дня конца света, и небо было краснее
крови.
     Человек из  службы доставки "Международного Экспресса" обогнул угол  на
осторожной скорости тридцать пять миль в  час, сменил на меньшую (вторую), и
выехал на травяную полосу.
     Он вылез из микроавтобуса и  мгновенно кинулся в канаву, чтобы убраться
с дороги  приближающегося грузовика, промчавшегося по повороту со  скоростью
здорово больше восьмидесяти миль в час.
     Он  встал,  поднял  свои  очки,  надел их, отыскал посылку  и  записную
книжку, вычистил из униформу траву  и грязь  и, запоздало  об этом  подумав,
погрозил кулаком быстро уменьшающемуся грузовику.
     -- Нельзя позволять  такого, проклятые грузовики, совершенно не уважают
других, пользующихся  дорогой, что  я всегда  говорю,  что я  всегда говорю,
помни, что без машины ты такой же пешеход.
     Он спустился по травяной полосе, перелез  через низкий забор и оказался
у реки Ак.
     Человек из службы доставки  "Международного  Экспресса" пошел по берегу
реки, держа в руках посылку.
     Ниже  по  течению сидел молодой  человек,  одетый  во все белое. Он был
единственным человеком в пределах видимости. Его волосы были белыми, кожа --
бледная,  как  мел, и  он сидел  и  глядел вверх  и  вниз по течению, словно
любовался видом.  Он выглядел, как  выглядели  поэты-романтики викторианской
эпохи, прежде чем все испортили загнивание да пристращение к наркотикам.
     Человек  из "Международного Экспресса" не мог этого  понять. Я  имею  в
виду, в старые времена, а на самом деле не так уж  и давно, на берегу сидели
рыболовы -- по одному на дюжину  ярдов; здесь  играли дети;  влюбленные пары
приходили послушать, как плещется и журчит вода,
     и  подержаться  за руки,  обняться-поцеловаться в  Суссексском  закате.
Перед женитьбой они сюда приезжали с Мод, женушкой его. Они здесь друг друга
кормили с ложечки, а потом украли деньги на недалекой развилочке.
     Времена изменились, подумал человек из службы доставки.
     Теперь белые и коричневые изваяния из пены  и грязи спокойно дрейфовали
вниз по реке, частенько ее покрывая  на протяжении ярдов. А где  поверхность
воды  была  видима,  она  была  покрыта  молекулярно тонким  нефтехимическим
блеском.
     Послышалось  громкое  рычание  --  это  пара  лебедей,  радостная,  что
наконец-то  вернулась в  Англию  после  долгого, утомительного полета  через
Северную  Атлантику, приземлилась  на  гладкую, радужную поверхность воды  и
бесследно затонула.
     "Ох и  по-дурацки  же  устоен наш мир,  --  подумал  человек  из службы
доставки.  -- Вот Ак, когда-то  была красивейшая  река в этой  части мира, а
теперь всего-то прославленная индустриальная сточная труба. Лебеди падают на
дно, а рыбы плавают на поверхности.
     Что ж, цена прогресса. Прогресс не остановить...".
     Он достиг человека в белом.
     -- Простите, сэр. Человек по имени Мел?
     Человек  в белом  кивнул, ничего  не  сказал. Он  продолжал  пристально
глядеть на реку, следуя глазами за впечатляющим изваянием из пены и грязи.
     -- Так красиво, -- прошептал он. -- Проклятье, как же красиво...
     Человек из службы доставки некоторое время не знал,  что сказать. Затем
врубились его автоматические системы.
     --  Да, мир устроен по-дурацки и никакого сомнения  в  смысле  по всему
миру  ходишь  доставляешь  а потом  ты  здесь  практически  у  себя дома так
сказать,  в  смысле,  я  тут  рядом  родился  и  вырос,  сэр,  а  был  я   в
Средиземноморье, и Дес-Мойнсе, а это в Америке, сэр, а теперь я здесь, и вот
ваша посылка, сэр.
     Человек по имени Чоки  взял посылку, взял  записную книжку и расписался
за  посылку.  Когда  он  это делал,  ручка  протекла,  поэтому  его  подпись
стерлась, когда он писал. Длина слова была непонятна, начиналось оно то ли с
"М", то ли с "З", а в конце было то ли "л", то ли "ние".
     -- Очень благодарен, сэр, -- сказал человек из службы доставки.
     Он пошел назад, вверх по реке, назад к забитой  дороге,  где он оставил
свой микроавтобус, стараясь по дороге не глядеть на реку.
     За  ним человек в белом открыл посылку. Внутри  была корона -- круг  из
белого металла, выложенный алмазами. Он  на  нее  несколько секунд  глядел с
удовлетворением, потом  надел ее.  Она блестела  в свете восходящего солнца.
Затем тусклость,  что начала  заливать ее серебряную поверхность,  когда  ее
тронули его пальцы, полностью ее покрыла; и корона стала белой.
     Белли встал. Одну хорошую вещь можно сказать про загрязнение воздуха --
совершенно  восхитительными  становятся зори.  Вот и сейчас -- словно кто-то
небо поджег.
     И небрежная спичка  подожгла бы реку, но,  к сожалению,  на это не было
времени. Он в сознании  знал, где Их  Четверка должна  встретиться, и когда,
придется ему поспешить, чтобы туда к обеду поспеть.
     "Может,  мы  вправду  подожжем  небо", -- подумал он.  И он покинул это
место -- почти незаметно.
     Время почти пришло.
     Человек  оставил  свой  микроавтобус на травяной полосе у двустороннего
шоссе. Он  прошел к кабине водителя (осторожно,  поскольку все еще пролетали
по  повороту),  засунул  руку  в  открытое  окно  и  взял  список  с  панели
инструментов.
     Так, осталось последнюю посылку доставить.
     Он аккуратно прочел инструкции на бумаге, прикрепленной к посылке.
     Он их опять  прочел, особо внимательно адрес и поручение. Адрес состоял
из одного-единственного слова: Всюду.
     Затем, своей  текущей ручкой, он написал  короткую записку  Мод,  своей
жене. Написано в ней было лишь "Я люблю тебя".
     Потом он вернул список на место, посмотрел налево, затем направо, опять
налево и  начал  целенаправленно  шагать поперек дороги. Он прошел  полпути,
когда  огромный  германский  грузовик,  водитель  которого  был  безумен  он
кофеина, маленьких  беленьких пилюль  и транспортных  правил  ЕЭС,  вывернул
из-за поворота.
     Человек понаблюдал за удалением его громады.
     "Ох, -- подумал он, -- чуть меня не сбил".
     Потом он посмотрел вниз, на канаву.
     "А", -- подумал он.
     --  ДА, -- согласился  голос  из-за его левого  плеча, или,  по крайней
мере, из-за воспоминания о левом плече.
     Человек из службы доставки повернулся, посмотрел и  увидел. Сначала  он
не мог  найти слов, хоть что-нибудь найти, но затем  привычки, закрепившиеся
за целую жизнь работы, захватили власть над мозгом, и он сказал:
     -- Для вас послание, сэр.
     -- ДЛЯ МЕНЯ?
     -- Да, сэр. -- Как же ему хотелось иметь горло. Если б оно у него было,
мог бы сглотнуть. -- Никакой посылки, боюсь, мистер... э, сэр. Послание.
     -- НУ ТАК ПЕРЕДАЙ ЕГО МНЕ.
     -- Вот оно, сэр. Вот... "Иди и смотри".
     --  НАКОНЕЦ-ТО, -- на лице услышавшего  была улыбка, но  ведь на  таком
лице ничего другого и быть и могло.
     --  БЛАГОДАРЮ, -- продолжил он. -- ДОЛЖЕН ТЕБЯ ПОХВАЛИТЬ ЗА ПРЕДАННОСТЬ
РАБОТЕ.
     -- Сэр? -- человек из службы доставки падал сквозь серый туман, и видел
он только  две голубых точки, которые  могли быть глазами,  а могли далекими
звездами.
     -- НЕ  ДУМАЙ ОБ ЭТОМ КАК  О СМЕРТИ,  --  бросил  Смерть,  --  ТЫ ПРОСТО
УХОДИШЬ ПОРАНЬШЕ, ЧТОБЫ НЕ ПОПАСТЬ В ТОЛКОТНЮ.
     У человека из службы доставки был краткий момент  на то, чтобы у самого
себя поинтересоваться, шутит ли его новый  спутник, и решить, что нет; потом
ничего не было.

        "x x x"
     Красное небо с утра. Будет дождь.
     Да.

        "x x x"
     Сержант Охотников на Ведьм Шедвелл встал, наклонив набок голову.
     --  Итак,  -- проговорил  он.  -- Ты полностью готов. Все  ли  у тебя с
собою?
     -- Да, сэр.
     -- Маятник обнаружения?
     -- Маятник обнаружения взял.
     -- Винт для больших пальцев.
     Ньют сглотнул и хлопнул себя по карману.
     -- Винт.
     -- Растопка?
     -- Я правда думаю, сержант, что...
     -- Растопка?
     -- Растопка [Замечание для американцев  и других городских  форм жизни:
деревенские  британцы,  воздерживающиеся от  центрального  отопления как  от
слишком уж сложного и в любом случае
     моральное  состояние  ухудшающего,  предпочитают   систему  складывания
маленьких  кусочков  дерева  да  углей,  сверху  накрытых  большими,  сырыми
бревнами,  вероятно,  сделанными  из  асбеста,  в  маленькие,  тлеющие кучи,
известные  как  "С  природным огнем ничто  не сравнится, верно?". Так как ни
один  из  ингридиентов от природы  гореть не склонен, под это все они кладут
маленький, прямоугольный, воскоподобный белый кусочек, который себе радостно
горит, пока  вес  огня  его  не тушит.  Эти маленькие белые  параллелепипеды
зовутся растопкой.  Никто не знает, почему.  Прим. авт.], -- грустно ответил
Ньют. -- И спички.
     -- Колокольчик, книга и свеча?
     Ньют хлопнул себя по  другому  карману. В  нем лежал бумажный  пакетик,
внутри которого был маленький колокольчик из тех, что с ума сводит волнистых
попугайчиков,  розовая свечка из  тех, что втыкают в торт, и крошечная книга
под названием  "Молитвы для маленьких рук".  Шедвелл  ему внушил,  что, хотя
ведьмы  были главной  целью,  хороший Охотник  на  Ведьм  никогда  не должен
упустить шанс произвести по-быстрому экзорсизм и должен всегда иметь с собой
все свое оборудование.
     -- Колокольчик, книга и свеча.
     -- Булавка?
     -- Булавка.
     -- Отлично, парень. Булавку никогда свою не забывай. Это в твоей  света
артиллерии штык.
     Шедвелл  расслабился.  Ньют с  изумлением  заметил,  что  глаза старика
затуманились.
     -- Хотелось бы с тобой пойти, -- проговорил  тот. -- Конечно, ничего из
этого не проистечет, но славно было  б выбраться  и вновь по свету пошагать.
Утомительная,  знаешь ли, жизнь -- лежать в сыром папоротнике, наблюдать  за
дьявольскими танцами. Какая-то в костях появляется твердость.
     Он выпрямился и отсалютютовал.
     --  Тогда вперед,  рядовой  Пульцифер.  И да  маршируют с  тобой  армии
прославленные.
     После  того,  как  Ньют уехал, Шедвелл подумал о кое-чем, кое-чем,  что
сделать  раньше ни разу  не  предоставлялось шанса.  Теперь  ему  нужна была
булавка. Не военная  булавка,  ведьм для  использования  на.  Просто обычная
булавка, из тех, что можно воткнуть в карту.
     Карта  висела  на  стене. Она  была  старой.  Она  не показывала Милтон
Кейнса. Не показывала Харлоу. Почти не было на  ней Манчестера и Бирмингема.
Эта карта была картой для штаб-квартир армии триста лет. В ней все еще  было
немного булавок, в основном  в Йоркшире, Ланкашире и чуть-чуть в Эссексе, но
они  практически полностью  проржавели.  В  других  местах, лишь  коричневые
огрызки обозначали дальнюю цель давнего охотника.
     Шедвелл наконец-то нашел булавку среди обрывков в пепельнице. Он на нее
дыхнул,  отполировал до сияния, прищурившись, глядел на карту, пока не нашел
Тадфилд, и ликующе вколотил булавку в карту.
     Она засияла.
     Шедвелл отступил на шаг и вновь отсалютовал. Глаза его заполнили слезы.
     Потом он с  трудом (из-за боли) развернулся и отсалютовал  выставочному
шкафу.  Он был стар, временем поломан,  стекло было  разбито, но  в каком-то
смысле он и был АОнВ. В нем хранилось Полковое серебро (Приз Межбатальонного
Гольфового Соревнования, за который не бились, к сожалению,  семьдесят лет);
хранилось      в      нем      и      патентованное      Громовое      Ружье
Полковника-Охотников-на-Ведьм-Не-Должен-Есть-Ты-Какую-Живую-Вещь-С-Кровью-Иль-Колдовством-Пользоваться-Иль-Времена-Ругать
Дальримпля, заряжаемое  вставлением патрона в дуло; а также хранилось нечто,
что  было,  вроде, грецкими орехами, а на самом деле -- коллекцией сжавшихся
голов  охотников  за головами, предоставленной  Охотником  на Ведьм Си-Эс-Эм
Хорэсом  "Схвати  Их, прежде чем Они Тебя Схватили"  Наркером, который много
путешествовал по зарубежью; в нем хранились воспоминания.
     Шедвелл громко сморкнулся в рукав.
     Потом он открыл жестянку сгущенки -- свой завтрак.

        "x x x"
     Если б армии прославленные попытались с Ньютом маршировать, куски бы от
них отвалились. Потому, что все они, кроме Ньюта и  Шедвелла, уже давно были
мертвы.
     Было ошибкой думать  о  Шедвелле (Ньют никогда не узнал, есть ли у него
имя), как об одиноком сумасшедшем.
     Остальные  просто  были мертвы, в  большинстве случаев несколько  сотен
лет.  Когда-то  армия  была  такой большой,  какой она  в  настоящий  момент
представала  в книгах  благодаря  изобретательному  редактированию Шедвелла.
Ньют с удивлением  узнал, что у Армии Охотников  на Ведьм было прошлое таким
же долгим и таким же кровавым, как и у ее более нормальной копии.
     Зарплата  охотников  на ведьм  в  последний  раз  была введена Оливером
Кромвелем и с  тех  пор  никогда  не пересматривалась.  Офицеры  получали по
кроне, а генерал -- соверен.  Но, конечно, это был просто символ,  поскольку
за  каждую  ведьму давали  девятипенсовик и возможность первому выбрать себе
что-то из ее имущества.
     На  эти-то девятипенсовики  и  приходилось полагаться. Поэтому  времена
были слегка тяжеловаты, пока Шедвеллу не стали платить Небеса и Ад.
     Зарплата  Ньюта  была  шиллинг  в  год  [ЗАМЕЧАНИЕ  ДЛЯ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ И
АМЕРИКАНЦЕВ: один шиллинг  = пять  п. Знание первоначальной денежной системы
Британии помогает понять древнее финансирование Армии Охотников за Ведьмами:
     Два   фартинга  =   полпенни.  Два  полпенни   =  пенни.  Три  пенни  =
трехпенсовик. Два  трехпенсовика  = шестипенсовик. Два шестипенсовика = один
шиллинг, или  боб.  Два боба =  флорин. Один  флорин и  один шестипенсовик =
полкроны. Четыре полкроны =  банкнота в десять бобов. Три банкноты в  десять
бобов = один фунт (или 240 пенни). Один фунт и один шиллинг = одна гинея.
     Британцы   долгое   время  сопротивлялись  введению  денежной  системы,
основанной на десятичной системе, ибо  думали, что она слишком сложна. Прим.
авт.].
     За  это он обязан был всегда  при себе иметь "огонек,  трутницу, ящик с
трутом  или ружье,  стреляющее  благодаря поджиганию  пороха", хотя  Шедвелл
заявил,  что   вполне   подойдет   газовая   зажигалка   "Ронсон".   Шедвелл
приветствовал изобретение зажигалки так, как обычные солдаты -- винтовки, из
которой можно много раз стрелять, его не перезаряжая.
     Ньют на  это  так  смотрел --  это  было  как входить  в  одну из  этих
организаций  типа  "Закрепленного Узла" или  тех  людей,  которые  понарошку
повторяли  Гражданскую Войну в США. Давало тебе дело на выходные и означало,
что  ты поддерживаешь традиции, сделавшие  западную цивилизацию тем, чем она
является сейчас, не даешь им умереть.

        "x x x"
     Через час  после того, как он покинул  штаб-квартиру, Ньют  отъехал  на
обочину и порылся в ящике на сиденье для пассажиров.
     Потом  он открыл окно машины, использовав  для этого пару плоскогубцев,
ибо ручка давным-давно отвалилась.
     Пакет с растопкой, посланный его рукой, перелетел через живую изгородь.
Через секунду за ним последовали тиски для больших пальцев.
     Поспорив сам с собой об остальных вещах, он положил их обратно в  ящик.
Шпилька была военная, оружие  Охотников за ведьмами, с шариком черного цвета
на конце, как у женских шляпных шпилек.
     Он  знал,  для чего она  была нужна. Он  довольно  много прочел. При их
первой встрече Шедвелл снабдил его  кучей  брошюр,  но также Армия  накопила
разные  книги и документы, на которых,  подозревал Ньют, можно было бы  кучу
денег заработать, если бы они когда-либо появились на рынке.
     Шпилькой следовало  колоть подозреваемых.  Если в  каком-то  месте тела
ничего  человек  не  чувствовал, значит,  был ведьмой. Просто. Некоторые  из
мошенников-Охотников  на   Ведьм  использовали   специальные   втягивающиеся
шпильки, но эта была честная,  крепкая сталь.  Он не сможет смотреть старому
Шедвеллу в глаза, если выкинет шпильку. Да  и потом, вероятно, это приносило
в жизни неудачу.
     Он завел мотор и возобновил свое путешествие.
     Машина   Ньюта   называлась   "Васаби"   [Один  из   компонентов  суши,
определенный  вид  хрена.  Прим. перев.].  Он  ее называл  "Дик  Терпин",  в
надежде, что как-нибудь кто-нибудь спросит его, почему.
     Лишь очень аккуратный историк сможет  указать точную  дату того,  когда
японцы перестали быть бесовскими машинами, все копирующими с Запада, и стали
теми ловкими и умелыми инженерами, что делают вещи, лучшие западных во много
раз.  Но  "Васаби"  была спроектировала  именно  в  этот  запутанный день  и
объединяла  традиционные плохие вещи,  встречающиеся в западных  машинах,  с
группой нововведений-бедствий,  избегание  которых  сделало  фирмы  "Хонда",
"Тойота" и им подобные тем, чем они сейчас являются.
     Ньют ни  разу в  жизни другой на  дороге не видел,  как не  старался. В
течение лет, и без особого убеждения, он с энтузиазмом говорил своим друзьям
о ее экономности  и действенности, отчаянно  надеясь, что один  из них такую
купит, ведь несчастные компанию любят.
     Тщетно указывал он на ее мотор в 823cc, на ее коробку скоростей с тремя
скоростями, ее невероятные устройства обеспечения безопасности, вроде шаров,
надувавшихся в опасных ситуациях,  например, когда ты ехал со скоростью в 45
миль в час по прямой, сухой дороге, и вот-вот разобьешься, ибо вид загородил
огромный защитный  шар.  Он  также слегка лирически  говорил про  ее  радио,
сделанное  в Корее, которое  невероятно  хорошо принимало "Радио Пхеньян", и
симулированный  электронный голос,  который предупреждал вас, что у  вас  не
надет ремень безопасности, даже если  он надет; кем-то был запрограммирован,
кто  не только  не понимал  английского, еще и  японского  не  знал. "Высшее
искусство", -- говорил он.
     Искусство в этом случае, видно, имелось в виду гончарное.
     Его  друзья  кивали, соглашались  и наедине решали, что  если им  будет
предоставлен  выбор  между покупкой "Васаби"  и прогулкой пешком,  они лучше
вложат деньги  в пару башмаков; все равно  ведь  хуже не будет, ибо одной из
причин  невероятного  количества  миль пробега "Васаби"  был тот  факт,  что
машина проводила кучу времени в  гаражах, ожидая прихода по почте коленвалов
и других  вещей  от  единственного  сохранившегося в мире агента "Васаби"  в
Нигирузуши [Вид суши. Прим. перев.], Япония.
     В том неопределенном, дзен-подобном трансе, в котором большинство людей
водят  машину,  Ньют стал думать,  и как  же в  точности используют шпильку.
Говоришь "Есть шпилька, и я не боюсь ее использовать?". "Есть шпилька, готов
путешествовать"...  "Кидающий шпильки"...  "Человек  с  золотой шпилькой"...
"Наваронские шпильки"...
     Ньюта могла  бы заинтересовать  следующая  информация  --  из  тридцати
девяти тысяч женщин, проверенных шпилькой за века  охоты на ведьм,  двадцать
девять тысяч сказали "ой", девять тысяч девятьсот девяносто девять ничего не
почувствовали  из-за  использования вышеупомянутых  втягивающихся  шпилек, и
одна ведьма заявила, что укол ее чудесным образом вылечил от артрита в ноге.
     Звали ее Агнес Безумцер.
     Она была великим провалом Армии Охотников на Ведьм.

        "x x x"
     Одна из  ранних записей в "Прелестных и  аккуратных  пророчествах Агнес
Безумцер" касалась смерти самой Агнес Безумцер.
     Англичане, будучи, в общем и в целом, бестолковым и ленивым народом, не
так  усердно  женщин жгли,  как  другие народы  Европы.  В  Германии  костры
складывали и  жгли с  обычной  тевтонской  аккуратностью. Даже благочестивые
шотландцы, на  протяжении  веков  дерущиеся, никак  не  добиваясь победы, со
своими главнейшими врагами -- шотландцами, несколько человек смогли все-таки
сжечь,  чтобы  заполнить  чем-то длинные  зимние вечера.  А  вот  у англичан
казалось, сердце к этому не лежало.
     Одной из причиной этого могло быть  то,  как померла  Агнес Безумцер --
смерть эта реально и положила конец серьезной мании охоты на ведьм в Англии.
Кричащая толпа, доведенная до сильнейшей ярости ее привычкой  быть  умной  и
лечить людей, одним апрельским утром приб