ол! Защити меня  Господь! Сквозь  меня дьявол  говорит! --
выплюнул   он    и    прервал    себя,   --   О   нет,   на    самом    деле
совершеннопротивоположное. Я ангел. А. Должна быть Америка, да? Простите, не
могу остаться.
     Последовала пауза. Марвин  попытался открыть  рот, но  не смог. То, что
было в его  голове, огляделось. Поглядело на сотрудников  студии, тех, что в
полицию не звонили и не плакали в углу. Он поглядел на серолицых операторов.
     -- Ой, -- бросил он, -- я что, на телесъемках?

        "x x x"
     Кроули ехал со скоростью сто двадцать миль в час вниз по Оксфорд-стрит.
     Он залез в отделение для  перчаток, чтобы достать  запасную пару темных
очков и нашел только кассеты. Раздраженно достал он одну и сунул ее в щель.
     Он хотел Баха, но согласен был и на "Путешествующих Вилбури".
     Все, что нам надо -- Радио Гага, -- пел Фредди Меркьюри.
     "Все, что мне надо -- выбраться", -- подумал Кроули.
     Он  проехал  по  Объезду  Мраморной  Арки  в  неправильную  сторону  со
скоростью  девяносто  миль.  Из-за  молний  мерцало небо  над  Лондоном, как
неисправная флюоресцентная трубка.
     "Черно-голубое  небо над Лондоном, -- подумал  Кроули,--  и знал я, что
близок конец. Кто это  написал?  Честертон,  так  ведь? Единственный поэт  в
двадцатом веке, хоть близко подошедший к Правде".
     "Бентли" ехал прочь из Лондона, пока Кроули сидел на водительском месте
и  листал  обгоревшую  копию   "Прелестных  и  аккуратных  пророчеств  Агнес
Безумцер".
     Рядом  с   концом  книги  он  нашел  свернутый  лист  бумаги,  покрытый
отточенным, словно  буквы  были  напечатаны,  почерком  Азирафаила.  Он  его
развернул  (а  в  это  время   переключатель  передач   "Бентли"  сам  себой
переключился  на третью  скорость,  и машина объехала  грузовик  с фруктами,
который неожиданно выехал из боковой улочки), и потом еще раз прочитал.
     И  еще  раз  прочитал  --  и  потихоньку  сновилось ему хуже  во  время
чтения...
     Машина неожиданно повернула. Теперь она направлялась в деревню Тадфилд,
в Оксфордшире. Мог быть там через час, если поспешит.
     Все равно ведь больше некуда ехать было.
     Кассета закончилась, и включилось машинное радио.
     -- Время  Вопросов  Садовников,  для  вас  приходящее  из  Тадфилдского
Садовничьего Клуба. Мы здесь в последний раз были в 1953,
     очень  славным  летом,  и  как помнит  команда,  это  богатая  почва  в
Оксфордшире   на   востоке  округа,   на   западе   поднимающаяся,   в   мел
превращающаяся,  такое  место,  йя  говорю,  что  не  посадишь, замечательно
всходит. Так ведь, Фред?
     --  Ага, -- ответил  профессор Фред Уиндбрайт, Королевские Ботанические
Сады. -- Я б лучше не сказал.
     -- Да  -- Первый  вопрос  команде, и задает  его мистер  Р.  П. Тайлер,
председатель местной Ассоциации Резидентов, по-моему.
     --  `Кх. Точно. Понимаете, я -- усердный выращиватель роз, но моя призы
получавшая Молли МакГуайр  потеряла пару цветков вчера, во  время дождя  из,
очевидно, рыб. Что по  этому поводу команда рекомендует,  кроме расставления
сетей по саду. В смысле, я в совет писал...
     -- Не самая обычная проблема, скажу я. Гарри?
     --  Мистер  Тайлер,  ответьте на вопрос --  это свежая  рыба  была  или
консервированная?
     -- Свежая, по-моему.
     --  Что ж, друг мой, тогда нет у вас  проблем. Я слышал, в вашем районе
еще и крови дожди шли -- хотелось бы мне, чтобы в Дэльсе были,
     где мой сад. Кучу денег спасло  бы, что на удобрения  трачу. Итак,  вот
что вы делаете, вы их у своих закапываете... КРОУЛИ?
     Кроули ничего не сказал.
        "КРОУЛИ. ВОЙНА НАЧАЛАСЬ, КРОУЛИ. МЫ С ИНТЕРЕСОМ ОТМЕТИЛИ, ЧТО  ТЕХ, КОГО"
ПОСЛАЛИ ТЕБЯ ЗАБРАТЬ, ТЫ ИЗБЕЖАЛ.
     -- Мм, -- согласился Кроули.
        "КРОУЛИ... МЫ ЭТУ ВОЙНУ ВЫИГРАЕМ. А ЕСЛИ ДАЖЕ И НЕТ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ДЛЯ"
ТЕБЯ, НИКАКОЙ РАЗНИЦЫ НЕ БУДЕТ. ПОКА В АДУ БУДЕТ ХОТЬ ОДИН ДЕМОН, КРОУЛИ, ТЫ
БУДЕШЬ
        "ЖАЛЕТЬ, ЧТО ТЫ НЕ СМЕРТЕН."
     Кроули молчал.
        "СМЕРТНЫЕ МОГУТ НА СМЕРТЬ НАДЕЯТСЯ,  ИЛИ  НА ИСКУПЛЕНИЕ. ТЫ ЖЕ НАДЕЯТЬСЯ"
МОЖЕШЬ ЛИШЬ НА МИЛОСЕРДИЕ АДА.
     -- Да?
        "ПРОСТО ШУТОЧКА."
     -- Нгк, -- ответил на это Кроули.
     --  ...  итак,  как  знают  усердные  садовники,  несомненно, хитрый он
маленький черт, этот тибетец. Прямо сквозь ваши бегонии туннели роет, словно
это никого  не  касается].  Чашка чая его  изменит, желательно  с  протухшим
яковым маслом -- можете достать в любом хорошем са...
     Фьюии. Вжик. Хрусть. Статика заглушила остаток программы.
     Кроули вырубил радио и  куснул себя на нижнюю губу. Под пеплом и золой,
что  его лицо слоями  покрывали, он  выглядел  очень усталым, очень белым  и
очень испуганным.
     И,  неожиданно, очень злым. Это из-за того,  как они с  тобой говорили.
Словно ты был домашним растением, что стало листья на ковер сбрасывать.
     А потом он повернул за угол, что  должно было его  привести на  спуск к
М25, откуда он свернет на М40, по которому поедет в Оксфордшир.
     Но что-то случилось с М25. Что-то, при взгляде на которое глаза болели.
     С того, что было лондонским Кольцевым Шоссе М25, исходило низкое пение,
шум, из множества кусков сформированный: машин гудение, моторы, сирены, писк
мобильных  телефонов, и  крики  маленьких  детей,  навек в  ловушку попавших
ремней заднего сиденья. "Слава Великому Зверю, Пожирателю Миров", -- вновь и
вновь раздавалось пение, на секретном языке Черных жрецов древнего Му.
     "Страшный знак  Огедра, --  подумал Кроули,  когда он развернул машину,
направляясь к Северному Кольцевому. -- Я сделал это -- моя вина. Могло  быть
просто  еще одно шоссе. Хорошая работа,  согласен,  но стоило ли делать? Все
неконтролируемо. Небеса и Ад больше  вещами не управляют, словно вся планета
-- страна Третьего Мира, получившая наконец бомбу...".
     Потом   он   начал   улыбаться.   Щелкнул   пальцами.  На   его  глазах
материализовалась пара темных очков. С его костюма и кожи исчез пепел.
     Что за черт. Если уйти надо, почему бы не стильно?
     Тихонько насвистывая, он вел.

     Они промчались  по дорожке сбоку шоссе, как ангелы разрушения -- что ж,
разумно.
     Так уж  быстро, все во внимание принимая,  они не ехали. Четверо из них
ехали с постоянной скоростью 105 миль в час, словно уверены были, что шоу не
могло начаться, пока они до места не доберутся.  Оно и  не могло. У них  все
мировое время было в распоряжении -- все небольшое оставшееся количество.
     Прямо  позади них ехали четыре других наездника:  Большой  Тед, Барано,
Жирег и Сказз.
     Они гордились тем, с кем едут. Теперь они были настоящими "Адскими
     Ангелами", и ехали они в молчании.
     Вокруг них, знали они, были рев грозы, гром  движения, хлестали ветер и
дождь. Но рядом со Всадниками было молчание, чистое и мертвое. Почти чистое,
по крайней мере. Точно мертвое.
     Прервал его Барано, прокричавший следующее Большому Теду.
     -- И кем ты тогда будешь? -- спросил он хрипло.
     -- Что?
     -- Я сказал, кем ты...
     -- Слышал я, че ты сказал. Дело не в том, че ты сказал. Все слыхали, че
ты сказал. Че ты имел в виду, вот че мне интересненько.
     Барано думал, что лучше бы он больше внимания уделил Книге  Откровений.
Если б он знал, что он будет в ней, более внимательно бы читал.
     -- Я имею в виду, они -- Четыре Всадника Апокалипсиса, так?
     -- Байкера, -- поправил Жирег.
     -- Ага. Четыре  Байкера  Апокалипсиса.  Война,  Глад, Смерть,  и  --  и
другой.
     Загр'знение.
     -- Да? Ну и?
     -- Ну и они сказали, можем мы с ними поехать, нормально будет -- так?
     -- Ну и?
     -- Ну  и  мы другие Четыре Вс..., э, Байкера Апокалипсиса.  Так кто  мы
такие?
     Последовала  пауза.   Огни   проходящих  машин   мчались  мимо  них  по
противоположной дороге, молнии раз за разом освещали  облака, и почти полной
была тишина.
     -- Могу я тоже Войной быть? -- спросил Большой Тед.
     -- Понятно, ты не можешь Войной быть. Как ты можешь Войной быть? Она --
война. Ты должен чем-то еще быть.
     Большой Тед искривил лицо, мучительно думая.
     -- С.  Т.  П.,  -- проговорил он наконец. --  Я --  Серьезные  Телесные
Повреждения. Эт' я. Вот. А вы кем будете?
     -- Можно, Мусором буду?  --  спросил  Сказз. -- Или Смущающими  Личными
Проблемами?
     --  Мусором  ты  быть  не   можешь,  --  отозвался  Серьезные  Телесные
Повреждения. Этим он занимается, Загрязнение. А вот вторым можешь быть.
     Они ехали в тиши и темноте,  задние красные огни Четырех впереди  их на
несколько сот ярдов.
     Серьезные Телесные  Повреждения,  Смущающие  Личные Проблемы, Барано  и
Жирег.
     -- Я хочу быть Жестоким Обращением с Животными, -- заявил Жирег. Барано
задумался,  он за  него был или против.  Не то что  б это было по-настоящему
важно.
     А потом настал черед Барано.
     -- Я, э...  я думаю, буду этими, автоответчиками. Они здорово плохи, --
объявил он.
     -- Не можешь ты автоответчиками быть. Что это за Байкер Апокалипсиса --
автоответчики? Это глупо, вот как.
     --  Нет!  --  возразил раздраженный Барано.  -- Это как  Война,  Глад и
такое. Жизненная проблема -- или нет? Ненавижу проклятые автоответчики!
     --  Я  тоже  автоответчики ненавижу, --  кивнул  Жестокое  Обращение  с
Животными.
     -- Заткнись, -- велел С. Т. П.
     -- Можно мое  изменить?  -- спросил  Смущающие Личные Проблемы, который
целеустремленно думал с тех пор, как в последний раз говорил. -- Я хочу быть
Вещами, Которые Правильно Не Работают, Даже Когда Их Хорошенько Пнешь.
     --  Ладно,  можешь поменять.  Но  ты  автоответчиками  быть  не можешь,
Барано. Придумай чего еще.
     Барано задумался. Хотелось ему, чтоб он этот вопрос вообще никогда не
     поднимал.  Было как те карьерные интервью, что у него были в  школе. Он
раздумывал.
     -- По-настоящему Крутые Люди, -- наконец проговорил он.
     --  По-настоящему Крутые  Люди? --  спросил Вещи,  Которые Правильно Не
Работают, Даже Когда Их Хорошенько Пнешь.
     --  Да.  Вы  ж знаете.  Такие, каких  вы  по  телику  видите, с  тупыми
прическами,  только  на  них  тупо  не глядится, ведь  это  они.  Они  носят
мешковатые костюмы, и не разрешается сказать, что это кучка тупиц. В смысле,
если про меня говорить, что  всегда  сделать хочу, когда  одного вижу, очень
медленно протолкнуть их лица через забор с колючей проволокой. И думаю я вот
что. -- Он глубоко вздохнул. Он был уверен, что это была длиннейшая речь, им
произнесенная в своей  жизни  [Кроме той, около десяти лет  назад,  когда  к
милосердию суда взывал. Прим. авт.].  -- И думаю я  вот что. Если уж они так
меня раздражают, вер'ятно, и всех остальных тоже.
     --  Да, --  согласился  Жестокое  Обращение с Животными. -- И  все  они
темные очки носят, даже когда не надо.
     --  Поедание такого  плавленого  сыра, что он  течет, и проклятое  это,
тупое Безалкогольное Пиво,  -- бросил Вещи,  Которые Правильно  Не Работают,
Даже Когда Их Хорошенько Пнешь.  -- Ненавижу его. Что  за смысл в  выпивании
этой штуки,  если  потом  не блюешь?  Эй, только  что подумал.  Можно  опять
поменять, так чтоб был Безалкогольным Пивом.
     --  Нет,  конечно,  ты   не  можешь,   --  ответил  Серьезные  Телесные
Повреждения. -- Уже раз менял.
     -- В общем, -- закончил Барано . -- Вот почему  хочу быть По-Настоящему
Крутыми Людьми
     -- Ладно, -- согласился его лидер.
     -- Не пойму, почему Безалкогольным Пивом быть не могу, если хочу...
     -- Заткни пасть.
     Смерть, Глад, Война и Загрязнение продолжали на  своих мотоциклах ехать
к Тадфилду.
     И Серьезные Телесные Повреждения, Жестокое Обращение с Животными, Вещи,
Которые Правильно  Не Работают, Даже Когда  Их  Хорошенько Пнешь  (Но  Тайно
Безалкогольное Пиво) и По-Настоящему Крутые Люди путешествовали с ними.

     Был  мокрый  и  ветреный  субботний  день,  и  мадам  Трейси себя очень
оккультно чувствовала.
     На ней  было ее свободное платье,  на  плите  стояла  кастрюля,  полная
брюссельской  капусты.  Комнату  освещал  свет  свечей,  каждая  из  который
аккуратно  была помещена  в  покрытой  воском бутылке из-под  вина,  каковые
стояли в четырех углах ее гостиной.
     На  ее  сидении  еще  три человека присутствовали.  Миссис  Ормерод  из
Белзайз Парка, в  темно-зеленой шляпе, что вполне могла в прошлой жизни быть
цветочным  горшком; мистер  Скроджи,  худой  и  изможденный,  с  бесцветными
глазами на  выкате:  а также Джулия Петли  из "Волосы сегодня" [Ранее "Лучше
Остальных на Волос", ранее "Привлекание мужчин"", ранее "Завой и приукрась",
ранее "Цены Наши Не Кусаются, Даже не Колются", ранее "Искусство de-Coiffeur
мистера   Брайана",   ранее   "Парикмахерская   Робинсона",   ранее   "Такси
Закажи-Машину-По-Телефону" Прим. авт.], парикмахерской на Хай-стрит,  только
вышедшая из школы и уверенная, что  она-то  весьма, весьма  оккультна. Чтобы
усилить  свои  оккультные аспекты, Джулия  стала  носить  слишком  уж  много
превосходно   сделанных  серебряных  украшений  и   слишком  уж   интенсивно
подкрашивать  глаза  зеленым.  Ей  казалось,  что выглядит  она мистической,
мрачной и романтичной, и  так бы  и было, снизь она свой вес еще на тридцать
фунтов. Она была убеждена, то у нее анорексия, поскольку каждый раз, когда в
зеркало глядела, и вправду толстушку видела.
     -- Можете руки соединить? -- попросила мадам Трейси. -- И должно стоять
полное молчание. Мир духов очень чувствителен к вибрациям.
     -- Спросите, там ли мой Рон, -- бросила миссис  Ормерод. У нее  челюсть
была как кирпич.
     --  Обязательно,  дорогая,  но  пока я  контакт устанавливаю, вы должны
молчать.
     Последовало молчание, прерванное урчанием живота мистера Скроджи.
     -- Простите, дамы, -- пробормотал он.
     Мадам Трейси за годы  Приоткрывания Вуали и  Исследования Тайн  узнала,
что  две минуты  --  правильная  длина времени  сидения  в молчании,  оживая
контакта со стороны Мира Духов. Больше, и они беспокоиться начинали,  меньше
-- и они считали, что заплаченных денег это не стоит.
     Она список покупок в голове составляла.
     Яйца. Латук. Унция  сыра для готовки.  Четыре помидора. Масло. Упаковка
туалетной бумаги. Не забыть, у нас  почти кончилась. И такой славный кусочек
печенки для мистера Шедвелла, бедный старичок, жаль...
     Время.
     Мадам  Трейси отбросила голову назад,  позволила ей упасть  на  одно из
плеч, затем опять подняла -- медленно. Глаза ее были почти закрыты.
     --  Теперь она опускается, -- услышала она шепот миссис  Ормерод Джулии
Петли. --  Ничего необычного, волноваться не надо. Она просто  для себя Мост
На Другую Сторону делает. Скоро подойдет ее дух-проводник.
     Мадам Трейси  здорово  раздражили эти  нежелательные комментарии, и она
низким голосом застонала.
     -- Оооооо.
     Потом проговорила высоким, дрожащим голосом:
     -- Ты здесь, мой дух-проводник?
     Она немного подождала,  чтобы напряжение повысить. Моющая жидкость. Две
банки вареных бобов. Да, и картошка.
     -- Гау, -- проговорила она низким, хриплым голосом.
     -- Это ты, Джеронимо? -- спросила она себя.
     -- Это, э, я, гау, -- ответила она.
     -- С нами сегодня новый член круга, -- сообщила она.
     -- Хау, мисс  Петли? -- проговорила она в  роли  Джеронимо. Она  всегда
понимала,  что духи-проводники из индейцев  были  необходимы, а имя ей очень
нравилось. Она это объяснила Ньюту. Она,  понял он, ничего про Джеронимо  не
знала, а он был слишком добросердечен, чтобы ей сообщить.
     -- О, -- пропищала Джулия. -- Счастлива познакомиться.
     -- Мой Рон там, Джеронимо? -- спросила миссис Ормерод.
     --  Гау, скво Берил, -- откликнулась мадам  Трейси. -- О, здесь так, э,
много, э, бедных  потерянных духов,  э, стоящих в очереди к, э, двери  в мой
вигвам. Может, ваш Рон среди них. Гау.
     Мадам  Трейси годы назад выучила свой урок, и  теперь разговор  с Роном
допускала лишь в самом конце. Если она так не делала, Берил Ормерод занимала
весь  оставшийся  сеанс, говоря  покойному  Рону  Ормероду  все, что  с  ней
произошло с прошлой  их маленькой беседы. ("...итак, Рон, младшенькая нашего
Эрика, Сибилла, ну, ты бы  ее теперь  не узнал, макраме занялась, а  Летиция
наша, знаешь, старшая дочь нашей  Карен, стала лесбиянкой, но это в наши дни
нормально, и  диссертацию  пишет  о  фильмах  Серджо Леоне  с  точки  зрения
феминисток, а Стэн наш, знаешь, близнец нашей Сандры, я тебе о нем в прошлый
раз  говорила, выиграл по дартс турнир, что славно, мы  все думали, он такой
маменькин сынок, а еще крыша сарая прохудилась, вода на землю не стекает, но
я  с последним сыном  нашей Синди поговорила, он  строителем работает,  он в
воскресенье придет поглядит, и да-а, это мне напомнило...").
     Нет, Берил Ормерод и  подождать может. Вспыхнула молния, почти сразу за
ней где-то вдалеке  прогрохотал  гром. Мадам  Трейси  достаточно  гордо себя
почувствовала, словно  сама была  за это  ответственна. Это даже  лучше, чем
свечи, создавало чувство неотложки. Это чувство -- основа всего медиумства.
     -- Так,  -- бросила своим собственным  голосом мадам  Трейси. -- Мистер
Джеронимо спрашивает, здесь есть кто-нибудь по имени мистер Скроджи?
     Водянистые глаза Скроджи засияли.
     -- Э, вообще-то это мое имя, -- ответил он с надеждой в голосе.
     -- Да, тогда здесь кто-то  для вас. --  Мистер  Скроджи уже  месяцы как
приходил, и она не  могла для него послание  придумать. Пришло его время. --
Вы кого-нибудь знаете по имени, э, Джон?
     -- Нет, -- покачал головой мистер Скроджи.
     --  Ну, здесь  какие-то небесные  помехи. Имя может быть Том. Или Джим.
Или, э, Дэйв.
     --  Когда  был  в  Хэмел  Хэмпстеде,  знал Дэйва, --  ответил  с легким
сомнением мистер Скроджи.
     -- Да, он говорит "Хэмел Хэмпстед", это он и говорит,  -- кивнула мадам
Трейси.
     -- Но  я с ним  на  прошлой неделе виделся,  собаку он прогуливал, и он
совершенно  выглядел  здоровым,  --   проговорил  слегка  удивленный  мистер
Скроджи.
     -- Он говорит, не волнуйтесь, он  счастливей за вуалью,  --  продолжала
мадам Трейси, которая считала, что  всегда  лучше клиентам  хорошие  новости
сообщать.
     -- Скажите моему Рону, я должна ему сказать про свадьбу нашей Кристалл,
-- буркнула миссис Ормерод.
     -- Обязательно, дорогая. А теперь минутку подождите, проходит что-то.
     И затем что-то прошло. Оно  сидело в голове Мадам Трейси  и выглядывало
наружу.
     -- Sprechen sie  Deutch? -- спросило оно,  используя губы мадам Трейси.
-- Parlez vous Francais? Wo bu hui jiang zhong-chen?
     -- Рон,  это  ты...?  -- спросила миссис Ормерод. Когда раздался ответ,
был он довольно-таки раздраженным.
     --  Нет. Совершенно точно нет. А  вопрос настолько очевидно  неразумный
мог  быть задан  лишь  в  одной стране  на  этом  облаками закрытом шаре  --
большинство которого, кстати,  я видел в  последние несколько  часов. Это не
Рон, дорогая леди.
     -- Ну, а я хочу с Роном  Ормеродом  поговорить,  --  проговорила слегка
раздраженно  миссис  Ормерод.  --  Такой невысокий, сверху головы  лысеющий.
Можете, пожалуйста, его на связь вывести?
     Последовала пауза.
     --  Действительно, есть,  похоже,  соответствующий  описанию  дух среди
здесь парящих. Ладно. Я его вам дам, но поговорите быстро, хорошо? Я пытаюсь
Аапокалипсис предотвратить.
     Миссис Ормерод и мистер Скроджи переглянулись. На предыдущих посиделках
с  мадам Трейси ничего такого не происходило.  Джулия Петли  была восхищена.
Так-то  лучше.  Она  надеялась,  что  следующим  делом мадам  Трейси  начнет
эктоплазму испускать.
     -- Д-да? --  проговорила  мадам Трейси  другим голосом.  Миссис Ормерод
подскочила. Звучал он  точно как Рон. В прошлые  разы  Рон  звучал как мадам
Трейси.
     -- Рон, это ты?
     -- Да, Бе-е-ерил?
     -- Хорошо. У меня есть  довольно много для тебя информации. Для начала,
я  сходила на  свадьбу  нашей Кр