гела обозначают.  Они могут с удовольствием Музыку Сфер
слушать,  но не хотят вовсе встать в позу и буги под нее танцевать. Так что,
ни один.
     Почти ни один, по  крайней мере.  Азирафаил гавот  танцевать научился в
осторожном джентльменском клубе в Портленд Плейсе, в поздних 1880-ых, и хотя
вначале у него  это  не  лучше получалось,  чем у  утки получается  торговое
банкирство,  через  некоторое время стал он очень хорошо танцевать, и был он
очень расстроен, когда, несколько десятилетий спустя, гавот из моды вышел.
     Так  что, если танец -- гавот, и если  есть у  него подходящий  партнер
(тоже способный,  допустим,  танцевать на  кончике булавки), ответ  точен --
один.
     А вообще, ровно так же  можно спросить, сколько демонов могут танцевать
на  кончике булавки. Произошли ведь  вначале  оттуда же, откуда и  ангелы. И
они, по крайней мере, танцуют [Хотя мы с вами это танцеванием не назовем. По
крайней мере, хорошим.  Демон двигается,  как белая группа  на "Soul train".
Прим. авт.].
     И если так подойти, ответ  -- на самом деле куча, если они покинут свои
тела, а это для демона проще простого.  Демоны  законами физики не  связаны.
Если  вы издалека взглянете, вселенная -- просто нечто маленькое  и круглое,
как   те  шарики,  наполненные  водой,  в  который  маленькая  снежная  буря
происходит,  если  встряхнуть [Только,  если,  конечно,  план основ  мира не
продуман гораздо  серьезнее, чем думают, гигантского  пластикового  снежного
человека  на дне  ее  нет.  Прим.  авт.]. Но если взглянуть  из самой близи,
единственная проблема, связанная с танцеванием на кончике булавки -- все эти
большие дырки между электронами.
     Для   ангельской  компании  или  демонской   породы  размер,   форма  и
расположение частей -- то, что можно менять.
     В настоящий момент  Кроули  очень быстро спускается вниз по  телефонной
линии.
        "ДЗЫНЬ."
     Кроули  на  скорости,  близкой  к  скорости  света,  прошел  через  две
телефонных станции. Хастур был чуть  сзади него: в четырех  или пяти дюймах,
но при этом размере Кроули был достаточно впереди, чтобы ему было  спокойно.
Конечно, это пропадет, когда он на другой стороне выйдет.
     Они  были слишком малы,  чтобы звуки издавать, но демонам для разговора
звуки не обязательны. Он слышал, как сзади него Хастур орал:
     -- Сволочь! Я тебя поймаю. От меня не убежишь!
        "ДЗЫНЬ."
     -- Где бы ты не вышел, там выйду и я! От меня не сбежишь!
     Кроули меньше, чем за секунду, промчался через двадцать миль кабеля.
     Хастур был лишь чуть сзади. Надо  будет  очень, очень аккуратно  -- все
зависит от времени -- эту вещь построить.
        "ДЗЫНЬ."
     Это был третий звонок. "Что ж, -- подумал Кроули, -- пора".
     Он неожиданно остановился  и поглядел, как мимо него промчался  Хастур.
Хастур повернулся и...
        "ДЗЫНЬ."
     Кроули  промчался сквозь  телефонную линию, пролетел сквозь пластиковую
оболочку и материализовался,  в полный рост и тяжело дыша, в  своей  комнате
отдыха.
     щелк.
     В  его  автоответчике стала поворачиваться  стоящая  там  пленка. Потом
раздался  сигнал и,  когда поворачивалась пленка приходящих сообщений, голос
из динамика прокричал после сигнала:
     -- Так! Что?... Проклятый ты змий!
     Начал мигать красный огонек сообщений.
     Загорелся, потух,  загорелся, потух, загорелся, потух, как малюсенький,
красный, разозленный глаз.
     Кроули  очень хотелось, чтобы  у него было больше святой  воды  и время
подержать в  ней кассету,  пока не  раствориться. Но достаточно опасно  было
достать смертельную ванну  Лигура, он ее  на  всякий случай  годы имел, даже
присутствие ее в комнате его неспокойным делало. Или... или, может быть, да,
что произойдет, если  он кассету в машину положит? Он мог быть опять и опять
Хастура проигрывать, пока тот не превратится во Фредди Меркьюри. Нет. Может,
он и сволочь, но это даже для него слишком!
     Послышалось ворчание дальнего грома.
     Он времени терять не мог.
     Ему некуда было идти.
     Он  ушел.  Он  вниз  сбежал,  к  своему  "Бентли"  и поехал  в  сторону
Вест-Энда, словно за ним  гнались  все  демоны  в  аду. Да  так  и  было,  в
общем-то.

     Мадам Трейси услышала, как  по  ступенькам  медленно поднимался  мистер
Шедвелл.  Поднимался  он медленней,  чем  обычно,  и  каждые несколько шагов
останавливался. Обычно он по ступенькам так поднимался, словно каждую из них
ненавидел.
     Она открыла свою дверь. Он прислонился к стене на пролете.
     --  Ой, мистер Шедвелл,  --  спросила  она, --  что  вы со  своей рукой
сделали?
     -- Женщина, от меня отойди, --  простонал Шедвелл.  --  Я сил  своих не
знаю.
     -- Почему вы ее так держите?
     Шедвелл попытался в стену отступить.
     -- Отойди, говорю тебе я! Я не могу отвечать за себя!
     -- Что  с вами стряслось, мистер  Шедвелл?  -- спросила  мадам  Трейси,
пытаясь взять его за руку.
     -- Ничего! Ничего!
     Она ухитрилась схватить  его  за руку. Он,  Шедвелл,  бич зла, не  смог
противостоять затаскиванию в ее квартиру.
     Он никогда в ней раньше не  был, по крайней  мере, не во сне.  Сны  его
нарядили ее в шелка, богатые драпировки и то,  о чем  он думал, как о славно
пахнущих  живчиках.  На  самом деле, была  занавеска  из шариков на  входе в
кухоньку  и  весьма неумело  сделанная из  бутылки  Кьянти лампа,  поскольку
представление мадам Трейси -- как и Азирафаила -- о том, что модно, застряло
где-то в районе  1953-го. И  в середине  комнаты  стоял стол,  на нем  лежал
бархат, а на бархате,  хрустальный  шар, который все больше становился путем
заработка мадам Трейси.
     -- Думаю, вам  стоит прилечь, мистер Шедвелл,  -- бросила она  голосом,
что никаких споров не допускал. Он был слишком напуган, чтобы протестовать.
     --  Но юный Ньют там, -- пробормотал Шедвелл, --  плененный  языческими
страстями и оккультными проделками.
     -- Что ж,  я уверена,  он знает,  что с ними делать, -- ответила на это
мадам Трейси, в душе которой была гораздо более близкая к реальности картина
того, что с Ньютом происходит. -- И я уверена, ему бы не понравилось то, что
вы тут себя мучаете. Лягте-ка лучше, а я чашечку чая нам обоим сделаю.
     Оно исчезла, и пощелкали шарики, когда она через них проходила.
     Неожиданно Шедвелл оказался один на, как он мог сообразить, несмотря на
развалившиеся, разбитые нервы, кровати  греха, и в тот момент не способен он
был  решить, лучше  это,  на  самом деле, или хуже, чем  быть  не одному  на
кровати греха. Он повернул голову, чтобы оглядеть окрестности.
     Представление мадам Трейси о том, что  эротично, произрастало  из дней,
когда молодые мужчины думали,  что к передней части  женской анатомии крепко
приделаны надувные  мячи,  когда  после слов  о том,  что  Бриджит  Бардо --
сексуальный  котеночек,  никто  не  засмеялся бы, и вправду  были журналы  с
названиями  вроде  "Девочки", "Смешки"  и  "Подвязки".  Где-то в  котле этом
дозволенности подхватила она  идею, что  мягкие игрушки в  спальне создавали
интимную, кокетливую атмосферу.
     Какое-то  время  Шедвелл  смотрел  на  большого, изношенного  плюшевого
мишку, у  которого одного  глаза не было  и ухо было драное. Вероятно, звали
его как-нибудь вроде мистер Баггинс.
     Он повернул голову в другую сторону. Посмотреть далеко ему мешал  чехол
для пижам в форме животного, что  могло  быть псом, но  могло быть  также  и
скунсом. Оно весело усмехалось.
     -- Уйй, -- проговорил он.
     Но воспоминание скрыть не удавалось -- вырывалось и атаковало сознание.
Он и правда это  сделал.  Насколько он знал, никто в Армии демона не изгнал.
Ни  Хопкинс,  ни  Сифтингз,  ни Дайсмен.  Вероятно,  ни  даже  Сержант-Майор
Охотников  на  Ведьм Наркер [АОнВ  наслаждалась  ренессансом  в великие  дни
расширения  Империи. Бесконечные стычки британской армии часто ее  сражаться
заставляли  с  знахарями,  колдунами,   шаманами  и   прочими  практикующими
оккультизм врагами. И  вот тогда в бой  вступали подобные КСМ  ОАнВ Наркеру,
фигура которого --  широко  шагающая, рычащая, ростом в шесть футов и шесть,
весом в восемнадцать стоунов, держащая обитую железом  Книгу, восьмифунтовый
Колокольчик  и специально  укрепленную Свечу, вельдт от  противников быстрее
очищала,  чем  пулемет  Гетлинга.  Сэсил  Родес  о нем  написал:  "Некоторые
отдаленные  племена  считают  его  богом,  и  лишь  невероятно  храбрый  или
безрассудно храбрый знахарь не побежит,  когда сверху на  него улыбнется КСМ
Наркер. По  мне, лучше этого человека на  нашей стороне иметь, чем батальоны
гуркхов". Прим. авт.], у которого был непобитый  никем рекорд --  наибольшее
число ведьм нашел. Раньше  иль  позже находила всякая  Армия свое сильнейшее
оружие, нашла  теперь  свое  ОАНВ, и  находилось оно, размышлял Шедвелл,  на
кончике его руки.
     Что  ж,  тьфу  на  правило  "Использовать  Нельзя  Такое".  Он  немного
отдохнет, раз уж он здесь, а потом Силы Тьмы встретят равного себе...
     Когда  мадам Трейси принесла чай, он  похрапывал.  Она тактично закрыла
дверь, а также и  здорово благодарно,  ведь у  нее  сеанс был через двадцать
минут, а плохо было деньги отвергать в то время.
     Хотя была мадам  Трейси здорово  глупа  по многим  меркам,  в некоторых
делах был у  нее инстинкт, и когда речь шла об окроплении оккультным, доводы
ее были безупречны.  Вот именно окропления, поняла она, ее клиенты и хотели.
Не хотели они  в него по  шеи погружаться.  Не хотели они многоизмеренческих
тайн Времени и Пространства,  им просто хотелось  быть успокоенными, узнать,
что у мамочки все в порядке теперь, когда померла. Хотелось им ровно столько
Оккультизма,  чтобы  приправить  простое  кушанье их  жизни,  и лучше  всего
порциями  не  дольше, чем  по  сорок пять  минут, после  чего  подают  чай и
печенье.
     Конечно, не хотели они странных свеч, запахов, напевов  или мистических
рун. Мадам Трейси даже убрала  большинство карт типа "Major Arcana" из своей
колоды Таро, ибо появление их людей беспокоило.
     И она всегда прямо перед сеансом кипятиться  ставила капусту. Ведь  нет
ничего более  успокаивающего,  ничто  не  соответствует  лучше  духу уютного
британского  оккультизма,   чем   запах   готовящейся  в   соседней  комнате
брюссельской капусты.

        "x x x"
     Было вскоре после полудня,  и тяжелые грозовые  облака небо  окрасили в
цвет  старого  свинца.  Скоро  пойдет  дождь,  сильный,  слепящий.  Пожарные
надеялись, что дождь пойдет скоро. Чем скорей, тем лучше.
     Они прибыли практически незамедлительно, и молодые пожарные возбужденно
вокруг пожара скакали, раскручивая шланги и хватая топоры; те, что постарше,
лишь раз глянули и знали, что это не потушишь, не были  и уверены, что огонь
удастся остановить, и он на другие здания не  распространится, когда  черный
"Бентли"  проскользил по  повороту и въехал на  тротуар со  скоростью где-то
побольше шестидесяти  миль в час и остановился с визгом тормозов в полудюйме
от  стены книжного магазина. Весьма взволнованный  молодой человек в  темных
очках вышел из машины и побежал к двери пылающего книжного.
     Его остановил пожарный.
     -- Вы -- хозяин этой торговой точки? -- спросил он.
     -- Не будьте идиотом! Что, похож на хозяина книжного магазина?!
     -- Насчет этого, сэр, я сказать  ничего не  могу. Вид может быть весьма
обманчив. Я, к примеру, пожарный. Однако, встречая меня вне работы, люди, не
знающие  моей профессии,  часто предполагают,  что  я  вовсе и  общественный
бухгалтер  или директор компании. Представьте меня без формы, сэр,  и что за
человека вы перед собой видите? Честно?
     -- Дурака, -- отозвался Кроули и вбежал в книжный магазин.
     На самом деле, это звучит  проще, чем  было, так  как  для того,  чтобы
сделать это, Кроули надо было  обойти полдюжины пожарных, двоих полицейских,
и нескольких представителей интересного ночного народа [В любом другом месте
очень  даже возможно, что наблюдающие  пожар  были бы заинтересованы.  Прим.
авт.], рано вышедших на улицу  и жарко  спорящих  между собой  о том, что за
часть общества сделала вечер ярче -- и почему.
     Кроули прямо сквозь них протолкался. Они на него и не глядели почти.
     Потом от толкнул дверь и вступил в огненный ад.
     Весь магазин пылал.
     -- Азирафаил! -- крикнул он. -- Азирафаил, ты... тупой ты... Азирафаил?
Ты здесь?
     Никакого ответа.  Лишь потрескивала  горящая  бумага,  звук  послышался
расколовшегося   стекла,  когда  добрался  огонь  до   комнаты  наверху,  да
разрушающееся дерево громкий издавало звук.
     Он настойчиво, отчаянно оглядывал магазин, ища ангела, ища помощь.
     В  дальнем углу опрокинулся книжный  шкаф,  рассыпав  по  полу  горящие
книги. Всюду вокруг него был огонь, и Кроули его игнорировал. Левая половина
его штанов начала тлеть; он ее одним взглядом остановил.
     -- Эй? Азирафаил! Ради Бо..., ради Са..., ради кого-нибудь! Азирафаил!
     Окно магазина было  разбито  снаружи.  Испуганный Кроули  повернулся, и
неожиданная струя воды с силой ударила ему в грудь, повалив его на пол.
     Его темные очки улетели в дальний угол комнаты и стали лужицей горящего
пластика.  На  свет  явились желтые глаза  с  вертикальными щелями  зрачков.
Мокрый,  с текущей  с него  водой,  с  черным от  золы  лицом,  настолько от
холодности  далекий,  насколько  это  для  него  было  возможно, на  четырех
конечностях в пылающем книжном магазине,  Кроули проклинал Азирафаила,  план
основ мира, Верх и Низ.
     Потом он посмотрел вниз  и увидел  ее. Книгу.  Книгу, которую девушка в
машине  в  Тадфилде  оставила,  в ночь  среды.  Вокруг  обложки  она  слегка
опалилась, но чудесным образом не пострадала. Он поднял ее, засунул в карман
своей куртки, встал, пошатываясь, и стряхнул с себя грязь.
     Этаж над ним  развалился. С  рыком  и  гаргантюанским  пожатием  здание
сложилось, пролив дождь кирпича, дерева и горящих осколков.
     Снаружи полиция отгоняла  прохожих подальше, а  пожарный объяснял всем,
кто готов был послушать:
     -- Я его не мог остановить. Сумасшедший, должно быть, был. Или  пьяный.
Прям  внутрь  вбежал.  Не  мог  я его остановить. Сумасшедший.  Прямо внутрь
вбежал. Так  помереть  --  ужасно. Ужасно,  ужасно.  Прям  так  сразу внутрь
вбежал...
     А потом из огня вышел Кроули.
     Полицейские и пожарные на него посмотрели, увидели выражение его лица и
остались на своих местах.
     Он влез в "Бентли", въехал обратно на дорогу, объехал пожарную машину и
уехал на Вардур Стрит, в темный день.
     Они глядели на уезжающую  прочь  машину. Наконец  один  из  полицейских
заговорил.
     -- В такую погоду, ему следовало бы  врубить свои  фары,  -- бросил  он
оцепенело.
     -- Особенно  когда  так едет.  Может  быть опасно, -- согласился другой
голосом  без выражения, мертвым,  и они стояли  в  свете и жаре  от горящего
книжного,  думая,  что  в  мире,  который  они понимали,  как  им  казалось,
происходило.
     Вспыхнула  молния, бело-голубая, осветив ненадолго  все  черное от  туч
небо, громыхнул так громко, что  уши заболели,  гром,  и  начал лить сильный
дождь.

     Она ехала на красном мотоцикле.  Не дружелюбного красного цвета  "Хонд"
был он; яркий, кровавый красный цвет,  богатый, темный, полный ненависти. Во
всех других смыслах, похоже, был мотоцикл  совершенно обычным, только к боку
был прикреплен меч, пока лежащий в ножнах.
     Шлем ее был малиновым, а ее кожаная куртка -- цвета старого вина. Сзади
рубиновые кнопки образовывали слова "АДСКИЕ АНГЕЛЫ".
     Было  десять второго дня, и было  темно,  сыро, мокро. Шоссе было почти
пусто,  и женщина в красном с  ревом неслась по  дороге на  своем мотоцикле,
лениво улыбаясь.
     Пока что день был хорош. Что-то такое  было в виде красивой  женщины на
мощном  мотоцикле с мечом сзади, что на определенных людей сильно влияло. На
настоящий момент четыре продавца-путешественника с ней  пытались  в скорости
состязаться, и куски "Форда Сьерры" теперь украшали ограду шоссе и мостов на
протяжении сорока миль.
     Она  остановилась  в месте  обслуживания и  вошла  в  "Кафе  Счастливых
Свинок".  Оно было  почти пусто.  Скучающая официантка  штопала за прилавком
носок,  а  группка байкеров в  черной коже,  твердых,  волосатых, грязных  и
огромных собралась  вокруг  еще  большего  господина  в  черной  куртке.  Он
решительно  играл  на  чем-то,  что  в прошедшие годы  могло  быть  машиной,
продающей фрукты, но теперь был  у  нее экран  и  рекламировала она себя как
"TRIVIA SCRABBLE".
     Зрители говорили вот что:
     --   "Д"!  "Д"  нажми  --  "Крестный  отец"  наверняка  больше  получил
"Оскаров", чем "Унесенные ветром"!
     -- "Марионетка на веревочке"! Сэнди Шоу! Честно. Я абсолютно уверен.
     -- "1666"!
     -- Нет, тупица! Это пожар! А Чума была в 1665-ом!
     -- "Б" -- Великая Китайская Стена не была одним из Семи Чудес Света!
     Была  четыре темы:  Поп Музыка, Спорт,  Нынешние  Происшествия  и Общие
Знания. Высокий  байкер, который не  снял шлема,  нажимал кнопки, не обращая
внимания на помощников, ибо явно сам знал, что делать хочет. В любом случае,
он постоянно побеждал.
     Красная наездница подошла к прилавку.
     -- Чашку чая, пожалуйста. И сэндвич с сыром, -- попросила она.
     --  Вы  одна, да,  дорогая?  -- спросила официантка,  передавая чай,  и
что-то белое, сухое, твердое, через прилавок.
     -- Друзей жду.
     -- А,  --  отозвалась  официантка, прокусывая  шерсть. --  Что ж, лучше
здесь ждать, чем снаружи. Там сейчас прям ад.
     -- Нет, -- на это ответила женщина в красном. -- Пока еще нет.
     Она уселась за столик у окна, с хорошим видом на парковку, и ждала она.
Она слышала, как говорят собравшиеся вокруг "Trivia Scrabble".
     -- А вот новый, "Сколько раз Англия официально была в состоянии войны с
Францией с 1066?".
     -- Двалцать? Не,  уж точно не двадцать.  О. И верно.  Ну, никогда бы не
подумал.
     --  Американская  война с Мексикой? Это я  знаю.  Июнь 1845-го.  "Д" --
видите! Я ж вам говорил!
     Второй по  малорослости  байкер,  Барано  (6 футов  3  дюйма),  шепотом
спросил самого малорослого, Жирега (6 футов 2 дюйма):
     -- А чего со спортом-то случилось?
     У него на пальцах одной руки слово "ЛЮБОВЬ" вытутаировано, а на пальцах
второй -- "НЕНАВИСТЬ".
     --   Это   случайный  как  его,  выбор,   не.   В   смысле   с   чипами
микроскопическими делают. Вероятно, у нее есть, типа, миллионы различных тем
там, в RAM.
     У него  на пальцах правой руки  вытатуиравано было  слово "РЫБА", а  на
правой "ЧИПС".
     -- Поп Музыка, Сегодняшние Происшествия, Общие Знания и Война. Я просто
никогда раньше "Войну" не видел. Потому и упомянул.
     Барано  громко хрустнул  пальцами  и на кольцо  на  крышке  банки  пива
оттянул. Он выхлестал полбанки, небрежно рыгнул, а затем вздохнул.
     -- Мне бы  просто хотелось, чтобы  побольше всяких библейских  вопросов
было.
     -- Чего так?
     Жирег никогда не считал Барано разбирающимся в Библии.
     -- Так ведь, ну, помнишь эту небольшую заварушку в Брайтоне.
     --  А,  да.  Тебя  показали в  "Криминале",  --  кивнул Жирег с  легкой
завистью.
     --  Ну,  пришлось  сидеть  в  отеле,  где мать моя работала, так  ведь?
Свободные  месяцы.  И  читать нечего  было,  только сволочь эта  Гидеон свою
Библию оставил. Как-то в сознании застревает.
     Еще  один  мотоцикл, агатово-черный  и сияющий, приехал в машинный парк
снаружи.
     Открылась дверь в кафе. Сквозь комнату пронесся порыв холодного  ветра;
человек, весь  одетый в  черную кожу, с  короткой черной  бородой,  прошел к
столу,  сел рядом  с  женщиной  в  красной,  и  байкеры рядом  с  видеоигрой
неожиданно заметили, что они весьма голодны, и велели Сказзу пойти и достать
им  какой-нибудь еды.  Все, кроме игравшего, который ничего не говорил, лишь
нажимал кнопки,  соответствующие правильным ответам,  и  позволял  выигр