Живого  Бога!  Его  слова  вызвали
всеобщий хохот.
   - Никак ты оробел, слабосильное ничтожество? Мы видим их каждый день,
- с издевкой в голосе сказал Люциус.
   - Но они были совсем близко и собирались напасть на  меня.  Наверняка
они знают, что я делал.
   - Это точно! Если бы я был одним из них,  то  обязательно  выбрал  бы
тебя своей мишенью! Публика загоготала еще громче.
   -  Дряхлый,  беспомощный  бес,  на  тебе  любой  жалкий  ангел  может
испробовать свою силу!
   Разувер сжался от унижения. Люциус прогуливался по подвалу,  надменно
оглядывая присутствующих.
   - Кто тут боится Небесного воинства?
   - Раз ты не боишься, то  и  мы  не  боимся!  -  ответили  ему  хорошо
натренированные голоса.

***

   Демоны, собравшиеся  в  подвале  под  прикрытием  его  толстых  стен,
толкали в спину и пинали Разувера, перебрасывая из угла в угол, как мяч.
Они  не  заметили  приближения  мрачного,  дьявольски  холодного  потока
воздуха. Он медленно надвигался на город, неся с собой  резкий  ветер  и
ледяной дождь. Несмотря на то, что еще час назад вечер обещал быть ясным
и тихим, в эту минуту заметно стемнело, и над  городом  нависли  давящие
грозовые и духовные тучи.
   На крыше маленькой белой церкви Сигна и два его  товарища  стояли  на
страже в темноте, сгущавшейся над  Аштоном.  С  каждым  мгновением  тьма
становилась все  плотнее,  и  заметно  похолодало.  Во  дворах  завывали
собаки, то тут, то там слышна была брань ссорящихся людей.
   - Он уже здесь, - произнес Сигна.
   В  то  время  как  Люциус  упивался  собственной   славой,   у   него
естественно, не было времени заметить, с каким особым вниманием  следили
теперь за ним его солдаты. Все находящиеся в подвале демоны,  большие  и
маленькие, были охвачены все возрастающим возбуждением  и  страхом.  Они
чувствовали приближение чего-то неотвратимо ужасного, беспокойно ерзали,
оглядываясь по сторонам, лица их были искажены страхом. Люциус,  проходя
мимо Разувера, еще раз пнул его в бок и бросил с издевкой:
   - Ты, ничтожество, можешь быть спокоен, у нас все под контролем,  все
до мелочей. У нас нет нужды бояться. Мы чувствуем себя уверенно  в  этом
городе, и никто не в силах помешать нам, потому  что  город  наш,  и  мы
добьемся полной победы. Ты,  жалкий,  слабовольный  ублюдок!  Бояться  -
значит потерпеть поражение!
   Потом что-то произошло - так внезапно, что все пронзительно  завопили
от ужаса. Не успел Люциус произнести  слово  "поражение",  как  страшное
кипящее облако с гулким грохотом  ворвалось  в  подвал,  будто  внезапно
обрушилась  сокрушительная  лавина.  Демонов  разметало  по  углам,  они
валялись, словно обломки разбитого корабля, выкинутого на берег. Бесы  с
криком вертелись волчком на месте, пытаясь  крыльями  прикрыть  себя  от
ударов, - все, кроме Люциуса.
   Едва справившись с ужасом, они  поднялись  и  увидели  тело  Люциуса,
болтающееся, как сломанная игрушка, в огромной черной клешне. Он боролся
с удушьем, хрипел, умоляя о пощаде, но рука, словно выраставшая из тьмы,
как циклоп из  грозового  облака,  только  сильнее  сжимала  его  горло,
причиняя сильнейшую боль. Затем показалась и вся фигура демона-великана.
Он тряс Люциуса, как тряпичную куклу.  Чудовище  превосходило  размерами
всех, кого они встречали раньше, - перед ними стоял  великан  с  львиной
мордой,   горящими   глазами,   невероятно   развитой   мускулатурой   и
перепончатыми крыльями, заполнившими собою все помещение.
   Голос,  булькая,  вырывался  из  глубины  груди  великана,  из  пасти
поднимались клубы горячего красного пара.
   - Ты, который никого не боишься, - теперь тебе страшно?
   Дух со злобой швырнул Люциуса, и  тот  кувырком  полетел  через  весь
подвал  прямо  в  толпу  демонов.  Потом  великан  встал  посреди  зала,
огромный, как гора, размахивая страшным кривым мечом, размером с  дверь.
Оскаленные клыки ужасного исполина сверкали так же,  как  и  драгоценные
камни на цепи, обвивавшей его шею и грудь. Несомненно, этот князь князей
получил ее в награду за прошлые победы. Угольно-черная грива свисала  до
плеч, на обеих руках блестели золотые браслеты с  драгоценными  камнями,
пальцы были унизаны перстнями, а торс опоясывал рубиново-красный пояс  с
ножнами. Черные широкие крылья красовались за  спиной,  как  королевская
мантия.
   Зловещий гигант стоял, казалось, целую вечность,  изучая  собравшихся
грозным тяжелым взглядом, огонь которого постепенно угасал. Все, на  что
были способны демоны в эту минуту, - это забиться по  углам,  сжаться  и
замереть от  ужаса.  Зрелище  напоминало  жуткую  картину,  изображавшую
насмерть перепуганных карликов.
   Отражаясь эхом от стен, прогремел его голос:
   - Люциус, я вижу, тут меня не ожидали. Представь меня! А ну, вставай!
   Меч, протянувшись через  всю  комнату,  острием  зацепил  Люциуса  за
шиворот и поставил его на ноги.
   Люциус,  небывало  униженный  в  глазах  подчиненных,  изо  всех  сил
старался сдержать возрастающую злобу. В конце  концов  панический  страх
одержал верх над всеми другими чувствами.
   - Собратья! - прохрипел он срывающимся от напряжения и ужаса голосом.
- Это Ваал-Рафар, князь Вавилона!
   При этих словах все непроизвольно вскочили на ноги, и  не  только  из
чувства подобострастия и страха: напуганные демоны  старались  уберечься
от меча, которым Рафар по-прежнему грозно размахивал, готовый  подцепить
первого зазевавшегося неудачника.
   Князь Вавилона окинул  присутствующих  быстрым  взглядом  и  удостоил
Люциуса еще одним, персональным ударом.
   - Люциус! Ступай к ним. Я пришел, а городу нужен только один князь.
   Коса нашла на камень, и все  это  почувствовали.  Люцине  двинулся  с
места, его тело застыло, кулаки сжались еще сильнее, и, хотя его заметно
била дрожь, он не мигая выдержал полный ненависти взгляд Рафара.  Люциус
не желал сдаваться.
   - Ты.., не просил меня уступить  тебе  место!  -  произнес  вызывающе
мятежный демон.
   Ни у кого не было сомнений в том, что произойдет. Демоны  попятились,
помня, что меч Рафара может описать широкую дугу.
   Меч настиг Люциуса так быстро, что они поняли это  только  по  воплю,
который испустил мятежник, свернувшись на полу в уродливый  клубок.  Его
меч вместе с ножнами валялись  рядом,  ловко  срубленные  одним  ударом.
Рафар снова взмахнул своим страшным оружием, на сей  раз  прибив  волосы
Люциуса к доскам пола.
   Князь Вавилона стоял, наклонившись над  противником.  Кроваво-красные
клубы дыма вырывались из его пасти и ноздрей.
   - Кажется, ты претендуешь на мое положение? Люциус молчал.
   - ОТВЕЧАЙ!
   - Нет!
   - завопил Люциус.
   - Я сдаюсь!
   - Поднимайся!
   Люциус заставил себя встать, и сильная  рука  Рафара  бросила  его  к
остальным демонам. В эту минуту вид Люциуса был жалок. Он был совершенно
раздавлен. Рафар подцепил меч Люциуса крючковатым острием и, описав им в
воздухе дугу, вложил его в протянутую руку бывшего князя.
   - Слушайте внимательно все, - прогремел Рафар. - Люциус, не  боящийся
Небесного воинства, струсил. Он лжец и безмозглый  слизняк.  Нечего  его
слушать. Я говорю вам: бойтесь Небесного воинства! Ангелы - наши  враги,
и их задача - победить  вас.  Если  вы  забудете  это,  если  дадите  им
возможность беспрепятственно действовать, они вас одолеют.
   Рафар  тяжело,  неуклюже  шагал  вдоль  шеренги  демонов,  пристально
вглядываясь в каждого. Заметив жалкого Разувера, он приблизился к нему и
качнулся вперед, отчего тот  опрокинулся  навзничь.  Рафар  зацепил  его
одним пальцем за загривок и поставил на ноги.
   - Скажи-ка мне, каракатица, что ты сегодня видел? Дух  самодовольства
и отчаяния от напряжения вдруг потерял память.
   - Посланников Живого Бога, так ты сказал? - напомнил ему князь.
   Разувер утвердительно закивал головой.
   - Где?
   - Здесь, прямо перед этим зданием.
   - Что они делали?
   - Я...я...
   - Напали они на тебя?
   - Нет.
   - Ты видел сияние?
   Эти слова заставили ничтожного духа очнуться. Он опять закивал.
   - Когда Посланник Бога нападает, всегда виден свет, - Рафар со злобой
повернулся к остальным.  -  И  вы  упустили  такую  важную  примету!  Вы
смеялись! Вы издевались! Враг собирался атаковать, а вы не придали этому
значения!
   Теперь Рафар снова двинулся к Люциусу, чтобы продолжить пытку.
   - Скажи-ка мне, князь в отставке, что происходит  в  Аштоне?  Все  ли
готово?
   - Да, Ваал-Рафар, - быстро ответил Люциус.
   - Ах, вот как! Значит, ты уже  покончил  с  молящимся  Бушем  и  этим
сонным смутьяном Хоганом? Люциус замялся.
   - Значит, ты этого не сделал? Сначала ты позволил им явиться в город,
который мы выбрали как чрезвычайно важное место для нашего дела...
   - Это была ошибка, Ваал-Рафар! -  выпалил  Люциус.  -  Прежнего  шефа
"Кларион" удалось убрать по твоему приказу, но.., никто не знает, откуда
взялся  Хоган.  Он  купил  газету  прежде,  чем  мы  успели   что-нибудь
предпринять.
   - Ну, а Буш? Я думал, что вы помогли ему исчезнуть.
   - Это.., это был другой служитель. Его мы убрали.
   - Ну, и...?
   - Вместо него появился этот молокосос. Неизвестно откуда.
   Длинная зловонная струя вырвалась между клыками Рафара.
   - Небесное воинство, - грозно произнес он.  -  Вы  его  прозевали.  И
теперь они действуют через избранников Божьих прямо у вас под носом!  Ни
для кого не секрет, что Ханк Буш постоянно молится.  Тебя  что,  это  не
пугает?
   Люциус кивнул:
   - Да, конечно, это самое ужасное. Но мы на него все  время  нападаем,
стараемся выжить из города,
   - Ну, и как он реагирует?
   - Он.., он...
   - Говори!
   - Он молится.
   Рафар покачал головой.
   - Да, именно так, ведь он  Божий  служитель.  Ну  а,  Хоган?  Что  вы
предприняли против него?
   - Мы.., мы воздействовали на его дочь. Услышав это, Разувер  не  смог
сдержаться:
   - Я же сказал им, что это не поможет! Мы только раздразним  Хогана  и
поможем ему выйти из летаргического сна.
   Люциус изо всех сил старался привлечь внимание Ра-фара:
   - Если мой господин позволит мне объяснить...
   - Позволяю, - снисходительно бросил князь, не сводя глаз с Разувера.
   Люциус лихорадочно выкладывал свои соображения:
   - Иногда бывает неумно атаковать  напрямую,  так  что  мы  нашли  его
слабое место - дочь, и решили,  что  нужно  начать  наступление  с  нее,
нанести удар по  дому,  может  быть,  разбить  его  семью.  Нам  удалось
разрушить жизнь предыдущему редактору. По крайней мере, это первое,  что
нужно попробовать.
   - У вас ничего не выйдет, - опять затявкал  Разувер.  -  Маршалл  был
безопасен для нас, пока вы не нарушили  его  благополучия.  А  теперь..,
теперь я боюсь, что мне не удастся заполучить его обратно, он...
   Нетерпеливый   угрожающий   жест   Рафара   оборвал   излияния   духа
самодовольства и отчаяния:
   - Я не желаю, чтобы Хоган стал таким, каким был прежде, я хочу, чтобы
он был уничтожен. Да, забирайте его  дочь.  Отберите  у  него  все,  что
только возможно. Нам ни в коем случае нельзя рисковать.
   - Но...
   - пискнул Разувер.
   Рафар снова схватил его и процедил,  обжигая  ядовитым  дыханием  его
лицо:
   - Забери у него мужество! Это-то ты наверняка сможешь сделать.
   - Да-а-а-а...
   Но Рафар не собирался ждать ответа. Сильным взмахом руки он вышвырнул
Разу вера из подвала.
   - Мы его уничтожим, окружим со всех сторон, мы выбьем  почву  у  него
из-под ног. Что же касается нового служителя, который затесался здесь не
к месту, мы ему подстроим  какую-нибудь  ловушку.  Но  наши  противники,
насколько они сильны?
   - У них нет никакой силы, - ответил Люциус,  пытаясь  поправить  свое
шаткое положение.
   - Они достаточно умны, чтобы заставить вас поверить в свою  слабость.
Роковая ошибка, Люциус, - князь Вавилона обернулся  к  остальным.  -  Не
смейте больше избегать ангелов. Надо охотиться за ними, считать, сколько
их. Узнайте, где они, их планы, их имена. Не было еще ни одного задания,
в которое бы не вмешалось Небесное воинство. А это дело особой важности.
Меня прислал наш хозяин, и я должен исполнить его волю. У  него  большие
виды на этот город. Одного моего  появления  достаточно,  чтобы  стянуть
целую армию противника на наши головы. Будьте бдительны и не  отступайте
ни на шаг. Особенно это  касается  двух  типов:  пастора  и  журналиста,
которые путаются у нас  под  ногами.  Последние  две  занозы  необходимо
вытащить. Сегодня ночью испытаем, на что они способны.

Глава 6

   Был темный дождливый вечер. Крупные капли стучали  в  старую  оконную
раму, не давая никому уснуть. В конце концов сон одолел Мэри,  но  Ханк,
на  душе  у  которого  было  и  без  того  неспокойно,  никак   не   мог
расслабиться. Минувший день был тяжелым и неприятным во всех отношениях.
Пришлось потратить немало сил, чтобы замазать надпись на фасаде дома,  и
все это время он неотступно
   Размышлял, кто же был способен написать о нем такое.  В  ушах  звучал
последний телефонный разговор с Альфом Бруммелем. К  тому  же  Ханку  не
давали покоя высказанные ему членами правления горькие и обидные  слова.
Он не ждал ничего хорошего от общего собрания, назначенного на  пятницу,
и сейчас, лежа в темноте, он в отчаянии шептал Господу свою молитву.
   Удивительно, насколько каждый комок в  матрасе  кажется  еще  жестче,
когда человек взволнован. Ханк уже начал беспокоиться, что ворочаясь, он
разбудит Мэри. Он то ложился на спину, то поворачивался с боку  на  бок,
засовывал руки под подушку, но тут же  вытаскивал  их  оттуда.  Наконец,
совершенно измучившись, Ханк взял бумажную салфетку и высморкался.  Часы
показывали двадцать  минут  первого.  Когда  они  ложились  спать,  было
десять.
   Ханк впал в полузабытье. Через некоторое время сон овладел им, и, как
это обычно бывает, настолько незаметно, что утром и  не  вспомнить,  как
заснул.
   Прошел час-другой, и  его  начали  одолевать  неприятные  сновидения.
Сначала это был давно знакомый сон: будто он едет  на  автомобиле  прямо
через гостиную, а потом машина превращается в самолет и взлетает.  Затем
сновидения начали сменяться с невероятной быстротой, становясь все более
хаотичными и лихорадочными. Ханк из последних  сил  избегал  невероятных
опасностей, слышал крики, чувствовал, что на него нападают, видел  кровь
и ощущал ее вкус. Картины сменялись, переходя с цветных ярких на мрачные
черно-белые. Он отчаянно боролся за свою жизнь: бесконечные  преграды  и
враги подстерегали его, окружая со всех сторон. Происходящее было полной
бессмыслицей, но  одно  ощущение  не  оставляло  его  ни  на  мгновение:
леденящий душу ужас.  Ему  отчаянно  хотелось  закричать,  но  и  лишней
секунды у него не было. Он боролся с  чудовищами  и  невидимой  нечистой
силой.
   У него стучало в висках. Весь мир  кружился,  и  ужасная  вакханалия,
проносившаяся в голове Ханка, стала доходить до его сознания,  пробуждая
ото сна. Он потянулся, перевернулся на  спину,  глубоко  вдохнул,  чтобы
окончательно  сбросить  с  себя  кошмарные  видения.  Глаза   его   были
полуоткрыты, но взгляд еще не мог ни на чем  окончательно  остановиться.
Ханк  испытывал  неприятное  чувство  оцепенения,  какое  бывает,  когда
человек еще находится между сном и явью.
   Но что это? Видит ли он это на  самом  деле?  Похожее  на  привидение
существо парило в воздухе под потолком, будто изображение, светящееся на
черном бархате. Прямо над кроватью,  настолько  близко,  что  он  ощущал
серное удушливое дыхание, ужасная рожа гримасничала и  изрыгала  злобные
слова, смысла которых он не понимал.
   Усилием воли Ханк резко открыл глаза. Ему казалось, что  он  все  еще
видит перед собой эту маску, между тем  изображение  угасло,  и  в  этот
момент он почувствовал резкий сильный удар под ложечку. Сердце  забилось
и застучало с такой силой, будто хотело выскочить из груди.  Пропитанные
потом пижама и простыня прилипли к  телу.  Ханк  лежал,  тяжело  дыша  и
выжидая, когда ужас оставит его. Все  оставалось  без  изменений,  и  он
чувствовал, что не в силах совладать с собою,
   "Мне просто приснился кошмар, - уговаривал себя пастор,  -  может,  я
еще так и не проснулся". Он широко открывал глаза, озирался по сторонам,
пытаясь узнать знакомые очертания домашней обстановки. Одновременно  ему
хотелось, как в детстве, спрятаться с головой под одеяло в надежде,  что
привидения, чудовища и ночные воры исчезнут сами собой.
   Ханк не мог различить в темноте ничего, кроме обычных вещей.  В  углу
притаилось вовсе не приведение - это  белая  рубашка  висела  на  стуле.
Мерцавший на стене странный кружок света был  всего  лишь  отблеском  от
стекла его часов,  отражающего  свет  уличных  фонарей.  Но  что-то  его
напугало, и он  по-прежнему  испытывал  безотчетный  ужас.  Ханка  всего
трясло,  и  он  судорожно  пытался  понять,  где  галлюцинации,  а   где
реальность. Он, затаив дыхание, прислушивался, но даже тишина,  царившая
вокруг, несла в себе угрозу. Она была обманчивой и не успокаивала. Ханку
казалось, что в ней  затаилось  нечто  злое,  незваный  гость  или  бес,
выжидающий удобного случая для нападения. "Что  это?  Чьи-то  шаги?  Или
кто-то скребется? Нет, это ветер стучит в окно", - уговаривал  он  себя.
Дождь прекратился.
   Еще какой-то звук, на этот раз шелест, донесся из истиной. Он никогда
раньше не слышал ночью ничего подобного. "Я должен проснуться. Я  должен
проснуться. Сердце, перестань, успокойся, чтобы я мог слышать".
   Ханк заставил себя сесть, хотя  так  он  чувствовал  себя  еще  более
уязвимым. Несколько минут пастор сидел в постели не шелохнувшись, прижав
руку к груди, пытаясь сдержать удары сердца. В конце концов оно забилось
ровнее, однако пульс оставался слишком частым. Капли  пота  холодели  на
коже. Встать или попытаться снова заснуть? Но он знал, что уснуть ему не
удастся. Пастор решил все же  пройтись  по  дому.  Неожиданно  на  кухне
что-то грохнуло со страшным металлическим лязгом.
   Только после этого Ханк начал молиться.

***

   Похожие  кошмары  одолевали  и  Хогана,   сердце   его   стучало   от
неотступного страха. Голоса. Действительно, где-то разговаривали. Санди?
А может быть, радио?
   "Но кто его знает, - решил он про себя, -  должно  быть,  этот  город
окончательно сошел с ума, и теперь помешанные появились и в моем  доме".
Он встал с постели, надел тапочки и направился к гардеробу, чтобы  взять
там бейсбольную биту. "То же самое случалось и в  городе,  где  мы  жили
раньше, - думал он. - А сейчас,  наверное,  придется  кому-то  раскроить
череп".
   Маршалл выглянул из спальни в коридор. Там  было  темно,  ни  единого
лучика света, ничего. Однако ноги у него подкашивались от страха, он  не
мог  найти  этому  никакого  объяснения.  Хоган  щелкнул   выключателем.
Проклятие! Лампочка в коридоре перегорела. Когда это  произошло,  он  не
знал. Но сейчас, стоя в кромешной тьме, Маршалл чувствовал, что мужество
окончательно покинуло его. Сжав биту, он осторожно двинулся по коридору,
прижимаясь к стене, напряженно оглядываясь по сторонам и  прислушиваясь.
Ему почудился легкий шорох, как будто кто-то тихо крался.
   Маршаллу показалось, что  он  разглядел  что-то  под  аркой  дверного
проема, ведущего в гостиную. Журналист вжался в стену, стараясь остаться
незамеченным. Дверь на улицу была открыта. Сердце забилось еще  сильнее,
в висках  стучало.  Это  был  беспричинный,  отвратительный  страх,  как
детский страх темноты. А ведь сегодня он уже  испытывал  подобный  ужас.
Странно, но почему-то он почувствовал себя немного спокойнее, по крайней
мере, распахнутая дверь указывала на реального врага.
   Неожиданно в голове пронеслась дикая  мысль:  профессор  должна  быть
где-то здесь, в доме.
   Маршалл прошел.по коридору в комнату Санди, чтобы  убедиться,  что  с
ней все в порядке. Он хотел увидеть Кэт и Санди, ведь в доме явно что-то
происходило.
   Дверь в спальню дочери была открыта, это было необычно, и поэтому  он
насторожился еще бол