  раз
могла проверить себя... повтори то, что говорил сегодня, ну знаешь... "Я
люблю одну, одну-единственную женщину... После двенадцати лет  обладания
я люблю ее безумно, нежно и безумно..." Повтори мне это еще раз,  Багря-
ное Облако.
   - Я действительно люблю одну, одну-единственную женщину, - начал Дик.
- После двенадцати лет обладания я люблю ее безумно, нежно и безумно...
   Когда он кончил, наступила пауза, и он, ожидая ответа,  боялся  нару-
шить ее.
   - И еще я вот что хотела сказать тебе, - начала она очень тихо, очень
мягко и очень внятно. - Я люблю тебя. Никогда я так сильно не любила те-
бя, как вот в эти минуты. После двенадцати лет я наконец теряю голову. И
так было с первой же минуты, только я не понимала этого. Сейчас я  реши-
ла, раз и навсегда.
   Она резко повесила трубку.
   А Дик сказал себе, что теперь он знает, как чувствует  себя  человек,
получивший помилование за час до казни. Он сел и  долго  сидел  задумав-
шись, держа в руке трубку, и пришел в себя, только когда из конторы  вы-
шел Бонбрайт.
   - Сейчас звонил мистер Бишоп, - доложил Бонбрайт. - У его машины  ось
лопнула. Я взял на себя смелость послать ему одну из наших машин.
   - Пусть наши люди исправят поломку, - сказал Дик.
   Оставшись опять один, он встал, потянулся и зашагал по комнате.
   - Ну, Мартинес, дружище, - проговорил он вслух, - вы никогда не узна-
ете, при какой замечательной драматической инсценировке вы могли бы  се-
годня присутствовать.
   Он позвонил Паоле.
   Ответила Ой-Ли и тотчас же позвала свою госпожу.
   - У меня есть песенка, которую я хотел бы тебе спеть, Поли. -  И  Дик
запел старинную духовную песнь негров:
   За себя, за себя,
   За себя, за себя
   Каждая душа несет ответ,
   За себя...
   Я хочу, чтобы ты повторила мне те слова, которые только что сказала -
от себя, от себя...
   Она рассмеялась таким воркующим смехом, что его  сердце  дрогнуло  от
радости.
   - Багряное Облако, я тебя люблю. Я решила: у меня  никогда  не  будет
никого на свете, кроме тебя. А теперь, милый, дай мне одеться. И так уже
пора бежать завтракать.
   - Можно мне прийти к тебе?.. На минутку? - попросил он.
   - Не сейчас еще, нетерпеливый. Через десять минут.  Дай  мне  сначала
покончить с Ой-Ли. Тогда я буду готова ехать на  охоту.  Я  надену  свой
охотничий костюм: знаешь, зеленый с рыжими обшлагами и длинным  пером...
как у Робин Гуда. И я возьму с собой мое  ружье  тридцать-тридцать.  Оно
достаточно тяжелое для пум.
   - Ты подарила мне большое счастье, - сказал Дик.
   - А я из-за тебя опаздываю. Повесь трубку. Багряное Облако, в эту ми-
нуту я люблю тебя больше...
   Он слышал, как она повесила трубку, и, к своему  удивлению,  заметил,
что почему-то не чувствует того счастья, которое должен был  бы  испыты-
вать. Казалось, она и Грэхем все еще самозабвенно поют страстную цыганс-
кую песню.
   Неужели она играла Ивэном? Или играла им. Диком? Нет, это было  бы  с
ее стороны просто невозможно, непостижимо. Размышляя об этом,  он  снова
увидел ее в лунном свете: она прижимается к Грэхему, ее  губы  ищут  его
губ...
   Дик в недоумении покачал головой и взглянул на часы. Во  всяком  слу-
чае, через десять минут - нет, меньше, чем через десять...  -  он  будет
держать ее в своих объятиях и тогда узнает наверное...
   Таким долгим показался ему этот краткий срок, что он, не ожидая, мед-
ленно пошел к Паоле, остановился, чтобы  закурить  сигарету,  бросил  ее
после первой затяжки и опять остановился, прислушиваясь к стуку  машинок
в конторе.
   Ему оставалось еще две минуты, но, зная, что достаточно и одной, что-
бы дойти до заветной двери без ручки, он постоял еще во  дворе,  любуясь
на диких канареек, купавшихся в бассейне.
   В тот миг, когда птички испуганно вспорхнули трепетным  золотисто-ал-
мазным облачком. Дик вздрогнул: на половине Паолы раздался выстрел, и он
узнал по звуку, что выстрелило ее ружье 30-30. Он  бросился  туда  через
двор... "Она опередила меня", - тут же подумал он. И то, что  за  минуту
перед тем казалось ему непонятным,  стало  беспощадно  ясным,  как  этот
выстрел.
   И пока он бежал через двор и по лестницам, оставляя за собой  распах-
нутые двери, в его мозгу стучало: "Она опередила меня. Она опередила ме-
ня".
   Паола лежала, скорчившись и вздрагивая, в полном охотничьем  костюме,
кроме маленьких бронзовых шпор, которые держала  в  руках  перепуганная,
растерявшаяся китаянка.
   Дик мгновенно осмотрел Паолу: она дышала, хотя была без сознания. Пу-
ля прошла насквозь с левой стороны. Он бросился к телефону. Ожидая, пока
домашняя станция соединит его с кем нужно, он молил  провидение  о  том,
чтобы Хеннесси оказался в конюшнях. К телефону подошел конюх, и пока  он
бегал за ветеринаром. Дик приказал О-Пою не отходить  от  коммутатора  и
сейчас же послать к нему О-Дая.
   Уголком глаза он видел Грэхема: тот ворвался в комнату и  бросился  к
Паоле.
   - Хеннесси, - распоряжался Дик, - я жду вас как можно скорее.  Захва-
тите все для оказания первой помощи. Ружье  миссис  Паолы  выстрелило...
пуля прошла через сердце или через легкое, а может быть, через то и дру-
гое. Идите прямо в спальню миссис Форрест. Только скорее!
   - Не прикасайтесь к ней, - резко бросил он Грэхему. - Это может  пов-
редить ей... вызвать сильное кровоизлияние.
   Затем он опять кинулся к О-Пою:
   - Отправьте Каллахана на гоночной машине в  Эльдорадо.  Скажите  ему,
что он встретит по пути доктора Робинсона, пусть посадит его и как можно
скорей доставит сюда. Пусть едет как дьявол. Скажите, что миссис Форрест
ранена и от него может зависеть ее жизнь.
   Не кладя трубки, он повернулся, чтобы взглянуть на Паолу.
   Грэхем стоял, склонившись над  ней,  но  не  прикасаясь;  взгляды  их
встретились.
   - Форрест, - начал он, - если это вы...
   Но Дик остановил его, показав глазами на китаянку, все еще растерянно
и безмолвно державшую в руках бронзовые шпоры.
   - Об этом поговорим потом, - отрезал он и снова поднес трубку  к  гу-
бам: - Доктор Робинсон?.. У миссис Форрест прострелено легкое или  серд-
це, может быть, то и другое. Каллахан выехал на гоночной  машине,  поез-
жайте ему навстречу, гоните во весь дух!
   Когда Дик, опустившись на колени, опять склонился над Паолой  и  при-
нялся ее осматривать, Грэхем отошел.
   Осмотр был очень короток. Дик взглянул на Грэхема и покачал головой:
   - Трогать ее слишком рискованно.
   Затем обратился к китаянке:
   - Положите куда-нибудь эти шпоры и принесите подушки. А вы, Ивэн, по-
могите с другой стороны. Приподнимайте ее понемногу, не торопясь. Ой-Ли,
подсуньте подушку... осторожнее... осторожнее...
   Подняв глаза, он увидел О-Дая, безмолвно ожидавшего приказаний.
   - Попросите мистера Бонбрайта сменить О-Поя у  коммутатора,  а  О-Пой
пусть стоит тут и все исполняет немедленно. И пусть О-Пой  соберет  всех
слуг, они могут в любую минуту понадобиться. Как только Сондерс  возвра-
тится с мистером Бишопом и остальными, пусть сейчас же едет в  Эльдорадо
навстречу Каллахану, на тот  случай,  если  машина  поломается.  Скажите
О-Пою, чтобы он разыскал мистера Мэнсона, и мистера Питтса, и  всех  уп-
равляющих, у кого есть машина, пусть они все приедут сюда и  ждут  здесь
вместе с машинами. И пусть О-Пой примет и устроит Бишопа и его спутников
как полагается. А вы возвращайтесь сюда, чтобы в любую минуту  быть  под
рукой.
   Дик опять повернулся к горничной:
   - А теперь расскажите, как это случилось.
   Ой-Ли качала головой и ломала руки.
   - Где вы были, когда ружье выстрелило? Китаянка  проглотила  слезы  и
указала на дверь гардеробной.
   - Ну, говорите же! - приказал Дик.
   - Миссис Форрест велела мне приготовить шпоры... Я про них  забыла...
Я скорей пошла. Слышу выстрел. Я иду скорей назад, бегу... и...
   - Но что было с ружьем?
   - Непорядок. Может, сломалось. Четыре минуты не стреляло... пять  ми-
нут... Миссис Форрест старалась, чтобы стреляло.
   - Она уже начала возиться с ружьем, когда вы пошли за шпорами?
   Ой-Ли кивнула.
   - Я перед тем ей сказала: "Может,  О-Пой  исправит?"  Миссис  Форрест
сказала: "Не стоит". Она сказала, вы исправите. Положила ружье вот  так.
Опять взялась чинить. Потом послала за шпорами. А потом... ружье и выст-
релило.
   Приезд Хеннесси прервал этот разговор. Он осматривал  Паолу  немногим
дольше Дика, затем поднялся. Лицо его было мрачно.
   - Я не решаюсь тревожить ее, мистер Форрест.  Наружное  кровоизлияние
прекратилось, но кровь, видимо, скопляется внутри. Вы послали за врачом?
   - За Робинсоном. К счастью, успел захватить, когда он только что  на-
чал прием. Хороший молодой хирург, - обратился Дик к Грэхему,  -  с  вы-
держкой и смелый. Я верю ему больше,  чем  многим  прославленным  старым
врачам. Как вы думаете, мистер Хеннесси? Есть надежда?
   - По-моему, дело плохо, хоть я тут и не судья, - ведь я только  коно-
вал. Робинсон разберется. А пока остается только ждать...
   Дик кивнул и вышел на веранду Паолы, чтобы послушать, не приближается
ли гоночная машина, на которой ехал Каллахан. Мягко подошел и ушел лиму-
зин. Грэхем тоже появился на веранде.
   - Форрест, я прошу вас меня простить, - сказал Грэхем. - Я просто се-
бя не помнил в первую минуту. Увидел вас здесь и решил, что это при  вас
случилось. Должно быть, несчастный случай...
   - Да, бедная детка... - подтвердил Дик. - А она еще  хвасталась,  что
всегда очень осторожна с огнестрельным оружием.
   - Я осмотрел ружье, - сказал Грэхем, - и ничего не нашел, все  в  по-
рядке.
   - Потому-то беда и случилась: непорядок Паола исправила, но ружье при
этом выстрелило.
   И пока Дик говорил, придумывая объяснение, которое могло бы  обмануть
даже Грэхема, он мысленно удивлялся, как искусно Паола все это  разыгра-
ла. Последний дуэт с Грэхемом был прощанием - и вместе с  тем  средством
отвести подозрение. Так же Паола поступила с ним. Диком. Она  простилась
и с ним, и последние сказанные ею по телефону слова были обещанием,  что
никогда не будет у нее другого мужчины, кроме Дика.
   Он отошел от Грэхема на дальний конец веранды.
   - И у нее хватило сил, хватило сил! - бормотал он про себя  дрожащими
губами. - Бедная детка! Она так и не могла выбрать между нами двумя -  и
вот как разрешила вопрос.
   Шум подъехавшей машины заставил его и Грэхема подойти друг к другу, и
они вместе вернулись в комнату Паолы, чтобы встретить врача. Грэхем вол-
новался, он не мог уйти - и чувствовал, что должен уйти.
   - Прошу вас, Ивэн, останьтесь, - обратился к нему Дик.  -  Она  очень
хорошо к вам относилась и если откроет глаза, то будет рада вас увидеть.
   В то время, как Робинсон осматривал Паолу, оба отошли в сторону. Ког-
да врач с решительным видом поднялся. Дик вопросительно взглянул на  не-
го. Робинсон покачал головой.
   - Ничего не поделаешь, - сказал он. - Это  вопрос  нескольких  часов,
может быть, даже минут... - Он помолчал, вглядываясь в лицо Дика,  затем
добавил: - Можно облегчить конец, если вы согласны. А то очнется  и  еще
некоторое время будет мучиться...
   Дик прошел взад и вперед по комнате, а когда заговорил, то  обратился
к Грэхему:
   - Почему бы не дать ей пожить хотя бы самый короткий срок? Боль - это
ведь не существенно. Успокоение наступит скоро и неизбежно. И я желал бы
этого, да и вы, наверное, тоже. Она так любила жизнь, каждый  ее  миг...
Зачем нам лишать ее тех немногих минут, которые ей остались?
   Грэхем кивнул, соглашаясь, и Дик повернулся к врачу:
   - Вы можете дать ей возбуждающее и привести в сознание? Ну  так  сде-
лайте это. А если она будет очень страдать, вы поможете ей успокоиться.
   Когда Паола открыла трепетные веки. Дик  кивнул  Грэхему,  чтобы  тот
стал рядом с ним. Сначала на лице ее была  только  растерянность,  затем
взгляд остановился сначала на Дике, потом на Грэхеме,  и  жал