ери   и  исполнявшие  любые  желания,  в  сочетании   с  творческим
потенциалом БД, его контактами с  западными  банками, казалось, обеспечивали
беспроигрышную  реализацию  любого проекта  и  бизнес-стабильность компании.
Однако  творческого  союза  не  получалось.  Босс  не  верил  в  БД,  в  его
возможности, в данные его анализов, в разработанную им стратегию.
     -  Нищий  БД  не в  состоянии предложить  что-либого путного в бизнесе,
иначе  он сам  был бы давно богат... Пусть занимается переводами, -  говорил
Босс.
     С этим трудно было не согласиться, но БД был упрям.
     - Допустим, вы не верите в мои способности, - обиженно возражал он.
     -  Пойми ты!  - Перебивал Босс. -  Талантливыми людьми, не  добившимися
успеха, можно мостить мостовые в Риге.
     - Все равно,  рано или поздно вам придется признать и принять то, что я
делаю, потому что  без  этого  компания обречена:  вы  уже начинаете  делать
ошибки в бизнесе.
     - Какиеблядьошибки! - вскакивал Босс, наливаясь яростью.
     -  Вы  стали  делать  ошибки  не п-потому,  что  утратили с-способность
предугадывать события и знать  лучше других, что  случится через две недели.
Бизнес  в  Латвии становится другим,  более цивилизованным, и требует теперь
для успешной реализации не столько интуиции, сколько интеллекта...
     Однако  постепенно   БД  стал  наиболее   информированным  человеком  в
компании, обеспечивал контакты с зарубежными  партнерами,  занимался поиском
новых, и Босс с удовольствием выслушивал его монологи о философии бизнеса,.
     - Почему, - ворчал на Босса БД, - п-предлагая городу хорошо продвинутый
проект строительства нового  отеля, вы  бегаете в  Рижскую  Думу,  предлагая
себя, как последняя... - БД на  секунду задумался, подыскивая слово и, видя,
что Босс тоже заинтересованно ждет, не закончил сравнения: - П-почему бы вам
подчеркнуто  равнодушно  не  заявить городу  через  газеты  и ящик,  что  мы
выстроим г-гостиницу с теми, кто предложит лучшие условия, - продолжал БД. -
Уверяю вас, сразу появится очередь желающих, которым не надо объяснять в чем
состоит  привлекательность проекта: желающие  сами  начнут убеждать  себя  в
этом...  Этот п-пример  привел один удачливый американец, который п-построил
свое состояние на пустом месте!
     - Я тоже на пустом! - Перебил Босс
     - С-согласен.  Однако иногда  вы ведете  свой  бизнес так, что внезапно
увидеть вас - значит поймать с поличными...

     Босс  не стал  талантливым стратегом в  бизнесе.  Он был счастливчиком,
родившимся в рубашке, с галстуком, которому всегда везло и будет  везти, что
бы он ни делал...
     - Ангел в белом присматривает за вами и в трудную  минуту выходит из-за
спины... всегда, - говорил БД. - Там есть и  второй:  первый душу с-спасает,
другой т-тело бережет...
     Они   сидели  в  VIP-зале  рижского  ночного   клуба,  наблюдая  сквозь
стеклянную стену, как развлекается на дискотеке их гость  - одна из ключевых
фигур компании стратегического инвестора.
     - Нет никаких ангелов! - раздраженно сказал Босс.
     -  За  время м-моей с-службы  у  вас  емкости  береговых  нефтехранилищ
терминала выросли в семь раз...  Даже в самые кризисные времена все довольно
быстро  улаживается  и вступает в  привычные  берега прибыльного  бизнеса, а
нашими  партнерами  становятся  все  более  солидные  нефтяные  и финансовые
компании... А вы говорите нету... Вот он - перед вами...
     - Ты, что либлядь?! - Удивился Босс не сильно и отвернулся к прозрачной
стене, ловя вспышки лазерных лучей, прорезавших туман дискотеки.
     - Мне  кажется, не суетливые обсуждения  деталей  на совете  директоров
с-сохраняли и приумножали ваш бизнес, а мои ироничные выступления...
     - Почему ты тогда твердишьблядь,  что я чувствую  перспективу в бизнесе
спинным мозгом? - Напрягся Босс
     -  Ну, в-во-первых,  что-то  чувствуете... А, во-вторых,  короля играет
свита...  Вы  ведь вбили  себе  в  голову,  раз  беден, значит  не  способен
принимать   правильных  решений...   У  меня   совсем   другие   ценности...
Представьте... Приходит  мальчик и  начинает  удачно  оперировать то, что по
всем законам  оперировать  нельзя... Или  молодой ученый начинает придирчиво
пересматривать   устои  кардиохирургии  и  т-трансплантологии...  Не  каждый
руководитель  позволит  и вытерпит  это. Ваш совет директоров,  можете  быть
уверены,  сам  ли или вашими руками, но вскорости расправится со мной... Так
было  уже  не раз:  меня  изгоняли...  из  к-клинической хирургии, потом  из
экспериментальной, когда  им  казалось, что нужда во мне отпадала... А нужда
не  отпадала...   Просто  жизнь   становилась  другой  без   таких,  как  я:
поверхностнее, агрессивнее, сиюминутнее, нетерпимее...
     - Как хирург ты давно никому не нужен, даже даром, - стал надувать щеки
Босс. - Сколько ты уже не оперируешь?
     "Он прав, - подумал БД, не особенно удивляясь проницательности хозяина.
- Хирург из меня никакой сегодня... Но мозг-то, в отличие  от рук, оперирует
постоянно, помимо воли... даже вопреки,  выбирая  самые сложные и  атипичные
случаи, заставляя не только глядеть в  неотличимую от настоящей рану грудной
или  брюшной клетки, в которой  руки привычно  манипулируют...  Мозг  упрямо
исследует  проблему  донорских  органов,  ставит  мучительные  эксперименты,
отвергая идею за идеей в поиске единственного решения, которое может явиться
на cовете директоров, в лифте,  бассейне, на  переговорах, во время  занятий
любовью или утреннего бега в парке неподалеку от дома...
     - Ты хочешь сказать, что успехи, достигнутые компанией, - твоя заслуга?
- услышал он удивительно спокойный голос Босса.
     - Они - результат нашего с вами взаимодействия, - сказал БД и уставился
в прозрачную стену VIP-зала, рассекаемую лучами осветительного устройства...
И сразу, глубоко в подсознании, в  частых  вспышках-очередях,  высвечивающих
прерывистые контуры  человеческих  тел, дергающихся в  неслышном  танце,  он
увидел  безлюдную  операционную  и  модуль с перфузируемым сердцем,  которое
одиноко сокращалось на подставке...
     "Чем  изощреннее  модели консервации органов  предлагает мой мозг,  тем
отчетливей сознаю, что  эта привычная и хорошо наезженная  дорога не ведет к
успеху,  - подумал  БД. -  Я  не просто просмотрел:  я  проскочил  указатель
поворота... Это совсем не та дорога... и, похоже, транспортное средство тоже
не  то...  -  И вдруг  в  сумраке  низкорослого густого ельника  заприметил,
подивившись  сильно, семейство белых  грибов, толчками  выбирающихся  из-под
земли,   присыпанной   желтоватой   хвоей...  Грибы  делались   все  больше,
трансформируясь в плотные почти недифференцируемые образования, напоминавшие
четырехкамерные  мышечные  мешки-насосы, которые в  лучах  коротких  вспышек
яркого света  дискотеки, каким-то чудом добравшегося сюда,  в густой ельник,
стали густеть красным  и  медленно  пульсировать,  словно  в танце  под едва
слышимую только ими музыку постепенно усиливая частоту сокращений и силу...
     -  Вот оно, решение,  - обрадовался  он, удивляясь и  тут же забывая  о
своем открытии.

     Когда компания  приступила к реализации одной из очередных идей Босса -
строительству концертного  зала  на месте  развалин старого  замка, БД нашел
человека,   согласившегося   стать  менеджером   проекта.  Шестидесятилетний
американец  Уолтер  с  еврейской  фамилией  Громберг  слыл  одним  из  самых
известных специалистов в этой области, обеспечивая прибыльные гастроли звезд
любой  величины...   Он  представил   БД   полный  список  своих  наград  за
раскручивание подобных заведений, вплоть до ордена Почетного Легиона.
     БД  вместе с  американцем строил  планы  по привлечению  концертирующих
групп из США в будущий концертный зал.
     - I think we need a couple of  articles in the American magazines about
Latvia,  Riga, Concert Hall, your,  Walter, participation in this project as
well as a short description of the Big Boss autobiography...- сказал БД.
     -  Okay! - ответил  Уолтер. - Write a sketch about the Complex and give
me the short reference about the Big Boss.
     БД притащился к Боссу:
     - Можете коротенько рассказать о себе для американского журнала?
     Тот не стал удивляться:
     - Давай сейчас и начнем.
     - Поехали! Опустим детство, школьные г-годы,  про которые мне известно,
что вы были не самим лучшим учеником, службу в Советской Армии и  п-перейдем
к самому интересному.
     Босс с любопытством посмотрел на БД:
     - Что ты имеешь в виду?
     -  Что-то не  стандартное,  что  сразу бы выделило вас из  общей  серой
советской массы... Д-диссиденство, например, - ляпнул БД первое,  что пришло
на  ум,  -  стремительная  научная  или политическая  карьера,  лицензия  на
управление истребителем,  владение несколькими иностранными языками, русский
и латышский, не в счет, т-тяга с пеленок к предпринимательству...
     - Стоп! - схватил его за руку Босс. - Поговорим  о предпринимательстве.
Только скажи, почему ты школой пренебрег?
     - Американцам это до ф-фонаря.
     - Я не  только торгую нефтью. Я собрал  в компании десяток порядочных и
хорошо образованных людей, многие из которых - цвет нашей нации, и, если  уж
совсем честно, плачу им не за труды...
     - Здесь и м-моя з-заслуга... Л-любой из этих цветков нации, может одним
именем  своим сделать больше,  чем  дюжина  трудолюбивых скобарей.  Конфуций
прав: "Тяжелый труд к богатству не ведет".
     - Поэтому они здесь, а не  для того, чтобы  я мог гордиться собственным
зверинцем, - сказал Босс.
     - Вы гордитесь, рядясь  в тряпье и щеголяя дурными манерами в окружении
цвета н-нации, - продолжал БД. - В этом нет ничего плохого...
     - Мне просто не надо никому доказывать хорошей  одеждой и манерами, что
я богат, известен и у меня хороший вкус, - сказал Босс. - Главным виновником
хорошего вкуса был институт кинематографии, который мне удалось закончить...
Москва, как наркотик, возбуждала, требуя  действий, и  я постоянно  совершал
их:  пил,  трахал  всех  подряд,  пропускал  занятия,  занимался  подпольным
бизнесом, потому  что в Москве без денег  больших  все равно  что смотреть в
акваланге затертую порнушную кассету.
     - Я  всегда  платил, - излагал Босс, обильно  матерясь,  перекладывая с
места на место гениталии и тыча под нос БД английские туфли, - если понимал,
что другого выхода нет, и это помогло мне закончить  институт.  Я  платил за
несданные  экзамены, за  семинары,  курсовые  работы,  за  красивых  женщин.
Приходилось много работать, но канав, как Конфуций, я никогда не копал...
     БД  старался  понять  постоянно  рефлексирующую,  грубую,  скорее  даже
хамскую    и   деликатную   одновременно   натуру    Большого   Босса,   его
проницательность и слепоту,  распутство  и ханжескую сдержанность, блестящее
умение выстраивать стратегию бизнеса и  тут же,  противореча себе, совершать
идиотские   ошибки,  зачеркивающие  достигнутые  результаты;  непостоянство,
капризы,  благородство  и жлобство,  жадность  и  щедрость.  Понять, как он,
правдами и неправдами, заполучив  большие деньги, сумел не профукать их, как
большинство,   но   создать  огромный   холдинг,   постоянно  развивающийся,
наращивающий капитал и объемы производства.
     - Итак, вы закончили школу, отслужили  оловянным с-солдатиком в Красной
Армии, вернулись в Ригу,  осмотрелись и задумались о своем предназначении, -
резюмировал БД
     - Во мне бушевал неистребимый дух предков, - горячился Босс. - Я понял,
что  должен  начать собственное дело  вопреки  жестким  правилам  Уголовного
Кодекса СССР. Если бы не подоспела перестройка, мой  предпринимательский дух
наверняка привел бы меня в тюрьму...
     - Излагаете совсем неплохо.
     - Те, кто стремились к  собственной независимости накануне перестройки,
занимались  выращиванием и продажей цветов.  Это  был единственный легальный
способ зарабатывания денег вне государственных структур Латвии.
     - Итак, вы принялись за цветы, но, разумеется, не стали, как все ходить
по камням, а п-пошли своей дорогой...
     - Именно так и было. Мои  коллеги продавали товар,  где придется. Самые
разумные возили рассаду в Ленинград на "Жигулях".
     - Зная  вас,  могу  предположить, что  вы сразу набили цветами рейсовый
автобус, отправлявшийся в П-питер.
     Босс не повел глазом и равнодушно произнес:
     -  Каждый раз, когда мне  надо было  переправить  цветы в Ленинград,  я
обращался к военному командованию транспортной авиации, расквартированному в
Риге, и загружал цветами какой-нибудь ихний самолет...
     БД встал на  цыпочки,  выражая восторг  по  поводу  цветочных  подвигов
хозяина. В те времена достать транспортный самолет Военно-воздушных сил СССР
-  об аренде военных самолетов речи не было вообще, - было  не менее сложно,
чем получить квартиру в Кремле.
     -  Позже  я сумел договориться с  самолетным начальством и  стал возить
цветы  в Сибирь и  на Дальний Восток, стараясь попадать  на праздники. Я был
набит  деньгами и стал сорить ими...  Ты, ведь, говорил: "Деньги  что навоз.
Надо  разбрасывать...".  Однако  моих   мозгов  хватило,  чтобы   остановить
праздники с постоянной выпивкой и бабами и заплатить за учебу в институте. И
хотя выпивка и бабы так и оставались слабостями, доставлявшими наслаждение и
мешавшими всю жизнь,  я закончил  институт  и  был готов к  новым  подвигам.
Завершились съемки  фильма,  где я  был директором картины. Я водил дружбу с
известными  актерами и режиссерами.  Мир вокруг был  прекрасен.  Перестройка
открывала новые возможности, и я замер, приготовившись к прыжку...
     Большой  Босс был джентльменом  и  неординарной фигурой.  БД, как никто
другой, знал, что Босс был латышским Гэтсби, великим и странным, удачливым и
рассчетливым. Эта мысль раздражала, успокаивала  и умиротворяла.  В его душе
смешались  зависть  к  человеку,  сумевшему  только  собственными  талантами
пробиться на самый верх социальной и финансовой лестницы, заработав миллионы
там,  где интеллигентный умница БД  потерпел крах, и невольная гордость, что
хоть служит он не капризному ничтожеству, но яркой личности... Деградирующий
без хирургии, без друзей и коллег, БД не мог взять в толк, что соревнуется с
Боссом, на чужом поле, в чужой для себя игре,  играет с хозяином в теннис, а
тот валит его на корт приемами карате, и, несмотря на мощные подачи и выходы
к сетке, БД проигрывал.

Глава 8. Поти

     Через  несколько  дней,  из  Батуми,  где  заканчивались  вступительные
экзамены в медучилище, я отправился  с чужестранкой на  прогулку  в соседний
город Поти....
     Я долго плавал среди огромных  волн, шумно накатывающих на берег. Такие
большие волны бывают только в Поти. Я  демонстрировал  мастерство человека с
детских лет  посещавшего бассейн. Потом я лежал подле  нее,  целуя худенькие
плечи и читая Тютчева, забыв, что он ей недоступен...
     Мы  перекусили  в  местном  кафе и побрели  по  безлюдному пляжу. Через
полчаса мы  оказались на песчаном островке, заросшем  тростником,  разделись
догола  в одной из бухточек и принялись целоваться. Черная тучка,  в которой
бесшумно  сверкали  молнии,  быстро  приближалась   к   нам,  занимая  небо.
Усилившийся ветер тревожно и странно гудел в тростнике.
     - Так звучыт орган Рыыгас Доомэ, - сказала она прерывистым шепотом.
     - Мыслящий тростник...  под  ветром, - сказал я.  - Кажется, Плутарх...
или Паскаль... И Тютчев написал про это замечательные стихи...
     - Мээнье страшно! Едэм обратно. В кораблык.
     -  Не трусь!  - я впервые  называл ее  на ты.  -  Со мною  тебе  нечего
бояться. - Рука  скользнула к нежным  волоскам в  паху  и  вниз, в еще сухую
глубину...

     Мы стояли  в  окружении странно гудящего  тростника,  тесно  прижавшись
животами и  неистово раскачивались,  не замечая ни  сильного  дождя, который
барабанил уже несколько минут, ни рева  ветра,  несущего с  собой царапающие
кожу   шуршащие   тростниковые   листья,  ни   наступивших   сумерек.  Гроза
усиливалась, вовсю громыхая раскатами,  и мы, стараясь поскорей раствориться
друг в друге, увеличивали движения слипшихся тел.
     "Как ты это  делаешь? - удивлялся во  мне хирург-экспериментатор. - Там
гладкая мускулатура, которой нельзя управлять. Это все  равно, что  пытаться
взглядом двигать стакан с водой..."
     - Нэ ухоодыть! Постойтэ так... Хочу подвыыгать стаакан...
     Мы долго бегали под дождем, периодически падая на мокрый песок, а когда
собрались идти обратно, наступила ночь.
     - Н-надо с-спешить! - Занервничал я.
     Мы  принялись   искать  одежду   и,  обшарив  все  близлежащие  заросли
тростника, нашли мою большую серую майку с  надписью Adidas на  спине и один
ее туфель. Все  остальное исчезло вместе с  очками, без которых я ничего  не
видел.  Драматизм  и  комизм  ситуации были  настолько  очевидны,  насколько
нелепы, что я принялся хохотать, забыв о подружке.
     Разорвав  майку  на две  части, я протянул ей больший  кусок. Она легко
справилась  со своим  обрывком, умело завязав  его  на талии. Я посмотрел и,
оставшись довольным осмотром, сказал:
     - I'm afraid we're lost.
     - I'll ask it at the next Police Station. Go ahead, Darell! - я впервые
назвал ее именем, которое останется с ней навсегда, на всю жизнь, и протянул
руку.
     - Груудкы, - виновато сказала она, потянув пальцами за твердые соски.
     - По  мне,  в таком виде ты можешь показаться  на  трибуне  мавзолея, -
улыбнулся я. - С-странно, но ты не к-кажешься голой. Идем.
     - Менье надо подмыть...
     -  Не дури, Д-даррел! П-похоже, ты и впрямь  собралась в Кремль. Боюсь,
гигиенические процедуры и макияж тебе понадобятся не с-скоро...
     - Гдээ забрать дэньги в обратную дорогу? - Не унималась она.
     Она начинала нервничать. Я подошел к ней и поцеловал.
     - В  этой  жуткой экстремаловке,  чужестранка,  т-ты вела себя п-просто
п-потрясающе... как настоящая леди... What do I do make you want me. Steady,
Honey. You're well done. Don't worry. Worse things happen. We will  find our
way...
     Когда мы, наконец, вышли к пляжу, было совсем темно.
     - It's pitch-dark! Moreover there is not a living soul! - подытожил я.
     - Выыжу свэт горыыт там! - сказала она и взяла меня за руку.
     Через несколько минут  мы  подошли  к домику  спасателей, сквозь тонкие
стенки  которого  доносилось негромкое  пение.  Взобравшись  по  лестнице  и
приоткрыв дверь,  я  увидел  в полумраке за  столом трех  молодых грузин, не
похожих  на сексуальных вегетарианцев...  Приблизившись, я разглядел большую
пятилитровую бутыль с вином.
     -  Гамарджоба!   -  сказал  я  близоруко  щурясь.   -  П-простите,  что
в-вторгаюсь.  -  Я мучительно  подбирал  слова,  стараясь  скрыть  волнение,
понимая,  что  чужестранка без  лифчика,  с  обрывком майки на бедрах  может
вызвать у них  такие сексуальные желания, с которыми  они не захотят  или не
смогут совладать.

     - Я в-врач  из  Тбилиси,  - начал я.  - Б-борис  Коневский, п-профессор
К-коневский из  института  х-хирургии. Может быть, к-кто-то  из вас с-слышал
или ч-читал в г-газетах...
     Грузины с укоризной разглядывали меня и молчали.
     "Трое  здоровых  мужиков.  Она,  конечно,  не  умрет,  если  они станут
насиловать  ее,   но  может  остаться  инвалидом...  и  еще  психологический
стресс.".  Я пересчитывал варианты, чтобы знать, что нас ждет и как далеко я
могу зайти в  переговорах.  Я  понимал: захоти они изнасиловать чужестранку,
мне не остановить их.
     - Я здесь отдыхаю  с женой  и  детьми. - Я прислушался к себе и, решив,
что  пока не  сделал ошибок, продолжал. - П-пока мы  п-плавали,  украли нашу
одежду, мои очки, сумки с документами и  деньгами.  Очень расчитываю на ваше
понимание и помощь, джентельмены, - я замолчал, ожидая реакции.
     - А где жена,  доктор?  -  Глухой  голос,  без  привычного  грузинского
акцента, навел на меня тоску.
     "Кто этот сук