ельно! Сюрприз!
   И, как нетрудно догадаться, вслед за этим я услышала  в  степашинском
выступлении вписанный мною собственноручно властный пассаж...

***

   В июне  1999-го  на  саммите  Большой  семерки  плюс  Россия  премьер
Степашин, по  сути,  возглавлял  российскую  делегацию  вместо  Ельцина,
который из-за ухудшения  здоровья  смог  подъехать  только  на  итоговую
церемонию.  И  вроде  бы  на  моих  глазах  главы  ведущих  держав  мира
обращались со Степашиным как с наиболее вероятным Ельцинским преемником.
Все они наперебой спешили назначить ему двусторонние встречи с глазу  на
глаз. И вообще держались с ним почти как со взрослым. Чубайс в то  время
тоже уверял меня, что считает Степашина  вполне  реальным  кандидатом  в
президенты.  Но  чего-то,  едва  уловимого,  в  степашинском   характере
все-таки не хватало. Может быть, как раз  того,  что  я  вписала  Андрею
Шторху в текст его речи.

***

   А уж когда во время кельнского саммита  я  случайно  познакомилась  с
женой Степашина, я окончательно поняла: ее мужу президентство не светит.
   Дело было так. Во время зарубежных  саммитов  я  уже  давно  изобрела
прекрасное ноу-хау, позволявшее проходить всюду без всякой аккредитации.
В  любой  европейской  стране  мне  всегда  достаточно  было  для  этого
произвести над собой предельно простую операцию:  просто  снять  с  себя
бэджик с надписью ПРЕССА и с  независимым  видом  идти  туда,  куда  мне
хотелось. И как только ты избавлялся от этого  стадного  ярлыка,  охрана
сразу же  опознавала  в  тебе  человека.  Точно  так  же,  как  в  одной
фантастической  повести:  на  космическом  корабле,  как  только   герой
становился на четвереньки, специальные роботы  сразу  принимали  его  за
животное, начинали кормить, но зато - отводили в клетку.  А  потом,  как
только он опять вставал на две ноги  -  роботы  идентифицировали  в  нем
человека и выпускали из клетки. Но зато прекращали кормить.
   У охраны и пресс-служб срабатывала ровно  та  же  логика.  Ни  одному
сотруднику секьюрити ни  в  одной  цивилизованной  стране  мира,  где  я
побывала с обоими последними президентами, ни на одном саммите  ни  разу
не пришло в голову преградить мне путь, если я  заблаговременно  прятала
журналистский  бэджик  в  сумку  и  шла  сквозь  заграждения  с   полной
уверенностью, что мне туда - можно и нужно.
   В Кельне, на спор, я блистательно продемонстрировала  это  свое  know
how корреспондентке Общей газеты Елене Дикун.
   Когда жены президентов Большой семерки, а с ними и Тамара  Степашина,
отправились осматривать выставку архитектурных проектов, Дикун заныла:
   - Ну как назло нам пулов на самое  интересное  мероприятие  не  дали!
Меня в газете как раз попросили сделать материал о  нашей  новой  первой
леди...
   - Спокуха, Ленка! Если хочешь, - мы  туда  запросто  пройдем.  Только
отдай мне свой бэджик, расслабься и забудь о том, что ты журналист. И  о
том, что кто-то  тебя  куда-то  должен  пускать  или  не  пускать.  Тебе
интересно туда войти? Значит - просто входи, и все, ты имеешь право.
   После моего минутного психотренинга Дикун, хотя и слегка побледневшая
от ужаса, все-таки сделала, как я говорила, и мы, вместе с первыми  леди
Большой семерки - разумеется, беспрепятственно, без единого  вопроса  со
стороны охраны - прошли на выставку.
   Но лучше б мы туда не ходили...
   В отличие от  супруги  Блэра,  которая  все  время  осмотра  выставки
профессионально  улыбалась  и  перебросилась  с  нами  парой  ничего  не
значащих светских фраз, Тамара Владимировна Степашина, явно  заскучавшая
среди иностранок, заслышав родную русскую речь,  просто  набросилась  на
нас с откровениями:
   - Ой, девочки, да что же это  за  выставка  такая  скучная  -  кошмар
какой-то! - начала она жаловаться на  тяготы  обязательной  протокольной
программы.
   В этот момент я с ужасом заметила боковым зрением супругу Шредера,  с
интересом застывшую прямо рядом с нами: я не могла точно припомнить,  но
мне все-таки мучительно казалось, что она когда-то учила русский язык. Я
ярко представила себе, как ей приятно услышать от русской  гостьи  такие
отзывы.
   Я шепнула это на ухо Дикун, и мы дипломатично  постарались  побыстрее
увести госпожу Степашину подальше от любопытных немецких ушей.
   Но на этом откровения супруги ельцинского преемника не закончились.
   Когда  совестливая  Дикун  попыталась  перевести  разговор  в   более
безопасное  светское  русло  и  спросила  Тамару  Владимировну,  как  ей
понравился номер в гостинице, в которой она здесь с мужем  остановилась,
Степашина возопила:
   - Номер?! Да разве это номер?!
   Мы с Дикун в недоумении переглянулись.
   - Что, не понравился? - осторожно  переспросила  я,  уже  оглядываясь
через плечо, нет ли опять Шредерихи на подходе.
   - Я могу вам  сказать:  видали  мы  номера  и  получше!  заявила  мне
Степашина. - Ничего особенного! Так себе!
   Дикун, чтобы не прыснуть от хохота прямо посреди зала с первыми леди,
стала задом ретироваться к выходу. Но у Степашиной еще  явно  оставалось
много чего недосказанного.
   - Куда же вы, девчонки? Вы  сами-то  откуда?  Местные?  -  дружелюбно
поинтересовалась она у нас.
   Я решила не расстраивать добрую  женщину  и  мягко  ушла  от  ответа,
возразив лишь, что мы тоже приехали из Москвы.
   Но  уже  распрощавшись,  госпожа  Степашина  все-таки   решила,   что
продемонстрировала нам еще не все высоты международного этикета. И когда
к ней подошли устроители мероприятия, чтобы пригласить вместе  со  всеми
остальными первыми леди Большой семерки  за  накрытый  стол  перекусить,
жена российского премьера гордо ответила:
   - Нет-нет, спасибо, я не голодна.
   - Вот, Дикун, -  заметь,  ты  сама  этого  хотела...  -  напомнила  я
коллеге, когда мы уже выбрались из музея и она еле дышала от хохота.
   Обсудив непростую ситуацию, мы решили,  что  с  нашей  стороны  будет
высшим проявлением патриотизма  не  писать  в  репортажах  с  кельнского
саммита про новую российскую первую леди ни слова.

Как Лужкова преследовало имя Лена.

   Летом 1999 года газета КоммерсантЪ приняла  политическое  решение:  с
этого момента кремлевский обозреватель Должен был ездить еще и в поездки
с Лужковым. И на моих хрупких женских руках в одночасье оказались  сразу
два действующих президента. Причем каждый со своими болячками, в которых
я должна была постоянно разбираться. Историю болезни Ельцина я уже  хотя
бы давно вызубрила назубок, а про Лужкова, с которым мне пришлось как-то
даже лететь в Вену чинить его мениск, я то и дело путала, какая ж нога у
него пошаливает - левая или правая?
   Параллелизм между обоими президентами подчеркивался еще  и  тем,  что
Лужков теперь позировал на фоне бывшего  президентского  пресс-секретаря
Сергея Ястржембского, который, как только оказался в мэрской компании, к
мистическому ужасу всех кремлевских журналистов, начал постепенно внешне
мимикрировать под Лужкова - стал как будто чуть меньше ростом,  приобрел
характерную  мэрскую  мимику,  нос  картошкой,  и  даже  хихикать   стал
по-лужковски.

***

   Меня Лужков сразу же заприметил как инородное тело. Во  время  первой
же зарубежной поездки, куда я с ним отправилась, он  подошел  ко  мне  и
удивленно спросил:
   - Что это вы - вчера были вся в черном, а сегодня - вся в белом? - Ну
и как вам больше нравится - в черном или в белом? - поинтересовалась я.
   Но тут мэр таким тоном переспросил меня Сказать вам, как  мне  больше
нравится?!, - что я предпочла остаться в неведении.
   В своих политических оценках Лужков был так же прямолинеен.
   Как-то раз в самолете, по пути домой, я спросила его об  отношении  к
премьеру Степашину, и мэр, ничуть не смущаясь присутствием  еще  десятка
журналистов, заявил:
   - Это не премьер, а тряпка!
   Ближе к осени высказывания Лужкова  о  ельцинском  клане  становились
тоже все более и более жесткими. Приехав в Германию в  начале  сентября,
Лужков объявил, что верит в информацию о коррупции Ельцинской семьи,  и,
по сути, пригрозил расправой окружению президента, после  того  как  тот
уйдет на покой: Те, кто не совершал ничего неконституционного -  они  не
должны нести никакого наказания. Но  те,  кто  нарушал  конституцию  или
совершил другие какие-то серьезные преступления, которые нанесли большой
урон государству, - у таких преступлений нет  срока  давности,  и  такие
люди обязательно понесут наказание,  после  того  как  к  власти  придут
честные люди.
   Возбудившись до крайности по поводу этих заявлений, КоммерсантЪ  стал
умолять меня добиться от Лужкова эксклюзивного интервью.
   Для этого, разумеется, пришлось опять идти  туда,  куда  не  пускали.
Самым заманчивым пунктом берлинской программы Лужкова была  прогулка  по
реке на катере с местным бургомистром. Журналистов с собой не брали.  Но
я, воспользовавшись знанием немецкого, смутила дежурившего при входе  на
катер охранника бургомистра вопросом: Haben Sie denn  keinen  Platz  fur
ein zierliches Madchen?! - и оказалась на борту.
   Увидев меня, Лужков, разумеется, пригласил сесть с ним за стол,  а  я
тут же достала диктофон и призналась ему, что приехала в  Берлин  только
для того, чтобы взять  у  него  интервью.  Текст  нашей  с  ним  беседы,
опубликованный на следующий же день на первой  полосе  Коммерсанта,  был
настолько хорош, и Лужков, в отличие  от  подавляющего  большинства  его
тогдашних интервью, получился таким живым, что  не  могу  удержаться  от
удовольствия процитировать его здесь.
   Я: Юрий Михайлович, многие считают, что как  раз  при  вас  в  стране
может  быть  установлен   авторитарный   режим.   С   отрыванием   голов
политическим противникам. Скажите, если вы  станете  президентом,  -  вы
гарантируете, к примеру, безопасность Ельцину и его семье?
   Лужков: А можно  я  вам  задам  вопрос?  Мы  с  вами  не  так  хорошо
знакомы...
   Я: Меня зовут Лена. Моя фамилия Трегубова.
   Лужков:
   - Лена... Лена... Это имя,  часто  встречающееся  на  моем  жизненном
пути. Вы меня боитесь?
   Я: Нет.
   Лужков: А почему меня должны бояться другие люди?...
   ...Был ли случай, когда я заставлял кого-то и что-то напечатать,  или
наоборот? А ведь вы же вот меня в  Коммерсанте  обмазываете  этим  самым
веществом коричневого цвета ну буквально с ног до  головы!  Но  ведь  не
было случая, чтобы я прочел и сказал: не надо публиковать!  Или  устроил
бы на вас какой-нибудь, как у нас говорят, наезд.
   Я: А разве не  вы  на  КоммерсантЪ  пожарных  наслали?  (сразу  после
известия  о  покупке  Коммерсанта  Березовским  в   редакции   появились
сотрудники службы  противопожарной  безопасности  и  пригрозили  закрыть
газету за несоблюдение противопожарных норм. - Е. Т.)
   Лужков: Мы?! Избави Бог! Если бы я это сделал, я бы перестал  уважать
себя! Для меня это значит - разрушить свой внутренний стержень!  У  меня
есть стержень!...
   Моя личная философия - это полная демократия.  Вот  спросите  у  моих
помощников! Вот есть одна журналистка,  которая,  вы  меня  извините  за
термин, меня все время обсирает. И вот мне говорят: нужно ее как-то  это
вот...
   Я: Кто это вам так советует? Цой? (Сергей Цой - пресс-секретарь  мэра
Москвы. - Е. Т.)
   Лужков: Нет-нет, не Цой. Так вот я говорю: Ни  в  коем  случае!  И  я
жестким образом запретил всякие такие меры!

***

   Несмотря на симпатичное интервью, мои родители  остались  мною  после
поездок с Лужковым очень недовольны.
   Дело в том, что как-то раз на обратном пути в самолете ко мне  подсел
тот  самый  пресс-секретарь  столичного  мэра  Сергей  Цой   и   душевно
предложил:
   - Лена, слушай, мы так  искренне  хорошо  к  тебе  относимся!  Ты  не
подумай - это не потому, что мы хотим, чтобы ты про нас  хорошо  писала!
Мы же - не такие, как там, у тебя в Кремле, - мы же бескорыстные! Просто
ты нам нравишься как человек. Так вот ты скажи - что  я  могу  для  тебя
сделать? Может быть, тебе, например, квартира нужна?  Или,  может  быть,
тебе еще какие-нибудь бытовые проблемы помочь решить надо?
   Я просто опешила от такой прямоты.
   - Нет, Сереж, спасибо. У меня нет абсолютно никаких проблем. -  гордо
соврала я.
   Родители потом еще долго в шутку попрекали меня этой историей:
   - Вот! А могла бы ведь уже в хоромах жить, а не снимать квартиру!

Под крышей Системы.

   Впрочем, один бесценный трофей из предвыборных поездок с  Лужковым  я
все-таки привезла. Абсолютно неожиданно для себя  в  недрах  лужковского
окружения я нашла не только одного из лучших в стране аналитиков, но еще
и надежного друга.
   Началось все с  того,  что  мне  дико  захотелось  использовать  свою
временную аккредитацию  при  московском  мэре  для  знакомства  с  самой
загадочной и закрытой от прессы фигурой российского бизнеса - Владимиром
Евтушенковым.
   Вокруг  владельца  компании  с  выразительным  названием  Система   в
журналистской среде сложился к тому времени  стойкий  романтический  миф
как о главном столичном мафиози и крыше всех наиболее  лакомых  секторов
московского бизнеса. И мне, ясное дело, просто не терпелось взять у него
интервью.

***

   Но когда во время визита Лужкова в Баварию мне показали  Евтушенкова,
летевшего с нами в одном самолете, я просто опешила:
   - Вы уверены, что это он?!
   Столичный мафиози предстал предо мной в простеньком свитере, потертых
джинсах, да еще и в интеллигентских очках на носу. В  окружении  Лужкова
он держался подчеркнуто на заднем плане и вообще предпочитал общаться со
всеми в стиле простачка.
   После общего ужина с  лужковской  командой  в  знаменитой  мюнхенской
пивнушке Хофбройхауз, где мафиози ежеминутно заставлял всех хохотать  до
слез, рассказывая феньки из столичной жизни, я решилась попросить его об
интервью.
   - Без проблем... Как только прилетим в Москву,  звони,  -  неожиданно
согласился Евтушенков и продиктовал мне свой мобильный.

***

   Я не сомневалась, что по возвращении он  под  каким-нибудь  предлогом
отвертится: до  сих  пор  хозяин  АФК  Системы  принципиально  не  давал
интервью. Тем более - на скользкие политические, предвыборные темы. И уж
подавно  -  на  еще  более  скользкую  тему  взаимоотношений  Системы  и
московского  мэра,  на  откровения  о  которых  я,  как  было   нетрудно
догадаться, и собиралась его раскрутить.
   Но как только я перезвонила ему в Москве, Евтушенков ответил:
   - Приходи в любой удобный для тебя момент... Жду...
   Таким интересным способом я не брала интервью еще ни  разу  в  жизни.
Записывать беседу на диктофон  мне  пришлось  в  четырех  разных  местах
города.  Начали  мы  разговор  в  известном  старинном  особняке  Дениса
Давыдова  на  Пречистенке  (в  офисе  столичного  Комитета  по  науке  и
технологиям, который тогда  возглавлял  Евтушенков),  продолжили  в  его
машине по пути в Колонный  зал  Дома  союзов  (на  предвыборную  тусовку
Отечества, где Евтушенкову нужно было  поприсутствовать  минут  десять),
потом - опять в машине по пути в здание  московской  мэрии  на  Тверской
(где Евтушенкову срочно надо было  с  кем-то  встретиться)  и,  наконец,
закончили мы интервью в ресторане Скандинавия на Пушкинской.
   Но все эти судорожные метания по Москве того стоили.  Интервью  стало
настоящей сенсацией. Глава АФК Системы впервые на страницах СМИ подробно
и запросто рассказывал мне про свои  дружеские  и  деловые  отношения  с
Лужковым,  рассуждал  про  диспозицию  мэрии  с  Кремлем  и  давал  свои
политические оценки ситуации в стране.
   При этом, что меня особенно изумило, Евтушенков не попросил дать  ему
текст интервью на визу. На  такое  за  всю  мою  журналистскую  практику
отваживались считанные единицы политиков.  Оценив  этот  смелый  шаг,  я
максимально полно опубликовала текст нашего разговора,  использовав  для
этого печатные площади  не  только  газеты  Коммерсантъ,  но  и  журнала
Власть.
   Эффект оказался самым выгодным для моего собеседника.
   Прочитав интервью во  Власти,  мне  тут  же  позвонила  моя  школьная
подруга Софья Гендлина, работающая на Deutsche Telecom  (фирме,  имеющей
какие-то деловые отношения с Системой), и призналась:
   -  Слушай,  я  просто  обалдела  от  интервью:  я  этого  Евтушенкова
несколько раз в жизни издали мельком видела он мне казался обычным новым
русским. А тут прочитала, что он тебе говорит, -  оказалось,  он  умный,
интеллигентный человек...
   Из уст  Сони  такая  похвала  стоила  дорогого:  будучи  неисправимой
рафинированной интеллектуалкой с лингвистическим образованием,  ко  всем
олигархам и политикам она относится с  заведомым  снобизмом.  Даром  что
деньги на жизнь в телеком-бизнесе зарабатывает.
   Я тут же со  смехом  пересказала  Евтушенкову,  какой  комплимент  он
заработал от моей подруги. Евтушенков не поверил. Да ну тебя -  ты  меня
просто успокаиваешь! Наговорил там тебе каких-то глупостей... -  скромно
откомментировал он.

***

   Но вскоре, к моему полному восторгу, мне  предоставилась  возможность
познакомить московского олигарха с той самой моей подругой.
   Как-то раз я заехала к Евтушенкову в гости в офис в тот момент, когда
он выезжал на телекоммуникационную выставку на Красной  Пресне  и  стоял
уже буквально в дверях:
   -  Как  хорошо,  что  ты  заехала!  Хочешь  прокатиться  со  мной  на
выставку?
   Тут я вспомнила, что на этой выставке, на  стенде  Deutsche  Telecom,
вкалывает сейчас и моя Соня.
   - Ой, Владимир Петрович, вы  сильно  удивитесь,  но  я  действительно
очень хочу с вами поехать! Я там как раз подругу заодно навещу.
   - Это какую подругу? - живо заинтересовался он.
   А когда я объяснила, что ту самую, Евтушенков  моментально  загорелся
идеей устроить Соне сюрприз и заявиться к ней вместе.
   Как только мы приехали в Выставочный центр, где все, разумеется,  уже
ждали Евтушенкова,  он,  отбиваясь  как  минимум  от  сотни  соискателей
внимания,  прямой  наводкой  рванул  вместе  со  мной  через  запутанные
лабиринты искать Соню.
   Нетрудно себе представить, какой фурор и суета  поднялись  на  стенде
Deutsche Telecom, когда выяснилось,  что  самый  влиятельный  московский
телекоммуникационщик зашел туда в тот момент, когда никого из начальства
DT на стенде не было. Я просто познакомила Владимира Петровича с  Соней,
мы поболтали с ней две минуты и ушли.
   А Евтушенков был  просто  счастлив,  что  своей  крутой  мальчишеской
выходкой, совсем не похожей на стиль моих обычных визави  -  кремлевских
чиновников, он доставил мне столько удовольствия.

***

   Мне ужасно понравился и какой-то хулиганский, веселый  стиль  общения
Евтушенкова с конкурентами.
   На той же самой выставке он вдруг предложил своим сопровождающим:
   - А давайте к Зимину зайдем? Вот он удивится!
   Все кругом захохотали и принялись звонить Зимину. И только я одна  не
поняла, в чем цимес шутки. Просто потому, что не знала, кто такой Зимин.
   - Дмитрий Зимин - глава Вымпелкома,  это  который  владелец  Билайна,
конкурент нашей МТС,  -  терпеливо  объяснил  мне  какой-то  симпатичный
веселый парень Женя.
   А чуть позже, когда я  пересказала  в  редакции  коллегам  из  отдела
бизнеса этот анекдот, мне заодно объяснили  и  кто  такой  этот  веселый
Женя.
   -  Как,  ты  говоришь,  его   фамилия?   -   переспросил   меня   наш
корреспондент, который пишет о рынке телекоммуникаций.
   - По-моему, Носовец, точно не помню... - стала припоминать я.
   - Сама ты - Носовец! Это - президент  Системы,  Евгений  Новицкий,  -
просветили меня коллеги.

***

   Кстати, та моя прогулка с Владимиром  Евтушенковым  на  выставку,  по
случайному стечению обстоятельств, помогла мне  решить  мои  собственные
телекоммуникационные проблемы Дело в том, что я, чуть ли не единственная
из всей редакции, давно уже пользуюсь служебным мобильным телефоном МТС,
а не Билайн (с последним у Коммерсанта какой-то  выгодный  корпоративный
договор, и поэтому им пользуются большинство моих  сотрудников).