о Санди как бы.., мечется то в одну,
то в другую сторону.
   Янг величественно поднялся из-за стола и подошел к Маршаллу с улыбкой
снисходительного, всепонимающего отца. Он положил руку ему  на  плечо  и
сказал:
   - Как ты думаешь, Маршалл, она счастлива?
   - Я никогда не видел ее счастливой. Может быть,  только  потому,  что
когда я ее вижу, она находится в моем обществе.
   - И это, видимо, объясняется тем, что ты  считаешь  непонятным  путь,
который она выбрала в жизни. Скорее  всего,  ты  высказываешься  в  духе
полного неприятия ее философии...
   - О, да! А также профессорши, которая впутала  ее  в  эту  философию.
Скажи, ты встречал ее,  как  бишь  ее  зовут,  профессор  Лангстрат,  из
университета?
   Янг подумал и отрицательно покачал головой.
   - Санди прослушала у нее пару курсов, и я замечаю, что моя  дочь  все
больше и больше теряет связь с реальностью.
   Янг довольно рассмеялся.
   - Маршалл, похоже, что она просто начинает изучать  и  познавать  тот
мир, ту вселенную, в которой живет. Разве ты забыл себя в этом возрасте?
Многие истины представляются человеку обманом до тех  пор,  пока  он  не
познает их сам. Вероятнее всего, это  происходит  сейчас  с  Санди.  Она
очень умная девочка. Уверен, что ей необходимо разобраться и найти себя.
   - Ну что ж, надеюсь, как только Санди найдет себя, она позвонит.
   - Маршалл, я думаю, что ей гораздо легче было бы позвонить,  если  бы
она знала, что дома ее встретит  понимание  и  сочувствие.  Не  в  нашей
власти решать за другую личность, что ей делать с собой,  или  заставить
ее занять то или  иное  место  во  вселенной  -  Каждый  человек  должен
самостоятельно найти свой собственный путь и  свою  собственную  истину.
Для того, чтобы мы могли существовать в  этом  мире  как  цивилизованное
общество, нам необходимо научиться уважать других, признав за ними право
на свои собственные убеждения и взгляды.
   Маршалл услышал знакомый мотив,  как  будто  мысли  из  головы  Санди
перекочевали в голову Янга. Он не удержался от вопроса:
   - Ты уверен, что никогда не встречался с профессором Лангстрат?
   - Абсолютно уверен, - ответил Янг с улыбкой.
   - И с Альфом Бруммелем тоже?
   - С кем?
   - С  Альфом  Бруммелем,  шерифом?  Маршалл  впился  взглядом  в  лицо
пастора. Скажет ли Янг правду?
   - Я мог встречаться с ним когда-нибудь... - ответил Янг наконец. -  Я
пытаюсь припомнить кого-нибудь с этим именем.
   - Так вот, он думает точно так же,  как  ты.  Тоже  говорит,  что  мы
должны договориться и  быть  терпимыми.  Как  получилось,  что  он  стал
полицейским, ума не приложу.
   - Но мы, кажется, обсуждали Санди?
   - Хорошо, продолжай. Янг заговорил:
   - Все эти вопросы, над которыми ты бьешься, - что есть правда, а  что
- не правда, или что такое истина  и  почему  у  нас  разные  взгляды..,
многое из этого невозможно понять умом, ответы может  подсказать  только
сердце. Мы все чувствуем истину, которая заставляет наше сердце биться в
унисон. Каждый человек обладает естественной потребностью творить добро,
любить. Каждый желает, чтобы он сам, как и  другие  люди,  стремились  к
своему благу и благу ближнего...
   - Как я понимаю, ты не был на фестивале? Янг крякнул от досады:
   - Я не отрицаю, что мы, люди,  по  ошибке  можем  склоняться  к  тому
худшему, что в нас есть.
   - Пастор, скажи-ка, ты был на фестивале?
   - Конечно, каждый из нас неизбежно что-нибудь да видел. Но  мне,  как
ты догадываешься, не интересны такие праздники.
   - Значит, ты не заглядывал в луна-парк?
   - Конечно, нет. Зачем мне бросать деньги на ветер?  Что  же  касается
Санди...
   - Да, мы говорили о том, что есть истина, и о  различных  взглядах..,
по отношению к Богу, например. Похоже, она не может Его постичь, а я как
раз стараюсь это сделать.  Мы  не  можем  найти  общей  точки  зрения  в
вопросах религии, и, как видно, ты нам не поможешь.
   Янг многозначительно улыбнулся. Маршалл  понял,  что  сейчас  услышит
нечто возвышенное.
   - Твой Бог, - важно произнес Янг, -  есть  там,  где  ты  будешь  Его
искать. И чтобы найти Его, нужно только открыть глаза и увидеть, что Он,
в первую очередь, находится внутри каждого из нас. Мы не можем быть  вне
Его, Маршалл. Просто мы ослеплены своим  незнанием,  и  это  мешает  нам
ощутить ту любовь, ту надежность и смысл жизни, которых мы  так  жаждем.
Иисус указал нам наши грехи на кресте, не  так  ли?  Он  сказал:  "Отче,
прости им, что не ведают...". Тем самым Он подал нам пример стремиться к
познанию, всегда и во всем. Ты занят именно этим, так же, как  и  Санди.
Все твои беды из-за ограниченности взглядов, Маршалл. Ты должен  открыть
свое сознание. Ты должен искать, и Санди тоже.
   - Значит, ты считаешь, - подумав произнес Маршалл, - что все  зависит
от того, как мы смотрим на вещи?
   - Частично, да.
   - И если я что-то воспринимаю  определенным  образом,  это  вовсе  не
означает, что все остальные воспринимают одинаково со мной, верно?
   - Совершенно верно! - похоже, Янг был очень доволен своим учеником.
   - Стало быть.., посмотрим, правильно ли я тебя  понял.  Мой  репортер
Бернис Крюгер решила, что видела, как ты,  Альф  Бруммель,  и  еще  трое
неизвестных совещались за балаганом для метания  дротиков.  Значит,  это
было только ее личное восприятие действительности?
   Янг улыбнулся странной, обозначающей "чего-ты-добиваешься" улыбкой  и
ответил:
   - Как я понимаю - Маршалл, ты сказал это только для  примера.  Уверяю
тебя, я и близко не подходил к аттракционам. Я терпеть не могу  подобных
развлечений.
   - И ты не был вместе с Бруммелем?
   - Нет, вовсе нет. Как видишь, у  мисс  Крюгер  совершенно  искаженное
восприятие других людей.
   - Ты хочешь сказать, вас обоих.
   Янг, улыбнувшись, пожал плечами. Маршалл решил поднажать немного:
   - Как ты думаешь, насколько искажено ее восприятие?
   Янг по-прежнему улыбался, но лицо его немного покраснело.
   - Маршалл, чего ты от  меня  хочешь?  Чтобы  я  поссорился  с  тобой?
Уверен, что ты пришел сюда не за этим.
   Маршалл решился на отчаянный шаг и выложил свои козыри:
   - Она сделала несколько  снимков,  Янг  вздохнул  и  некоторое  время
смотрел в пол. Потом он холодно произнес:
   - Когда в следующий раз ты принесешь эти  снимки,  мы  продолжим  наш
разговор.
   Ухмылочка Янга была как плевок в лицо Маршалла.
   - Ладно, - пробормотал он, не опуская глаз.
   - Марч назначит тебе новое время.
   - Премного благодарен.
   Маршалл взглянул на часы, подошел к двери  и,  распахнув  ее,  громко
сказал:
   - Входи, Альф.
   Альф Бруммель  сидел  в  приемной.  Увидев  Маршалла,  он  подскочил,
неприятно пораженный. Он выглядел таким взволнованным, как будто на него
вот-вот налетит паровоз.
   Маршалл сгреб руку Альфа и с чувством потряс ее.
   - Здорово, приятель! Кажется, вы не знаете друг друга? Позвольте  мне
вас представить: Альф Бруммель - это пастор Оливер Янг, Пастор Янг - это
шеф полиции Альф Бруммель!
   Бруммель явно не оценил сердечности Маршалла,  зато  Янг  оценил.  Он
вышел вперед, нервно потряс руку Бруммеля и, быстро втащив  его  в  свой
кабинет, крикнул через плечо:
   - Марч, назначь, пожалуйста, мистеру Хогану новое время.
   Но мистера Хогана уже не было в приемной.

Глава 8

   Санди  Хоган  уныло  сидела  за  маленьким   столиком   кафетерия   в
университетском  городке,  в  тени  разросшихся  виноградных  лоз.   Она
рассеянно  смотрела  на  подогретый  гамбургер  в   упаковке,   медленно
остывавший, и на маленький пакет молока, так же медленно  нагревавшийся.
Утром у нее были лекции, которые она  слушала,  как  во  сне,  почти  не
вникая в суть. Мысли Санди были  заняты  воспоминаниями  о  себе,  своей
семье и бесконечных стычках с воинствующим отцом. К тому же она  провела
совершенно ужасную ночь. Пройдя через весь Аштон, она просидела по  утра
в автобусном парке, читая учебник по философии. После  последней  лекции
она прилегла на газоне  парка,  прислонившись  спиной  к  скульптуре,  и
ненадолго заснула. Когда Санди проснулась, мир показался  ей  ничуть  не
лучше, она испытывала  только  два  ощущения:  голод  и  одиночество.  А
теперь, когда перед ней на столике лежала  еда,  купленная  в  автомате,
одиночество превозмогло голод, и она готова была заплакать.
   - Почему, папа, - шептала она чуть слышно, мешая трубочкой в картонке
с молоком, - почему ты не любишь меня такой, какая я есть?
   Как он может осуждать ее, почти не зная? Почему он настроен так резко
против ее мыслей и философии, ничуть их не понимая? Они  жили  в  разных
измерениях, и каждый пренебрегал миром другого.
   Вчера за весь вечер они с отцом не сказали друг  другу  ни  слова,  и
Санди отправилась спать расстроенная и злая. Она лежала и  слушала,  как
ее родители чистили зубы, гасили свет и  ложились  в  постель.  Все  это
происходило как будто на другой стороне планеты. Ей хотелось  закричать,
позвать их в свою комнату, ее тянуло к ним, но  она  была  уверена,  что
опять ничего не получится. Отец будет требовать невозможного  и  ставить
свои условия, вместо того чтобы просто любить ее, только любить.
   Санди по-прежнему не понимала, что погнало  ее  из  постели  в  ночь.
Единственное, что она помнила, проснувшись, было мучительное  состояние,
как  будто  все  страхи,  которые  она  когда-либо  испытывала   раньше,
навалились на  нее  одновременно:  страх  смерти,  страх  неудач,  страх
одиночества. Ей  непременно  нужно  было  бежать  из  дома.  Лихорадочно
одевшись и выскочив на улицу, Санди уже понимала, что совершает глупый и
бессмысленный поступок, но эмоции в эту минуту были сильнее, чем  доводы
разума.
   Девушка чувствовала себя несчастным зверьком, выброшенным из  дома  в
неизвестность. Она понимала, что обратно ей уже не вернуться. Санди была
в состоянии полной неопределенности:  ничего  хорошего  не  ждет  ее  ни
сейчас, ни в будущем.
   - О, папа!
   - простонала она и заплакала.
   Рыжие волосы спадали по обеим сторонам лица  мягкими  волнами,  слезы
одна за другой капали на стол. Санди слышала, как люди  проходили  мимо,
но они жили в своем собственном мире и не хотели вмешиваться в ее жизнь.
Она старалась плакать  тихо,  но  ей  это  удавалось  с  трудом  чувства
нахлынули, как вода сквозь прорванную плотину.
   -  Э-э-э...  -  послышался  мягкий  неуверенный  голос,   -   прости,
пожалуйста...
   Подняв  голову,  Санди  увидела  молодого  человека,  светловолосого,
худощавого, с карими глазами, полными сострадания.
   - Прости, пожалуйста, что я тебя потревожил, - мягко  сказал  молодой
человек. - Но.., может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь?

***

   В гостиной профессора Джулин Лангстрат  было  темно  и  очень,  очень
тихо.  Стеариновая  свеча  на  кофейном   столике   отбрасывала   слабый
желтоватый свет на  высокие,  до  потолка,  книжные  полки,  причудливые
восточные маски, затейливо  расставленную  мебель  и  лица  двух  людей,
сидящих друг против друга. Свеча разделяла их. Одним из  расположившихся
за столиком была сама профессор. Закрыв глаза, она  откинула  голову  на
спинку стула. Вторым был Альф Бруммель. Глаза у него тоже были  закрыты,
но он не повторял движений Лангстрат. Бруммель был неподвижен и, похоже,
чувствовал себя неуютно. Иногда он на мгновение приоткрывал глаза, чтобы
следить за тем, что делала профессор.
   Вдруг Джулин застонала, и на ее лице отразились боль  и  раздражение.
Она открыла глаза и выпрямилась. Бруммель поймал ее взгляд.
   - Ты не очень  хорошо  себя  чувствуешь  сегодня,  не  правда  ли?  -
спросила Лангстрат.
   Бруммель пожал плечами и опустил глаза в пол.
   - Да нет, все в порядке, я просто устал.
   Джулин покачала головой, явно недовольная ответом.
   - Нет, нет, я чувствую, как от  тебя  исходит  какая-то  энергия,  ты
чем-то озабочен.
   Бруммель не нашел, что ответить.
   - Ты разговаривал сегодня с Оливером? - наступала профессор.
   - Ну, разговаривал, - помолчав, буркнул в ответ Альф.
   - И ты ходил к нему, чтобы рассказать о наших отношениях!
   Бруммель встрепенулся:
   - Нет! Я...
   - Не лги мне.
   Он опять поник и расстроено вздохнул.
   - Да, мы говорили и об этом. Но вообще беседа была совсем о другом.
   Лангстрат  впилась  в  него  взглядом,  пронизывающим  насквозь,  как
рентген. Она развела руки и слегка помахала ими в воздухе. Бруммель  изо
всех сил старался вжаться в стул, слиться с ним воедино.
   - Послушай, - сказал он дрожащим голосом, - это не так уж важно...
   Лангстрат заговорила так, будто читала по бумажке, приколотой у  него
на груди:
   - Ты испуган.., чувствуешь себя загнанным в угол  ты  пошел..,  чтобы
сказать Оливеру.., что тобой руководят, вынуждают...  -  она  посмотрела
ему в лицо. - Принуждают? Кто тебя принуждает?
   - Да никто!
   Джулин тихонько рассмеялась, пытаясь его успокоить.
   - Конечно, ты так считаешь! Я прекрасно это  вижу.  Бруммель  мельком
взглянул на телефон, стоящий на краю стола.
   - Янг тебе звонил?
   Джулин усмехнулась, как будто его вопрос позабавил ее.
   - В этом не было необходимости. Оливер очень  близок  ко  Вселенскому
Сознанию. Сейчас я начинаю растворяться в его мыслях.
   Взгляд ее стал жестким:
   - Альф, мне бы хотелось, чтобы у тебя дела обстояли так же хорошо.
   Бруммель опять вздохнул, спрятал лицо в ладонях и с трудом вымолвил:
   - Но послушай, я не могу воспринять все сразу! Ведь так многому нужно
научиться!
   Джулин ободряюще коснулась его руки:
   - Давай разберемся до конца, Альф. Бруммель поднял глаза.
   - Ты сильно испуган, чего ты боишься?
   - Скажи сама, - ответил он с вызовом.
   - Я даю тебе возможность сказать первому.
   - Нет, я не боюсь.
   По крайней мере,  он  не  боялся  до  этой  минуты.  Глаза  Лангстрат
сузились и буравили его насквозь.
   - Конечно, ты боишься, - сказала она сурово. - Тебя испугало то,  что
нас сфотографировала репортерша из "Кларион". Разве не так?
   Бруммель зло погрозил ей пальцем:
   - Что я и говорил! Он звонил  тебе!  Это  была  одна  из  тем  нашего
разговора с Янгом. Он наверняка тебе звонил!
   Джулин кивнула и, нимало не смущаясь, согласилась:
   - Конечно, он мне звонил. Он ничего от меня не скрывает. Ни у кого из
нас нет тайн друг от друга, ты это знаешь.
   Бруммель понял, что лучше все рассказать.
   - Я беспокоюсь за План. Нас становится много,  слишком  много,  чтобы
оставаться  незамеченными.  Мы  рискуем  быть  обнаруженными  во  многих
местах. Я считаю, было неосторожностью с нашей стороны появляться вместе
на людях.
   - Не беспокойся, с этим-то все в порядке.
   - Не беспокойся? Хоган напал на  след.  Я  думаю,  ты  знаешь,  какие
вопросы он задавал Оливеру?
   - Оливер способен сам о себе позаботиться.
   - А как мы позаботимся о Хогане?
   - Так же, как обо всех остальных. Тебе известно,  что  он  говорил  с
Янгом о конфликте с дочерью? Для нас это весьма интересно.
   -  Ну,  и  что  же  произошло  между  Хоганом  и   его   дочерью?   -
заинтересовался полицейский.
   - Она убежала из дома.., и все равно явилась сегодня на  мою  лекцию.
Мне это нравится.
   - И какие же выгоды мы можем  извлечь  из  этого?  Джулин  улыбнулась
хитро и коварно:
   - Всему свое время, Альф, нам незачем спешить. Бруммель встал и начал
расхаживать по комнате.
   - Я не совсем уверен  в  Хогане.  По-видимому,  он  не  такой  слабый
противник, как Хармель. Я считаю, что арест Крюгер был ошибкой.
   - Но зато тебе удалось заполучить фотоаппарат и засветить пленку.
   Бруммель резко повернулся к ней:
   - И к чему это привело? До этого они не задавали никаких вопросов,  а
теперь задают! Представляю себе, что бы я подумал, если бы  мне  вернули
камеру с засвеченной пленкой! Хогана и Крюгер не так легко провести!
   Лангстрат обвила руками, будто ползучими растениями, шею Бруммеля.
   - Но зато они легко уязвимы. Ты можешь сделать с ними, что угодно,  а
уж я и подавно, - утешала она шерифа.
   - Ну да, как и все остальные, - проворчал Бруммель.
   Ему следовало бы предвидеть ее реакцию. Джулин  холодно  и  враждебно
смотрела ему прямо в глаза.
   - И это вы успели обсудить сегодня с Оливером!
   - Он тебе все доносит!
   - Если бы он этого не сделал, то рассказали бы Хозяева.
   Бруммель пытался избежать ее взгляда. Он не выносил, когда  Лангстрат
превращалась из красавицы в отталкивающее омерзительное существо.
   - Смотри на меня, - потребовала она, и Бруммель  подчинился.  -  Если
наши отношения тебя  не  устраивают,  я  могу  позаботиться,  чтобы  они
закончились.
   Бруммель опустил глаза и простонал:
   - Нет, нет, все в порядке.
   - Что в порядке?
   - Я имею в виду, что меня все устраивает.
   - Точно?!
   Бруммель лихорадочно старался развеять все ее  сомнения,  утихомирить
ее и заставить поскорее отпустить его:
   - Я.., я только не хочу терять контроль над происходящим.
   Джулин одарила его долгим и мучительным поцелуем вампира.
   - Ты сам нуждаешься в хорошем контроле. Разве я тебя этому не учила?
   Лангстрат  терзала  его,  а  Бруммель  был   перед   ней   совершенно
беззащитен. Она крепко держала его, он целиком принадлежал ей.
   Альф не мог справиться с беспокойством:
   - Но сколько еще противников нам предстоит убрать с дороги. Не успеем
мы избавиться от одного, как на его  месте  появляется  другой.  Хармель
исчез, так откуда-то взялся Хоган...
   - Ты разделался с Фаррелом - возник Ханк Буш,  -  докончила  она  его
мысль.
   - Так не может продолжаться. Судьба нам противится.
   - Считай, что Буша уже нет. Ведь у вас будет голосование в пятницу?
   - Церковь поддается, он начинает раздражать ее, но...
   - Что за "но"
   - Ты ведь знаешь, он исключил Лу Стэнли за измену жене.
   - О, да. Думаю, это поможет церкви сделать решительный шаг.
   - Но большая часть общины с ним согласна. Джулин  отошла  в  сторону,
чтобы получше разглядеть Бруммеля, и от ее взгляда кровь застыла  в  его
жилах.
   - Ты боишься Буша?
   - У него по-прежнему много сторонников. Больше, чем я предполагал.
   - Ты боишься его!
   - Кто-то помогает ему во всем, и я не знаю, кто. Подумай, что  будет,
если он узнает о Плане!
   - Он никогда ничего не узнает!
   Если бы у нее были клыки, наверняка, они бы зловеще сверкнули  в  эту
минуту.
   - Мы его раздавим задолго до того, как он что-нибудь пронюхает. И  ты
об этом позаботишься, не так ли?
   - Я стараюсь.
   - Не смей отступать перед Бушем! Он должен склониться перед тобой,  а
ты передо мной!
   - Я же сказал, что стараюсь!
   Джулин вдруг успокоилась и улыбнулась.
   - Значит, в следующий вторник?
   - Э-э-э...
   - И мы отпразднуем падение Буша в пятницу. Ты мне расскажешь, как это
произошло.
   - А Хоган?
   - Хоган слабый, беспомощный идиот. Не беспокойся. Это не твоя забота.
   Не  успел  Бруммель  опомниться,  как  он  уже  стоял  на   улице   у
захлопнувшейся двери черного хода.
   Лангстрат наблюдала из окна за машиной Бруммеля, пока она не скрылась
из виду. Стараясь остаться незамеченным, он ехал окольным путем, выбирая
самые неприметные улочки и переулки. Джулин  приоткрыла  гардины,  чтобы
впустить свет, и погасила свечу на столике. Потом она достала  из  ящика
письменного стола папку. Перед ней лежали подробные  биографии,  заметки
об особенностях характеров, всевозможные фотоснимки - это были досье  на
Маршалла, Кэт и Санди Хоган. Когда взгляд Лангстрат упал на лицо  Санди,
в глазах профессора загорелся зловещий огонь.
   Невидимая, на плече Лангстрат лежала огромная черная рука,  унизанная
драгоценными кольцами и золотыми браслетами.  Бархатный  обольстительный
голос нашептывал мысли, глубоко проникавшие в ее сознание.

***

   Во вторник  после  обеда  редакция  "Кларион"  была  похожа  на  поле
сражения, покинутое воинами. Стояла гробовая тишина.  Джордж,  наборщик,
как всегда, взял сутки отгула, чтобы прийти в себя после бешеного галопа
перед  сдачей  номера  в  печать.  Том,  редак