любит
производить впечатление на девушек.
   Придя в редакцию  Коммерсанта,  я  честно  сказала  редактору  своего
отдела, что про открытую часть брифинга писать нечего, а закрытая -  это
сенсация. Выход был один: звонить Путину и просить об интервью.  На  мое
удивление, Путин тут же взял трубку и согласился  дать  мне  комментарий
прямо по телефону.
   Бедный неопытный чиновник, - пронеслось у меня в  голове,  -  неужели
его мама  в  детстве  не  учила:  Вовочка,  никогда  не  разговаривай  с
журналистами... Представляю, какой  разнос  ему  завтра  устроит  Юмашев
после публикации!
   Путин охотно рассказал мне под запись, что  его  управление  получило
мандат от президента Ельцина на широкомасштабную борьбу с коррупцией.  И
прежде всего - в министерстве обороны.
   -  Коррумпированный  генералитет  сам  бороться  с  коррупцией  не  в
состоянии. Поэтому ясно, что само по себе Минобороны реформировано  быть
не может...
   Новый глава Контрольного управления  не  без  удовольствия  в  голосе
намекнул мне, что именно после результатов проверки  оборонного  заказа,
проведенной его людьми, Борис Ельцин принял решение об отставке  старого
министра обороны. А еще против нескольких  лиц  из  высшего  офицерского
состава его стараниями якобы были возбуждены уголовные дела.
   Все, что  он  говорил,  очень  напоминало  объявление  войны.  Войны,
которую номинальная кремлевская власть решилась вести  против  тех,  кто
эту власть в стране реально держит.
   - Сейчас мы  формируем  специальные  бригады  ГКУ,  в  которые  будут
включены представители ФСБ,  МВД  и  контрольно-ревизионного  управления
Минфина. Мы детально  проверим,  как  платежи  поступают  от  Минфина  в
центральные  органы  Министерства  обороны,   через   какие   банковские
структуры деньги переводятся на места Если  понадобится,  мы  дойдем  не
только до воинских округов, но и до отдельных воинских частей!
   Следующими, после Минобороны, клиентами, которым  следовало  ждать  у
себя незваных  гостей  из  путинских  бригад,  он  назвал  отечественных
монополистов - РАО ЕЭС России, МПС и Росалкоголь.
   Интервью   вызвало   в   политической   тусовке   эффект    маленькой
разорвавшейся  бомбочки.  Маленькой  потому,  что  с  этими  заявлениями
выступил не президент, не  премьер,  не  глава  ФСБ,  и  даже  не  глава
кремлевской  администрации,  а  какой-то  неизвестный  широкой   публике
чиновник, не обладающий никакими властными рычагами.
   Впрочем, мои кремлевские источники засвидетельствовали, что  никакого
разноса Путину за разговорчивость устроено не было. Из чего было логично
заключить, что внезапный феерический выход персонального  президентского
чекиста на политическую арену с воинственными заявлениями  был  напрямую
санкционирован руководством президентской администрации, которая,  чтобы
хоть как-то компенсировать свою политическую слабость, видимо,  решилась
на такую пиар-акцию.

***

   Что  же  касается  тогдашних  резких  заявлений  Путина  о  Приморье,
прозвучавших  в  кулуарах,  то  все  помнят,  что  приморская  кинопроба
генерала Кондратова на  роль  комиссара  Катани  всего  через  несколько
месяцев с треском провалилась. А Евгений Иванович Наздратенко пережил на
своем губернаторском посту даже президента Ельцина.
   Вся эта история чрезвычайно символична. Потому что в  ней,  буквально
как в капле воды, отразился сценарий будущего президентства Путина.  Уже
тогда было понятно, что, по странному капризу,  природа  наделила  этого
амбициозного человека в равной  степени  как  любовью  ко  всякого  рода
воинственным   спецэффектам,   так   и   неспособностью    конструктивно
реализовать их на практике.
   А что самое интересное - после повышения бывшего  главы  Контрольного
управления Путина до должности президента Евгений Наздратенко был  вовсе
не посажен в тюрьму (как грозился безвестный  президентский  чиновник  в
мае  97  года),  а,  напротив,  оказался   демонстративно   пригрет   на
президентской груди  -  сначала  в  доходной  должности  Госкомитета  по
рыболовству,  а  потом,  несмотря  на  почти   единогласное   возмущение
политической  элиты,  еще  и  повышен   до   государственной   должности
замсекретаря Совбеза.
   Загадку взаимоотношений Путина с Наздратенко  мне  удалось  разгадать
только четыре года  спустя.  И  отгадка  еще  более  ярко  характеризует
личность нынешнего российского президента.
   В 2001 году, когда администрация президента  Путина  решила  отметить
его годовалый юбилей началом войны против губернаторов, я прогнозировала
в одной из публикаций, что первой жертвой станет именно  Наздратенко,  и
что  с  ним  новый  глава  государства  пожелает  расправиться  наиболее
жестоко. Мой прогноз базировался на той же человеческой слабости Путина:
для него было бы логично отыграться на человеке,  которого  он  не  смог
победить  на  заре  своего  кремлевского  чиновничества.   Кроме   того,
рассуждала я, Путину должно быть просто по-мужски  вдвойне  обидно,  что
тогда, в 1997-м, из-за непотопляемости  Наздратенко,  он  выставил  себя
пустобрехом перед журналистами.
   Однако мой прогноз  сбылся  лишь  наполовину:  Путин  просто  бережно
эвакуировал Евгения Наздратенко из шатающегося губернаторского кресла  в
более надежное министерское, а потом совбезовское.
   - Наш президент таким образом демонстративно  объясняет  элите  новые
правила игры, - покорно пояснил  мне  тогда  Анатолий  Чубайс,  -  Путин
показал, что с тем, кто играет по  правилам  (а  Наздратенко  сыграл  по
правилам, потому что  в  конце  концов  согласился  добровольно  уйти  в
отставку из Приморья), будут обращаться как со своим и не  тронут.  А  с
теми, кто не согласен играть  по  правилам,  будут  обращаться  со  всей
строгостью закона...
   Но даже не эта вполне бандитская этика, наглядно продемонстрированная
новым российским президентом, поражала  больше  всего.  А  то,  что  как
поведал  мне  Анатолий  Чубайс  (который  во  времена  Ельцина  долго  и
безуспешно мерился с Наздратенко всем, чем только можно), на самом деле,
именно Владимир Путин в свое время по  негласному  приказанию  Валентина
Юмашева отдал распоряжение ФСБ заблокировать все уголовные  дела  против
Наздратенко и  убрать  в  дальний  ящик  весь  компромат,  найденный  на
приморского губернатора. Почему? Да просто  потому,  что  в  тот  момент
юмашевская администрация воевала  против  команды  Чубайса  за  какой-то
очередной кусок собственности. И  Юмашеву  было  невыгодно  политическое
усиление Чубайса, неминуемое в том случае, если бы ему удалось разрулить
приморский кризис в свою пользу. И тот самый Путин,  которому  было  так
приятно играть на  публике  непримиримого  борца  с  коррупцией,  приказ
Юмашева беспрекословно выполнил.

Папа ставит на фаворита.

   У каждой девушки есть родители. И ей с ними непросто. Даже  если  она
совсем уже взрослая, и даже если она  кремлевский  обозреватель.  Потому
что в таком случае родители тем более видят ее редко и ничего не знают о
ее личной жизни. И у них  начинается  типичный  родительский  невроз:  в
каждом мужчине видеть потенциального жениха дочери.
   Причем здесь Путин? Да в том-то и дело, что  абсолютно  ни  при  чем!
Только вот папе моему объяснить это было совершенно невозможно!
   Объясню все по порядку...
   Во время работы в кремлевском пуле родные мама с папой по  телевизору
видели меня гораздо чаще, чем живьем. Откроют  утром  газету,  прочитают
мою статью - значит, жива. А когда звонили на мобилу  -  то  никогда  не
знали наверняка, из какого города или вообще из какой страны  я  буду  с
ними разговаривать.
   Понятное дело, что такое положение вещей их совершенно не устраивало,
и они  считали,  что  чем  попусту  тратить  свою  молодость  на  всяких
кремлевских уродов, их дочке пора срочно выходить замуж. При этом готовы
они, похоже, были уже совершенно на любого зятя...

***

   Как-то раз, 4 июня 1998 года, папа позвонил мне в редакцию и деловито
сообщил:
   - А он - ничего... И прическа мне твоя сегодня  новая  понравилась...
Ты так редко с распущенными волосами ходишь - я сразу понял, что ты  ему
хотела понравиться!
   Я судорожно начала соображать, кого же он имеет в виду. В этот день я
успела побывать аж  на  трех  пресс-конференциях,  и  наверное,  все  их
показывали в теленовостях. Оставалось  выяснить,  на  кого  же  из  трех
ньюсмейкеров положил глаз мой папа...
   - Ты кого имеешь в виду? - настороженно спросила я.
   - Ну ладно-ладно, чего ты скрытничаешь!  -  остался  недоволен  папа.
-Тот, который про шахтеров и про олигархов говорил.
   Про шахтеров и олигархов в тот день говорили все.
   -  Ну  которого  президент  только  что  куда-то  там  назначил...  -
продолжил  свою  шараду  папа.   -   Симпатичный   такой   парень,   мне
понравился...
   Тут я, к своему ужасу, поняла, что папа имеет в виду  Путина,  только
что назначенного первым заместителем главы президентской администрации.
   - Папа!!! Да ты  что,  с  ума  сошел?!!  Во-первых,  он  мне  в  отцы
годится...
   - Не надо врать, он явно моложе меня! - уличил меня папа.
   - Пап, да я просто была у него на брифинге. Мы знакомы,  и  не  более
того. Что ты вечно придумываешь! И к тому же он кагэбэшник...
   - Ну, знаешь! Ты слишком  строга  к  людям!  Главное,  чтобы  человек
хороший был...
   - Папа! Да как тебе это вообще в голову могло придти?! Ты  же  видел:
он ниже меня в  два  раза!  -  специально  утрировала  я,  чтобы  любыми
способами развеять у папы очередную idee fixe насчет жениха.
   Но папа был уверен, что я просто не хочу поделиться с  родителями.  А
уж после того как отец предложил мне пригласить как-нибудь моего друга к
нам домой, я поняла, что даже если я  сейчас  скажу,  что  Путин  -  это
женщина, то ответ, ровно как в фильме В джазе только девушки, все  равно
будет: У каждого - свои недостатки...
   - Да ладно, видел я прекрасно в новостях, как вы  там  с  ним  стояли
разговаривали... - лукаво прибавил папа на прощание и повесил трубку.

***

   А разговаривали мы с Путиным вот как.
   Как только ему присвоили ранг первого заместителя главы администрации
президента (а не простого, как было раньше), кремлевские старожилы стали
предсказывать начало новой кадровой грызни, - потому что  все  остальные
замы не простят ему, что он стал равнее других.
   Поэтому после его первого брифинга в новой должности я подошла к нему
и всего лишь навсего спросила:
   - Володя, а вы не боитесь, что теперь остальные заместители  будут  к
вам ревновать?
   На что Путин, с интересом оглядев меня, ответил:
   - Вот вы - красивая женщина... У вас есть любимый мужчина? Он ревнует
вас, когда видит с вами рядом других мужчин?
   - Очень! - честно призналась я.
   -  И  правильно  делает!  Так  что  ревность  -  это  естественный  и
неизбежный процесс! В  этот  день  я  действительно  выглядела  особенно
красиво - потому что вечером мы с моей подругой  Березовской  собирались
отмечать в редакции с друзьями наши недавно прошедшие  дни  рождения,  и
ради этого я сделала себе пышную прическу и нарядно оделась.
   В результате, процитировать  метафоричный  ответ  Путина  я  в  своей
статье, разумеется, не смогла. Зато телеоператор, заснявший нашу  с  ним
беседу, вселил в моего папу сильные подозрения.

***

   После победы Путина на  президентских  выборах  эта  хохма  приобрела
среди моих друзей популярность под названием Папа ставил на фаворита!.
   Впрочем, тогда, в 1998 году, в своих статьях в  Русском  Телеграфе  я
тоже ставила на этого же фаворита (в политическом, разумеется,  а  не  в
личном смысле). Политический климат стал таким жарким,  что  в  то  лето
Путин двигался вверх по карьерной  лестнице  со  скоростью  тропического
сорняка, наугад воткнутого Ельциным в землю даже безо всяких  корней.  В
конце мая он был назначен первым заместителем Юмашева, а уже  в  июле  -
директором ФСБ. Как объясняли мне тогда бывалые кремлевские аппаратчики,
промежуточное повышение было произведено уже с сознательным прицелом  на
Лубянку, чтобы поднять в глазах ее  обитателей  статус  этого  чиновника
средней руки аж до секретаря ЦК по старым меркам. А ведь в таком высоком
ранге, - говорили они, - на руководство КГБ  люди  не  ставились  аж  со
времен Андропова.
   Из статьи в статью  мне  приходилось  констатировать,  что  путинское
ведомство (сначала ГКУ с функцией  координатора  спецслужб,  а  затем  и
главная спецслужба - ФСБ) превращалось для Кремля  в  главный,  если  не
единственный, инструмент  воздействия  на  ситуацию  в  стране.  Ельцин,
теряющий  контроль  не  только  над  собственной  страной,  но   и   над
собственной семьей, которая увязла в сомнительной дружбе  с  олигархами,
изо всех сил раскачивавшими политическую лодку,  видимо,  разуверился  в
эффективности  демократических  рычагов  управления  и  все  больше  был
склонен  уповать  только  на  старые,  проверенные   рычаги   спецслужб.
Президент  официально   поручил   Путину   разобраться   не   только   с
региональными  лидерами,  провоцирующими  задержку  зарплат,  но   и   с
олигархами, которые начали выводить шахтеров на рельсы под политическими
лозунгами. Причем разговор с бузотерами, как подчеркивал Путин  (на  той
самой пресс-конференции, которая так запомнилась моему папе), должен был
быть с документами  в  руках,  то  есть  с  привлечением  всех  ресурсов
спецслужб. Это президентское задание  Путин  явно  выполнял  нерадиво  -
ситуация усугублялась не по дням, а по часам. И тогда  ФСБ  во  главе  с
новым  ельцинским  фаворитом  стала  все  больше   напоминать   уже   не
антикризисный центр управления, а запасной центр власти, которой  Ельцин
приготовил на случай, если критическая ситуация в  стране  перерастет  в
необратимую. Как, собственно, впоследствии и  произошло.  С  кризисом  в
стране Путин тогда справиться не сумел, а вот роль властного центра  ему
со временем как-то понравилась.

Верните Феликса, только потом не пищите!

   Просто злой рок какой-то! У меня еще  не  было  ни  одного  интервью,
которое бы  обошлось  без  приключений!  Даже  если  это  интервью  было
придумано мной просто со скуки.
   Так случилось  и  в  декабре  1998  года.  Кремлевская  администрация
находилась в анабиозе, президент Ельцин -  в  лучшие  дни  в  спячке,  в
худшие - в больнице. Чиновники тоже попрятались в норки до весны.
   Единственной, хронической, новостью в стране был Примаков. Но  нельзя
же, право  слово,  писать  о  престарелом  разведчике  каждый  день!  Ну
закрутил он гайки в работе правительства со СМИ. Ну  закрутил  гайки  на
телевидении, чтоб ему приятней было на себя смотреть. Ну пообещал  через
свою прокуратуру открутить голову Березовскому. Но больше-то откручивать
и закручивать оказалось нечего, а делать кроме этого он, как выяснилось,
ничего и не умел.
   В общем, в столице ударили краткосрочные информационные заморозки.
   Нужно было чем-то срочно разогреваться. Идеальным горячим блюдом  для
такой ситуации казалось интервью.  И  вот  я,  сидя  в  своем  огромном,
холодном и тоскливом кабинете в Известиях, и начала  тиражировать  факсы
по всем официальным адресам с одним  и  тем  же  текстом:  Просьба  дать
интервью на такую-то и такую-то (в смысле хоть на  какую-нибудь!)  тему,
заранее благодарны...
   Я чувствовала себя точно  как  мошенник,  рассылающий  миллион  Писем
счастья с просьбой  к  адресатам  вложить  в  конверт  десять  рублей  в
надежде, что хоть какой-нибудь лопух да клюнет!
   На мое удивление, клюнули сразу двое. Причем по закону подлости -  то
пусто, а то вдруг густо: оба они умудрились назначить  мне  интервью  на
один и тот же день. К двум часам я должна была ехать к Немцову на Старую
площадь (в тот период разжалованный  со  всех  правительственных  постов
Немцов, по его собственному определению, работал заместителем Ельцина, в
смысле зампредом  комиссии  по  местному  самоуправлению,  председателем
которой был Ельцин).
   А к четырем часам дня меня ждал директор ФСБ Путин.
   Отлично, - подумала я, - успею, от Старой площади до Лубянки как  раз
два шага.

***

   Тут надо напомнить, что столица нашей родины  в  тот  момент  еще  не
оклемалась от последствий финансового кризиса (в данном случае -  скорее
моральных). Продавцы центральных киосков,  как  сговорившись,  перестали
завозить микрокассеты для профессиональных диктофонов, явно  считая  это
неуместным после дефолта излишеством. У меня дома оставалась всего  одна
чистая кассета на шестьдесят минут. Но, отправляясь на интервью, я  была
абсолютно спокойна: диктофон я включу на скорость 1,2, а не 2,4, так что
время на кассете сразу увеличится вдвое. Итого - два часа.  Немцову,  не
сомневалась я,  хватит  получаса.  Ну  ма-а-аксимум  -  сорок  минут.  А
директор ФСБ, как заранее предупредил  меня  его  пресс-секретарь,  тоже
сможет уделить мне не более сорока минут. Так  что  кассеты  мне  должно
было хватить с лихвой. Даже если  очень  повезет  и  удастся  раскрутить
главного чекиста на час разговора - все равно останется запас.

***

   Обычно  Немцов  в  интервью  говорит  немного,  и   по   преимуществу
короткими, примитивными фразами (он всегда обижается на  меня,  когда  я
констатирую  это  в  статьях,  и  объясняет,  что  так  доходчивей   для
аудитории). Но в этот раз его просто понесло. Он, видно, так  соскучился
по публичным  выступлениям,  что  решил  изложить  мне  все  свои  мысли
абсолютно по всем проблемам во Вселенной.  Это  уместилось  примерно  на
пятидесяти девяти минутах моей кассеты.
   Разговорчивость Немцова сильно спутала мне  карты.  Но  я  все  равно
пребывала в уверенности, что места для записи у  меня  осталось  гораздо
больше, чем начальник Лубянки готов поведать urbi et orbi.
   Вскоре я поняла, что и тут я жестоко ошиблась.

***

   Мне пришлось прождать Путина у него в приемной почти два часа  -  его
помощник то и дело подходил ко мне с вежливой  грустью  на  лице:  Очень
важное совещание, извините нас, Елена Викторовна...
   Когда совещание, наконец, закон  чилось,  мне  сказали,  что  остался
всего-навсего один посетитель и что это буквально на пять  минут,  после
чего Владимир Владимирович - целиком в вашем распоряжении!.
   Последним посетителем оказался не кто иной,  как  Николай  Ковалев  -
путинский предшественник на посту директора ФСБ, которого Ельцин  выгнал
за несколько месяцев до этого.
   Встреча Путина с отставником, как мне и обещали, действительно носила
характер блицкрига, и когда Ковалев через считанные минуты с растерянным
лицом выпал из своего собственного бывшего кабинета, я от  неожиданности
простодушно произнесла вслух слегка неполиткорректный вопрос, который  у
меня вертелся на языке:
   - А что вы вообще здесь делаете?
   - Да вот, зашел к Владимиру  Владимировичу  посоветоваться,  что  мне
делать дальше... Хочется  быть  как-то  полезным  Родине...  -  с  видом
наказанного школьника стал как будто оправдываться Ковалев.
   Видно, ничего полезного для Родины Путин в Ковалеве не  нашел:  через
несколько месяцев я случайно встретила бывшего директора  ФСБ  в  мэрии,
чуть ли не бегающим на посылках у Лужкова в Отечестве.

***

   Выпроводив от себя тень прошлого, Путин,  к  моему  несчастью,  решил
компенсировать мне долгое ожидание.
   Он говорил много. Нудно. И бессодержательно.
   Впрочем, когда я перечитала это интервью сейчас, даже в самой  нудной
его части оказался  забавный  нюанс.  Для  любителей  поспорить  о  том,
насколько длительной и продуманной была операция Путин - президент,  там
содержится прямое доказательство того, что в декабре 1998  года  он  еще
был ни сном ни духом о своей будущей карьере престолонаследника. И более
того - он вообще опасался, что  даже  его  нынешняя,  скромная  карьерка
вполне может скоропостижно покатиться в тартарары. Путин  в  тот  момент
явно сомневался не только в  своей  личной  судьбе,  но