ще по джин-тонику.
  - Послушай, Джун... - сказал я, кое-что вспомнив. - А в прошлом месяце ты,
случайно, не называлась Мэй?
  Она весело хохотнула.
  - А ты веселый! Люблю, когда шутят. Значит, по-твоему, в следующем месяце
я буду Джули, а в августе - Оги?"Julie, Augie - уменьшительно-ласкательные
формы имен Джулия и Августа, от англ. July (июль) и August (август)"
Я хотел сказать ей, что не шучу. Что в прошлом месяце я действительно спал
с девчонкой по имени Мэй. Но рассказывать ей о том смысла не было. И я
промолчал. Пока я молчал, она снова возбудила меня своими приемчиками.
Второй раз подряд. Я ничего не делал - просто лежал как бревно. Она
выполнила все сама - как на бензоколонке с продвинутым автосервисом.
Только остановись да отдай ключи - удовлетворят на полную катушку: и
бензин зальют, и машину помоют, и давление в колесах проверят, и масло
заменят, и окна протрут, и пепельницы вычистят. И все это - секс?
  Как бы то ни было, закончили мы около двух часов ночи и задремали. Когда я
проснулся, на часах было около шести. Радио все играло, не выключенное с
вечера. За окном светало, и с„рферы, ранние пташки, уже выстраивали свои
грузовички вдоль пляжа. Рядом со мной, свернувшись калачиком, мирно сопела
голая Джун. На полу валялись розовое платье, розовые босоножки и розовая
ленточка. Я выключил радио и потормошил ее за плечо.
  - Эй... Просыпайся, - сказал я. - У меня скоро гости. Совсем молоденькая
девочка, ребенок, придет сюда завтракать. Ты уж извини, но мне неохота,
чтобы вы встречались.
  - Окей, окей... - ответила она и села в постели. Затем поднялась,
подобрала с пола сумочку, как была, нагишом, прошла в ванную, почистила
зубы, расчесала волосы. И только потом оделась и обулась.
  - Хорошо было со мной? - спросила она, подкрашивая губы помадой.
  - Хорошо, - кивнул я.
  Джун улыбнулась и, спрятав помаду, захлопнула сумочку звонким щелчком.
  - Ну, и когда еще раз?
  - Еще раз? - не понял я.
  - Заплачено за три визита. Осталось еще два. Когда тебе лучше? Или, может,
у тебя настроение изменится - и ты захочешь с другой? Тоже можно. Я
напрягаться не буду. Ведь мальчики любят спать с разными девочками, правда?
  - Да нет... Тебя вполне достаточно, - сказал я. Других мне еще не хватало.
Три визита! Ей-богу, этот Хираку Макимура решил выжать из меня вс„ до
последней капли.
  - Спасибо. Я тебя не разочарую. В следующий раз еще лучше сделаю. Ты не
пожалеешь! You can rely on me"Можешь на меня положиться (англ.)". Как
насчет послезавтра? Послезавтра вечером я свободна, развлеку тебя как
следует.
  - Хорошо, послезавтра, - сказал я. И протянул ей десятидолларовую бумажку
- мол, это тебе на такси.
  - Спасибо... Ну, еще увидимся. Бай-бай, - попрощалась она, отперла дверь и
ушла.

  * * *

  Пока Юки не пришла завтракать, я вымыл стаканы, прибрал в комнате,
прополоскал пепельницы, сменил простыни на кровати и выкинул в мусор
розовую ленточку. Замел все следы, какие только мог. Однако не успела Юки
войти, как тут же нахмурилась. Что-то в комнате явно ей не понравилось.
Она чувствовала это что-то. И заподозрила неладное. Я сделал вид, что
ничего не замечаю, и, насвистывая под нос какую-то мелодию, принялся
собирать на стол. Сварил кофе, поджарил тосты, почистил фрукты. Накрыл на
стол. Юки все это время подозрительным взглядом ощупывала все вокруг,
прихлебывая холодное молоко и жуя неподжаренный хлеб. Я пробовал
заговорить с ней, но не добился в ответ ни звука. Плохи дела, подумал я.
Угрюмая серьезность заполнила комнату.
  Завтрак прошел напряженно. Наконец Юки положила локти на стол и посмотрела
мне прямо в глаза. До крайности пристально.
  - Слушай. Сегодня ночью сюда приходила женщина, верно? - спросила она.
  - А ты догадлива, - ответил я как ни в чем не бывало.
  - Ты где ее взял? Еще там, на пляже подцепил и пригласил, да?
  - Ну вот еще! За кого ты меня принимаешь? Сама пришла.
  - Ладно врать-то! Так не бывает.
  - Это не ложь. Я тебе вообще никогда не вру. Серьезно, сама взяла и
пришла, - сказал я. И затем рассказал ей, как все было на самом деле. Что
Хираку Макимура купил для меня женщину. Что она заявилась неожиданно -
свалилась, как снег на голову. Видимо, Хираку Макимура надеялся, что если
утолит таким образом мой сексуальный инстинкт, его дочь останется в
неприкосновенности.
  - Вс„. Не могу больше. - Юки глубоко вздохнула и закрыла глаза. - Почему,
почему он вечно всех подозревает в каких-то гадостях? Почему не может
подумать о человеке хорошо? Ничего большого и важного никогда не поймет -
зато всяким мусором постоянно голова забита! Мама у меня, конечно, не
подарочек - но у папы тоже по-своему с головой не в порядке. Где-то в
другом месте. Вечно сделает что-нибудь, не разобравшись, и все испортит...
  - Да уж. Не разобравшись - это еще мягко сказано, - сказал я.
  - Ну, а ты - зачем впускал? Ты же сам пригласил ее в комнату, разве нет?
  - Пригласил. Надо же было у нее выяснить, что, вообще говоря, происходит.
  - И ты хочешь сказать, что вы никакими... глупостями с ней не занимались?
  - Все оказалось не так просто.
  - Можно подумать! - воскликнула она и замолчала, не найдя подходящего
выражения. Щеки ее слегка порозовели.
  - И тем не менее. Долго объяснять - но, в общем, я не смог отказаться как
следует, - сказал я.
  Юки снова закрыла глаза и подперла щеки ладонями.
  - Невероятно, - почти прошептала она. - Просто не верится: ты - и вдруг
занимаешься такими вещами!..
  - Ну, я, конечно, сперва отказаться хотел, - сказал я откровенно. - Да
пока отказывался - стало вдруг все равно. Расхотелось взвешивать все эти
"за" и "против". Я вовсе не собираюсь перед тобой оправдываться, но...
Твои родители действительно очень сильные люди. Мать по-своему, отец -
по-своему, но оба сильно воздействуют на тех, кто их окружает. Это можно
признавать или оспаривать - но, тем не менее, у них есть некий стиль.
Уважать я его не уважаю, но игнорировать тоже не могу. То есть, я подумал,
что если от этого твоему отцу станет легче, то и ладно. Тем более, что и
девушка была очень даже ничего себе...
  - Какая гадость! - сказала Юки ледяным тоном. - Папа купил тебе женщину.
Ты что, не понимаешь? Так же нельзя! Это неправильно, стыдно! Или я не
права?
  Она, черт возьми, была права.
  - Да, ты права, - сказал я.
  - Ужасно, ужасно стыдно... - повторила Юки.
  - И не говори, - признал я.
  После завтрака мы взяли доски и вышли на пляж. Снова перед отелем
"Шератон" заплыли подальше в море и до самого обеда седлали волну. Только
на этот раз Юки не произносила ни слова. Не заговаривала сама и не
отвечала на вопросы. Только кивала или качала головой, когда нужно, и все.
  Поплыли назад, пообедаем, сказал я ей наконец. Она кивнула. Может, дома
чего-нибудь приготовим, спросил я. Она покачала головой. Ну, давай купим
что-нибудь и съедим прямо на улице, предложил я. Она снова кивнула. Мы
купили с ней по хот-догу и уселись на лужайке Форта Дерасси. Я пил пиво,
она - кока-колу. Она по-прежнему не говорила ни слова. Промолчав уже, в
общем, часа три подряд.
  - В следующий раз откажусь, - пообещал я ей.
  Она сняла темные очки и посмотрела на меня так, как разглядывают хмурое
небо, выискивая просветы меж облаками. Добрые полминуты смотрела на меня и
не двигалась. Наконец подняла загорелую ладонь и очень элегантным жестом
убрала волосы со лба.
  - В следующий раз? - переспросила она изумленно. - Что еще за следующий
раз?
  Я объяснил ей, что Хираку Макимура заплатил этой женщине за три визита. И
что второй визит назначен на послезавтра. Она заколошматила кулачком по
земле.
  - Просто невероятно! Какая дурацкая чушь...
  - Я, конечно, никого не выгораживаю, но... Твой отец по-своему волнуется
за тебя, - сказал я. - Ну, то есть, ты женщина, я мужчина. Понимаешь, о
чем я?
  - Ужасно дурацкая чушь!.. - повторила Юки со слезами в голосе. Потом она
встала, ушла к себе и не показывалась до самого вечера.
  После обеда я немного вздремнул и еще немного позагорал на веранде, листая
"Плэйбой", что купил в супермаркете по соседству. В пятом часу небо начало
хмуриться, покрылось плотными тучами - и после пяти разродилось
фундаментальным тропическим шквалом. Сверху лило так, что, казалось,
продлись это безумие еще пару часов - весь остров смоет и унесет
куда-нибудь к Южному полюсу. Впервые в жизни я наблюдал настолько безумный
ливень. Уже в каких-то пяти метрах я не мог различить ни предметов, ни их
очертаний. Пальмы на пляже раскачивались, как полоумные, и шлепали
широченными листьями, точно мокрая курица крыльями. Асфальтовая дорога
вдруг превратилась в реку. Несколько с„рферов пробежали у меня под окном,
прикрывая головы досками вместо зонтов. И тут началась гроза. Где-то за
"Алоха-Тауэр" над самым морем мелькнул сполох молнии - и воздух сотрясся
от грохота, будто реактивный самолет перешел звуковой барьер. Я закрыл
окно, пошел на кухню и начал варить себе кофе, прикидывая, что бы
приготовить на ужин.
  После второго раската в кухне возникла Юки. Прокравшись тихонько, она
прислонилась к стене в углу и уставилась на меня. Я пытался ей улыбнуться,
но она только буравила меня взглядом. На ее лице не отражалось ничего. Я
налил себе кофе, с чашкой в руке перешел в гостиную и сел на диван. Юки
присела рядом. Выглядела она неважно. Наверное, боится грозы. Почему,
интересно, все девчонки боятся грозы и пауков? Если подумать, гроза - это
всего лишь разряды электричества в атмосфере. А пауки, за исключением
каких-то особых пород - совершенно безвредные насекомые... Снова полыхнула
голубоватая молния - и Юки крепко, обеими ладонями вцепилась мне в правое
запястье.
  Минут десять мы сидели с ней так, глядя на шквал и слушая раскаты грома.
Юки сжимала мое запястье, а я пил кофе. Постепенно гроза ушла, дождь
прекратился. Тучи рассеялись, и предзакатное солнце повисло над морем. От
того, что произошло, остались только лужи - крохотные пруды и озера,
разлившиеся повсюду. В каплях воды на кончиках пальмовых листьев играло
солнце. По морю - будто и не было ничего - побежали мирные барашки волн, и
отдыхающие, что прятались от дождя где придется, потянулись обратно на
пляж.
  - Ты права, мне действительно не следовало этого делать, - сказал я. -
Куда бы разговор ни зашел - нужно было сразу отправить ее восвояси. А я в
тот вечер дико устал, голова совсем не работала... Я, видишь ли, очень
несовершенное человеческое существо. Очень далек от идеала, и ошибаюсь
частенько. Но я учусь. И сильно стараюсь не повторять своих ошибок. Хотя
все равно иногда повторяю. Почему? Да очень просто. Потому что я глуп и
несовершенен. В такие моменты я очень себя не люблю. И делаю все, чтобы в
третий раз этого не случилось ни в коем случае. Так и развиваюсь
понемногу. Пусть небольшой, но прогресс... Все лучше, чем ничего.
  Очень долго Юки не отвечала. Отпустив наконец мое запястье, она сидела, не
издавая ни звука, и смотрела в окно. Я даже не был уверен, слушала ли она
то, что я говорил. Солнце зашло, на набережной загорались бледные фонари.
В прозрачном, сразу после дождя, воздухе свет фонарей был особенно свеж.
На фоне синего вечернего неба передо мной вздымалась радиобашня, и красные
огни на ее антенне мигали так же размеренно, как пульсирует сердце. Я
прошел на кухню, достал из холодильника банку пива. Хрустя солеными
сухариками и запивая их пивом, я спросил себя - а действительно ли, пускай
понемногу, но я развиваюсь? Я был уже не настолько уверен в себе. А если
подумать - даже совсем не уверен. По-моему, некоторые ошибки я повторял и
по шестнадцать раз, только все равно никуда не двигался... Впрочем, то,
что я сказал Юки, в основном было правдой. Да и объяснить это как-нибудь
по-другому я бы все равно не смог.
  Когда я вернулся в комнату, Юки по-прежнему сидела на диване и смотрела
остановившимся взглядом в окно. Подобрав под себя ноги, стиснув руками
колени и упрямо выпятив подбородок. Я вдруг вспомнил свою семейную жизнь.
Сколько раз, пока я был женат, все это повторялось снова и снова, подумал
я. Сколько раз я обижал жену, сколько раз потом извинялся. И жена сидела
вот так же - и долгими, долгими часами не произносила ни слова. И я
спрашивал себя: зачем я обижаю ее? Ведь если подумать - не так уж она и
виновата. Тогда я очень искренне каялся, объяснялся с ней и старался,
чтобы рана в ее душе поскорей затянулась. И надеялся, что раз за разом
совершая все это, мы с нею развиваем наши отношения. Но, как видно по
результату, никакого развития там не было и в помине.
  По-настоящему она обидела меня только раз. Единственный раз. Когда ушла от
меня к другому. И больше никогда. Странная все-таки вещь эта супружеская
жизнь, подумал я. И впрямь как водоворот... Прав старина Дик Норт.
  Я присел рядом с Юки, и чуть погодя она протянула мне ладонь. Я взял ее
руку в свою и тихонько пожал.
  - Только не думай, что я тебя простила, - сказала Юки. - Для начала нужно
хотя бы помириться, потом посмотрим. Ты сделал ужасную гадость и очень
меня обидел. Это ты понимаешь?
  - Понимаю, - сказал я.
  Потом мы ужинали. Я сварил плов с креветками и фасолью, приготовил салат
из оливок и помидоров с яйцом. Я пил вино, Юки тоже отхлебнула немного.
  - Иногда смотрю на тебя - и вспоминаю жену... - признался я.
  - Жену, которая тебя бросила и удрала с другим парнем, - уточнила Юки.
  - Ага, - кивнул я.

  30.

  Гавайи...
  Пролетело несколько мирных дней. Не то чтобы райских, но мирных. Следующий
визит Джун я вежливо отменил. Сказал, что, кажется, простудился и кашляю
(кхе-кхе!), и в ближайшее время, боюсь, мне будет не до развлечений. И
протянул ей десять долларов - мол, на такси. "Некрасиво получается! -
покачала она головой. - Выздоровеешь - звони, когда захочешь". И, достав
из сумочки простой карандаш, написала номер телефона у меня на двери.
Потом сказала "Бай!" - и ушла, покачивая бедрами.
  Несколько раз я свозил Юки к матери. И каждый раз мы с одноруким поэтом
Диком Нортом то ходили на пляж, то купались в бассейне у дома. Плавал он
тоже отлично. А Юки с матерью тем временем общались наедине. Уж не знаю, о
чем именно. Юки не рассказывала, я не спрашивал. Я просто довозил ее до
Макахи, после чего вел с Диком Нортом светские беседы, купался,
разглядывал с„рферов, пил пиво, ходил в кусты мочиться - и увозил ее
обратно в Гонолулу.
  Однажды я услышал, как Дик Норт декламирует стихи Роберта Фроста. Смысла
я, конечно, не разобрал, но читал он здорово. Красивый ритм, богатая гамма
эмоций. Увидел и снимки Амэ - влажные, только из проявки. Лица простых
гавайцев. Обычные портреты, казалось бы, ничего особенного - однако,
снятые ее рукой, эти лица несли в себе столько жизни, словно она
фотографировала саму душу. Искренность и доброта аборигенов тропических
стровов, их природная грубоватость, доходящая порой до жестокости, их
способность радоваться жизни как она есть - все это отражалось на ее фото.
Сильные, и в то же время очень спокойные работы. Действительно, талант.
"Совсем не то, что у меня или у вас", - сказал мне Дик Норт. Что же, он
прав. Ясно с первого взгляда.
  Примерно так же, как я присматривал за Юки, Дик Норт присматривал за Амэ.
Хотя он, конечно, выкладывался куда основательнее. Делал уборку, стирал,
готовил, ездил за покупками, читал стихи, шутил, гасил тлеющие окурки,
напоминал, что нужно почистить зубы, пополнял запасы "тампаксов" (однажды
я сходил с ним в поход по магазинам), раскладывал в папки фотографии,
составлял на пишущей машинке каталоги ее работ... И все это -
одной-единственной рукой. Как он выкраивал время еще и на собственные
исследования - уму непостижимо. "Бедняга", - думал я всякий раз, глядя на
него. Хотя, конечно, кто я такой, чтобы сочувствовать? Я в обмен на заботу
о Юки заработал билет на Гавайи, оплаченный номер в гостинице и красотку в
постель. Просто никакого сравнения...

  * * *

  В те дни, когда к матери ездить было не нужно, мы учились седлать волну,
купались, валялись на пляже, шатались по магазинам или катались туда-сюда
по острову на арендованном автомобиле. Вечерами гуляли по городу, смотрели
кино и потягивали "пинья-коладу" в барах отелей "Халекулани" или "Ройал
Гавайан". От нечего делать я готовил огромное количество разных блюд. Мы
предельно расслабились и загорели до корней волос. В бутике отеля "Хилтон"
Юки купила новое бикини и, надев его, стала совсем неотличима от девчонок,
которые родились и всю жизнь прожили на Гавайях. В с„рфинге она также
продвинулась очень солидно: выучилась седлать даже маленькую волну, что
никак не давалось мне. Мы закупили сразу десяток кассет "Роллингов" и
слушали их с утра до вечера не переставая. Всякий раз, когда я отходил
купить чего-нибудь прохладительного и оставлял Юки на пляже одну, с ней
непременно пытались заигрывать какие-нибудь мужчины. Но английского она не
знала, поэтому напрочь их игнорировала. Как только я возвращался, они
сразу же говорили "sorry" (а то и бросали что-нибудь покрепче) и исчезали.
Юки почернела, похорошела, поздоровела. А кроме того, успокоилась и
научилась радоваться жизни каждый день.
  - А что, мужчины действительно так сильно хотят женщин? - спросила она
однажды, когда мы валялись на пляже.
  - Ну, в общем, да... Кто сильнее, кто слабее - но по своей природе,
физически, мужчины хотят женщин, это факт. Что такое секс, ты, в целом,
представляешь?
  - В целом - представляю, - ледяным тоном ответила она.
  - Существует такая штука, как половое влечение, - пояснил я. - Желание
спать с женщиной. Природный инстинкт. Для продолжения рода.
  - Я тебя не спрашиваю о продолжении рода. Ты бы мне еще о страховании
жизни рассказал. Я спрашиваю об этом самом половом влечении. На что это
похоже?
  - Представь, что ты птица, - сказал я. - И любишь летать высоко в небе.
Тебе от этого очень хорошо. Вот только летать, когда хочешь, не
получается: мешают всякие обстоятельства. Ну, скажем, погода плохая, или
ветер сильный, или время года неподходящее - и поэтому когда-то можешь
летать, а когда-то - нет. Когда долго не можешь летать, внутри
накапливается слишком много нерастраченных сил - и тебя охватывает
беспокойство. Начинаешь подозревать, что тебя как-то несправедливо
принизили, ущемили. И даже возмущаешься - чего это тебе летать не дают.
Такое чувство тебе понятно?
  - Понятно, - кивнула она. - Всю жизнь только это и чувствую...
  - Ну, тогда и объяснять больше нечего. Это и есть половое влечение.
  - И когда ты в последний раз... по небу летал? Ну, до того, как папа купил
тебе женщину?
  - В конце прошлого месяца, - подсчитал я.
  - Тебе было хорошо?
  Я кивнул.
  - И что - это всегда хорошо?
  - Не обязательно, - сказал я. - Когда два несовершенных существа пробуют
что-нибудь вместе, у них не всегда получается хорошо. Разочарования тоже
случаются. А бывает, взлетишь, от радости забудешь про все на свете, и -
бабах клювом об дерево...
  - Хм-м, - протянула Юки и задумалась. Наверное, пыталась представить
птицу, которая засмотрелась на что-нибудь в полете и врезалась клювом в
дерево. Я даже заволновался. Нормально ли я объяснил? Не забиваю ли
девчонке в таком нежном возрасте голову ерундой? Впрочем, ладно. Приходит
время, и каждый разбирается сам.
  - Но с годами шансы на то, что все будет хорошо, возрастают, - продолжил я
лекцию. - Постепенно понимаешь, что делать. Как предсказывать погоду,
угадывать ветер... Хотя само влечение, как правило, с возрастом
ослабевает. Вот примерно так это все и устроено.
  - Какое убожество, - покачала Юки головой.
  - И не говори, - согласился я.

  * * *

  Гавайи...
  Сколько я уже болтаюсь на этом острове? Само понятие времени исчезло.
Вчера было вчера, завтра будет завтра - вот и все, что я понимал. Солнце
вставало и садилось, луна появлялась и исчезала, за приливом наступал
отлив. Я попробовал подсчитать ушедшее время по календарю. Получилось, что
с нашего приезда сюда прошло десять дней. Апрель подходил к концу. Месяц,
на который я думал когда-то взят