вещей, вдруг  тебе говорят, что на самом-то деле
он полон  мертвых китов, срубленных  лесов  и ядерных расходов, миллионы лет
растущих. Для этого и расти не стоит, таково мое мнение.
     Они обменялись взглядами.
     Над всем миром была тень. Штормовые облака собирались на севере, сквозь
них    просвечивал   желтый    солнечный    свет,   словно   небо   покрасил
любитель-энтузиаст.
     -- Кажется мне, все это надо убрать и заново опять начать, --  произнес
Адам.
     Произнес это голос, не похожий на голос Адама.
     Сквозь летний лес пронесся сильный ветер.
     Адам  поглядел  на  Пса, который  попытался  встать  на голову. Вдалеке
забормотал гром. Он наклонился и отвлеченно похлопал пса.
     -- Вот славно будет, если все  атомные бомбы взорвались и  все началось
сначала, только правильно  организованное, -- продолжал Адам. -- Иногда  мне
кажется, что именно этого я и хочу. А потом мы можем со всем разобраться.
     Гром   опять  зарычал.  Пеппер  задрожала.  Это  не  было   обычный  Их
мебиусовский спор,  который  разукрасил множество медленных часов. В  глазах
Адама чего-то такое было, чего подруга его не могла понять -- не дьявольский
огонек,  он  был там практически  все время, но какая-та серая пустота,  что
было гораздо хуже.
     -- Ну, насчет нас я не знаю, -- попробовала Пеппер. -- Не знаю я насчет
нас,  ведь, если  все эти  бомбы взорвутся,  взорвемся и  все  мы.  Как мать
нерожденных поколений, я против этого.
     Они любопытно на нее взглянули. Она пожала плечами.
     -- А потом мир захватывают гигантские муравьи, -- проговорил Венслидэйл
нервно. -- Видел такой фильм. Или ходят с ружьями со спиленными концами  и у
всех такие, знаете, машины с приделанными ножами и пистолетами.
     -- Я не допущу гигантских  муравьев или чего такого, -- отозвался Адам,
ужасно  развеселившись.  -- И  с вами  все  будет в  порядке. Я  уж за  этим
прослежу. Будет здорово,  а, весь  мир  иметь в  личном пользованьи. Правда?
Сможем  его поделить. В замечательные игры поиграть сможем. В Войну поиграть
сможем с настоящими армиями и прочими штуками.
     -- Но ведь никаких людей не будет, -- указала Пеппер.
     -- О, людей я могу нам сделать, -- ответил  Адам весело. -- Уж, в любом
случае,  для армий  сгодятся. Каждому  достанется четверть  мира. К примеру,
тебе, -- он указал на  Пеппер,  которая  отдернулась, словно палец Адама был
добела  раскаленной кочергой, -- Россию отдам, так как она красная, а у тебя
волосы рыжие, так? А Венсли  -- Америку, а Брайану, Брайану Африку и Европу,
и, и...
     Даже в состоянии  растущего ужаса  Они обдумали  слова  Адама,  те того
требовали.
     -- Э-эй, -- проговорила Пеппер,  заикаясь (а поднимающийся  ветер в это
время хлестал ее майку), -- не п-понимаю, почему Венсли досталась Америка, а
мне д-досталась одна только Россия. Россия скучна.
     -- Могу дать еще Китай, Японию и Индию, -- ответил Адам.
     -- Это значит, что у меня только Африка и куча скучных маленький стран,
--  заметил Брайан, торгуясь даже на извилистом краю катастрофы. -- Я бы был
не против Австралии, -- добавил он.
     Пеппер толкнула его и со значением покачала головой.
     -- Австралию я отдам Псу, -- отозвался Адам, в глазах которого полыхали
созидательные огни,  --  ведь ему куча места нужна,  чтоб бегать. И  там для
него все эти кролики и кенгуру, за которыми гоняться будет, и...
     Облака  распространились по  небу,  вперед  и в  стороны, как  чернила,
вылитые к чашку чистой воды, двигаясь быстрее, чем ветер.
     -- Но ведь не будет никаких кр... -- взвизгнул Венслидэйл.
     Адам не слушал, во всяком случае -- голоса вне его головы.
     -- Слишком много беспорядка, -- бросил он.  -- Надо  нам заново начать.
Просто  спасти  тех,  кого  хотим,  и заново  начать. Так  лучше всего. Если
подумать,  мы Земле  услугу окажем.  Я злюсь,  глядя  на  то, как эти старые
глупцы беспорядок разводят...

        "x x x"
     -- Это, понимаешь ли, память. -- пояснила Анафема. -- И назад, и вперед
позволяет заглянуть. Я имею в виду, наследственная память.
     Ньют на нее вежливо, но непонимающе взглянул.
     --  Я пытаюсь сказать, --  продолжала  она терпеливо,  --  что Агнес не
видела будущее.  Это  просто  метафора такая.  Она его  помнила. Конечно, не
очень  хорошо,  и  частенько  оно слегка  запутано после того, как пропущено
сквозь фильтр ее  понимания. Мы думаем, лучше всего она помнит  те вещи, что
собирались произойти с ее потомками.
     -- Но если вы в разные места ходите и разные вещи делаете, так  как она
об этом написала, а написала она воспоминание о местах, где вы были и вещах,
что сделали, -- заметил Ньют, -- то...
     --  Знаю.  Но есть, э,  улики  того, что это именно  так  работает,  --
кивнула Анафема.
     Они взглянули на карту,  между ними разложенную. Рядом с ними бормотало
радио. Ньют ощущал, очень даже ощущал, что рядом с ним сидит  женщина. "Веди
себя профессионально, -- велел  он себе. -- Ты ведь солдат,  так? Ну, почти.
Ну и веди себя как солдат. -- На долю секунды он серьезно об этом задумался.
-- Ну, веди себя как приличный солдат себя  бы вел --  какого бы было лучшее
его поведение". Он заставил свое внимание вернуться к нынешнему делу.
     --  Почему  Нижний  Тадфилд?  --   спросил  Ньют.  --  Я  из-за  погоды
заинтересовался. Оптимальный микроклимат,  так ее называют. Это значит,  это
маленькое место со своей личной славной погодой.
     Он взглянул на свои  записные  книжки.  Совершенно точно  что-то с этим
местом странно было,  даже  если  проигнорировать тибетцев  и НЛО,  которые,
похоже, в нынешнее  время во всем мире кишели. В  районе Тадфилда  не только
такая  была  погода, по  которой  можно  было  календарь ставить,  он  также
необычно сильно  сопротивлялся переменам. Никто здесь новых домов не строил,
похоже.  Население  не  двигалось  особо.  Единственная  ферма,  на  которой
выращивали  зверей  на  убой,  а  куриц заставляли  непрерывно  нести  яйца,
открывшаяся  в  этой  местности,  через  год  или два  обанкротилась и  была
заменена традиционным свинофермером, который пускал  своих свиней побегать в
своих  яблочных садах  и  продавал  свинину по выгодным  ценам.  Две местных
школы, похоже, блаженный имели иммунитет от меняющейся моды на образование и
учили  по-старому.  Шоссе,  что  должно  было большинство  Нижнего  Тадфилда
превратить в нечто большее, чем Место Беспробудного Сна Счастливых Свиней на
Выкорм на Развилке 18,  сменило направление за  пять миль до  него, объехало
его  по огромному  полукругу и продолжило  свой  путь, не помня  о маленьком
островке  сельской  неизменчивости, который  объехало. Никто не  знал точно,
почему;  один из  исследователей,  которые  этим шоссе  занимались,  получил
инфаркт, второй  стал  монахом, а третий укатил на Бали  рисовать обнаженных
женщин.
     Так  выглядело,  словно  большая  часть  двадцатого  века поставила  на
нескольких квадратных милях знак "Вне Пределов".
     Анафема  вытащила  из  своего  указателя   другую  карточку  и  щелчком
отправила его на другую сторону стола.
     2315. Говорят некоторые, что в Городе Лондон ...на 4 года рано (до 1664
года он
     Это произойдет, иль в городе по имени Нью назывался Нью Амстердам)...
     Йорк, но неправы все эти господа, ибо местом ...Тадвилль, Норфолк...
     является   Таддово   Поле   [Т.е.   "Taddes   field".   Прим.   перев.]
...Тардсфильд, Девон...
     Сильной в силе своей, приходит он, как рыцарь ...Тадфилд, Оксон...<
     во владенье, и мир он делит на 4 части,  и он  ...!.. См. "Откровения",
гл.6, ст. 10
     бурю начинает.
     -- Пришлось пойти, просмотреть кучу записей про страну,  -- проговорила
Анафема.
     -- Почему это под номером 2315? Оно же раньше, чем другие.
     -- Агнес не в ладах  была со  временем. Не думаю, что она всегда знала,
что  куда  идет. Я  же сказала,  мы  кучу времени [А в оригинале "ages", что
может  и "века"  значить. Прим.  перев.]  потратили, выдумывая  систему  для
соединения их вместе.
     Ньют поглядел на некоторые карточки. К примеру:
     И придет  Великий  Охотничий  Пес  ?  Что-то  насчет Бисмарка?  [А.  Ф.
Приббор,
     и будут беспомощно глядеть Две Силы, 8 июня 1888].
     ибо идет он туда, где его находится
     Хозяин, туда, куда они пойти не могут, ...?
     и назовет он его, так, как его Природа ...Шлезвиг-Хольстейн?
     названа быть должна, и умчится прочь
     Ад из него.
     -- Здесь она для Агнес необычно бестолкова, -- посетовала Анафема.
     Вижу я, Четверо Скачут, Конец Всадники Апокалипсиса.
     везут  они,  и  едут  с   ними   Адские  Ангелы,  Человек=Пан,   Дьявол
("Ланкаширские суды над
     и Поднимутся Трое. И Четыре, с ведьмами", Брюстер, 1782).
     Четырьмя сложенное, Четыре будет, и ??
     Ангел Темный Поражение  Потерпит,  Чувствую, добрая  Агнес  этой  ночью
много выпила,
     Человек же возьмет то, что по праву [Квинси Приббор, Октбр. 15, 1789].
     Ему принадлежит.

     Я согласна. Увы, все мы люди. [Мисс О. Дж.
     Приббор, Янвря 5, 1854].
     -- Почему Прелестные и Аккуратные? -- спросил Ньют.
     -- Прелестные значит точные, безошибочные,  -- пояснила Анафема усталым
тоном  того, кто  раньше это  объяснял.  -- Раньше у  этого слова такое было
значение.
     -- Но послушай, -- начал Ньют...
     ...он себя почти убедил в несуществовании НЛО, которое ему, ясное дело,
привиделось, а тибетец мог быть, ну, он пока  думал, кем, но чем  бы  он  ни
был, он не был тибетцем, а вот в чем он убеждался все больше и больше, это в
том, что  он был в  одной комнате с очень привлекательной женщиной, которой,
похоже,  он  по-настоящему  нравился, или,  по крайней мере,  точно  сказать
нельзя было, что не нравился, а такое с Ньютом было впервые. И, похоже, куча
странных вещей происходила, но  если очень попытаться, лодку здравого смысла
шестом  вверх  по течения подвигая, против  сильнейшего течения улик,  можно
было притвориться, что все дело, ну, в погодном равновесии, или  Венере, или
массовых галлюцинациях.
     Короче, чем бы там Ньют сейчас не думал, это был не мозг.
     --  Но послушай, -- произнес  он, -- конец  света сейчас  на самом деле
ведь  не наступит,  правда?  В  смысле,  погляди вокруг.  Не  видно  никаких
международного напряжения...  ну,  большего, чем  обычно.  Почему бы нам  на
время  эти штуки не оставить и просто пойти и, ну,  не знаю, может, могли бы
просто погулять пойти или что-то такое, я имею в виду...
     -- Ты что, не понимаешь? Тут что-то  есть! Что-то, что на район влияет!
--  отозвалась она.  --  Все силовые  линии перекрутило!  Защищает  район он
всего, что его изменить может! Оно... оно...
     Вот  оно опять было:  мысль в ее  сознании, которую ей нельзя  было, не
позволено было ухватить, как сон после пробуждения.
     Окна загремели. Снаружи веточка жасмина,  ветром развеваемый,  начал по
стеклу требовательно стучать.
     -- Но я  не могу  на этом зафиксироваться, -- добавила Анафема,  сгибая
вместе пальцы. -- Я все перепробовала.
     -- Зафиксироваться? -- переспросил Ньют.
     -- Я попробовала маятником воспользоваться. Попробовала воспользоваться
теодолитом. Я, понимаешь ли, обладаю экстрасенорными  способностями. Но оно,
похоже, движется
     Ньют все еще  достаточно свое  сознание контролировал,  чтобы правильно
эти слова перевести.  Когда  большинство  людей  говорили  "Я, понимаешь ли,
обладаю  экстрасенсорными  способностями",   они  имели  в   виду   "У  меня
сверхактивное,   но   неоригинальное   воображение/я  ногти   крашу   черным
лаком/говорю  с  моим  члеником"; когда  это говорила  Анафема, звучало так,
словно она признавалась в наследственной болезни, которой она  предпочла  бы
не иметь.
     -- Армагеддон движется? -- спросил Ньют.
     -- Различные пророчества говорят, сначала должен  Антихрист явиться, --
ответила Анафема. -- Агнес говорит он. Я не могу его найти...
     -- Может быть и она, -- заметил Ньют. -- Все-таки это  двадцатый век, в
конце концов. Равные возможности.
     -- Мне  не кажется, что ты это серьезно воспринимаешь, -- резко бросила
Анафема. -- Вообще, ведь здесь никакого зла нет. Вот чего я не понимаю. Одна
любовь.
     -Прости? -- переспросил Ньют.
     Она на него беспомощно поглядела.
     -- Это трудно описать, -- ответила  она. -- Что-то или кто-то это место
любит. Любит каждый его дюйм так  сильно, что это его  ограждает и защищает.
Глубокая, огромная, яростная любовь. Как здесь может что-то плохое начаться?
Как может  конец света в таком месте начаться? Это такой городок, где люди с
удовольствием  своих  детей  бы  вырастили.  Детский  рай.  --   Она   слабо
улыбнулась. --  Ты  должен  увидеть местных детей.  Они нереальны! Прямо  из
"Собственной газеты мальчиков"! Все эти коленки с паршой, и "превосходно!" и
мишени
     Она почти ее поймала. Уже чувствовала образ мысли, приближалась к ней.
     -- Что это за место? -- спросил Ньют.
     -- Что? -- закричала Анафема, когда поезд ее мыслей сошел с рельс.
     Палец Ньюта постучал по карте.
     -- Говорит, "неиспользуемый аэродром". Вот здесь,  гляди,  к западу  от
самого Тадфилда.
     Анафема фыркнула.
     --  Неиспользуемый? Не  верь  глазам своим!  Был базой бойцов во  время
войны.  Десять  лет или  около  того Военно-Воздушная  Верхнего Тадфилда.  И
прежде,  чем  ты это  спросишь,  ответ  "нет".  Я все  это  проклятое  место
ненавижу,  но  полковник  гораздо  разумнее тебя.  Послушай, жена  его йогой
занимается.
     Так. И что она раньше говорила? Здешние дети.
     Она  почувствовала, как  ноги  ее сознания под  ней разъехались,  и она
свалилась в более личные  мысли, ждавшие,  чтобы  ее подхватить. Ньют ничего
был, точно. А насчет провождения с ним всех своих дней -- что ж, он не будет
рядом достаточно долго, чтобы начать раздражать.
     Радио говорило о тропических лесах в Южной Америке.
     Новых.
     Начал идти град.

        "x x x"
     Ледяные  пули  разрывали  листья  вокруг  Них,  когда  Адам  вел  их  в
каменоломню.
     Пес, скуля, крался следом, зажав хвост между ног.
     "Это нечестно,  -- думал он. -- Когда  я уже привык почти крыс  ловить.
Когда я почти  разобрался  с  проклятой  германской овчаркой  по ту  сторону
дороги. Теперь Он собирается всему этому положить конец, и я опять вернусь к
горящим глазам  и погоням  за потерянными  душами.  Где в этом смысл? Они не
сопротивляются, и никакого вкуса у них нет...".
     Венслидэйл, Брайан и Пеппер думали  вовсе не так связно. Они всего лишь
чувствовали,  что  не  следовать за  Адамом так же  невозможно,  как летать;
попытка  сопротивляться  силе,  ведущей  их  вперед,  приведет  к  множеству
сломанных ног, и им все равно придется идти следом.
     Адам и вовсе не думал. Что-то открылось в его сознании и полыхало.
     Он усадил их на коробку.
     -- Здесь мы будем в безопасности, -- бросил он.
     -- Э,  --  попытался  Венслидэйл, -- ты  не думаешь,  что наши матери и
отцы...
     -- Насчет них не волнуйся,  -- откликнулся Адам высокомерно.  -- Я могу
новых сделать. И никаких укладываний в  постель к полдесятому тогда  уж тоже
не будет. Если не хочешь, можешь вообще в постель не ложиться. Или комнату в
порядок приводить, или что такое. Просто  предоставьте все мне, и все  будет
здорово. -- Он  им  маниакально улыбнулся. -- Ко мне несколько  новых друзей
скоро придут, -- сообщил он доверительно. -- Вам они понравятся.
     -- Но... -- начал было Венслидэйл.
     -- Вы только подумайте о  замечательных штуках после, -- с  энтузиазмом
прервал  его Адам.  -- Америку  сможете наполнить  всякими  новыми ковбоями,
индейцами,  полицейскими,  гангстерами, героями  мультиков,  пришельцами  из
космоса и такими штуками. Разве это не чудесно будет?
     Венслидэйл несчастно  поглядел  на других  двоих.  Они все  думали одну
мысль, которую ни один  из них  даже  в нормальное  время  не смог бы сносно
произнести. Грубо говоря, она  была такова -- когда-то были настоящие ковбои
и  гангстеры,  и  это  было  здорово.  И всегда  будут  ковбои  и  гангстеры
понарошку,  и  это тоже  было  здорово.  Но  настоящие  ковбои  и  гангстеры
понарошку,  которые  были  живые  и неживые и могли быть положены  обратно в
коробку,  когда они тебе  надоедали  --  это, казалось им,  вовсе здорово не
было. Смысл игр в гангстеров, ковбоев, пришельцев  и пиратов был в  том, что
можно было прекратить ими быть и пойти домой.
     -- Но прежде всего этого, -- добавил Адам, -- мы уж им всем покажем...

        "x x x"
     На площади росло дерево.  Оно не было очень большим, листья у него были
желтыми,  и  свет,  который  оно  получало  через возбуждающе  драматическое
затемненное  стекло,  был  неправильным  светом.  И  оно  жило  на   большем
количестве   наркотиков,  чем  олимпийский  атлет,   и   в   ветвях   висели
громкоговорители. Но это было дерево, и если полузакрыть глаза и глядеть  на
него сквозь искусственный водопад, можно было почти  поверить,  что смотришь
на больное дерево сквозь туман слез.
     Джейми Хернез любил под ним есть свой ланч. Смотрящий за содержанием на
него  наорал  бы, если  бы узнал, но Джейми вырос  на ферме, ферма эта  была
достаточно хороша, и он  любил деревья и не хотел  перемещаться в город,  но
что он мог сделать? Эта работа не была плохой, а деньги были такими, о каких
его отец и не мечтал. Дед его вообще о деньгах не мечтал. До  пятнадцати лет
он даже  и не знал,  что такое деньги. Но  были времена, когда деревья  были
нужны, и горько, думал Джейми, что дети его вырастут, думая о деревьях,  как
о дровах, а внуки его будут думать о них, как об истории.
     Но что можно было сделать? Где были деревья, теперь были большие фермы,
где были маленькие фермы, теперь были площади, а где были  площади, были  по
прежнему площади, и так жизнь и шла.
     Он спрятал свою тележку за газетным киоском, украдкой сел и открыл свою
коробку с ланчем.
     И вот тогда-то он  и услышал  шелест, и увидел,  как  по полу  движутся
тени. Он огляделся.
     Дерево двигалось. Он с интересом за ним наблюдал. Джейми никогда раньше
не видел, как дерево растет.
     Почва,   которая   была   всего   лишь   разбросанной  кучей   каких-то
искусственных   веток,   по-настоящему   сдвинулась   с  места,   когда  под
поверхностью  задвигались  корни. Джейми  увидел, как  тонкий  белый  росток
прополз вниз по боку поднятой садовой местности и  слепо ткнулся в  бетонный
пол.
     Не зная, почему, никогда так и не узнав, почему, он его  легонько пихал
ногой, пока не  был он  близко к щели между плитами.  Он ее нашел и забрался
внутрь.
     Ветки, изгибаясь, принимали различные формы.
     Джейми услышал визг движения снаружи здания,  но  он не обратил на него
внимания.  Кто-то  что-то  вопил, но кто-то  всегда что-то  вопил вблизи  от
Джейми, часто вопил на него.
     Ищущий корень, должно быть, нашел под землей почву. Его цвет поменялся,
и  он  стал  толще,  как  шланг  для  тушения  огня,  когда  включена  вода.
Искусственный  водопад  перестал  работать;  Джейми  представил  разломанные
трубы, заблокированные сосущими корнями.
     Теперь  он   видел,   что  происходило   снаружи.   Поверхность   улицы
поднималась, как море. Между разломов поднимались молодые деревца.
     Конечно,  рассудил он;  у них был солнечный  свет. У его дерева  его не
было. Все, что у него было, это слабый серый свет, идущий из купола четырьмя
этажами выше. Мертвый свет.
     Но что можно было сделать?
     Вот что можно было сделать:
     Лифты прекратили работать, так как  энергия отключилась,  но ведь всего
четыре  пролета... Джейми аккуратно закрыл  свою  ланчевую  коробку и прошел
назад к своей тележке, где он выбрал длиннейшую свою метлу.
     Поток людей, вопя,  вытекал из  здания.  Джейми мило  пробирался против
течения, как лосось, плывущий вверх по течению.
     Белый каркас из  балок, про которые,  видимо, арх