ва позвонила.
   - Ну?
   - Она настаивает на разговоре с вами. Бруммель взял трубку и  услышал
призывно льстивый голос Лангстрат.
   - Альф? У тебя все готово?
   - Да, - ответил он нетерпеливо.
   - Тогда, будь добр, приходи пораньше, как только сможешь.  Мы  должны
приготовить энергию в помещении, прежде чем начнется собрание.  Я  хочу,
чтобы мы достигли гармонии, перед тем как Шон приведет Санди.
   - Неужели ты действительно собираешься ее использовать?
   - Только для страховки, конечно. Маршалл Хоган устранен, но мы должны
позаботиться, чтобы он снова не появился, по крайней мере  до  тех  пор,
пока не исполнятся все наши планы и Аштон  не  вольется  в  общий  поток
Вселенского сознания.
   Профессор  помолчала,   наслаждаясь   своими   видениями,   а   потом
бесцеремонно спросила:
   - А как обстоят дела с нашей беглянкой? Что-нибудь слышно?
   Не успев сообразить, зачем он это делает, Бруммель солгал:
   - Нет, еще нет. Скорее всего она убралась из города.
   - Уверена. Ее потом нетрудно будет найти, а после сегодняшнего дня  у
нее не останется никакой надежды.
   Альф ничего не  ответил.  Внезапно,  подобно  молнии,  в  его  голове
мелькнула мысль:
   - "Альф, она тебе верит. Получается, что она ничего не знает?"
   - Ты сейчас же придешь, Альф! - прозвучал не то вопрос, не то приказ.
   "Она не знает, что произошло, - единственное, о чем думал Бруммель  в
эту минуту. - Она не всемогуща! Я знаю то, чего она не знает!"
   - Я приду немедленно, - ответил он механически.
   - До встречи, - властно проговорила Джулин и положила трубку.
   "Юно ничего не знает! Она думает, что все идет  прекрасно  и  никаких
трудностей не будет. Она уверена, что справится со всем".
   Бруммель позволил себе расслабиться, отогнав мысли  о  том,  как  ему
поступать дальше, поскольку его последнее открытие давало  ему  ощущение
некоторого превосходства. Да, похоже, дело идет к финалу,  и  теперь  он
скорее всего погорит... Но в его власти утащить  с  собой  эту  женщину,
этого паука, эту ведьму!
   Неожиданно у него пропало всякое  желание  уничтожать  подслушивающий
аппарат и кассеты. Пусть их найдут. Пусть все увидят. Может быть, он  им
сам их покажет.
   "Что касается Плана, то ведь если Касеф и Общество такие непобедимые,
такие всемогущие, зачем им что-нибудь сообщать? Пусть разбираются сами!"
   "Разве тебе не доставит удовольствия  хоть  разочек  посмотреть,  как
твоя дорогая Джулин пбтеет от страха?" - спрашивал Люциус.
   - Занятно будет посмотреть хоть раз, как Джулин дрожит от  страха,  -
пробормотал Бруммель.

Глава 38

   Ханк и Маршалл вышли из тюремного подвала  здания  суда  на  улицу  и
оказались в  полном  одиночестве.  Их  протестующие  друзья  по-прежнему
находились у входа в полицейский участок, где они пели и молились.
   - Слава нашему Господу! - все, что смог сказать Ханк.
   - Да, я тоже верю, что это Он, - поддержал пастора Маршалл.
   Первым их заметил Джон Колмэн и восторженно закричал.  Все  остальные
повернули головы в их сторону и застыли, пораженные. Потом они бросились
навстречу Ханку и Маршаллу, как цыплята к наседке.
   Однако все расступились перед Мэри,  люди  любовно  подталкивали  ее,
когда она пробегала мимо них навстречу  Ханку.  Господь  был  так  добр!
Перед Ханком была его дорогая  Мэри,  она  плакала,  обнимая  мужа,  она
целовала его и шептала ему слова  любви.  Ханк  все  еще  не  мог  этому
поверить. Никогда раньше он не разлучался с нею.
   - Все в порядке? - беспрестанно спрашивала она, и Ханк отвечал:
   - Да-да, все в порядке, все в порядке.
   - Это чудо, - слышалось вокруг. - Господь ответил на наши молитвы. Он
вырвал тебя из тюрьмы точно так же, как Петра.
   Маршалл смиренно принял то обстоятельство,  что  его  они  просто  не
замечали. Это был звездный час Буша.
   Но что там такое? Поверх моря людских голов Маршалл заметил, как Альф
Бруммель, выскользнув через боковую  дверь,  сел  в  машину  и  поспешно
уехал. Да, на его месте я бы тоже улизнул  поскорее,  -  усмехнулся  про
себя журналист.
   А это едет... Нет! Не может быть!  Быстро  работая  локтями,  Маршалл
стал пробираться сквозь толпу, вытягивая  шею,  чтобы  удостовериться  в
том, что в машине были именно те, о ком он  думал  все  это  время.  Да!
Бернис уже махала ему рукой! И  рядом  с  ней  Вид  -  живой!  А  вторая
девушка, та, что вела машину... Нет, этого не может быть! И все  же  это
она! Неужели Сузан  Якобсон  воскресла  из  мертвых?  Маршалл,  наконец,
протиснулся  сквозь  толпу  приверженцев  Ханка  и,   широко   улыбаясь,
направился к машине, которую Сузан ставила на  стоянку.  Да!  Когда  эти
люди молятся - Бог слышит!
   Бернис, выпрыгнув из машины, кинулась к нему на шею.
   - Маршалл, у тебя все благополучно? - она чуть не плакала.
   - А ты, ты как? - взволнованно спрашивал он в ответ.
   Голос позади Маршалла произнес:
   - О, миссис Хоган, я так хотел с вами встретиться.
   Это был Ханк. Он улыбался во весь рот, обнимая свою маленькую жену, и
весь Божий народ стоял рядом с ними, и  все  эти  люди  тянулись,  чтобы
обнять его.
   Бернис смущенно выскользнула из объятий Маршалла.
   - Ханк, - произнес журналист каким-то надломленным голосом,  которого
Бернис у него раньше не замечала, - это не моя жена. Это Бернис  Крюгер,
мой репортер.
   Потом он посмотрел на Бернис и добавил с любовью и уважением:
   - И притом, замечательный!
   Бернис немедленно поняла, что с Маршаллом что-то произошло, и ее  это
не удивило. И голос,  и  лицо  Маршалла  ясно  указывали  на  внутреннюю
перемену, которую и  сама  она  пережила.  Каким-то  особым  чутьем  она
поняла, что молодой человек, стоящий рядом с ее шефом, причастен к  этой
перемене в Маршалле.
   - Кто же твой товарищ по несчастью? - спросила девушка.
   - Бернис, а это Ханк Буш, пастор церкви "Аштон Комьюнити" и мой новый
и очень хороший друг.
   Бернис пожала ему руку, но тут же вспомнила о том, что  им  предстоит
сегодня.  Она  сразу  же  заставила  себя  сосредоточиться  на  главном,
отбросив в сторону все лишние мысли и чувства. Ведь время не шло - время
летело.
   - Маршалл, слушай внимательно. У нас ровно шестьдесят  секунд,  чтобы
ввести тебя в курс дела!
   Ханк, извинившись, отошел к своей ликующей пастве.
   Когда Бернис представляла Маршаллу Сузан, он  подумал,  что  пожимает
руку ни больше ни меньше, как чуду во плоти.
   - Я слышал, что вас убили, и Кевина тоже.
   - Потом расскажу вам всю историю, - дружески  ответила  Сузан.  -  Но
сейчас у нас нет времени, а вам многое нужно успеть узнать.
   Сузан открыла багажник  машины  и  показала  Маршаллу  свой  потертый
чемодан. Маршалл горел и пылал - все было здесь, все, что, как он думал,
навсегда попало в загребущие руки Кармен и этой гидры - Общества.
   -  Сегодня  в  Аштон  прибывает  Касеф,  чтобы   закончить   дела   с
университетом. В два часа в Вайтмор-колледже будут подписаны  бумаги,  и
он без шума будет продан "Омни корпорейшн".
   - Вы имеете в виду - Обществу, - уточнил Маршалл.
   - Естественно. Ключевая сделка. Падет университет, вместе с ним падет
и город.
   Бернис быстро пересказала новости о  Маттили,  Паркере  и  Лемли,  не
тратя  времени  на  рассказ  о  результатах   изучения   Харвеем   Кулом
бухгалтерии Эжена Байлора.
   - Когда они будут в городе? - спросил Маршалл.
   - Надеюсь, успеют к началу заседания. Я сказала им, что мы встретимся
там.
   - Я, пожалуй, приглашу сам себя на это  заседание.  Уверен,  что  все
будут очень рады меня увидеть.
   Сузан тронула Маршалла за рукав:
   - Но мы должны предупредить, что они обработали вашу дочь Санди.
   - Как будто я этого не знаю!
   - Они будут держать ее  в  своей  власти  именно  сейчас,  это  стиль
Касефа, поверьте мне. И если вы пойдете против него, для нее  это  может
очень плохо кончиться.
   Бернис рассказала Маршаллу о Пат, о ее  дневнике,  о  ее  мистическом
друге Томасе, о лживом и дьявольски хитром Шоне Урмсби.
   Маршалл смотрел на них  какое-то  мгновение,  а  потом,  обернувшись,
крикнул:
   - Ханк! Это по твоей части, тут тебе и твоим людям найдется работа!

***

   Летнее  воскресенье  в  Аштоне  -  самое  милое,  самое  радостное  и
спокойное время недели. Фермеры неспеша болтают друг с  другом,  деловые
люди отдыхают, большая часть магазинов закрыта, а мамы и папы со  своими
детьми  придумывают  самые  интересные  развлечения  и  отправляются  на
веселые прогулки. Большинство стульев  и  скамеек  в  парке  занято,  на
улицах  тихо  и  спокойно.  В  такой  чудесный  день  семьи  чаще  всего
собираются вместе.
   Однако в это солнечное утро все шло наперекосяк.  На  одной  ферме  у
коровы вздулся живот, на другой сгорело в тракторе магнето,  и  вряд  ли
его можно было найти на складе. И  хотя  ни  один  из  фермеров  не  был
виноват в бедах другого, они подрались.
   Хозяин небольшой лавочки никак не мог  правильно  сосчитать  сдачу  и
ввязался в перепалку с покупателями. Многие владельцы магазинов, сидя за
кассой, мечтали вообще поскорее покончить со своим  делом,  которое  все
равно рано или поздно было обречено.
   Жены нервничали и требовали везти их на прогулку куда угодно, но  как
только их мужья наконец усаживали в машины детей и  загружали  провизию,
они передумывали и уже никуда не желали ехать. Дети  начинали  волтузить
друг друга, их родители бранились,  а  машины  стояли  на  месте.  Через
открытые окна из них слышались крики и раздраженные голоса.
   Скамейки в  парке  ломались  под  тяжестью  сидящих,  или  их  просто
невозможно было отыскать.  Улицы  были  забиты  спешащими  автомобилями,
водители которых не знали точно, куда они, собственно  говоря,  едут.  И
даже собаки, постоянно бодрствующие собаки Аштона,  никого  не  замечая,
лаяли и выли не переставая, поджав хвосты и повернув морды на восток.
   На восток? Многие поворачивались лицом к востоку: и завхоз  школы,  и
почтальон, и страховой агент, и даже целая семья  гончаров...  По  всему
городу стояли  люди,  почувствовавшие  необъяснимую,  но  явную  угрозу,
какую-то духовную маяту, и, обернувшись лицом к востоку, стояли  тихо  и
как будто молились.
   Вокруг мертвого дерева по-прежнему не было  движения.  Наконец  Рафар
снялся с огромной сухой ветви - своего главного поста -  и  в  окружении
свиты стоял на холме, обозревая Аштон. Он скрестил на груди  мускулистые
руки,  раскинул  широкие  черные  крылья,  как  королевское   покрывало.
Драгоценные украшения сияли и переливались на солнце.
   Но даже и он смотрел на восток.
   Ваал-Рафар с величайшим нетерпением ждал. Наконец он  увидел!  Тотчас
демон с оглушающим свистом втянул в себя воздух.  И  это  был  вовсе  не
вздох удивления. Это было проявление демонического восторга и бесовского
трепета. Такое с ним случалось необыкновенно редко, ведь  отвратительный
бес завершил свое ужасное дело и сейчас он испытывал наслаждение,  будто
вкушал драгоценный сочный плод после трудов праведных.
   Волосатая черная рука князя Вавилона взялась  за  отливавшую  золотом
рукоятку  меча,  и  страшное  оружие  со  страшным  свистом   и   звоном
выскользнуло из ножен; толпа  демонов  потонула  в  его  кроваво-красном
зловещем блеске.
   Под общие крики ликования Рафар  поднял  меч  над  головой.  Огромные
крылья неожиданно расправились и единым махом  с  силой  подняли  его  в
воздух и понесли через широкую долину  над  Аштоном.  Ужасный  демон  не
скрывался и летел совершенно открыто, так что его хорошо было  видно  со
всех концов города, из каждого уголка его окрестностей.
   Князь Вавилона парил высоко над городом с обнаженным мечом в руке. Он
поворачивал голову из стороны в  сторону,  медленно  покачивая  телом  и
сверкая глазами,
   - Капитан Небесного войска! - ревел он, и эхо его голоса гремело  над
долиной, как грозовой гром.
   - Капитан Тол! Ты меня слышишь?
   Тол прекрасно слышал Рафара. Он знал, что Рафар собирается произнести
речь, и знал все, что скажет этот воин-бандит, повелитель демонов.  Стоя
в лесу в укрытии,  в  окружении  своих  ближайших  помощников,  он  тоже
вглядывался в горизонт на востоке.
   Рафар беспокойно оглядывался по сторонам, надеясь  отыскать  хотя  бы
малейшие признаки присутствия своего противника.
   - Ты до сих пор боишься показаться мне на глаза,  а  мне  не  страшно
предстать перед тобою! Капитан, смотри со своими  воинами  прямо  мне  в
лицо! Оно сегодня навечно запечатлеется в твоей памяти, потому  что  это
лицо победившего тебя!
   Тол, Гило, Трискал, Криони, Мота, Шимон, Натан, Армут и Сигна -  все,
собрались вместе ради этого момента и давно уже ожидали хвастливой  речи
князя.
   Рафар продолжал:
   - Сегодня имя Рафара, князя Вавилона, навечно врежется в твою память,
как имя храбрейшего и непобедимого воина! - Рафар сделал  еще  несколько
быстрых кругов,  высматривая  своего  злейшего  врага.  -  Тол,  капитан
Небесного воинства, решишься ли ты высунуть  свой  нос  из  укрытия?  Не
думаю! Неужели ты отважишься напасть на меня? Не  верю!  Неужели  ты  со
своей жалкой шайкой разбойников с большой дороги посмеете встать на пути
князя, господствующего в воздухе? - Он  презрительно  рассмеялся.  -  Не
может этого быть!
   Выждав,   пока   его   слова,   повторяемые   эхом,   отгремят,    он
пренебрежительно усмехнулся:
   - Я даю  тебе  возможность,  мой  дорогой  Капитан,  убраться  отсюда
подобру-поздорову,  чтобы  избежать  мучений,  которые   тебе   придется
испытать, попадись ты мне в руки! Я даю тебе и твоим воинам  возможность
унести по добру по здорову ноги, потому что я провозглашаю, что сражение
вами уже проиграно! - Рафар обратил свой меч к горизонту на востоке:
   - Смотри на восток, Капитан! Там подтверждение моих слов!
   Тол и без  того  всматривался  на  восток,  напряженно,  внимательно,
неотрывно. В эту минуту к нему подлетел посланник с новостью:
   - Хоган и Буш свободны! Они... - он остановился на полуслове и  вслед
за  другими  повернулся  к  востоку,  чтобы  узнать,  что  привлекло  их
внимание. - О, нет! - прошептал он. - Нет! Нет!
   Сначала туча была совсем крошечной, подобно  зловещей  черной  точке,
повисшей над горизонтом. Это могла  бы  быть  приближающаяся  гроза  или
дымок фабричной трубы, темная вершина горы,  неожиданно  вынырнувшая  из
тумана. Но затем  ее  размеры  стали  увеличиваться,  сначала  напоминая
наконечник стрелы, а через некоторое время - медленно и неотвратимо, как
прилив тьмы, черное грозное облако захлестнуло все небо.  Еще  мгновение
назад его можно было окинуть одним взглядом, но  уже  через  минуту  оно
растянулось с одного конца горизонта до другого.
   - Такого не было со времен Вавилона, - спокойно заметил Гило.
   - Да, эти демоны были там, все до одного, - отозвался Тол, - и теперь
они вернулись. Посмотри на передовой  отряд  -  они  летят  в  несколько
слоев.
   - Те же приемы атаки, - подтвердил Гило.  Раздался  чей-то  уверенный
голос:
   - Тол, до сих пор твой план осуществляется прекрасно.  Враги  все  до
единого вышли из укрытия, в несметном количестве.
   Это говорил Генерал, прибытия которого давно ожидали. Тол ответил:
   - Уверен, что они заготовили нам сокрушительное поражение.
   - По крайней мере, твой старый соперник этим во всю хвастает.
   - Генерал, Рафар всегда хвастает, есть у него для этого  причины  или
нет, - улыбнулся Тол.
   - А, что слышно о Стронгмане?
   - Судя по туче, он сейчас всего в нескольких километрах от нас.
   - Он вошел в Касефа?
   - Предполагаю, что да.
   Генерал внимательно смотрел на приближающееся жуткое  облако.  Теперь
оно затянуло небо, будто непроницаемое черное покрывало.  Глухой  шум  и
стрекот крыльев был едва слышен.
   - Как обстоят дела у нас? - спросил Генерал.
   - Мы готовы.
   Когда шум крыльев усилился и тень облака  легла  на  поля  уже  возле
самого города; по облаку  пошли  красноватые  отблески,  как  будто  оно
горело изнутри.
   - Они приготовили мечи к атаке, - заметил Гило.

***

   "Почему  мне  так  страшно?"  -  удивлялась  Санди.  Она  стояла   на
лестничной площадке перед лифтом в здании университетской администрации,
рука об руку с  Шоном.  Девушка  готовилась  встретиться  с  теми,  кому
предстояло решить ее судьбу. Эта встреча должна была стать трамплином, с
которого она совершит прыжок к полному духовному совершенству, к  высшей
ступени сознания, а, может быть, и к полному совершенству. Тем не  менее
никакие самоуговоры не могли заглушить гнетущего  беспокойства,  которое
она чувствовала где-то глубоко внутри себя. Что-то было не  так.  Может,
это все-таки обычное  волнение,  как  перед  свадьбой  или  каким-нибудь
другим необычайным событием. Или все-таки проявились последние  отблески
ее христианского воспитания, старого, отброшенного ею наследия,  которое
по-прежнему давало о себе знать. Что бы там  ни  было,  Санди  старалась
заглушить  это  чувство,  победить   его   разумом   или   же   техникой
расслабления, которой она научилась  в  университете  во  время  занятий
йогой.
   "Внимание, Санди.., дыши спокойно.., сконцентрируйся.., собери внутрь
свою энергию. Вот так, так-то лучше. Я не  хочу,  чтобы  Шон,  профессор
Лангстрат или кто-нибудь другой подумал, что я не готова к испытанию".
   Пока они поднимались в  лифте,  Санди  болтала,  шутила  и  старалась
казаться беспечной. Шон  смеялся  вместе  с  ней.  Так  что,  когда  они
оказались на третьем этаже у двери комнаты номер 326, она  считала,  что
теперь готова к встрече.
   Шон открыл дверь.
   - Ты будешь довольна, - произнес он, и они вошли.
   Санди   не   могла   видеть   их.   Ее   взору    открылась    только
преподавательская, очень уютная, с мягкими коврами, кожаными диванами  и
низким массивным столом из карельской березы. Но в комнате было тесно от
безобразных существ, чьи желтые глаза щурились на нее со всех сторон, из
каждого угла, с каждого стула, со всех стен. Они ожидали ее.
   Один из них просипел астматически: "Добрый день, дитя мое!"
   Санди протянула руку Оливеру Янгу.
   - Пастор Янг, какая приятная неожиданность. Еще одно  чудище  скосило
рот в слюнявой улыбке и произнесло одновременно с профессором Лангстрат:
   - Я очень рада, что ты смогла прийти.
   Санди обняла профессора Лангстрат.
   Девушка  внимательно  разглядывала  присутствующих.  Многие  были  ей
знакомы по факультету, она заметила несколько  своих  профессоров.  Были
здесь и деловые люди, и  служащие  из  Аштона.  В  углу  стоял  владелец
бывшего "Джо маркета". Эти тридцать человек  выглядели  так,  как  будто
были самыми достойными представителями города.
   Те, другие, тоже были готовы и ждали. Враль показывал на Санди  Хоган
пальцем, как на свой трофей. На несчастную девушку со  зловещей  улыбкой
глядела Мадлен, возле нее, или,  вернее,  возле  него,  стоял  еще  один
демон-бандит, вокруг шершавой  руки  которого  в  несколько  рядов  была
накручена тяжелая блестящая цепь.

***

   Страшное, черное облако  состояло  из  мириад  возбужденных  демонов,
диких и  опьяненных  предвкушением  победы,  безобразий  и  беспорядков,
возможностью выказать свою власть и насладиться ею. Сверху Аштон казался
совсем  игрушечным,   какой-то   жалкой   деревушкой,   затерявшейся   в
бесконечных просторах. Шеренга за шеренгой, Демоны продвигались  вперед,
миллионы желтых  глаз  щурились,  глядя  на  добычу.  Город  был  тих  и
беззащитен. Ваал Рафар неплохо потрудился.
   Целая волна резких выкриков пронеслась в  головных  отрядах  демонов:
воеводы отдавали приказания. Взводные по краям черного облака передавали
их дальше по  всему  фронту.  И  когда  несчетные  дивизии  во  главе  с
командующими начали опускаться, края тучи, изогнувшись  к  земле,  стали
осыпаться мелким дождем.

***

   Большой конференц-зал, обставленный тяжелой безликой  мебелью,  начал
заполняться членами университетского правления.  Эжен  Байлор,  веселый,
дымящий сигарой, принес с собой ц