з ножен, но сзади него уже блестели обнаженные клинки. Черный Бес
посмотрел на обоих ангелов сверху вниз и прошипел:
   - Вас сюда не звали! Что вам тут понадобилось? Криони ответил  быстро
и вежливо:
   - Мы охраняем пастора.
   Демон взглянул на Ханка, и спесь его заметно поубавилась.
   - Буш!  -  нервно  выкрикнул  Черный  Бес.  Стоявшие  за  ним  демоны
отпрянули назад. - Зачем он пришел?
   - Это мы с вами обсуждать не собираемся, - ответил Трискал.
   - Это ты, Трискал? - снова крикнул хмурый демон.
   - Да.
   Черный
   Бес засмеялся, выплевывая красно-желтые пары:
   - Ты любишь подраться, а?
   Стоявшие рядом духи злобно расхохотались.
   Трискал не собирался отвечать, а у демонов не было времени дожидаться
ответа.   Неожиданно   все   эти   глумливые   бесы   насторожились    и
забеспокоились. Они отвели глаза, попятились, а  затем  кинулись  прочь,
как стая испуганных птиц, и попрятались в темных углах. В  то  же  время
Криони и Трискал почувствовали  прилив  новых  сил.  Они  посмотрели  на
Ханка.
   Пастор молился.
   - Дорогой Господь, - тихо говорил он, -  помоги  нам  достичь  сердец
этих молодых людей, помоги спасти их жизни.
   Если принять во внимание сумятицу, возникшую у  них  дверей,  молитва
Ханка пришлась как нельзя кстати. Когда толпа испуганных духов  кинулась
в панике к выхотрое их приятелей-демонов как  раз  входили  в  бар.  Они
злобно шипели, пускали слюни и прикрывали головы руками и крыльями.
   - Ага!
   - сказал Трискал.
   - Сэт привел сюда Рона Форсайта и всю его компанию!
   - Я подозревал, что это случится, - отозвался Криони.
   Трискал увидел молодого человека, еле различимого  в  окружении  трех
демонов, полубезумного, совершенно  сбитого  ими  с  толку.  Они  крепко
вцепились в свою жертву, как пиявки, и  все  четверо  шли,  раскачиваясь
взад и  вперед,  чтобы  избежать  уколов  меча,  которым  небесный  воин
подгонял их в нужном направлении. Не спуская с них глаз, Сэт  подвел  их
прямо к Ханку Бушу.
   - Привет, Рон,  -  послышались  приветствия  парней,  сгрудившихся  у
автомата и с увлечением бомбивших очередную цель.
   - Привет... - ответил юноша и, с трудом подняв руку, медленно помахал
ею в воздухе. Вид у него был весьма плачевный.
   Ханк видел Рона, слышал, как его назвали по имени, но какое-то  время
оставался в нерешительности, не зная, что ему предпринять: оставаться на
месте или отступить в сторону. Рон Форсайт  оказался  высоким  худощавым
парнем, с длинными неухоженными волосами.  Он  был  в  грязной  майке  и
джинсах.  Взгляд  его  блуждал  где-то  далеко,  в   другой   вселенной.
Наткнувшись на Ханка,  он  обернулся,  отмахнулся  через  плечо,  словно
отбиваясь от невидимых ос, и резко отшатнулся, как будто вдруг  заметил,
что стоит на краю обрыва. Ханк решил не сходить со  своего  места.  Если
Господь хочет, чтобы они встретились, то пусть так и будет.
   Наконец молодой Форсайт остановился, прислонившись спиной к автомату.
Человек, стоявший перед ним, похоже, был ему знаком.
   Демоны, присосавшиеся к Рону,  тряслись  и  хныкали,  ини  с  испугом
поглядывали то на Сэта, стоявшего позади них, то на Трискала  и  Криони.
Остальные бесы, находившиеся в "Гроте", предвкушали сражение. Их  желтые
глаза выкатились из орбит, красные лезвия мечей скрежетали,  но  все  же
что-то удерживало их от нападения. И это было не что иное,  как  молитва
пастора.
   - Здравствуй, - сказал пастор парню, - меня зовут Ханк Буш.
   Остекленевшие глаза Рона расширились. Он уставился на Буша  и  слабым
голосом произнес:
   - Я тебя видел раньше.  Ты  проповедник,  о  котором  мои  все  время
говорят дома. Ханк решил продолжать.
   - Рон, ты ведь Рон Форсайт?
   Молодой человек беспокойно огляделся, как будто его обличили в чем-то
незаконном.
   - Да...
   Ханк протянул ему руку:
   - Благослови  тебя  Бог,  Рон,  очень  рад  тебя  встретить.  Демоны,
присосавшиеся  к  парнишке,  недовольно  заворчали,  но   трое   воинов,
сомкнувшись, не спускали с них глаз.
   - Колдун, - обратился Трискал к одному из демонов по имени.
   Колдун еще крепче вцепился в Рона острыми когтями и прошипел:
   - Чего тебе от нас нужно?
   - Мне нужен парень, - спокойно ответил ему Криони.
   - Ты не можешь нам приказывать! - закричал другой демон, сжав кулаки.
   - Бунтовщик? - догадался Криони,
   Демон не стал отрицать этого, а лишь закричал истошно:
   - Парень принадлежит нам!
   Вся банда осмелела и стала приближаться.
   - Давайте уведем его отсюда, - предложил Криони. Ханк положил руку на
плечо юного Форсайта:
   - Выйдем на воздух и поговорим немного.
   - Зачем-это?!
   - заорали Колдун и Бунтовщик в один голос.
   - Зачем это? - запротестовал Рон.
   Ханк произнес дружелюбно:
   - Пойдем, - и вывел его через заднюю дверь.
   Трискал остался стоять в дверях, держась за рукоять меча. Только трем
демонам, привязанным к Рону, позволили  выйти  в  сопровождении  Сэта  и
Криони.
   На улице юноша безвольно, как тряпичная кукла, плюхнулся на ближайшую
скамью. Ханк положил руку ему на плечо, заглянул в его мутные глаза.  Он
не знал, с чего начать.
   - Как ты себя чувствуешь.
   Один из демонов обхватил голову обалдевшего юноши  липкими  шершавыми
лапами.
   Парень уронил голову на грудь и задремал, не реагируя на слова Ханка.
   Острие меча Сэта привлекло внимание беса, присосавшегося к Рону.
   - Что тебе надо?!
   - испуганно закричал дух.
   - Да не Прорицатель ли это? Демон залился злобным смехом:
   - Да, и все время с ним. Больше  и  больше.  И  он  никогда  меня  не
оставит!
   Рон начал глупо, хихикать. Наркотики давали себя знать.
   Ханк почувствовал что-то в своем духе,  то  же  мерзкое  присутствие,
приведшее его в такой ужас  той  памятной  ночью.  Злые  духи?  В  таком
молодом парне? Господи, что же мне делать? Что сказать?
   Господь ответил Ханку. Пастор понял, что ему предстоит совершить.
   - Рон, - начал Ханк, не заботясь о том, слушает его юноша или нет.  -
Можно я буду за тебя молиться?
   Молодой Форсайт  только  повел  глазами  в  его  сторону  и  умоляюще
произнес:
   - Да, пастор, помолитесь за меня.
   Но демонам это пришлось не по вкусу. В один голос они заорали  в  уши
Рону: "Нет! Нет! Нет! Тебе этого не нужно!"
   Окончательно сбитый с толку парнишка  вздрогнул,  закачал  головой  и
пробубнил:
   -  Нет,  нет..,  не  молись  за  меня,  мне  это  не  нравится.  Ханк
остановился в нерешительности. "Чего же хочет он на самом деле? И он  ли
говорил последние слова?"
   - Я хочу за тебя помолиться, - повторил Ханк испытующе.
   - Нет, не надо, -  нерешительно  пробормотал  юноша,  а  потом  снова
попросил:
   - Пожалуйста, помолись... - Начинай! - подбадривал Криони.
   - Молись!
   - Нет! - орали бесы, ты не заставишь нас отпустить его!
   - Молись!
   - повторил Криони.
   Ханк понял, что ему следует взять на себя  ответственность,  и  начал
молиться. Его  рука  уже  обнимала  Рона,  и  он  начал  говорить  очень
спокойно:
   - Господь Иисус, я молюсь за Рона. Коснись его Господи, войди  в  его
сознание и освободи от духов, которые им овладели.
   Демоны,  прочно  вцепившиеся  в  молодого   человека,   как   уличные
мальчишки, заскулили, услышав молитву  Ханка.  Рон  застонал  и  сильнее
затряс головой. Он попытался  было  подняться,  но  снова  опустился  на
скамью и ухватился за руку Ханка.
   Господь снова обратился к Ханку, и тот узнал имя.
   - Прорицатель, оставь его во имя Иисуса!
   Юный Форсайт завертелся  на  скамейке  и  вскрикнул,  как  будто  его
ударили ножом. Ханк думал, что парень сломает ему руку.
   Но Прорицатель, демон волшебства, подчинился: он хныкал, и кричал,  и
плевался, но в конце концов отлетел за деревья.
   Рон облегченно вздохнул и посмотрел на Ханка глазами, полными боли  и
отчаяния.
   - Продолжай, со мной что-то произошло.
   Ханк изумился. Потом схватил несчастного юношу  за  руку,  чтобы  его
успокоить,  и  продолжал  смотреть  ему  прямо  в  глаза.  Взгляд   Рона
прояснился. Ханк видел перед собой искреннюю, умоляющую о  помощи  душу,
отвечающую на его взгляд. "А теперь?" - спросил он Господа.
   Господь дал ему еще одно имя: Колдун.
   Рон дико посмотрел на Ханка и прохрипел:
   - Нет, не я, ни за что!
   Но Ханк был  неумолим.  По-прежнему  глядя  прямо  в  глаза  молодого
человека, он приказывал:
   - Колдун! Исчезни, исчезни во имя Иисуса Христа!
   - Нет! - запротестовал Рон и тут же быстро произнес:
   - Колдун, убирайся! Давай, давай. И не смей соваться ко мне!
   Колдун  нехотя  подчинился.  Ему  не   доставляло   больше   никакого
удовольствия  мучить   Рона   Форсайта.   И   во   всем   виноват   этот
святоша-пастор.
   Рон снова обмяк и еле сдерживал слезы. Сэт пнул последнего демона:
   - Ну, а как быть с тобой, Бунтовщик?
   Демону уже был ясен исход дела. Рон это почувствовал.
   - Злой дух, убирайся! Хватит меня  мучить!  Ханк  повторил  вслед  за
юношей:
   - Злой дух, уходи, оставь Рона в покое, во имя Иисуса Христа!
   Бунтовщик, раздумывая  над  словами  Рона,  покосился  на  меч  Сэта,
поглядел на молящегося человека и отпустил парня.
   Рона передернуло, как будто в  нем  происходила  ужасная  борьба,  но
потом он проговорил:
   - Да, он ушел.
   Сэт наподдал всем троим бесам, и они  поплелись  к  "Гроту",  где  их
ожидали и где они могли безобразничать в свое удовольствие.
   Не  выпуская  руки  юного  Форсайта,  Ханк  ждал,  весь  обратясь  во
внимание, и молился, пока не узнавал, что ему  делать  дальше.  Все  это
было так невероятно и потрясающе, так пугало,  но  это  было  совершенно
необходимо. Похоже, Господь преподал еще один урок  пастору  в  духовной
войне. Ханк уже многое знал и многому научился, чтобы одержать победу  в
этой битве.
   Рон менялся у него на глазах: он успокоился, легко дышал, его  взгляд
становился нормальным, он возвращался на землю.
   - Аминь, - тихо закончил Ханк. - Рон, как ты себя чувствуешь?
   - Спасибо, намного лучше, - сразу ответил тот и посмотрел на Ханка  с
тихой, почти блаженной улыбкой.  -  Это  было  чудесно.  Нет,  это  было
здорово. Именно сегодня мне  так  хотелось,  чтобы  за  меня  кто-нибудь
помолился. У меня больше не было сил терпеть всю эту грязь, в которой  я
жил. Это было невыносимо.
   - Я уверен, что это дело Господа!
   - Никто за меня раньше не молился.
   - Твои родители молятся за тебя постоянно.
   - Да, конечно, они молятся.
   - И мы, все члены церкви, тоже.
   Мы все за тебя молились.
   Только теперь Рон внимательно посмотрел на Ханка
   - Так ты пастор моих родителей? Я думал, ты намного старше.
   - Совсем старик!
   - пошутил Ханк.
   - И все другие в церкви - такие, как ты? Ханк рассмеялся:
   - Мы все только люди. У нас есть и хорошие, и плохие  стороны,  но  у
нас есть Иисус, и Он дает нам особую любовь друг к другу.
   Они говорили и говорили: о школе и о  городе,  о  родителях  Рона,  о
наркотиках, о трудностях, которые нас окружают в жизни, о церкви Ханка и
верующих,  об  Иисусе.  Юноша  заметил,  что  какую  бы  тему   они   ни
затрагивали, разговор сводился к Иисусу. И Рон не  имел  ничего  против.
Это не было хитростью со стороны Ханка, пастор действительно был уверен,
что Иисус Христос - это и есть ответ на все вопросы.
   Когда они перебрали все темы, в которых  упоминался  Иисус,  Рон  дал
Ханку возможность говорить снова об Иисусе и только об Иисусе. И это  не
было скучно. Ханк действительно горел огнем любви к Нему.

Глава 16

   Натан  и  Армут  стремительно  летели  над  залитой  летним   солнцем
прекрасной землей, неотступно следя за коричневым  "бьюиком".  Здесь,  в
сельской местности,  было  заметно  спокойнее,  чем  в  находившемся  на
военном положении Аштоне. Тем не менее  оба  отважных  воина  испытывали
некоторую тревогу за тех двоих, что сидели в мчавшейся по шоссе  машине.
Нельзя было сказать с уверенностью, но все же у них  было  предчувствие,
что  Рафар  и  его  банда  задумали  что-то  недоброе.  Маршалл  и   его
молоденькая сотрудница - слишком заманчивая комбинация, и вряд  ли  бесы
упустят такой благоприятный для них случай.
   Прежний ректор университета Элдон Страчан жил в живописной местности.
Он был владельцем скромной фирмы, расположившейся на пяти гектарах земли
в часе езды от Аштона. Земледелием он не занимался, а  просто  там  жил,
поэтому Маршалл и Бернис, проезжая по длинной грунтовой дороге,  видели,
что  его  хозяйствование  не  простирается  дальше   сада,   окружавшего
белоснежный дом. Газоны  были  коротко  подстрижены,  фруктовые  деревья
ухожены и плодоносили, клумбы прополоты и  взрыхлены.  Несколько  цыплят
шныряли  вокруг,  попискивая   и   разгребая   землю.   Лохматая   колли
приветствовала появление журналистов громким лаем.
   - Цыц! В кои-то веки она видит человеческое существо приехавшее брать
интервью, - заметил Маршалл. _ Так ведь Страчан и покинул  Аштон,  чтобы
быть подальше от нахальных репортеров, - ответила Бернис.
   Хозяин появился на веранде, и  колли,  продолжая  лаять,  кинулась  к
нему.
   - Добро пожаловать! - крикнул он Маршаллу и Бернис, когда те вышли из
машины. - Утихни, Леди,  -  приказал  он  собаке,  но  Леди  никогда  не
слушалась подобных приказаний.
   Страчан оказался моложавым седоволосым человеком, выглядел он  свежим
и бодрым.  Этому,  конечно,  способствовала  здоровая,  полная  движения
жизнь, что он собственно и демонстрировал: на нем была рабочая одежда, а
в руке он держал садовые перчатки.
   Маршалл, а вслед за ним  и  Бернис  крепко  пожали  ему  руку.  После
взаимных представлений Страчан отстранил неугомонную Леди и  ввел  их  в
дом.
   - Дорис! - позвал Элдон. - Мистер Хоган и мисс Крюгер приехали.
   Вскоре  Дорис,  миловидная,  кругленькая,  маленькая  старушка,   уже
накрывала на стол. Она принесла чай, кофе, булочки и  сладости.  Начался
общий разговор о ферме, окрестностях, погоде  и  пасущихся  без  привязи
коровах соседей. Все понимали, что без подобной беседы  не  обойтись,  к
тому же Страчаны оказались приятными собеседниками.
   В конце концов Элдон решил перейти к делу.
   - Ну что ж, - серьезно сказал он, - как я понимаю, в  Аштоне  не  все
обстоит так благополучно, как здесь. Бернис сразу же,  как  по  сигналу,
достала блокнот.
   - Увы, это так, и нам не очень приятно тащить сюда за  наши  беды,  -
подтвердил Маршалл.
   - Прячься не прячься, а проблемы от этого не исчезнут, -  философски,
с улыбкой заметил Страчан. Он посмотрел через окно на верхушки  деревьев
и синее безграничное небо и продолжил:
   - До сих пор не знаю, вправе ли я был бросить университет. Но что  же
мне оставалось делать?
   Маршалл справился в своих записях.
   - Давайте посмотрим. Вы мне сказали по телефону что вы ушли...
   - В конце июня, около года назад.
   - И Ральф Кулинский занял ваше место.
   - И, как я понимаю, занимает до сих пор.
   - Да, верно. Принадлежал ли он к этому... Внутреннему Кругу, не знаю,
как назвать его точнее. Страчан на минуту задумался:
   - Не могу сказать с уверенностью, но меня бы это не удивило. В  самом
деле, он должен был входить в эту труппу, чтобы получить назначение.
   - Значит, существует какая-то группа?
   - Несомненно. Я это понял  моментально.  Все  члены  университетского
правления были, как горошины из  одного  стручка,  как  братья-близнецы:
вели себя одинаково, произносили одни и те же слова...
   - Кроме вас?
   Страчан расхохотался.
   - Да, я сразу догадался, что не подхожу к их клубу. Я был  среди  них
чужаком, даже врагом, потому-то они меня и вышвырнули.
   -  Насколько  я  понимаю,  скандал  разгорелся  вокруг  использования
университетских доходов?
   - Совершено верно, - Страчан  старательно  восстанавливал  события  в
памяти. - Вначале я ничего не подозревал, пока мы не заметили  странные,
необъяснимые  затяжки  платежей  по  счетам.  Это  была  вовсе  не   моя
обязанность - следить за финансовой дисциплиной, но когда до меня  стали
доходить разные слухи, вы знаете, как это бывает, я спросил  Байлора,  в
чем дело. Он ни разу не ответил прямо на мои вопросы, по  крайней  мере,
меня  не  удовлетворили  его  ответы.  Тогда   я   попросил   совершенно
независимого ревизора, приятеля моего друга, ознакомиться с отчетностью,
разобраться в том, что делалось в нашем экономическом отделе.  Не  знаю,
как ему это удалось, но он был человек сведущий в этих делах, и он напал
на след.
   - Можете вы назвать его имя? - не удержалась Бернис.
   Страчан пожал плечами:
   - Джонсон, Эрни Джонсон.
   - А как его найти?
   - Увы, его уже нет в живых.
   Как жаль. Маршалл начал терять надежду.
   -  А  он  хоть  оставил  после  себя  какие-нибудь  записи,   бумаги,
что-нибудь вещественное? Страчан покачал головой:
   - Если они и остались, то для нас они все равно потеряны. Почему,  вы
думаете, я тут отсиживаюсь? А ведь  я  даже  знаком  с  Нормой  Маттили,
государственным прокурором, и причем довольно хорошо. Я решился пойти  к
нему и все рассказать. Но надо всегда учитывать то  обстоятельство,  что
все эти шишки там, наверху, даже не назначат вам время для встречи, если
у вас нет конкретных  доказательств,  и  притом  неопровержимых.  Власть
трудно заставить высунуть голову из своей раковины. Она не желает ни  во
что вмешиваться.
   - Ладно... Ну, и что этот Эрни Джонсон откопал?
   - Когда он пришел ко мне, то был в совершенной панике. По его словам,
деньги от объявлений и платежи  за  учебу  исчезали  и  потом  поступали
неизвестно откуда. И было ясно, что они не приносили никаких  процентов,
никаких доходов, как следовало бы в том  случае,  если  бы,  к  примеру,
деньги специально для этой цели задерживались в банке. Ничего подобного.
Они как будто падали в бездонную бочку и бесследно исчезали. Эти господа
манипулировали цифрами,  пытаясь  скрыть,  что  оплачивали  просроченные
счета совершенно с другого счета... Словом, была полная каша.
   - Стоимостью в несколько миллионов?
   - По крайней мере, громадные суммы  университетских  Доходов  утекали
год за годом совершенно бесследно. Где-то там, в ином измерении, видимо,
существует ненасытное чудовище, поглощавшее все наши доходы.
   - И тогда вы потребовали ревизии?
   - Да. Эжен Байлор взвился под  потолок.  Наши  отношения  моментально
перешли с деловых на личные, и мы стали непримиримыми врагами. Это  меня
окончательно  убедило  в  том,  что   университет   испытывает   большие
затруднения и что в них повинен Эжен Байлор. Но, естественно, он  ничего
не мог сделать один, без ведома остальных. Я уверен, что  все  они  были
заодно. Поэтому когда голосовали за  мою  отставку,  мнение  было  таким
единодушным.
   - Но какова цель? - спросила Бернис. - Для чего им ставить  под  удар
экономическое положение университета? Страчан только покачал головой:
   - Я не знаю, что они пытаются сделать, но если нет никакого  другого,
тщательно скрываемого объяснения тому, куда пропадают деньги и как можно
покрыть недостачу,  то  университет,  вероятнее  всего,  приближается  к
банкротству. Кулинский должен об этом  знать.  Для  меня  ясно,  что  он
причастен и к финансовым махинациям, и к моему увольнению.
   Маршалл полистал свои заметки.
   - Ну, а как вписывается в общую картину наша дорогая профессорша?
   Страчан не удержался от смеха:
   - Ах! Наша дорогая профессорша! С минуту он обдумывал ответ.
   - Конечно, Лангстрат всегда была руководителем,  имеющим  несомненное
влияние, но.., я не думаю, что круг замыкается  на  ней.  По-моему,  она
целиком и полностью контролирует всю группу, но в то же время существует
некто более сильный, и ему,  в  свою  очередь,  подчинена  Лангстрат.  Я
думаю.., я думаю, она несет ответственность  за  людей  из  этой  группы
перед кем-то могущественным и мне неизвестным.
   -  И  вы  даже  не  догадываетесь,  кто  это  может   быть?   Страчан
отрицательно покачал головой.
   - Ну ладно, что  вы  еще  знаете  о