Я помолчал, разглядывая лето сквозь темные стекла очков.
  - Этого никто не знает. Как бы ни было - наверное, вс„ к лучшему...
  Он просто ждал удобного случая...
  Выставив локоть в окно и подперев щеку ладонью, Юки смотрела куда-то вдаль
и слушала "Токин Хэдз". Мне вдруг показалось, что с нашей первой встречи
она здорово подросла. А может, мне только так показалось. В конце концов,
прошло всего два с половиной месяца...
  - Что ты собираешься делать дальше? - спросила Юки.
  - Дальше? - задумался я. - Да пока не решил... Что бы такого сделать
дальше? Как бы там ни было, слетаю еще раз в Саппоро. Завтра или
послезавтра. В Саппоро у меня остались дела, которые нужно закончить...
  Я должен увидеться с Юми„си-сан. И с Человеком-Овцой. Там - мое место.
Место, которому я принадлежу. Там кто-то плачет по мне. Я должен еще раз
вернуться туда и замкнуть разорванный круг.
  Устанции "‚„ги-Хатиман" она захотела выйти.
  - Поеду по Ода-кю"Ода-кю - одна из центральных линий Токийского метро", -
сказала она.
  - Да уж давай, довезу тебя куда нужно, - предложил я. - У меня сегодня
весь день свободный.
  Она улыбнулась.
  - Спасибо. Но правда не стоит. И далеко, и на метро быстрее получится.
  - Не верю своим ушам, - сказал я, снимая темные очки. - Ты сказала
"спасибо"?
  - Ну, сказала. А что, нельзя?
  - Конечно, можно...
  Секунд пятнадцать она молча смотрела на меня. На лице ее не было ничего,
что я бы назвал "выражением". Фантастически бесстрастное лицо. Только
блеск в глазах да дрожь в уголках чуть поджатых губ напоминали о каких-то
чувствах. Я смотрел в эти пронзительные, полные жизни глаза и думал о
солнце. О лучах яркого летнего солнца, преломленных в морской воде.
  - Но знала бы ты, как я этим тронут, - добавил я, улыбаясь.
  - Псих ненормальный!
  Она вышла из машины, с треском захлопнула дверцу и зашагала по тротуару,
не оглядываясь. Я долго следил глазами за ее стройной фигуркой в толпе. А
когда она исчезла, почувствовал себя до ужаса одиноко. Так одиноко, будто
мне только что разбили сердце.
  Насвистывая "Summer in the City" из "Лавин Спунфул", я вырулил с
Омотэсандо на Аояма с мыслью прикупить в "Кинокуния" каких-нибудь овощей.
Но, заезжая на стоянку, вдруг вспомнил, что завтра-послезавтра улетаю в
Саппоро. Не нужно ничего готовить - а значит, и покупки не нужны. Я даже
растерялся от свалившегося безделья. В ближайшее время мне было абсолютно
нечем себя занять.
  Без всякой цели я сделал большой круг по городу и вернулся домой. Жилище
встретило меня такой пустотой, что захотелось выть. Черт бы меня побрал,
подумал я. И, свалившись бревном на кровать, уставился в потолок. У этого
чувства существует название, сказал я себе. И произнес его вслух:
  - Потеря.
  Не самое приятное слово, что говорить.
  - Ку-ку! - позвала меня Мэй. И громкое эхо прокатилось по стенам пустой
квартиры.

  42.

  (Сон о Кики)

  Мне снилась Кики. То есть, скорее всего, это был сон. А если не сон, то
какое-то состояние, очень на него похожее. Что такое "состояние, похожее
на сон"? Не знаю. Но такое бывает. В дебрях нашего сознания обитает много
такого, чему и названия-то не подобрать.
  Для простоты я назову это сном. По смыслу это ближе всего к тому, что я
пережил на самом деле.

  * * *

  Солнце уже садилось, когда мне приснилась Кики.
  Во сне солнце тоже садилось.
  Я звонил по телефону. За границу. Набирал номер, который та женщина -
якобы Кики - оставила мне на подоконнике в доме на окраине Гонолулу. Щ„лк,
щ„лк, щелк, - слышалось в трубке. Цифра за цифрой, я соединялся с кем-то.
Или думал, что соединяюсь. Наконец щелчки прекратились, повисла пауза, и
затем начались гудки. Я сидел и считал их. Пять... Шесть... Семь...
Восемь... После двенадцатого гудка трубку сняли. И в тот же миг я оказался
там. В огромной и пустынной "комнате смерти" на окраине Гонолулу. Времени
было около полудня: из вентиляционных отверстий в крыше пробивался яркий
солнечный свет. Плотные столбы света отвесно падали на пол: сечения
квадратные, грани просматривались так отчетливо, словно их обтесывали
ножом, - а внутри танцевала мелкая пыль. Южное солнце посылало в комнату
всю свою тропическую мощь. Но ничего вокруг эти столбы не освещали, и в
комнате царил холодный полумрак. Просто разительный контраст. Мне
почудилось, будто я попал на дно моря.
  Держа телефон в руках, я сел на диван и прижал к уху трубку. Провод у
телефона оказался очень длинным. Петляя по полу, он пробегал по
квадратикам света и растворялся в зыбкой, призрачной темноте. Просто
кошмарно длинный провод, подумал я. В жизни не видел провода такой длины.
Не снимая телефона с колен, я огляделся.
  Ни мебель, ни ее расположение в комнате, с прошлого раза не поменялись.
Диван, обеденный стол со стульями, телевизор, кровать и комод,
расставленные вс„ в том же неестественном беспорядке. Даже запах остался
тем же. Запах помещения, в котором сто лет никто не проветривал. Сп„ртый
воздух, воняющий плесенью. И только скелеты пропали. Все шестеро. Ни на
кровати, ни на диване, ни за столом, ни на стуле перед телевизором никого
не было. Столовые приборы с недоеденной пищей тоже исчезли. Я отложил
телефон и попробовал встать. Немного болела голова. Тонкой, сверлящей
болью - так болит, когда слушаешь какой-то очень высокий звук. И я снова
сел на диван.
  И тут я заметил, как на стуле в самом темном углу вдруг что-то
зашевелилось. Я вгляделся получше. Это "что-то" легко поднялось со стула
и, звонко цокая каблучками, двинулось ко мне. Кики. Выйдя из темноты, она
неторопливо прошла через полосы света и присела на стул у стола. Одета,
как раньше: голубое платье и белая сумочка через плечо.
  Она сидела и смотрела на меня. Очень умиротворенно. Не на свету, не в тени
- как раз посередине. Первой мыслью было встать и пойти туда, к ней, но
что-то внутри остановило меня - то ли моя растерянность, то ли легкая боль
в висках.
  - А куда подевались скелеты? - спросил я.
  - Как тебе сказать... - улыбнулась Кики. - В общем, их больше нет.
  - Ты решила от них избавиться?
  - Да нет. Они просто исчезли. Может, это ты от них избавился?
  Я покосился на телефон и легонько потер пальцами виски.
  - Но что это было вообще? Эти шесть скелетов?
  - Это был ты сам, - ответила Кики. - Это ведь твоя комната, и все, что
здесь находится - это ты. Вс„ до последней пылинки.
  - Моя комната? - не понял я. - А как же отель "Дельфин"? Что тогда там?
  - Там, конечно, тоже твоя комната. Там у тебя Человек-Овца. А здесь - я.
  Столбы света за это время не дрогнули ни разу. Они стояли тв„рдые и
цельные, точно литые. И только пыльный воздух медленно циркулировал у них
внутри. Я смотрел на этот воздух невидящими глазами.
  - Где их только нет, моих комнат... - невесело усмехнулся я. - Знаешь, мне
все время снился один и тот же сон. Каждую ночь. Сон про отель "Дельфин".
Очень узкий и длинный отель, в котором кто-то плакал по мне. Я думал, это
ты. И захотел с тобой встретиться. Во что бы то ни стало.
  - Все плачут по тебе, - сказала Кики очень тихо, словно успокаивая меня. -
Ведь это твой мир. В твоем мире каждый плачет по тебе.
  - Но именно ты позвала меня. Ведь я приехал в отель "Дельфин", чтобы
повидаться с тобой. И уже там... столько всего началось! Опять, как и в
прошлый раз. Столько новых людей появилось. Столько умерло. Это же ты
позвала меня - так или нет? Позвала - и повела меня куда-то...
  - Нет, не так. Ты сам себя позвал. Я только выполнила роль твоей тени. С
моей помощью ты сам позвал себя, и сам куда-то повел. Ты танцевал со своим
же отражением в зеркале. Ведь я - твоя тень, не больше.
  Я душил ее, как собственную тень, - сказал Готанда. - И думал: если я убью
эту тень, жизнь наконец-то пойдет как надо...
  - Но зачем кому-то плакать по мне?
  Она не ответила, а поднялась со стула и, цокая каблучками, подошла ко мне.
Опустилась на колени, протянула руку и тонкими, нежными пальцами
скользнула по моим губам. И затем коснулась висков.
  - Мы плачем о том, о чем ты больше не можешь плакать, - прошептала она
очень медленно, словно уговаривая меня. - О том, на что тебе не хватает
сл„з. И скорбим обо всем, над чем тебе скорбеть уже не получается.
  - А как твои уши? Еще не потеряли своей силы?
  - Мои уши... - она чуть заметно улыбнулась. - С ними все хорошо, как и
прежде.
  - Ты могла бы сейчас показать свои уши? - попросил я. - Очень хочется
пережить это снова. Как в тот раз, в ресторане, когда мы встретились.
Ощущение, будто мир перерождается заново. Все время его вспоминаю...
  Она покачала головой.
  - Как-нибудь в другой раз, - сказала она. - Сейчас нельзя. Это ведь не то,
на что можно смотреть всякий раз, когда хочется. Это можно лишь когда
действительно нужно. В тот раз было нужно. А сейчас - нет. Но когда-нибудь
еще покажу. Когда тебе понадобится по-настоящему.
  Она поднялась с колен и, отойдя на середину комнаты, ступила в отвесные
струи света. И долго стояла так, не шевелясь, спиною ко мне. В
ослепительном солнце ее тело словно таяло понемногу, растворяясь меж
пляшущих в воздухе пылинок.
  - Послушай, Кики... Ты уже умерла? - спросил я.
  Не выходя из солнечных струй, она развернулась ко мне на своих каблучках,
будто в танце.
  - Ты о Готанде?
  - Ну да, - сказал я.
  - Готанда считает, что он меня убил.
  Я кивнул.
  - Да, он и правда так думал.
  - Может быть, и убил, - сказала Кики. - В его голове это так. Так ему было
нужно. Ведь, убив меня, он наконец-то разобрался с собой. Ему нужно было
убить меня. Иначе он бы не сдвинулся с мертвой точки. Бедняга... -
вздохнула она. - Но я не умерла. Я просто исчезла. Ты же знаешь, я люблю
исчезать. Уходить в другой мир. Все равно что пересесть в соседнюю
электричку, что бежит параллельно твоей. Это и называется "исчезнуть".
Понимаешь?
  - Нет, - признался я.
  - Ну, это же просто! Смотри...
  С этими словами Кики шагнула из лучей света и медленно двинулась к стене.
И даже подойдя вплотную к стене, не замедлила шага. Стена поглотила ее, и
она исчезла. Вместе со стуком своих каблучков.
  Я сидел, онемев, и разглядывал стену, поглотившую ее. Самую обычную стену.
В комнате не осталось ни движений, ни звуков. Лишь в ослепительных лучах
света плавно кружилась неутомимая пыль. Головная боль возвращалась. Я
сидел, прижимая пальцы к вискам, и не мог отвести глаз от стены. Значит, в
тот раз, в Гонолулу, она тоже ушла сквозь стену...
  - Ну, как? Правда, просто? - раздался вдруг голос Кики. - Сам попробуй.
  - Но разве я тоже могу?
  - Ну я же говорю - это совсем несложно. Попробуй. Просто встань и иди, как
идешь. И тогда окажешься по эту сторону. Главное - не бояться. Потому что
бояться нечего.
  Я взял телефон, поднялся с дивана и, волоча за собой провод, двинулся к
тому месту в стене, где исчезла Кики. Ощутив поверхность стены у себя
перед носом, я слегка оробел - но, не сбавляя шага, двинулся дальше. И не
почувствовал никакого удара. Просто на пару секунд воздух стал
непрозрачным, и все. Непрозрачным и немного другим на ощупь. С телефоном в
руке я пересек полосу этого странного воздуха - и вновь оказался у своей
кровати. Сел на нее и положил телефон на колени.
  - Действительно, просто, - сказал я вслух. - Проще не бывает...
  Я поднес трубку уху. Линия была мертва.

  И все это - сон?
  Наверное, сон...
  Кто, вообще, в этом что-нибудь понимает?

  43.

  Когда я прибыл в отель "Дельфин", за стойкой в фойе дежурило три девицы.
Все трое, в неизменных жакетиках и белоснежных блузках без единой
морщинки, поклонились мне с натренированной жизнерадостностью. Юми„си-сан
среди них не оказалось. И это страшно разочаровало меня. Да что там
разочаровало - просто привело в отчаяние. Я-то рассчитывал сразу же
увидеться с нею. От расстройства у меня даже язык к н„бу прилип. В
результате я не смог выговорить свое имя как полагается, - и глянцевая
улыбка девицы, которая занялась моим поселением, слегка потускнела. Взяв у
меня кредитку, девица подозрительно ее осмотрела и, сунув в компьютер,
проверила, не украдена ли.
  Заселившись в номер на семнадцатом этаже, я сложил в угол вещи, сполоснул
в ванной лицо и спустился обратно в фойе. Уселся там на мягкий, дорогущий
диван для гостей и, притворившись, что читаю журналы, стал наблюдать за
стойкой портье. Юми„си-сан просто ушла на перерыв, убеждал я себя. Но
прошло минут сорок, а она вс„ не появлялась. Только тройка девиц с такими
же прическами, как у нее, мельтешили у меня перед глазами практически без
остановки. Я прождал ровно час и сдался. Юми„си-сан не уходила ни на какой
перерыв.
  Я отправился в город, купил вечернюю газету. Зашел в кафетерий и,
потягивая кофе, просмотрел газету от корки до корки. Но ничего интересного
не нашел. Ни о Готанде, ни о Кики. Сплошная хроника чьих-то других убийств
и самоубийств. Читая газету, я думал о том, что, вернувшись в отель,
наверное, увижу Юми„си-сан за стойкой. Иначе просто быть не могло.
  Но Юми„си-сан не появилась и через час.
  Я начал думать о том, что, видимо, по какой-то неизвестной причине
Юми„си-сан вдруг исчезла с лица Земли. Например, ее засосало в
какую-нибудь стену. От этой мысли мне сделалось очень неуютно. И я
позвонил ей домой. Но никто не брал трубку. Тогда я позвонил в фойе и
спросил, на месте ли Юми„си-сан.
  - Юми„си-сан со вчерашнего дня отдыхает, - сказала мне ее сменщица. - И
выйдет на работу послезавтра с утра.
  Черт бы меня побрал, подумал я. Я что - не мог позвонить ей и узнать об
этом заранее? Почему даже не подумал о том, чтобы с нею связаться?
  Увы, я думал только о том, чтобы поскорее залезть в самолет и прилететь
сюда, в Саппоро. И, прилетев в Саппоро, немедленно с нею встретиться. Псих
ненормальный. Когда я вообще звонил ей в последнее время? После смерти
Готанды - ни разу. Впрочем, я и до того не звонил очень долго... С тех
пор, как Юки стошнило у моря, и она сказала мне, что Готанда убил Кики, -
с тех самых пор я вообще не звонил Юми„си-сан. Просто ужас как долго. На
столько дней оставил ее без внимания. Что с ней могло произойти за это
время - одному богу известно. А ведь могло произойти что угодно. Запросто.
Чего только не случается в этом мире...
  С другой стороны, подумал я. Ведь я не мог ни о чем говорить. Ну, в самом
деле, - о чем бы я с нею говорил? Юки сказала, что Готанда убил Кики.
Готанда сиганул в море на "мазерати". Я сказал Юки: "Ты не виновата". А
Кики заявила, что она - всего лишь моя тень... О чем тут говорить? Не о
чем даже заикнуться. Я хотел встретиться с Юми„си-сан, увидеть ее лицо. А
там бы и подумал, о чем говорить. Как угодно - но только не по телефону.
  И все-таки я не находил себе места. А вдруг ее засосало куда-нибудь в
стену, и я уже никогда не увижу ее? Ведь скелетов в комнате было шесть!
Пятерых я опознал. Остается еще один. Чей? Стоило лишь подумать об этом, и
со мной начинал твориться кошмар. Становилось трудно дышать, а сердце так
и норовило выскочить из грудной клетки, проломив к черту ребра. За всю
жизнь до сих пор я не испытывал ничего подобного. Что же творится,
спрашивал я себя. Я действительно люблю Юми„си-сан? Не знаю. Я хочу ее
видеть. Ни о чем больше думать я не в состоянии. Я звонил ей домой.
Набирал ее номер, наверное, раз сто, пока не заныли пальцы. Но никто не
брал трубку.
  Спать не получалось. Каждый раз, только я засыпал, мой сон вдребезги
разбивала острая тревога. Я просыпался в поту, зажигал торшер у кровати,
смотрел на часы. Они показывали два, три пятнадцать, четыре двадцать. В
четыре двадцать я понял, что уже не засну. Я сел на подоконник и под
гулкий ритм собственного сердца стал наблюдать, как светлеет город за
окном.
  Эй, Юми„си-сан. Только не оставляй меня. Большего одиночества, чем сейчас,
мне уже не вынести. Ты нужна мне. Если тебя не будет, центробежная сила
сорвет меня с этой Земли и зашвырнет куда-то на край Вселенной. Прошу
тебя, дай мне тебя увидеть. Подключи меня хоть к чему-нибудь в этом,
реальном мире. Я не хочу к привидениям. Я простой, совершенно банальный
тридцатичетырехлетний мужик. Ты нужна мне.
  С половины седьмого утра я продолжил попытки дозвониться до нее. Сидел
перед телефоном и каждые тридцать минут набирал ее номер. Бесполезно.
  Июнь в Саппоро - очень красивое время. Снег давно стаял, и огромное плато,
еще пару месяцев назад промерзавшее до ледяной белизны, понемногу чернело,
отогреваясь под мягким дыханием жизни. На деревьях пышно распускалась
листва, и свежий ласковый ветер резвился вовсю, поигрывая кронами вдоль
городских аллей. Высокое небо, резко очерченные облака. При взгляде на
этот пейзаж сердце мое трепетало. Но я окопался в гостиничном номере,
продолжая звонить ей каждые полчаса. И каждые десять минут напоминая себе:
наступит завтра, она вернется, нужно просто подождать... Но я не мог
ждать, пока наступит завтра. Кто гарантировал, что завтра вообще наступит?
Поэтому я сидел у телефона и набирал ее номер. А в паузах между звонками
валялся на кровати - то в полудреме, то просто разглядывая потолок.
  Когда-то на этом месте стоял отель "Дельфин", думал я. Что говорить,
дрянной был отелишко. Но он умудрился сохранить в себе столько бесценных
вещей. Мысли и чувства людей, осадок былых времен - всем этим пропитались
каждый скрип половицы и каждое пятнышко на стене. Я устроился в кресле
поглубже, закинул ноги на стол, и, прикрыв глаза, попытался вспомнить, как
он выглядел - настоящий отель "Дельфин". От ободранной входной двери и
стертого коврика на пороге - до позеленевшей меди замков и пыли,
окаменевшей в щелях оконных рам. Я ступал по его коридорам, открывал
двери, заглядывал в номера.
  Отеля "Дельфин" больше нет. Но остались его тень и дух. Я кожей чувствую
его присутствие. Отель "Дельфин" растворился внутри этой новой громадины с
идиотским названием "DOLPHIN HOTEL". Закрыв глаза, я могу зайти внутрь и
бродить по нему. Слышать надсадный хрип лифта, похожий на кашель
чахоточной собаки. Вс„ это - здесь. Никто не знает об этом. Но оно здесь.
Вс„ в порядке, сказал я себе. Здесь - главный узел в схеме твоей жизни.
Вс„ здесь - для тебя. Она обязательно вернется. Нужно только подождать.
  Я позвонил горничной, заказал ужин в номер и принялся за пиво из
холодильника. Ровно в восемь позвонил Юми„си-сан. Никого не застал.
  Потом включил телевизор и до девяти часов смотрел бейсбольный матч. Прямую
трансляцию. Пригасил звук и разглядывал изображение. Игра была ужасной, да
и смотреть именно бейсбол особого желания не было. Просто хотелось видеть
человеческие тела в движении, для чего сгодилось бы что угодно: хоть
бадминтон, хоть водное поло - мне было все равно. Совершенно не следя за
игрой, я наблюдал, как люди бросали мяч, отбивали мяч, бежали за мячом. Я
созерцал отрывки жизней каких-то людей, не имевших ко мне ни малейшего
отношения. Будто разглядывал облака, плывущие в бесконечно далеком небе.
  Ровно в девять я опять позвонил ей. На этот раз она сняла трубку после
первого же гудка. Несколько секунд я не мог поверить своим ушам. Всю
сложнейшую сеть контактов, которые связывали меня с миром, вдруг
протаранило что-то огромное и пробило в этой сети роковую брешь. Силы
оставили тело, а в горле застрял комок, не давая сказать ни слова.
Юми„си-сан вернулась. И говорила со мной.
  - Только что из поездки вернулась, - очень стильным голосом сказала она. -
Брала выходные, ездила в Токио. К родителям. Звонила тебе, между прочим.
Дважды. Никто трубку не брал.
  - Ну вот. А я здесь, в Саппоро тебе названивал...
  - Разминулись, значит? - сказала она.
  - Точно. Разминулись... - согласился я и, прижимая к уху трубку, уставился
на онемевший телеэкран. Никаких подходящих слов в голову не приходило. В
голове была полная каша. Чего бы такого сказать?
  - Эй, ты где там? Ал„? - позвала она.
  - Я здесь...
  - У тебя голос какой-то странный.
  - Я волнуюсь, - пояснил я. - Пока тебя не увижу - нормально говорить не
смогу. По телефону расслабиться не получается.
  - Я думаю, мы могли бы встр