на ней
можно было яичницу жарить.
     -- Да,  с  этими современными  машинами  такого не получилось бы, --  с
любовью проговорил он.
     Они на него уставились.
     Послышался тихий электронный щелчок.
     Ворота   поднимались.   Оболочка   электрического   мотора  механически
застонала,  а потом  сдалась  -- поняла,  что  ничего  сделать  не  может  с
неостановимой силой, что действует на барьер.
     -- Эй! -- крикнул сержант Томас А. Дейзенбергер. Кто из вас это сделал,
йо-йо?
     Вжж. Вжж. Вжж.  Вжж. И маленький песик, ноги которого смутно видны были
из-за скорости движения.
     Они глядели на четыре яростно крутящие  педали фигуру, которые проехали
под барьером и исчезли в лагери.
     Сержант собрался.
     -- Эй, --  спросил  он,  но в этой раз  гораздо менее  уверенно,  --  у
кого-нибудь  из этих детей  был в велосипедной корзине пришелец из космоса с
лицом как дружественный помет?
     -- Не думаю, -- ответил Кроули.
     --  Тогда,  --  бросил  сержант  Дейзенбергер,  --  у  них  скоро будут
серьезные  проблемы. --  Он поднял свой  пистолет. Хватит этих глупостей; он
все время думал о мыле. -- Они, -- прибавил он, -- будут и у вас.
     -- Я тебя предупреждаю... -- начал Шедвелл.
     -Это слишком долго продолжается, --  проговорил Азирафаил. -- Разберись
с этим, Кроули, дружище дорогой.
     -- Хмм? -- отозвался Кроули.
     -- Я  -- хороший, -- продолжал Азирафаил. -- Ты же не думаешь, что я...
а, проклятье.  Пытаешься  сделать  что-то  хорошее,  и к чему  это ведет? Он
щелкнул пальцами.
     Послышался  звук,  похожий на звук взрыва старомодной лампы,  и сержант
Томас А. Дейзенбергер исчез
     -- Э, -- произнес Азирафаил.
     -- Видишь? -- обрадовался Шедвелл, который так и не понял толков, что в
одном теле -- теле мадам Трейси -- два сознания. -- Все просто. Будь со мною
рядом, все с тобою в порядке будет.
     -- Молодец, --  бросил Кроули.  --  Вот уж не  думал,  что  ты  на  это
способен.
     -Нет, -- отозвался Азирафаил. -- Да и я тоже, на самом деле. Надеюсь, я
его не послал в какое-то мрачное место.
     -- Лучше тебе к  этому  сейчас привыкнуть, --  ответил Кроули. -- Ты их
просто  посылаешь. Лучше не волноваться о  том, куда они отправляются. -- Он
выглядел  очарованным.  --  Ты   меня  своему  новому  телу  представить  не
собираешься?
     -- А? Да.  Да, конечно. Мадам Трейси, это Кроули. Кроули, мадам Трейси.
Приятно обоим, уверен.
     -- Давайте пойдем внутрь, -- бросил  Кроули.  Он печально  посмотрел на
остатки "Бентли", а затем повеселел. Джип целенаправленно катился к воротам,
и похоже было, что  он был забит людьми, которые собирались орать  вопросы и
палить из пистолетов, и не волноваться о том, в каком они это порядке делать
будут.
     Он вытащил руки из  карманов,  поднял их как Брюс Ли и улыбнулся как Ли
ван Клиф.
     -- А! -- проговорил он, -- Вот и транспорт!

        "x x x"
     Они  припарковали  свои  велосипеды  снаружи  одного  из низких зданий.
Венслидэйл аккуратно  свой запер. Он  был  из таких  мальчиков, которые  это
всегда делают.
     -- Так как эти люди будут выглядеть? -- спросила Пеппер.
     --  По разному  они выглядеть  могут, --  ответил  Адам с  сомнением  в
голосе.
     -- Они взрослые, верно? -- продолжала задавать вопросы Пеппер.
     -- Да,  -- ответил Адам.  --  Я думаю,  гораздо более взрослые, чем все
увиденные вами ранее.
     -- Бороться с взрослыми всегда бесполезно, -- мрачно бросил Венслидэйл.
-- Всегда проблемы возникают.
     --  Вам не надо с  ними  бороться,  --  отозвался  Адам.  --  Просто то
делайте, что я вам делать сказал.
     Они поглядели на вещи, которые они несли. Если смотреть  на них, как на
инструменты  для  починки  мира,  они  не  выглядели  такими  уж  невероятно
действенными.
     --  И как мы их найдем?  -- спросил  с сомнением в голосе Брайан.  -- Я
помню, когда мы  в День  Открытых Дверей сюда пришли, были комнаты  и  такие
штуки. Куча комнат и мигающих огней.
     Адам задумчиво смотрел на здания. Сигналы тревоги все еще орали.
     -- Ну, -- произнес он, -- кажется мне...
     -- Эй, дети, вы что здесь делаете?
     Раздавшийся голос не был стопроцентно устрашающим, но был  он настолько
натянут, что почти срывался, и принадлежал он офицеру, который провел десять
минут, пытаясь найти смысл в бессмысленном мире, где сигналы тревоги звучали
и двери не открывались.  Двое настолько же из себя выведенных солдата стояли
сзади  него, не  понимая, что им  делать с  четырьмя подростками-кавказцами,
один из которых был вроде как женского пола.
     -- О нас  не волнуйтесь, -- ответил Адам спокойно. -- Мы просто тут все
осматриваем.
     -- А ну-ка... -- начал было лейтенант.
     -- Засните,  -- прервал его Адам. -- Лягте и  засните. Солдаты, вы  все
засните. Тогда с вами ничего  не  случится. Вы все лягте и засните -- сейчас
же.
     Лейтенант  на него  уставился,  пытаясь сфокусировать взгляд. Затем  он
свалился вперед.
     -- Ух ты, -- воскликнула  Пеппер, когда  валились  остальные, -- как ты
это сделал?
     --  Ну,  --  ответил Адам осторожно, -- помните этот кусок про гипноз в
"Книге Мальчика Про  101  Возможную  Вещь" -- мы  не  смогли сделать,  чтобы
гипноз работал?
     -- Да?
     -- Ну, это вроде того, только теперь я понял, как это делать.
     Он повернулся назад, к зданию, откуда обычно велась связь.
     Он собрался, из согнутого положения тела  его развернулось в  положение
прямое, таким бы Р. П. Тайлер гордился.
     -- Ладно, -- бросил он.
     Немного подумал.
     Потом добавил:
     -- Иди и смотри.

        "x x x"
     Если  убрать  мир  и  оставить одно электричество, выглядеть  результат
будет  как  наиболее  изысканный  орнамент,  когда-либо  сделанный  --   шар
сверкающих серебряных  линий да, время от времени, сверкающее острие, идущее
из   космоса.  Даже  темные  места  освещать  будут  волны   от   радаров  и
коммерческого радио. Похоже на нервную систему огромного зверя.
     Тут и там города узлы создают в паутине, но большинство  электричества,
в  общем-то, просто мускулатура,  просто делает  оно  грубую  работу.  Но  в
течение пятидесяти лет (или около того) люди давали электричеству мозги.
     И теперь оно было живо, так же, как жив огонь. Кнопки  себя заваривали.
Реле плавились.  В нутре силиконовых чипов, чьи  внутренности  выглядели как
план Лос-Анджелеса, новые открывались пути, и в сотнях миль от них  колокола
звонили  в  подземных  комнатах,  и  люди  в  ужасе  смотрели  на  слова  на
определенных дисплеях. Плотно закрывались двери  в  секретных горах,  пустых
изнутри, и  люди с другой  стороны  колотили  по  ним  и  что-нибудь сделать
пытались  с  расплавленными ящиками, в которых  были  предохранители.  Куски
пустынь и тундры отъезжали в сторону, пуская свежий воздух в подземелья, где
обычно  гоняли  воздух кондиционеры, и  что-то тупое  тяжело  поднималось  и
занимало определенное положение.
     И,  протекая туда, куда  не  должно, оно  уходило  из обычных русел.  В
городах потухли  светофоры,  затем  фонари,  затем  весь  свет.  Вентиляторы
замедляли  свое верчение, дрожа, некоторое время медленно двигались, а затем
вставали.  Обогреватели исчезали  во  тьме.  Лифты застревали.  Радиостанции
замолкали, затихала их успокаивающая музыка.
     Было как-то  сказано, что цивилизация отстоит от варварства на двадцать
четыре часа и два принятия пищи.
     Ночь  медленно распространялась  по  вертящейся Земле.  Она должна была
быть полна точек света. Была же она темна.
     На  ней было пять  миллиардов людей.  По сравнению  с  тем, что вот-вот
должно было произойти, варварство выглядело пикником  -- горячим, неприятным
и в конце концов отдаваемым муравьям.

     Смерть  выпрямился.  Похоже  было, что  он  внимательно  слушает. Никто
сказать не мог, чем.
     ОН ЗДЕСЬ, -- бросил скелет.
     Другие трое подняли головы. Теперь они стояли несколько -- едва заметно
--  по-другому. За секунду до того, как  Смерть заговорил, они, та их часть,
что  не говорила и ходила как люди, была  обернута  вокруг мира. Теперь  они
вернулись.
     Более или менее.
     Они  выглядели странно. Похоже было, что у них вместо  плохо налезающих
костюмов были плохо налезающие тела. Глад выглядел  так, словно у него  чуть
сбилась   настройка,   так  что   ранее   главный   сигнал   --   приятного,
проталкивающегося  в самые первые успешного бизнесмена -- начинали заглушать
древние, жуткие помехи его основной личности. Кожа Войны блестела  от  пота.
Кожа Загрязнения просто блестела.
     --  Со  всем...  разобрались,  --  проговорила  Война, чтобы  говорить,
приходилось ей слегка напрягаться. -- Все.. пойдет, как надо.
     -- Не только ядерные продукты, -- добавил Загрязнение. -- И химические.
Тысячи  его галлонов  в...  маленьких  цистернах  по  всему миру.  Прекрасны
жидкости...  с  восемнадцатью  слогами  в  именах.  И...  старые  заготовки.
Говорите что хотите. Плутоний может тысячи лет горевать заставить, но мышьяк
-- это навсегда.
     --  А  потом...  зима, -- продолжил Глад. -- Зиму я люблю. Она такая...
чистая.
     -- Курицы приходят... домой и садятся на насест, -- кивнула Война.
     --  Никаких  куриц  больше  не  будет,  --  ответил  Глад  без  всякого
выражения.
     Только Смерть не изменился. Некоторые вещи никогда не меняются.
     Четверо покинули здание.  Было заметно, что хоть Загрязнение  и  шагал,
казалось, что он течет, как загрязненная река.
     И это заметили Анафема и Ньютон Пульцифер.
     Это было  первое  увиденное  ими  здание.  Казалось гораздо  безопаснее
внутри, чем снаружи, где, похоже было, все были весьма  возбуждены.  Анафема
толкнула дверь,  покрытую  знаками, заявляющими,  что делать это  смертельно
опасно. Она распахнулась от ее прикосновения. Когда  они  вошли внутрь,  она
закрылась и сама себя заперла.
     Не  было у двоих кучи времени, чтобы это обсудить после того, как вошли
Четверо.
     -- Кто они были? -- спросил Ньют. -- Террористы какие?
     -- Думаю,  ты прав,  --  ответила Анафема,  --  в  весьма прелестном  и
аккуратном смысле...
     -- А о чем был весь этот странный разговор?
     -- Думаю, вероятнее всего о конце света, -- ответила Анафема. --  Ты их
ауры видел?
     -- Не думаю, -- покачал головой Ньют.
     -- Вовсе не приятные.
     -- О.
     -- На самом деле, отрицательные ауры.
     -- Да?
     -- Как черные дыры.
     -- Это плохо, да?
     -- Да.
     Анафема злобно поглядела на ряды шкафов. Один-единственный раз, сейчас,
поскольку это не была игра, это было по-настоящему,  машины, что приведут  к
концу света, по крайней мере, его части, что слои занимала от примерно  двух
метров под  землей  и  до самого озонового  слоя,  не вели  себя по обычному
сценарию.  Не было  никаких  больших красных  канистр  с  мигающими  огнями.
Никаких  не  было  свернутых  проводов,  так  и говоривших  "перережь меня".
Никакие подозрительно  большие  дисплеи  с числами не вели  отсчет  до нуля,
который   можно  было  предотвратить  в  последние  секунды.  Вместо  этого,
металлические шкафы выглядели твердыми, тяжелыми, и явно противостоять могли
героизму в последние секунды.
     -- Что пойдет как  надо?  -- спросила Анафема.  -- Они  что-то сделали,
верно?
     -- Может, есть выключатель? -- проговорил  Ньют беспомощно. --  Уверен,
если оглядимся...
     --  Такие вещи так просто не вырубишь. Не глупи.  Я  думала, ты об этом
знаешь.
     Ньют отчаянно кивнул. Это далеко было от страниц "Легкой  электроники".
Чтобы понять, что здесь делается, он заглянул в один из  шкафов через заднюю
его сторону.
     -- Связь со всем миром, -- проговорил он неотчетливо. -- Все что угодно
сделать можно, С основной  энергией поиграться, в спутники  влезть. Все  что
угодно. Можно, -- крак, -- ой, можно, -- щелк, -- ай, вещи заставить делать,
-- вжик, -- э, почти что... -- вжжж, -- а-а.
     -- Как у тебя там дела?
     Ньют пососал пальцы. Пока что он не нашел ничего похожего на транзистор
не нашел. Он обернул руку носовым платком и вытащил из их гнезд пару плат.
     Однажды один  из журналов по электронике,  на  которые он подписывался,
опубликовал  цепь  тока  --  шутку,  которая  гарантированно  не   работала.
Наконец-то,  сказали  они  весело,  что-то  появилось,  что вы,  толсторукие
неумехи-толстяки,  можете  построить,  твердо  зная, что  если оно ничего не
делает,  оно  работает.  Неправильно  диоды  поставлены,  транзисторы  вверх
ногами, и батарейка к тому же плоская. Ньют эту цепь построил, и поймал с ее
помощью "Московское Радио". Он написал им письмо с жалобой, но они так и  не
ответили.
     -- Я правда не знаю, есть ли от меня польза, -- бросил он.
     -- Джеймс Бонд просто что-то отвинчивает, -- отозвалась Анафема.
     -- Не просто отвинчивает,  -- возразил Ньют, который стал  уже довольно
раздраженным. -- И я не, --  крак, -- Джеймс Бонд. Если б я  им был, -- жжж,
--  плохие парни  показали  бы мне все мегасмертельные рычаги и сказали  бы,
проклятье, как они  работают, разве нет? -- Хрр. -- Только в настоящей жизни
такого не бывает. Я не знаю, что происходит, и не могу это остановить.

        "x x x"
     Вокруг  горизонта собирались тучи.  Сверху  небо  все  еще  чисто было,
спокойствие воздуха нарушало  лишь слабое дуновение. Но не был это привычный
воздух.  Он  выглядел кристализированным, казалось,  если голову  повернешь,
новые ячейки увидишь. Он сверкал. Если б  надо было найти слово, которым его
описать,   в   сознании   хитро  появилось   бы   слово   забытый.   Забитый
нематериальными созданиями, ждущими правильного момента, чтобы  стать  очень
даже материальными.
     Адам взглянул  вверх. Одна  его  часть  ему  говорила,  что сверху одно
только  чистое  небо. Другая --  что  жители  Небес и  Ада,  крыло к  крылу,
простирались  в  бесконечность.  Если  смотреть  с   по-настоящему  близкого
расстояния, будучи специально натренированным, можно было их различить.
     Тишина держала в кулаке купол мира.
     Дверь  в  здание распахнулась, и  наружу вышли Четверо. Теперь они были
почти полностью непохожи на людей, разве что  намек остался --  теперь  были
гуманоиды, сделанные  из  всех  вещей, которые  они представляли.  Смерть по
сравнению  с ними  просто домашне  выглядел.  Его  кожаная  куртка  и темное
забрало стали робой с  капюшоном, но это просто детали были. Скелет, пусть и
ходячий, по крайней мере человекоподобен; внутри каждого живого существа , в
некотором роде, скрывается Смерть.
     --  Дело  в  том,   --  твердо  сказал  Адам,   --   они  не  настоящие
по-настоящему. Они просто как кошмары, на самом деле.
     -- Н-но мы не спим, -- отозвалась Пеппер.
     Пес заскулил и попытался за Адамом спрятаться.
     --  Этот  выглядит так, словно плавится, --  бросил Брайан, указывая на
надвигающуюся фигуру, если можно ее так назвать, Загрязнения.
     --  Ну  вот, -- кивнул Адам  ободряюще. -- Она не может быть настоящей,
разве  нет?  Это здравый  смысл. Что-то такое  не может  быть  по-настоящему
настоящим.
     Четверо в нескольких метрах от детей остановились.
     МЫ ДЕЛО СДЕЛАЛИ, -- проронил Смерть.  Он  немного наклонился  вперед  и
безглазо уставился на Адама. Трудно было сказать, был ли он удивлен.
     -- Да, хорошо, -- ответил Адам. -- Дело в  том, что я не  просил, чтобы
вы это сделали. Я не хотел, чтобы вы это сделали.
     Смерть глянул на других троих, затем вновь на Адама.
     Сзади них, повернув, затормозил джип. Они его проигнорировали.
     Я  НЕ  ПОНИМАЮ,   --  проговорил  скелет.  --  КОНЕЧНО  ЖЕ,  САМО  ТВОЕ
СУЩЕСТВОВАНИЕ ТРЕБУЕТ КОНЦА СВЕТА. ТАК БЫЛО НАПИСАНО.
     --  Не  понимаю, чего  ради кто-то такое написал,  -- спокойно  ответил
Адам. -- Свет полон самых разных удивительных  вещей, и я далеко не  все про
него  узнал,  поэтому не  хочу,  чтобы  что  с  ним делали или  кончали  его
существование до тех  пор, пока шанс будет о нем  узнать. Так что можете все
просто уйти.
     (-Вон тот,  мистер  Шедвелл, --  бросил Азирафаил, теряя уверенность по
мере произношения слов, -- тот в.. майке..)
     Смерть уставился на Адама.
     -- Ты... часть.. нас, -- бросила Война сквозь зубы, похожие на красивые
пули.
     -- Все  сделано.  Мы  создаем... новый..  мир, --  добавил Загрязнение,
голос  его таким  же  был  предательским,  как  нечто,  текущее  на  плоскую
поверхность придорожного ручейка из разъеденного коррозией цилиндра.
     -- Ты.. веди.. нас, -- закончил Глад.
     И  Адам  замешался. Голоса внутри  него  по-прежнему кричали,  что  это
правда,  и что мир был и его миром, и все, что сделать нужно, это повернутся
и повести их по устрашенной планете. Они были для него людьми.
     Стоящие на небе, в верхних ярусах, ждали Слова.
     (-Вы не хотите же, чтоб я в него стрелял. Всего лишь дитя он малое.
     -Э, -- ответил Азирафаил. -- Э. Да. Может, мы просто чуть подождем, как
вы думаете?
     -- В смысле, пока не вырастет? -- поинтересовался Кроули.)
     Пес начал рычать.
     Адам посмотрел на Них. Они для него тоже были людьми.
     Он повернулся обратно к Четырем.
     -- Покажите им, -- тихо бросил он.
     Из его  голоса ушли сжатость  и неразборчивость.  Теперь он был странно
гармоничен. Никто из людей не был способен ему не подчиниться.
     Война рассмеялась и с ожиданием глянула на Них.
     --  Маленькие  мальчики,  --  проговорила  она, -- играющие  со  своими
игрушками. Подумайте обо  всех  игрушках, которые могу я  вам  предложить...
подумайте  обо всех  играх.  Я, маленькие мальчики, могу заставить  вас меня
полюбить. Маленькие мальчики с их маленьким оружием.
     Она опять засмеялась, но умерло  стрекотание пулемета, когда  выступила
вперед Пеппер.
     Не особо  впечатляющий был меч, но он был лучшим, что  сделать можно из
двух кусочков дерева и куска веревки. Война на него уставилась.
     -- Понимаю, -- бросила она. -- Мужчина с мужчиной, э?
     Она вынула из  ножен свой  собственный  клинок и подняла  его так,  что
раздался  звук,  похожий  на тот,  что  раздается,  когда по винному стакану
проводят пальцем.
     Когда они соединились, последовала вспышка.
     Смерть неотрывно глядел в глаза Адама.
     Послышалось жалкое звяканье.
     -- Не трогайте его! -- рявкнул Адам, не поворачивая голову.
     Они  глядели, как меч  качается  и наконец  останавливается на бетонной
дорожке.
     -- "Маленькие мальчики", -- с отвращением в голосе пробормотала Пеппер.
Раньше или позже каждый должен решить, какой он шайки член.
     -- Но, но, -- проговорил Брайан, -- ее как бы засосало в меч...
     Воздух между Адамом и Смертью начать вибрировать, как в жару
     Венслидэйл поднял голову  и посмотрел во впалый глаз. Он поднял что-то,
что, если слегка  напрячь  воображение, можно  было посчитать  парой  весов,
сделанной  из  еще нескольких  веток и  еще одного  куска веревки. Потом  он
раскрутил их вокруг своей головы.
     Глад, защищаясь, выставил вперед руку.
     Последовала  еще одна вспышка, а  затем звон пары весов, подпрыгивающих
на земле.
     -- Не.. трогайте... их, -- предупредил Адам.
     Загрязнение начал уже  бежать,  по крайней мере, быстро течь, но Брайан
снял со  своей головы круг, сделанный из травинок,  и  его бросил. Не должен
был... Вырвала его сила у мальчика из рук, и вертелся он, как диск --  хотя,
по идее, при таком обращении этого не должно было произойти.
     На этот раз взрыв  был красным  огнем в облаке черного  дыма, и запахло
при взрыве нефтью.
     Кружась,  издавая тихий  жестяной  звук, почерневшая серебряная  корона
выкатилась  из  дыма,  и  крутилась   затем  со   звуком,  похожим  на  звук
останавливающегося пенни.
     По крайней  мере  не надо было  в этот  раз предупреждать  их,  чтоб не
трогали. Корона так сияла, как никакой не сияет металл.
     -- Куда они делись? -- спросил Венсли.
     ОНИ  ВЕРНУЛИСЬ  ТУДА, ГДЕ ИХ МЕСТО,  --