И  вот
работник коммерческой службы, отвечавший в редакции за  мобильники,  все
время  маниакально  пытался   уговорить   меня   сменить   компанию.   Я
категорически отказывалась, объясняя, что при моих постоянных  разъездах
то по России, то за рубеж роуминг МТС удобнее  (сразу  заочно  извиняюсь
перед господином Зиминым, которого мы в тот раз, кстати, на выставке так
и не застали, и прошу не усматривать здесь скрытую антирекламу -  просто
именно для меня, в моем  отдельном  случае,  пользоваться  услугами  его
конкурента было тогда действительно удобнее).
   Так вот, тот самый сотрудник, который уговаривал меня поменять Билайн
на МТС, случайно вошел в редакционный  буфет  Коммерсанта  ровно  в  тот
момент, когда упомянутый коллега из отдела бизнеса громко рассказывал:
   - Представляете: сижу я в выставочном центре, жду  пресс-конференцию,
и вдруг туда заходит наша Трегубова с Евтушенковым и Новицким...
   После этого нудные споры нашей коммерческой службы насчет замены  мне
телефона почему-то вдруг резко прекратились.

***

   Любопытно, что Евтушенков ни разу за все наше  с  ним  знакомство  не
старался продемонстрировать мне, какой он крутой по бизнесу.  И  даже  в
тот самый первый  раз,  когда  я  брала  у  него  интервью  в  ресторане
Скандинавия,  глава  Системы  повел  себя  категорически  нетипично  для
большинства моих богатых знакомых из властных и околовластных  структур,
которые к месту и не к месту стараются  демонстрировать  пальцы  веером.
Евтушенков,  к   моему   огромному   удовольствию,   наоборот,   проявил
подчеркнутое уважение к моей журналистской и женской самостоятельности.
   Когда после окончания интервью официант принес нам счет за обед  и  я
предупредила Евтушенкова, что заплачу за себя сама, он спокойно ответил:
   - Хорошо, только у меня наличных денег с собой нет.  Я  буду  платить
карточкой. Тогда я просто возьму у тебя наличными твою половину.
   Как же я  гордилась  этой  историей!  В  отношениях  с  человеком,  у
которого я брала интервью, мне это было необычайно  важно  Да  еще  и  с
московским олигархом! Я была ему невероятно благодарна  за  то,  что  он
сразу прочувствовал этот деликатный момент и даже  спорить  со  мной  не
стал.
   А однажды, к моему ликованию,  он  даже  позволил  мне  его  угостить
Как-то раз, когда мы встретились на десять минут повидаться  в  Пирамиде
на Пушкинской, Евтушенков честно признался мне, что наличных у него нет,
а карточку он оставил в машине.
   Я была просто на верху  блаженства:  один  из  самых  богатых  мужчин
города позволяет мне себя угощать! Может  быть,  кому-то  это  покажется
феминистическим идиотизмом, но для меня именно этот момент стал  залогом
дружеских отношений, в которые вскоре  и  переросло  наше  знакомство  с
Евтушенковым.

***

   Когда после  прихода  к  власти  Путина  у  меня  начались  серьезные
проблемы в Кремле, я всегда  точно  знала,  что  у  меня  есть  надежное
дружеское плечо, в которое можно прийти и  поплакаться.  В  те  моменты,
когда  из-за  издевательств  кремлевских  чиновников  у  меня   случался
очередной нервный срыв, я звонила Евтушенкову и, благо его  офис  совсем
рядом с моим домом (сначала - на Спиридоновке, а потом - в  Леонтьевском
переулке), приходила к нему.
   Он почти всегда оказывался по уши занят, а в  приемной  еще  и  ждала
очередь как минимум из десятка посетителей. Но не было ни одного случая,
чтобы он отмахнулся от моих проблем.
   Обычно он проводил меня в так  называемую  комнату  отдыха  за  своим
кабинетом и просил:
   - Подожди меня здесь, пожалуйста, немножко, а? Попей чаю пока,  съешь
чего-нибудь. Не сердись, ладно?
   Потом он быстро разделывался с очередным посетителем и возвращался ко
мне:
   - Ну что у тебя стряслось? Рассказывай...
   Так, много месяцев подряд, Евтушенкову время от  времени  приходилось
играть роль моего личного психоаналитика.
   - Я тебя прекрасно понимаю, я и сам - точно  такой  же  эмоциональный
человек, как и ты. И поэтому я прекрасно знаю, как тебе  там  с  ними  в
Кремле тяжело. Вот поэтому-то я от политики и от власти вообще  стараюсь
держаться подальше! - успокаивал меня хозяин Системы. - Тебе просто надо
научиться вообще не принимать их близко к сердцу, пойми, что они  просто
роботы, функции!
   В какой- то момент, выслушав от меня очередную историю из  жизни
кремлевских мутантов, он твердо заявил:
   - Все... Я считаю, тебе надо уходить из Кремля... Они тебя там просто
сожрут! Зачем тебе гробить на них свою нервную систему?!
   Но я не сдавалась и шла в Кремль снова и снова. И Евтушенкову снова и
снова приходилось меня успокаивать. В частности -  закармливая  меня,  в
целях психотерапии, через не могу, прямо как  маленькую  за  маму  -  за
папу, вкуснейшими, но чрезвычайно вредными для фигуры обедами домашнего,
системовского изготовления.

***

   Скоро я открыла в  Евтушенкове  еще  одну  неожиданную  для  олигарха
черту. Находясь как бы вне кремлевской политики, он тем не  менее  (или,
скорее, именно  благодаря  этому)  оказался  самым  точным  политическим
аналитиком и прогнозистом из всех, кого я знаю в тусовке. За все  четыре
года нашего с ним знакомства еще ни  разу  не  было  случая,  чтобы  его
прогноз не сбылся. Такого я не могу сказать больше ни об одном  политике
или бизнесмене в стране - даже о самых активных участниках политического
процесса.
   К  примеру,  в  1999  году,  по  моим  наблюдениям,  Евтушенков   был
единственным из окружения Лужкова, кто с самого начала  здраво  оценивал
перспективы Отечества - Всей России.
   В 2000 году, сразу после прихода к власти Путина, глава Системы  стал
первым, кто абсолютно точно спрогнозировал в беседе со мной,  как  будут
развиваться события вокруг Березовского. Причем еще в тот момент,  когда
никакие видимые тучи над ближайшим к Кремлю олигархом, казалось  бы,  не
сгущались.
   И именно Евтушенков чуть позже абсолютно точно, по пунктам предсказал
мне и будущее НТВ и ТВ-6. Список можно продолжать очень долго.
   Некоторые, более  долгосрочные  прогнозы,  данные  им,  пока  еще  не
сбылись. И я даже боюсь их озвучивать -  в  надежде,  что,  может  быть,
все-таки пронесет...

Береза ПасаранЪ!.

   В июле 1999 года в здании Коммерсанта появился  подозрительного  вида
молодой человек  иранского  происхождения  и  объявил,  что  купил  нашу
газету. Имя молодого человека было Киа Джурабчиан, и оно  ровным  счетом
ничего не говорило никому из отечественной бизнес-тусовки.
   Компанию American Capital Group, главой  которой  он  назвался,  тоже
никто не знал. Создал он свою  фирму,  по  признаниям  самого  господина
Джурабчиана, только в 1998 году (то есть всего  за  год  до  описываемых
событий), со стартовым капиталом всего лишь 50 млн долларов.

***

   Знакомство с журналистским коллективом Киа Джурабчиан начал  с  того,
что повез народ обедать в ресторан Царская охота  в  поселке  Жуковка  -
кичевое  и  безвкусное  место  нетронутых  ресторанной  культурой  новых
русских, куда ни один приличный человек (кроме разве что  президента)  в
жизни не ходил.
   Все это сильно напоминало  костюмированное  шоу  фокусника  Кио.  Киа
уселся, заказал руководящему составу Коммерсанта дорогую еду и предложил
собеседникам высказывать: а) предложения по дальнейшему будущему газеты;
б) пожелания по материальному благосостоянию сотрудников.
   От второго пункта народ дрогнул и проникся к Киа  симпатией.  На  эту
приятную тему с ними никто уже давно не разговаривал.
   - А как насчет августовской зарплаты? -  решилась  начальница  отдела
политики  Вероника  Куцылло  поднять  болезненную  тему,   которой   все
коммерсантовские старожилы уже давно были озабочены. Речь шла о зарплате
за   август   1998   года,   которую,   воспользовавшись    дефолтовской
неразберихой, прежнее руководство газеты заиграло.
   Джурабчиан, который, разумеется, вообще ни сном ни духом не  знал  ни
про зарплаты, ни про август, ни про дефолт, решил не вдаваться в детали,
а поскорее завоевать сердца избирателей самым простым способом:
   - Будут вам зарплаты! Все выплачу! И тут Вероника решила, пока  новый
хозяин добрый, взять быка за рога:
   - А давай, Киа, не будем откладывать дело  в  долгий  ящик,  а?  Вот,
например, у меня есть служебная машина, Пежо. Она уже подержанная, я  на
ней несколько лет езжу. Так вот она сейчас стоит  примерно  столько  же,
сколько мне задолжала редакция за август девяносто  восьмого  года.  Вот
давай Коммерсантъ мне ее подарит? В счет компенсации?
   - Дарю! Бери! Машина - твоя! - по барски кинул с плеча Джурабчиан под
восторженное улюлюкание публики.
   Словом, простой иранский мальчик так талантливо сыграл свою роль, что
некоторых моих простосердечных коллег даже развел.
   Но маскарад быстро закончился. Пежо Веронике так и не подарили, а  по
Москве все настойчивее поползли слухи о том, что  Коммерсантъ  купил  не
кто иной, как Борис Березовский, и  что  Киа  Джурабчиан  -  просто  его
наемный  работник,  которому  он  выдал  деньги   на   хорошую   одежду,
представительские расходы и подучил, как надо себя  держать  с  трудовым
коллективом.

***

   Вся редакция Коммерсанта изнутри была увешана плакатами  собственного
производства:   береза   (в   смысле,   дерево),   жирно   перечеркнутая
крест-накрест,  а  снизу  -  девиз:  Но  пасаранЪ!  (где  твердый   знак
символизировал логотип нашего издательского дома).
   Тогдашний главный редактор Ъ, Раф Шакиров, до последнего клялся  мне,
что ничего не знает о том, кто стоит за  смазливым  двадцативосьмилетним
иранцем. И как вскоре выяснилось благодаря  увольнению  Шакирова,  -  не
врал.
   А  Леонид  Милославский,   внезапно   восстановленный   в   должности
гендиректора Издательского дома, на  вопрос  наивных  сотрудников,  кто,
все-таки, купил Коммерс, острил:
   - Кто-кто! КИА-Моторс! Южнокорейская фирма такая есть - знаете?

***

   Сводки с теневого поля боя за Коммерсантъ регулярно  сообщал  мне  по
телефону Борис Немцов, который, правда, тоже узнавал  все  через  третьи
руки, и к тому же все время все путал.
   - Трегубова, Чубайс выиграл, он купил Коммерсантъ! - звонил Немцов  в
эйфории. Все мои сотрудники, которым я это пересказывала, стояли на ушах
от радости. - Ой, Трегубова,  прости,  пожалуйста,  я  ошибся...  Чубайс
проиграл... Вас купил Береза... - перезванивал Немцов через пять  минут,
уточнив все у Чубайса.
   Говорили  про  какие-то  76%  акций  и  про   каких-то   миноритарных
акционеров с  пакетами  в  10  и  15%  акций,  с  одним  из  которых  (с
пятнадцатипроцентным)   якобы    договорился    БАБ,    а    с    другим
(десятипроцентщиком) - Чубайс. Про то, что с хозяином издательского дома
Владимиром Яковлевым о продаже якобы договорились сразу оба олигарха,  а
потом, на закрытом тендере, Чубайс  якобы  предложил  за  газету  больше
денег, но  Яковлев  почему-то  все-таки  отдал  акции  Березовскому.  Со
священным ужасом в голосе поговаривали  также  и  о  друге  Березовского
Бадри Патаркацишвили, который якобы слетал к Яковлеву в Сан-Франциско  и
быстренько порешал вопросы.
   В какой- то момент мне  надоело  питаться  этими  слухами,  и  я
специально   отправилась   на   ближайшую    пресс-конференцию    Бориса
Березовского в Интерфакс с одной-единственной  целью:  прямо,  в  глаза,
спросить его о судьбе Коммерсанта.
   И на мой вопрос, действительно ли, как утверждали слухи,  Березовский
при финансовой поддержке братьев  Черных  хочет  приобрести  контрольный
пакет акций Издательского дома Коммерсантъ, олигарх ответил следующее:
   - Да,  действительно,  ЛогоВАЗ  участвует  в  переговорах  о  покупке
издательского  дома  Коммерсантъ.  Насколько  мне   известно,   в   этих
переговорах принимает участие не только ЛогоВАЗ. Что касается того,  что
покупка этой газеты будет происходить на деньги братьев  Черных,  то  об
этом мне ничего не известно...

***

   Все коммерсантовцы были в  трауре.  Большинство  ведущих  журналистов
намеревались  уйти,  как  только  информация  о   приходе   Березовского
подтвердится окончательно. И в том числе - я.  Мне  в  страшном  сне  не
могло привидеться, что я буду работать в газете, хозяином которой станет
человек, активно использующий свои СМИ для ведения информационных войн.
   От всех этих переживаний я слегла с температурой тридцать  восемь.  А
домоуправление, как будто по сговору с Березовским, еще и отключило  мне
в этот момент горячую воду. В результате, мне пришлось эвакуироваться  в
квартиру подруги, живущей неподалеку от редакции.
   Чтобы прийти в себя, я старалась вообще не думать ни  о  Коммерсанте,
ни о Березовском и лежала, заткнув уши наушниками от плеера,  слушая  на
полной громкости какое-то попсовое радио. Но меня умудрились  достать  и
здесь: в два часа ночи в минутном  ньюс-брейке  между  музыкой,  Русская
служба новостей обрадовала меня:
   - В Издательском доме Коммерсантъ  только  что  произошел  переворот.
Известный предприниматель Борис Березовский официально  объявил  о  том,
что приобрел контрольный пакет  этой  газеты.  Бывший  главный  редактор
Коммерсанта Раф Шакиров отстранен  от  должности.  Временные  полномочия
главного  редактора  возложены  на  Леонида  Милославского,  который  до
недавнего времени являлся  генеральным  директором  этого  Издательского
дома...
   Весь следующий день я провалялась с температурой.  А  вечером,  когда
все-таки добралась до редакции, меня встретил Леня Милославский:
   - Ленка, как жаль, что тебя не было! К нам тут приезжал Борис Абрамыч
поговорить. Очень хотел тебя видеть... (Это было откровенной гиперболой,
потому что мы с Березовским были в тот момент совсем не  знакомы.  -  Е.
Т.). Мы тебе дозванивались-дозванивались, но почему-то  никак  не  могли
тебя нигде найти!
   Я сказала Милославскому, что это не странно, потому что дома меня  не
было, а пейджер залило дождем.
   Через пятнадцать минут сотрудник отдела по работы с персоналом принес
мне мобильный телефон:
   - Лена, распишитесь,  пожалуйста...  Леонид  Михайлович  Милославский
распорядился  выдать  вам  мобильный,  чтобы  он  всегда  мог   с   вами
связаться...
   Мобилы в то время были только у руководства газеты. Все же  остальные
сотрудники  ходили,  как  тогда  было  принято  выражаться,  как  лох  с
пейджером. Даже мне, кремлевскому обозревателю, служебный  мобильный  до
этого выдавали только на время командировок.
   Нетрудно представить, какими косыми взглядами смотрели на меня  после
этого подарка от Березовского рядовые сотрудники Коммерсанта:
   - Уже покупают? Ну понятно...

***

   Оскорбленная всем происходящим до глубины души, я, точно  Димитрий  в
Углич, сбежала к Слоним в Дубцы и спряталась там ото всех.
   Через пару дней туда приехала наша подруга Наталия  Геворкян,  хорошо
знавшая Березовского лично, и принялась  меня  уверять,  что  БАБ  и  не
думает вводить в Коммерсанте цензуру:
   - Да ему этого просто не надо! Для  информационных  войн  ему  вполне
хватает и телевидения. А  со  своими  газетами  он  всегда,  к  счастью,
обращался по-раздолбайски! У него вообще другой стиль работы: он никогда
не вводит цензуру в редакции, у него просто есть несколько  журналистов,
с которыми он плотно  работает,  и  через  них  он  старается  оказывать
точечное влияние. Но тебе-то на это должно быть наплевать!
   Я просто не знала, что делать. С одной стороны, знаменитая публикация
в Коммерсанте статьи с критикой разворота Примакова  над  Атлантикой  (в
момент махровой при-маковской цензуры в других СМИ), после которой  я  и
решила вернуться в Коммерсантъ, стала возможной  именно  благодаря  Лене
Милославскому. И как раз  вопреки  Рафу  Шакирову,  который  теперь  был
уволен. Милославский вообще идеологически был мне чуть ближе. И каким-то
шестым чувством я подозревала,  что  если  бы  Шакиров  остался  главным
редактором - совсем не исключено, что  в  момент  предвыборной  компании
Коммерсантъ начало бы кренить в  лужковско-примаковскую  сторону.  Но  с
другой стороны, то, как Березовский  обошелся  с  этим  хорошим  главным
редактором, мне претило.
   И  самое  главное  -  я  вообще  не  хотела  занимать  в   начавшейся
предвыборной компании ничью сторону - ни близкую мне, ни далекую.
   И тут выход нашелся сам собой. Меня уверяют, что БАБ не будет вводить
цензуру? - подумала я. - O'k! Отлично, я принимаю эти  правила  игры!  Я
буду продолжать работать как ни в  чем  не  бывало  и  писать  статьи  в
обычном духе. Тогда и посмотрим, насколько  Березовский  плохой  цензор.
Все выяснится очень быстро:  либо  это  окажется  правдой,  либо  Борису
Абрамовичу придется меня просто уволить, - решила  я.  И,  успокоившись,
вернулась в Москву.

***

   Милославский встретил меня веселой прибауткой:
   - Не волнуйся, Ленка! Дорогу отсюда - на х... я хорошо знаю! (Имелось
в виду как раз его предыдущее увольнение из Коммерсанта. -  Е.  Т.)  Так
что если Борис Абрамыч попытается ввести здесь цензуру, - я  еще  раньше
тебя отсюда уволюсь!
   Однако цензурные проблемы начались у меня уже  через  месяц.  Написав
статью о бардаке, творящемся в Кремле, я, как обычно, сдала ее редактору
отдела политики Нике Куцылло, а она, в свою очередь, поставила  текст  в
номер. Но за полчаса  до  сдачи  газеты  в  печать  нас  попросил  зайти
сидевший в тот день на хозяйстве заместитель главного  редактора  Кирилл
Харатьян.
   - Статью надо переписать. У Милославского не совпадает с вами видение
ситуации, - сказал он.
   - Если у Милославского не совпадает видение,  то  пусть  Милославский
сам и напишет статью, - в один голос ответили мы с Никой.
   - Но вы меня-то поймите, девушки: полчаса до  дед-лайна  осталось,  а
поставить статью в таком виде, как сейчас, я не могу. Поэтому  не  могли
бы вы, Лена, все-таки переписать  статью  в  том  духе,  как  настаивает
Милославский. Он считает, что Кремль уже преодолел кризис и что сейчас в
администрации - слаженная, четкая, эффективная команда...
   -  Вот  когда  эта  эффективная  команда  хоть  что-нибудь  конкретно
эффективное сделает, - тогда я и напишу об этом статью. А  писать  такое
авансом -  это,  знаете,  как  называется,  -  политическая  реклама.  -
спокойно  объяснила  я  и  предупредила,  что  если  руководство   будет
настаивать, то я прямо сейчас напишу не статью, а заявление об уходе.

***

   Когда Березовский назначил в Коммерсантъ нового главного редактора  -
Андрея Васильева, у меня возник с  ним  очень  смешной,  но  чрезвычайно
эффективный для нас обоих устный  договор,  благодаря  которому,  как  я
считаю, я и смогла до нынешнего момента проработать в Коммерсанте.
   Сразу же после назначения Васильева  я  пересказала  ему  инцидент  с
разным видением кремлевской картины и предложила:
   -  Андрей,  давайте  сразу  договоримся,  если  вам  нужно   написать
какую-нибудь заказную статью - то МНЕ вы ее не заказывайте. Тогда у  нас
с вами и не будет проблем. Потому что я, к сожалению, все  равно  напишу
то, что думаю...
   И впоследствии главный редактор этот простой договор всегда выполнял.
   Как-то раз, когда мы  вместе  с  Васильевым  оказались  на  программе
Свобода слова на НТВ, выяснилось, что Андрей все это  время  тоже  очень
гордился такими нашими отношениями.
   - Вот говорят, что Коммерсанта -  газета  Березовского.  А  вон  Лена
Трегубова у меня, - ведь даже когда еще Березовский  с  Кремлем  дружил,
она уже тогда их всех подонками называла! -  заявил  Васильев  в  прямом
эфире, приписав мне свое любимое словечко.

***

   Должна признать, что, к чести Березовского, он вообще НИ РАЗУ за  все
время моей работы в Коммерсанте не сказал мне ни слова ни об одной  моей
статье. И это при том, что, как  я  краем  уха  слышала  от  руководства
газеты, в эпоху своего недавнего активного зарубежного партстроительства
наш главный акционер неоднократно бывал моими репортажами недоволен.
   Даже опытный