ый   запах
обожженных металла, резины и кожи.
     --  Простите,  --  проговорил  голос  за  его  спиной.  Р.  П.   Тайлер
повернулся.
     Увидел  он большую, некогда черную, горящую машину, и человек в  темных
очках высовывался из ее окна, говоря сквозь дым:
     -- Простите,  я ухитрился слегка потеряться. Можете ли вы  мне сказать,
как  проехать к  Военно-Воздушной  Базе Нижнего Тадфилда? Я знаю, она где-то
рядом, где-то в этом районе.
     Ваша машина горит.
     Нет. Тайлер не мог себя заставить это сказать. В смысле, человек должен
ведь это знать, разве нет? Он  сидел в середине  пожара. Наверное,  какой-то
розыгрыш.
     Так что вместо этого он сказал:
     -- Думаю, вы около мили назад не туда повернули. Там снесло указатель.
     Незнакомец улыбнулся.
     -- В  этом-то  все  и  дело, наверное, -- произнес  он. Оранжевые языки
пламени, колыхающиеся снизу него, придавали ему почти что адский вид.
     Ветер  подул в  сторону Тайлера,  мимо  машину, и он почувствовал,  что
брови его поджарились.
     Простите меня, молодой человек, но ваша машина горит, вы в ней сидите и
не горите, а она, между прочим, в некоторых местах раскалена докрасна.
     Нет.
     Может, ему спросить человека, не хочет ли тот, чтобы он позвонил в AAA?
     Вместо  этого  он  аккуратно объяснил  дорогу, стараясь  на  машину  не
выпучиваться.
     --  Здорово. Премного благодарен,  -- бросил Кроули и  начал  закрывать
окно.
     Р. П. Тайлер должен был хоть что-то сказать.
     -- Простите, молодой человек, -- начал он.
     -- Да?
     Ведь такое нельзя не заметить -- то, что ваша машина горит.
     По обуглившейся панели инструментов пронесся одинокий язык пламени.
     -- Странная погода, верно? -- спросил Тайлер неубедительно.
     --  Да?  -- отозвался  Кроули. --  Я, честно говоря, не  заметил. И  он
задним ходом вернулся на деревенскую дорожку, сидя в своей горящей машине.
     --  Вероятно,  потому, что  у  вас  машина горит, --  находчиво  бросил
Тайлер. Он дернул поводок Шутзи, притащив маленького пса к своей ноге.
     Издателю.
     Сэр,
     Я хотел бы ваше внимание обратить на недавнюю тенденцию- я заметил, что
нынешняя     молодежь    совершенно     игнорирует    совершенно    разумные
предосторожности,  которые придуманы, чтобы было  безопасно на машине ехать.
Этим вечером  у меня спрашивал, как проехать в одно место,  молодой человек,
машина которого...
     Нет.
     Который вел машину, которая...
     Нет.
     Она горела...
     Р. П.  Тайлер, топая, преодолевал  последний отрезок пути до деревни, и
настроение его портилось.

        "x x x"
     -- Эгей! -- крикнул Р. П. Тайлер. -- Янг!
     Мистер Янг сидел в саду на своем раскладном кресле и курил трубку.
     Это  имело  больше  отношения  к недавнему  дейдриному открытию  угрозы
пассивного курения и запрету курить дома, чем он говорил  своим соседям. Его
настроение это не улучшило. Как и обращение мистера Тайлера "Янг".
     -- Да?
     -- Твой сын, Адам.
     Мистер Янг вздохнул.
     -- Что он теперь наделал?
     -- Ты знаешь, где он?
     Мистер Янг сверился с часами.
     -- Полагаю, готовится лечь спать.
     Тайлер улыбнулся -- узко, триумфально.
     --  Сомневаюсь. Я  его  и его маленьких  друзей,  а  также этого песика
ужасного, видел менее получаса назад едущими к американской военно-воздушной
базе.
     Мистер Янг курил свою трубку.
     -- Знаешь,  какие они там строгие, --  продолжал мистер  Тайлер -- а ну
как мистер Янг не понял, что он пытается сказать?
     -- Знаешь, как твой сын любит кнопки нажимать и такие вещи, -- прибавил
он.
     Мистер Янг вытащил изо рта трубку и задумчиво осмотрел носик.
     -- Хмпф, -- сказал он.
     -- Понимаю, -- сказал он.
     -- Так, -- сказал он.
     И он ушел в дом.

        "x x x"
     В  ровно  тот  же  самый  момент четыре мотоцикла быстро остановились в
нескольких сотнях ярдов  от  главных  ворот, проскрипев колесами по  дороге.
Ехавшие на них выключили моторы и подняли забрала своих шлемов. Трое из них,
вернее.
     --  Я как-то надеялась, мы  промчимся  сквозь заграждения,  -- заметила
Война задумчиво.
     -- Это только проблемы создаст, -- ответил Глад.
     -- Хорошо.
     --  Для  нас  проблемы,  я  имею  в  виду.  Телефонные  линии  и  линии
электропередач из  строя  должны  были  выйти, но у них наверняка генераторы
есть, и несомненно  есть радио. Если кто-то станет передавать,  что на  базу
вторглись   террористы,  люди   начнут  логично  действовать,  и  весь  План
разрушится.
     -- А, ну-ну.
        "МЫ  ВХОДИМ,  ДЕЛАЕМ  РАБОТУ, ВЫХОДИМ, ДАЛЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА  ЛЮДЕЙ"
ЗАСТАВИТ ТАК СЕБЯ ВЕСТИ, КАК ОБЫЧНО ВЕДУТ В ПОДОБНЫХ СИТУАЦИЯХ.
     -- Я, ребят,  не так себе  это представляла, -- проговорила Война. -- Я
не для того тысячи лет ждала, чтобы просто повозиться с кусочками проволоки.
Не  это называется драматичным. Альбрехт Дюрер время свое не тратил, гравюры
делая Четырех Кнопконажимателей Апокалипсиса, это я точно знаю.
     -- Я думал, будут трубы, -- бросил Загрязнение.
     -- Так на это посмотрите, -- ответил им Глад. -- Это всего лишь начало.
А поедем вперед мы после  этого. Должным образом поедем. Крылья бури  и  так
далее. Надо быть гибким.
     -- А мы разве не должны встретить... кого-то? -- спросила Война.
     Никаких  не было  звуков, лишь металлически  позвякивали  охлаждающиеся
мотоциклетные моторы.
     Потом Загрязнение медленно проговорил:
     --  Знаете, я  еще могу сказать, что я не  думал, что все  произойдет в
таком  месте.  Я думал,  будет,  ну,  большой  город.  Или  большая  страна.
Нью-Йорк, возможно. Или Москва. Или сам Армагеддон.
     Последовала пауза.
     Потом Война спросила:
     -- А где, собственно, Армагеддон?
     --  Тебя  тоже  интересует? отозвался  Глад. -- Я  давно  уж  собирался
посмотреть.
     --  Есть Армагеддон в Пенсильвании, -- проговорил Загрязнение. --  Или,
может, в Массачутетсе, или в каком  еще таком месте. Куча  парней с длинными
бородами и мрачными черными шляпами.
     -- Не, -- ответил Глад. -- Где-то он в Израиле, мне кажется.
        "ГОРА КАРМЕЛЬ."
     -- Я думал, там авокадо выращивают.
        "И КОНЕЦ СВЕТА."
     -- Правда? Ничего себе авокадо.
     -- Кажется, я там побывал раз, -- вспомнил Загрязнение. -- Старый город
Мегиддо. Как  раз  перед  тем, как  разрушился.  Славное  место.  Интересные
королевские врата.
     Война оглядела зеленые поля вокруг них.
     -- Ой, -- проговорила она, -- мы не туда повернули, что ли?
        "ГЕОГРАФИЯ НЕВАЖНА."
     -- Простите, господин.
        "ЕСЛИ АРМАГЕДДОН ВО ВСЕХ МЕСТАХ, ОН ВСЮДУ."
     --  Точно, --  кивнул Глад,  --  мы  больше  не  говорим  про несколько
квадратных миль кустов и коз.
     Последовала еще одна пауза.
        "ПОЕДЕМ."
     Война кашлянула.
     -- Просто я думала, что... он пойдет с нами...?
     Смерть поправил свои рукавицы.
     ЭТО, -- ответил он твердо, -- РАБОТА ДЛЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ.

        "x x x"
     Позже,  сержант Томас А. Дейзенбергер так рассказывал  о произошедшем у
ворот:
     К  воротам  подъехала  большая машина персонала.  Была  она ухоженной и
выглядела официально, хотя потом он не был уверен,  почему  он  так подумал,
или почему на одну секунду ему показалось, что у нее мотоциклетные моторы.
     Из  нее вышли четыре генерала. Опять  же, сержант не мог точно сказать,
почему так  подумал. У них были правильные  удостоверения. Правда, он не мог
точно вспомнить,  что  за  удостоверения,  но они были  правильны. Он  отдал
честь.
     И один из них проговорил:
     -- Внезапная проверка, солдат.
     На что сержант Томас А. Дейзенбергер ответил:
     -- Сэр, меня не предупредили, что в это время будет внезапная проверка,
сэр.
     -- Конечно, нет, -- ответил один из генералов. -- Она же внезапна.
     Сержант опять отдал честь.
     -- Сэр, разрешите получить подтверждение этой информации от руководства
базы, сэр, -- проговорил он беспокойно.
     Самый высокий и  тощий из генералов слегка от группы отошел, повернулся
спиной и скрестил руки.
     Один  из  других  обнял   сержанта  за  плечи  дружественной  рукой   и
заговорщицки наклонился вперед.
     -- Послушай-ка, -- он покосился на табличку с именем на форме сержанта,
--  Дейзенбергер, надеюсь, все ты  поймешь  --  тебе  же  лучше  будет.  Это
внезапная проверка, понял? Внезапная. Это значит, и не подходи к рожку в тот
момент,  когда  мы  войдем,  понял?  И  не  покидай свой пост. Так,  как ты,
служащий солдат понимает все, верно? -- добавил он. Он подмигнул. -- А иначе
ты так низко будешь закинут, что придется "сэр" говорить чертенку.
     Сержант Томас А. Дейзенбергер уставился на него.
     -- Рядовому, -- прошипела еще  одна из генералов. По  ее  табличке,  ее
звали Вайна. Сержант Дейзенбергер раньше не  видел генерала-женщину, но она,
это точно, была лучше многих.
     -- Что?
     -- Рядовому. Не чертенку.
     -- Да. Это я и имел в виду. Да. Рядовому. О-кей, солдат?
     Сержант  рассмотрел то очень небольшое количество  вещей,  которые  мог
сделать.
     -- Сэр, внезапная проверка, сэр? -- проговорил он.
     --  На  этот  раз  так  засекреченная,  что никто  ничего  не знал,  --
отозвался   Глад,   который   годы  провел,   учась  продавать  федеральному
правительству, и чувствовал, что нужные слова к нему возвращаются.
     -- Сэр, ясно, сэр, -- кивнул сержант.
     -- Молодец, --  бросил  Глад, когда тот  поднимал  барьер. -- Ты далеко
пойдешь. -- Он глянул на часы. -- Очень быстро.

        "x x x"
     Иногда  люди  очень  походят на пчел. Пчелы яростно защищают свой улей,
пока  вы снаружи него. Когда же вы внутри, рабочие предполагают, что, должно
быть, управляющие  разрешили,  и  не  обращают  на  вас  внимания; некоторые
питающиеся за чужой счет насекомые, это  узнав, стали жить на пчелином меду.
Так же ведут себя и люди.
     Никто не остановил четверых, когда они целенаправленно шагали в одно из
длинных, низких  зданий  под лесом радиостолбов. Никто  на  них внимания  не
обращал. Возможно, их просто никто не видел. Может, видели то, что велели им
видеть, поскольку человеческие мозги так устроены, что не видят Войну, Глад,
Загрязнение  и Смерть, когда  они не хотят, чтобы их видели, и насколько эти
мозги стали хорошо не видеть, что часто их ухитряются не видеть,  даже когда
они всюду вокруг.
     Сигналы тревоги  были совершенно безмозглы и  думали, что видят четырех
людей там, где их не должно быть, и звонили, да не просто, отчаянно.

        "x x x"
     Ньют  не  курил, поскольку не позволял  никотину входить  в храм своего
тела,  или,  вернее  говоря, маленький жестяной  храмик Уэльского  Методиста
своего  тела.  Если  бы он курил,  то,  чтобы успокоить нервы,  затянулся бы
куримой в то время сигаретой.
     Анафема целенаправленно встала и расправила складки в своей юбке.
     --  Не  волнуйся,  -- проговорила  она.  --  Они  к нам  не  относятся.
Вероятно, что-то внутри происходит.
     Она улыбнулась в его белое лицо.
     -- Пошли, -- бросила она. -- Это не О-Кей Коррал.
     -- Нет. Оружие лучше, для начала, -- отозвался Ньют.
     Она помогла ему встать.
     -- Неважно, -- сказала она. -- Ты придумаешь, что делать, я уверена.

        "x x x"
     "Было неизбежно,  что они четверо не смогут каждый равную часть  работы
сделать",  -- подумала Война. Она была удивлена своей естественной любовью к
современным оружейным системам,  которые были гораздо более действенны,  чем
куски острого металла, и, конечно, Загрязнение смеялся над всем с абсолютной
защитой от дураков, всеми не  дающими что-то сделать устройствами. Даже Глад
по крайней мере знал, что такое компьютеры. А вот... ну, он ничего не делал,
просто рядом находился, хотя надо признать, что он это делал  с определенным
стилем. Война поняла,  что  когда-нибудь  придет конец  Войне,  Гладу, даже,
возможно,  Загрязнению,  вот  поэтому-то, вероятно, четвертый  и  величайший
всадник никогда, в  общем-то не был, как говорится, одним из парней. Это как
когда в вашей футбольной команде есть налоговый инспектор.  Конечно, здорово
его  на  своей стороне иметь, но с ним не  захочешь  после  всего  выпить  и
поболтать в баре. Невозможно быть стопроцентно спокойный.
     Пара  солдат через него пробежала, когда  он глянул  через тощее  плечо
загрязнения.
     ЧТО ЭТО ЗА БЛЕСТЯЩИЕ ВЕЩИ? -- спросил он тоном знающего,  что не сможет
ответ понять, но желающего показать, что заинтересован.
     -- Семисегментные СИД дисплеи, -- ответил мальчик. Он возложил  любящие
руки на ряд реле, которые, когда он к ним прикоснулся, расплавились, а затем
создал   кучку   самозаменяющихся   вирусов,   которые  умчались   прочь  по
электронному эфиру.
     --  Мне  бы  было  удобнее  без  проклятых этих  сигналов  тревоги,  --
пробормотал Глад.
     Смерть щелкнул пальцами. Дюжина клаксонов булькнула и умерла.
     -- Не знаю, мне они нравились, -- буркнул Загрязнение.
     Война залезла в еще  один  металлический шкафчик. Конечно, она ожидала,
что не так все произойдет, надо было признать, но когда она руками пробегала
по электронике, а иногда  через нее, было  у нее  знакомое чувство. Это было
эхо  того, что получаешь, когда держишь  меч,  и  она  почувствовала  трепет
предвкушения,  когда подумала, что этот меч  включал целый мир,  а  также  и
определенное количество неба над ним. Он ее любил.
     Пламенный меч.
     Человечество плохо выучило,  что мечи опасно оставлять где-то лежащими,
хотя  сделало все, что могло (а это не слишком много), чтобы шансы того, что
меч такого размера  случайно  вынут  из  ножен, были  высоки. Веселая мысль.
Приятно  думать,  что  человечество  различало  взрывание планеты  на  куски
случайно и намеренно.
     Загрязнение засунул руки в новую дорогую электронику.

        "x x x"
     Стражник у  дыры в заборе выглядел удивленным. Он знал, что все на базе
от чего-то  возбудились,  и  его радио, похоже, ничего,  кроме  статике,  не
принимало, и его взгляд вновь и вновь притягивало к себе удостоверение перед
ним.
     За время своей службы он видел много удостоверений -- военные, ЦРУшные,
ФБРовские, даже КГБшные --  и, будучи молодым солдатом, не понимал пока, что
чем  менее  важной  является  организация,  тем  более  впечатляющие  у  нее
удостоверения.
     Это  было  адски  впечатляющим.  Губы   его  двигались,  пока  он   его
перечитывал, с "Лорд --  Протектор Британского Содружества велит и требует",
через кусочек  о реквизировании всех веток, веревок  и хорошо горящих масел,
до          подписи          первого          Лорда-адьютанта          ОАнВ,
Все-Благословите-Бога-Созданья-Да-Крепости-Построенные  Смита.  Ньют  закрыл
большим пальцем кусочек про Девятипенсовик За Ведьму  и  попытался выглядеть
как Джеймс Бонд.
     Наконец ищущий интеллект стражника  нашел  слово, как  ему  показалось,
знакомое.
     -- Что это здесь написано, -- подозрительно спросил он, -- про  то, что
мы должны отдать вам все иглы?
     -- О, нам они нужны, -- объяснил Ньют. -- Мы их уничтожаем .
     -- Что вы сказали? -- не поверил стражник
     -- Мы их уничтожаем.
     Лицо  стражника растянулось в улыбке  (конец  проклятым наркоманам!). А
его уверяли -- Англия тиха.
     -- Сейчас! -- бросил он.
     Что-то уперлось в его спину
     --  Бросьте пистолет, -- велела Анафема, -- а то  я  такое  сделаю, что
потом сожалеть буду.
     "Ну,  это  же  правда, --  подумала она, увидев,  что стражник в страхе
выпрямился.  -- Если  он пистолет не  бросит,  он поймет, что я  его  трогаю
палочкой, и очень  мне  жаль  будет, что жизнь кончится от того, что он меня
застрелит".

        "x x x"
     У  главных  ворот у  сержанта Томаса  А.  Дейзенбергера  были проблемы.
Маленький  человек в грязном макинтоше на него палец направлял и бормотал, в
то время  как  женщина,  выглядящая, пожалуй,  как его мать, с  ним говорила
тоном, указывающим, что у нее важное дело, и  все время  себя другим голосом
прерывала.
     -- Действительно  жизненно важно, чтобы нам разрешили поговорить с тем,
кто тут главный, -- говорил Азирафаил. -- Должен попросить о он прав, знаете
ли, если он лгал, я  бы  могла сказать да, спасибо, я думаю,  мы бы могли  и
правда  чего  достичь,  если  бы вы были добры и предоставили мне продолжать
ладно спасибо  я просто пыталась вам  помочь Да! Э.. Вы его  просили о да...
правильно... итак...
     -- Палец мой видишь? -- крикнул Шедвелл, который пока еще нормален был,
с ума не  сошел -- вернее,  в состоянии этом  он был,  метафорически говоря,
благодаря длинному  и достаточно истрепанному поводку. -- Видишь его ты? Сей
палец, паренек, тебя на встречу с Создателем твоим отправить может!
     Сержант Дейзенбергер посмотрел на  черно-пурпурный  ноготь в нескольких
дюймах от  своего лица. Очень даже неплохим был оружием, особенно если когда
в приготовлении пищи его использовали.
     Из телефона  лишь одни  помехи  раздавались. Ему  велели  свой  пост не
покидать.  Опять   напоминала  о  себе  его  рана,  полученная  в  Наме  [Он
поскользнулся и упал  в гостиничном  душе, когда  туда  в  отпуск в  1983-ем
съездил.  Теперь  один  вид  плитки  желтого  мыла  на  него  насылал  почти
смертельные воспоминания.  Прим.  авт.]. Он  задумался о том, сколько у него
проблем возникнет, если застрелит рядовых-неамериканцев.

        "x x x"
     Четыре велосипеда остановились неподалеку от базы. Следы шин в грязи, а
также  немного масла, ясно  показывали, что  здесь и другие  путешественники
недолго отдыхали.
     -- Зачем это мы встали? -- спросила Пеппер.
     -- Я думаю, -- ответил Адам.
     Было это трудно. Та его часть, которую он знал как самого себя, все еще
была на месте -- но пыталась на плаву остаться на фонтане буйной тьмы. А вот
в чем он был уверен, так это в том, что его товарищи на сто процентов людьми
были. Он создавал для  них ранее проблемы (разорванная одежда, уменьшившиеся
карманные деньги и  т. д.), но это дело  почти наверняка  за собой  повлечет
гораздо больше, чем запрет из дома выходить и приказ комнаты почистить.
     С другой стороны, никого другого не было.
     -- Ладно, -- бросил он.  -- Нам, думаю, несколько вещей надо. Нужны нам
меч, корона, и весы.
     Они на него уставились.
     -- Что, прямо здесь они должны быть? -- спросил Брайан. -- Здесь ничего
такого нет.
     -- Не знаю,  -- откликнулся Адам. -- Если  подумаете об играх... таком,
знаете, во что мы играли.

        "x x x"
     У ворот  остановилась машина,  которая плавала  в нескольких  дюймах от
земли,  ибо у нее не  было  шин.  Или краски.  Зато за ней  тянулся след  из
черного дыма, и когда она остановилась, издавала звуки "дзынь", какие издает
охлаждающийся металл, у которого очень высокая температура.
     Окна  ее  казались дымчатыми --  потому, что были обычные, а вот машина
изнутри дымом заполнена.
     Это окончательно вывело из равновесия сержанта Дейзенбергера
     Дверь  водителя  открылась,  и  вылетело  оттуда  облако  заставляющего
задыхаться дыма. Затем за ним последовал Кроули.
     Он, махнув  рукой,  убрал  дым от  лица,  мигнул  и  превратил  жест  в
дружеское помахивание.
     -- Привет, -- проговорил он. -- Как дела? Конец света уже пришел?
     -- Он нас не пускает, Кроули, -- поведала мадам Трейси.
     -- Азирафаил? Это ты? Славное платье, -- отозвался Кроули рассеянно. Он
себя плохо  чувствовал. Последние  тридцать миль он представлял,  что  тонна
горящего металла, резины и кожи была полностью функционирующим  автомобилем,
а "Бентли"  яростно  ему  сопротивлялся.  Сложнее всего было  заставить  его
ехать,  когда  сгорели  поршни, работающие  во всякую погоду.  Рядом  с  ним
остатки  "Бентли" неожиданно  упали на его  кривые  ободы  колес, так как он
перестал представлял, что у него есть шины.
     Он похлопал  металлическую поверхность  настолько  горячую,  что