м кошмар отпускного синдрома:  когда  раз  в
десять лет берешь отпуск, в стране сразу все рушится. Причем кажется,  -
что все это из-за тебя. Когда в августе  2000  года  я  взяла  отпуск  и
поехала путешествовать по Италии, в  переходе  рядом  с  моим  домом  на
Пушкинской взорвали бомбу. А потом утонула лодка Курск. А  потом,  когда
мне позвонили и сказали, что горит Останкинская башня-я уже не  поверила
и подумала, что это глупая шутка.
   Известие о первом несчастье настигло меня в Риме,  возле  Сан-Пьетро.
Из-за каприза моей подруги Софьи Гендлиной (той самой Сони, которую мы с
Владимиром    Евтушенковым    как-то    раз    ходили    навещать     на
телекоммуникационную выставку) мы вынуждены были вылететь  из  Москвы  в
Рим на сутки раньше запланированного.
   И вот, как только мы добрались до  главной  площади  Вечного  города,
Гендлиной на мобилу позвонила из Москвы мама,  и  через  минуту  подруга
мрачно мне сообщила:
   - Скажи спасибо, Трегубова. Я спасла тебе жизнь. Ты ведь в это  время
каждый день спускалась в переход на Пушкинской, чтобы на другой  стороне
ловить машину и ехать в редакцию, правильно? Так вот там теперь камня на
камне не осталось...
   Я сразу вспомнила лица  девчонок-киоскерш,  у  которых  я  все  время
покупала в этом  злосчастном  переходе  колготки.  Все  их  киоски  были
разворочены взрывом, и я до сих пор не знаю, выжил  ли  хоть  кто-то  из
них.

***

   Весть о катастрофе с Курском настигла меня уже  в  Венеции,  когда  я
вечером сидела рядом с мостом Rialto, одна, у самой воды.  Позвонила  на
мобильный Юля Березовская из Москвы и, всхлипывая, проговорила, что  вот
сейчас, в этот самый момент, под водой  задыхаются  люди,  а  военные  и
президент уже,  по  сути,  отказались  от  них.  Я  инстинктивно  отошла
подальше от чернеющих волн Canale Grande.  Смотреть  на  них  без  ужаса
теперь было уже невозможно.
   Странно, но даже абсолютно аполитичных итальянцев мгновенно  облетела
трагическая  новость  из  России.  Официанты,  узнав,  что  мы  русские,
выражали соболезнование. Даже простые жители Венеции,  заслышав  русскую
речь, подходили и спрашивали, не знаем  ли  мы  подробностей  о  русском
корабле.
   Это при том, что, как выяснилось, многие  итальянцы  к  тому  времени
даже не успели  еще  выучить  имени  русского  президента.  Венецианский
архитектор, с которым я случайно разговорилась на Сан-Марко, узнав,  что
я - журналист из России, попытался выяснить, о чем конкретно я пишу.
   - I'm working WITH PUTIN, -  попыталась  объяснить  я,  понимая,  что
кремлевский пул - это для иностранцев вообще какая-то абракадабра.
   - Vespucci? Who is Vespucci?! - дико  удивился  архитектор,  даже  не
подозревая, что  в  самой  обидной  для  Путина  форме  повторил  вопрос
журналистки Труди Рубин Who is Mr. Putin?.

***

   Тем  временем  мистер  Vespucci  именно  в  этот  момент  наслаждался
шашлыками вместе с благонадежной частью кремлевского пула  на  Сочинском
побережье.  Помимо  уже  традиционного  пункта  программы   -   кормежки
доверенных журналистов, в президентской резиденции были предусмотрены  и
такие увеселительные мероприятия, как катание на катере, водных лыжах  и
скутере. Вместе с журналистами и  президентом,  разумеется,  наслаждался
курортной  жизнью  и  его   верный   пресс-секретарь   Алексей   Громов,
обеспечивший надежный идеологический face control журналистов для  входа
в этот курортный президентский клуб. Так что не удивительно,  что  Путин
предпочел не прерывать отдыха в такой приятной  компании  ради  спасения
гибнущей подводной лодки.
   Истории из жизни отдохнувших очень скоро  стали  в  деталях  известны
всей политической Москве. Даже в картинках - в смысле,  с  демонстрацией
фотографий. Дело в том, что даже среди допущенных в тот  момент  к  телу
журналистов случайно затесались  те,  кто  расценивал  эту  историю  как
позорное пятно собственной биографии.
   А уж звонившие мне в тот момент коллеги-изгои все,  не  сговариваясь,
произносили один и тот же текст:
   - Слава Богу, что нас туда не пустили! От такого ведь потом всю жизнь
не отмыться...

***

   А когда я вернулась домой, в Москву, в  воздухе  уже  стояла  гарь  и
телевизор не  работал.  Пожар  на  Останкинской  башне  стал  абсолютным
прообразом того разгрома, который уже  спустя  несколько  месяцев  Путин
устроил сначала на ОРТ, потом на НТВ, а затем на ТВ-6 и ТВС.
   Путин был в ярости от того, что ОРТ и другие  телеканалы  критиковали
его бездействие в момент трагедии. Но это был, разумеется,  лишь  мелкий
предлог для  того,  чтобы  начать  глобальный  передел  на  телевидении,
направленный на ликвидацию неподконтрольных Кремлю телеканалов.
   Президент немедленно собрал в Кремле очередной закрытый  брифинг  для
карманных журналистов и  передал  стране  через  этих  гонцов  следующее
послание:
   - Если олигархи будут вопить, то будут сразу же получать по башке!
   В тот момент в качестве главного  кандидата  на  получение  по  башке
Путин наметил, разумеется, Бориса Березовского, который,  как  выразился
президент, в момент гибели Курска сознательно  раскачивал  лодку  (через
контролируемый олигархом в тот момент ОРТ). Этим  заявлением  Путин  дал
отмашку к следующей серии раскулачивания олигархов: теперь уже не только
врага Гусинского, а и бывшего друга - Березовского, а также  к  активным
действиям по переделу СМИ. В том числе - и силовым. В ночь после  выхода
в эфире ОРТ сюжета, где ставилась  под  сомнение  адекватность  действий
главы государства  в  момент  гибели  подводной  лодки,  соответствующие
кассеты были изъяты милицией из архивов редакции. Причем  -  с  согласия
гендиректора ОРТ Константина Эрнста. И это было только начало.
   В своей ярости на Гусинского, Березовского, а главное - на  все  СМИ,
вместе взятые, Путин, кажется, не осознавал одного:  если  бы  даже  все
оппозиционные телеканалы Кремль прихлопнул тогда сразу,  не  мучаясь,  -
просто не восстановили бы после останкинского пожарища,  по  техническим
причинам, и все, - тот, первый год путинского президентства все равно бы
запомнился   его   избирателям   именно   теми    жуткими,    зловещими,
символическими трагедиями, следовавшими одна за другой.

Их ответ Чемберлену.

   Я знала, что даже после зачистки  из  кремлевского  пула  большинства
птенцов гнезда Гусинского некоторым журналистам из  холдинга  Медиа-Мост
не только сохраняли в Кремле аккредитацию, но даже и  время  от  времени
устраивали конфиденциальные встречи с главой государства. Все  эти  люди
использовались Кремлем, конечно же, совсем не в качестве журналистов,  а
как связные между администрацией  президента  и  опальным  олигархом,  -
поскольку отношения в ходе взаимной  войны  настолько  обострились,  что
связь по прежним, прямым каналам, стала уже немыслимой.
   Так, в  качестве  связного  между  Кремлем  и  Гусинским  (уже  после
вынужденного бегства последнего  за  границу)  использовался,  например,
Алим Юсупов, работавший в тот момент на канале НТВ.  Пару  раз  он  даже
связывал Путина по телефону с Гусинским, и президент  пообещал  олигарху
встречу на нейтральной территории. Но потом обманул.

***

   Однажды, в сентябре 2000 года, в роли посредника между администрацией
президента и хозяином газеты Коммерсантъ Березовским пришлось  выступить
и мне. Но, к счастью, не через какие-то секретные каналы (я в тот момент
даже телефона Березовского не знала), а прямо со страниц газеты.
   Борис Березовский быстро почувствовал, что 1-й  телеканал,  ОРТ  (БАБ
являлся в тот момент владельцем 49% акций  этого  телеканала  и  главным
спонсором), станет 1-м и в кремлевском списке на ликвидацию, и  придумал
хитрый контрход. Опальный олигарх объявил, что передает все  свои  акции
представителям  творческой  интеллигенции  в  трастовое  управление.   И
предложил то же самое сделать и государству с оставшимися 51% акций.  То
есть, если бы схема сработала, то отнимать телеканал Кремлю пришлось  бы
уже не у олигарха, а у общественности.
   Мне позвонил главный редактор Коммерсанта Андрей Васильев и попросил:
   - Слушай, а можешь ты раздобыть  в  Кремле  их  ответ  Чемберлену  на
публичную инициативу Березы? Хотя бы анонимный?
   В своем  открытом  письме  Березовский  утверждал,  что  высокий  чин
кремлевской администрации предъявил ему ультиматум: передать  в  течение
двух  недель  в  управление  государству  свой  пакет  акций   ОРТ   или
отправляться вслед за Гусинским. Вся тусовка знала, что этот высокий чин
- сам Путин. Вслед за которым ультиматум Березовскому подтвердил и глава
кремлевской администрации Александр Волошин.
   Вот я и отправилась за ответом Чемберлену к Волошину.
   - Александр Стальевич, Березовский понял фразу отправляться вслед  за
Гусинским как прямую угрозу Кремля посадить его в тюрьму.
   - Во-первых, про Бутрыки ему ни слова никто не говорил, - сходу, даже
не  попытавшись  опровергать  факт   ультиматума,   заявил   мне   глава
администрации - Имелось в виду - отправляться куда подальше...
   - Куда подальше - это в принудительную эмиграцию без права  возврата?
- уточнила я.
   - Да куда угодно! Надоел он уже  здесь  всем  -  сил  нет!  -  нервно
хихикнул Волошин.
   Всегда  избегавший  публичных  интервью,  в  этот   раз   кремлевский
администратор заявил мне, что я могу процитировать его ответ в газете со
ссылкой на высокопоставленного  кремлевского  чиновника.  В  компании  с
высоким чином, на которого ссылался Березовский, это создавало в  стране
симпатичную властную вертикаль анонимов.
   Суть же ответа Волошина  сводилась  к  следующему:  государство  свою
половину акций никому не отдаст, а Березовский, даже если попытается  не
отдать свои 49% акций, все равно ни на что влиять не сможет.
   - Костю Эрнста мы считаем своим человеком, которому можно доверять, -
заложил гендиректора ОРТ Волошин. - Журналисты  не  смогут  себе  больше
позволить спекулировать на чувствах людей и раздувать  антипрезидентские
настроения. (Имелось в  виду  как  раз  освещение  по  ОРТ  беззаботного
отпуска президента Путина в момент гибели подлодки Курск.)
   А на прощанье, когда я уже направлялась  к  дверям,  Волошин  выложил
свой самый главный аргумент:
   - Да все равно мы у Березы все акции отнимем, не переживай!
   На следующий день в Коммерсанте появилась  передовица  с  заголовком:
Березовский  получил  ответ  на  письмо  Путину   через   корреспондента
Коммерсанта Елену Трегубову.
   Вроде  бы  это  был  профессиональный   успех.   Но   ничего,   кроме
брезгливости, я от этой секретный миссии  не  испытала.  Было  уже  даже
наплевать,  что  коллеги  стали  еще  чаще  дразнить  меня  кремлевскими
друзьями. Но главное - я четко почувствовала в  тот  момент,  что  ни  о
какой  работе  журналиста  в  Кремле,  в  нормальном,   профессиональном
понимании этого слова,  речь  уже  не  идет.  Перебрасывать  гранаты  со
сдернутой чекой из одного  вражеского  окопа  в  другой  -  это  уже  не
журналистика.

Разгром.

   Когда в конце 2000 года главный редактор Коммерсанта Андрей  Васильев
под давлением кремлевской пресс-службы все-таки принял  решение  о  моей
замене в кремлевском пуле, ничего, кроме запредельной усталости,  я  уже
не почувствовала. Где-то, на самом  краешке  моего  сознания,  журналист
твердил, что это - малодушие, что нельзя было газете так сдаваться. Но я
настолько измучилась в тот год борьбы за выживание, что эмоций по  этому
поводу взять было уже неоткуда.  Я  знала,  что  сделала  не  просто  по
максимуму все, что от меня зависело, но и гораздо  больше,  чем  было  в
человеческих силах. Под перекрестным огнем президентской пресс-службы  и
кремлевских чиновников я удерживала этот рубеж в течение целого года.  И
уже самим этим фактом доказала новому президенту, что всех журналистов в
стране так просто купить или прогнуть ему не удастся.  Главный  редактор
объяснил мне свое решение так:
   - Я понимаю, что ты с ними говна уже вдоволь наелась за этот год.  Но
ты пойми и меня - мне, в каком-то смысле, было не легче, чем тебе: я  же
не только журналист, но еще и менеджер. Мне же приходится как-то с  ними
отношения выстраивать. А они ведь после каждой твоей  статьи  звонили  и
устраивали скандал, чтобы я отстранил тебя. Я им говорю - Правильно, что
вы там все  из-за  нее  на  ушах  стоите,  -  потому  что  она  классный
политический журналист и пишет классные политические  тексты!  Короче...
Ну не хотят они сейчас никакой вообще политики про себя читать!...
   Васильев рассказал, что теперь  хочет  отправить  в  кремлевский  пул
сотрудницу  отдела  культуры,   занимавшуюся   телевизионной   критикой,
Викторию Арутюнову:
   - Ты пойми: мне все-таки хочется, чтобы  кто-то  там,  в  кремлевском
пуле,  от  Коммерсанта  был.  Вот  Вика  и  будет  там  выполнять  чисто
представительские функции: ездить с президентом в поездки, писать оттуда
репортажи - как светскую хронику - Путин сел, Путин встал... Потому  что
она не будет там политических тем выискивать, и скандалов не будет...
   В журналистской  среде  у  Вики  Арутюновой  была  стойкая  репутация
доверенной журналистки министра  печати  и  информации  Михаила  Лесина,
поэтому я не сомневалась,  что  в  Кремле  ей  действительно  обрадуются
гораздо больше, чем мне.
   Однако, отъездив с президентом несколько месяцев, Вика вообще перешла
на чиновничью работу - пресс-секретаря государственного телеканала РТР.
   Смешно, но вскоре после моего изгнания из кремлевского  пула,  когда,
казалось бы, я стала уже свободным и счастливым человеком,  Путин  опять
чуть было  не  подпортил  мне  Пасху.  Если  в  2000  году,  как  я  уже
жаловалась,  мне,  по  путинской  милости,  пришлось  во   время   Пасхи
выслушивать от питерского батюшки, что в  его  храме  все  как  один  за
Путина голосовали, то в 2001 году, как нарочно, именно накануне Пасхи, в
ночь Страстной пятницы, Путин затеял силовую операция по смене власти на
НТВ. И я должна была безвылазно сидеть  всю  ночь  и  следующий  день  в
Останкине, потому что по случайному стечению обстоятельств  я  оказалась
последним журналистом, у которого еще  действовал  выписанный  Киселевым
пропуск на энтэвэшный этаж. А в субботу вечером пришлось допоздна  брать
интервью  у  изгоев,  укрывшихся  после  разгрома  в   соседнем   здании
Останкина. Но зато потом я крикнула заехавшей за мной Ленке Дикун: Гони!
- и мы как раз, минута  в  минуту,  успели  к  полуночи  на  праздничную
Всенощную в церковь Воскресения, что в Брюсовом переулке.  Я  восприняла
это без преувеличения как свой личный реванш.

***

   Сейчас в  кремлевском  пуле  от  Коммерсанта  прикомандирован  Андрей
Колесников - один из авторов путинской предвыборной книги интервью.
   Бедного Андрея мне искренне жалко: ему приходится реанимировать давно
забытый в российской журналистике эзопов язык: хвалить так изящно, чтобы
догадливые читатели между строк улавливали, что ты ругаешь.
   Но на фоне того, что в кремлевском пуле о Путине уже давно пишут  как
о покойнике: или хорошо, или никак,  -КоммерсантЪ  выглядит  просто-таки
боевым листком оппозиции.  И  как  меня  уже  неоднократно  уверяли  мои
приятели из политической тусовки, в Кремле  уже  принято  принципиальное
решение отобрать у Березовского и Коммерсанть.

***

   У  Путина  вообще  стали  все  чаще  проявляться  какие-то   странные
фантомные боли. Вернее - фантомные страхи. Вроде и прессу всю уже  давно
под корень зачистил - ан нет, после освещения газовой атаки на  Дубровке
осенью 2002 года даже в карманном  НТВ  опять  примерещилась  президенту
оппозиция, и главаря диссидентов Йордана тотчас обезвредили.  Точно  так
же Кремль зачем-то сражался с по жизни безнадежной  Либеральной  Россией
Березовского, рейтинг которой был  едва  отличим  от  нуля.  А  потом  -
ликвидировал беззубый ТВC. Если так пойдет и дальше, то скоро,  глядишь,
Путин и Добродеева с Эрнстом в карбонарии запишет. А потом  и  радио  на
всякий случай опять на на кнопку переведет. Потому что ведь ни с Чечней,
ни с терактами президент так и не  справился.  А  в  любом,  даже  самом
верноподданническом  освещении  этих  тем  можно  без  труда  расслышать
издевательство над самым святым. В смысле - над президентом. Тем  более,
если самому президенту,  как  кровавые  мальчики,  везде  уже  мерещатся
призраки недоликвидированных им телеканалов.

***

   В  каком- то  смысле  Путин  это  Ельцин  сегодня.  Потому   что
большинство  ельцинских  проблем  так  и  остались   нерешенными.   Даже
стилистика их пугающе похожа: до боли знакомые забастовки из-за невыплат
зарплат  -  и  те  возобновились  перед  прошлым  Новым  годом,  и  даже
ностальгическая борьба семейного и несемейного клана олигархов за  право
рулить президентом тоже опять в разгаре. Структурные реформы по-прежнему
не проводятся, и страна как висела, так и продолжает висеть  на  волоске
капризной конъюнктуры  мировых  цен  на  нефть.  Так  что  стабильность,
наступление которой провозгласил подопечному народу Путин - не более чем
вопрос смены терминов:  жаль,  Брежнев  не  дожил,  чтобы  провозгласить
наступление развитого социализма. Потому что если  в  брежневское  время
дуриком вырученную сверхприбыль от высоких мировых цен на нефть  тратили
на поддержку  дружественных  Советскому  Союзу  режимов  в  недоразвитых
странах, то теперь эти деньги бросают на поддержание  иллюзии  народного
благосостояния. В  смысле,  на  хотя  бы  физиологическую  страховку  от
голодных бунтов в своей собственной стране.
   Не скрою: для  меня  будет  приятной  неожиданностью,  если  круг  не
замкнется и Путин, случись в его  царствование  обвал  цен  на  нефть  и
очередной  крупномасштабный  финансовый  кризис  в  России,  не  сделает
судорожного выбора в пользу  военизированной  мобилизационной  командной
экономики  -  к  чему  в  момент  дефолта  1998  года  призывали  друзья
Примакова.  В  защиту  от  которого  окружение  Ельцина,  собственно,  и
придумало Путина. А то уж совсем как-то обидно получится, да?

***

   Главное, что по большому счету изменилось в стране с ельцинских  пор,
- это как раз то, что российскую прессу настойчиво  попросили  обо  всех
этих проблемах, и главное - о Чечне и Путине - помолчать.  И  российская
пресса согласилась. А тем, кто не понял, объяснили силой.
   Тут вот недавно американский журналист Дэвид  Рэмник,  наобщавшись  с
российскими телевизионными начальниками, на полном серьезе спросил меня:
   - А вам не кажется, что они правы: что просто революционное  время  в
России закончилось, и что теперь российским журналистам просто скучно  и
не о чем писать, потому что никаких  теневых  интриг  в  Кремле,  вокруг
президента в отличие от ельцинских времен теперь уже больше нет?
   Формулу о пользе скучной политики, давно уже придуманную кремлевскими
пиарщиками и активно втираемую  в  мозги  журналистам,  трудно  было  не
узнать. Я честно призналась Дэвиду, что, по  моим  наблюдениям,  теневых
интриг в Кремле стало сейчас даже куда больше, чем при Ельцине, - просто
потому, что теперь писать о них нельзя  и  автоматически  все  как  одна
стали теневыми, ушли в тень. Так что в этом смысле ельцинские  интриганы
были просто мальчиками - об их теневых проделках кремлевские  журналисты
обычно узнавали максимум через пару дней.

***

   Кстати, еще один фирменный прием путинской макаренковской  педагогики
для тех, кто не понял -  это  институт  заложничества.  Я  имею  в  виду
Глушкова и Титова, о сути уголовной вины  которых  никто  в  политичекой
тусовке ни секунды не сомневался: уголовная  статья  первого  называется
друг Березовского, а второго - друг Гусинского. Шантаж  обоих  высланных
из  страны  оппозиционных  медиа-магнатов  Березовского   и   Гусинского
частично удался - Березовский, например,  уверял,  что  на  его  решение
отдать государству  свои  акции  ОРТ  повлияло  именно  обещани