Именно  так
воспринимали миссию Шамиля и свидетели его деяний.  Шамиль  принял  на  себя
тяжкое бремя очищения веры, изгнания  нечестивцев  и  приуготовления  народа
своего к искреннему служению  Всевышнему.  Причины  обрушившихся  на  горцев
бедствий Шамиль видел во вражде и смутах, раздиравших  Дагестан.  И  Шамиль,
как и Пророк Самуил, привнес в этот хаос закон и единение, судил народ  свой
и с Божьей помощью побеждал сильных  противников.  Как  и  Самуилу,  ему  не
удалось  окончательно  вытравить  язычество  и  направить  народ  по  стезям
праведным. Но главное он все же совершил -  объединил  племена  Дагестана  в
единый народ и тем изменил историю Кавказа.
   Теперь имя Шамиль - одно из самых любимых у горцев. [15]



   МИР ГОРЦА

   В горах много свободы, но  мало  земли.  Поэтому  обыденная  жизнь  здесь
соткана из бесконечной борьбы за существование.
   Реки прорезают в гранитных горах  бездонные  каньоны,  орлы  охотятся  за
змеями, цветы пробиваются из-под снега, а дороги такие узкие, что  двоим  не
разойтись. Здесь, чтобы построить дом, надо разрушить скалу. Небо так  низко
над горами, что звезды кажутся россыпью крупных алмазов, а огненные росчерки
метеоритов зовут поискать посланца небес за  соседней  горой.  Ослепительные
молнии и сокрушительный град, горные обвалы и снежные лавины...
   Энергия и фатализм,  страсть  и  упорство  составляют  основу  природного
характера горца. Даже одежда горцев схожа с их миром - бурки лесов и белизна
папах, как на снежных вершинах Кавказа.
   Дух вооруженной демократии, издревле вошедший в кровь и плоть горцев,  не
допускает и тени зависимости.
   В горах все обнажено, как в античной драме. Здесь аулы - амфитеатры,  где
каждый открыт перед людьми, небом и Всевышним. Здесь скажешь слово - и  эхом
отзовется вечность. И потому доброе слово здесь  дороже  золота,  а  злое  -
опаснее пули.
   М. Лермонтов писал о Кавказе.

   Там за добро - добро, и кровь - за кровь,
   И ненависть безмерна, как любовь

   Горцев считают прирожденными воинами,  но  сами  они  не  менее  воинских
доблестей ценят знания, ум и красоту.
   В Дагестане издревле неграмотность считалась позором, а  книга  -  высшей
ценностью. Образование было общедоступным, а по количеству школ относительно
населения горцы превосходили самые просвещенные державы.
   Богатые библиотеки украшали скромные сакли горцев, а дагестанские  ученые
высоко ценились во всем мусульманском мире.
   Горцы изучали не только богословие или теологию, но и философию, алгебру,
геометрию,   логику,   стихосложение,   составляли    медицинские    атласы,
энциклопедии растений и минералов.
   И теперь еще в горах  можно  увидеть  древнейшие  на  планете  наскальные
солнечные календари и небесные карты.
   Бережно сохранялись традиции гостеприимства и куна[16] чества,  почитания
старших и уважения к женщине, независимости и патриотизма.
   Пришелец находил кров и защиту в любом доме.
   Женщина могла остановить самую горячую схватку, всего лишь  бросив  между
противниками свой платок. "Хорошо живет тот, у кого жена хорошая, -  говорят
в горах, - а у кого плохая - плохо".



   ЮНОСТЬ ШАМИЛЯ

   Денгав, чуть было не лишившийся единственного  сына,  старался  оберегать
Шамиля от тяжелой работы. Обычные обязанности горских мальчишек он переложил
на дочь и позволял Шамилю лишь раздувать мехи в кузнице или погонять  ослов,
когда в садах собирали урожай.
   Из винограда Денгав, как и многие  гимринцы,  делал  вино.  Когда  Шамиль
подрос и достаточно окреп, Денгав поручил ему давить виноград  в  деревянных
чанах, но Шамиль упорно отказывался, соглашаясь делать любую другую  работу,
даже самую трудную. Виноделие  было  весьма  прибыльным  занятием,  так  как
неподалеку, в Темир-Хан-Шуре, стоял  царский  гарнизон  и  хмельные  напитки
пользовались  большим  спросом.  Со  временем  Денгав  и  вовсе  забыл  свое
кузнечное ремесло, зато начал делать еше и араку - виноградную водку. Вскоре
и сам он  пристрастился  к  своим  веселящим  душу  произведениям,  забросив
хозяйство и воспитание детей.
   Торговля вынуждала его надолго покидать аул. И Денгав решил отдать сына в
медресе при мечети. Он надеялся сделать из него муллу, в полной уверенности,
что дело это нетрудное и в будущем весьма выгодное.
   Однако смиренного ученика-муталима из Шамиля не получилось. Когда на  его
старшего друга Магомеда напало сразу несколько парней, маленький еще  Шамиль
бросился на  помощь  и  дрался  так  отчаянно,  что  гимринцы  прозвали  его
львенком.
   Гордый мальчишка решил закалить себя, как отец закалял клинки. По  ночам,
после долгих занятий  или  переписки  очередной  богословской  рукописи,  он
пробирался в  кузницу  и  до  изнеможения  упражнялся  с  тяжелым  отцовским
молотом. Разгорячившись,  нырял  в  холодную  реку.  Переплыв  стремительный
поток, взбегал на вершину ближайшей горы, сталкивал с нее камень и  бросался
следом, чтобы догнать и остановить его. [17]
   Втайне  от  всех  он  уходил  в  сады,  бился  кинжалом  с   воображаемым
противником, сбивал стрелами груши с верхушек деревьев и мечтал сразиться  с
мифическим огнедышащим драконом Аждахой.
   Когда выпадал черед пасти сельское стадо,  Шамиль  гнал  его  на  дальние
луга. Там он брал на плечи ягненка и часами носил его, испытывая свои  силы.
И так продолжалось до тех  пор,  пока  ягненок  не  превращался  в  большого
барана.
   Однажды он вернулся в село в разодранной  окровавленной  одежде,  погоняя
отару и неся на плечах убитого волка. Гимринцы не верили, что мальчишка смог
убить свирепого хищника. Пошли посмотреть на место схватки. Там  лежала  еще
пара убитых волков.
   Матери, опасавшейся за его здоровье, он упрямо твердил:  "Аллах  дал  мне
это тело не для того, чтобы я жалел его сегодня, а затем, чтобы  оно  спасло
меня завтра". Он будто предчувствовал, что ему  предстоят  испытания,  каких
еще никто не переносил.
   Люди поговаривали, что после  перемены  имени  Всевышний  очистил  сердце
Шамиля, как некогда сердце Пророка Мухаммеда, и сделал его святым.
   Когда Денгав вернулся из очередного вояжа  в  Темир-Хан-Шуру,  его  ждали
ошеломляющие новости.  Говорили,  что  Шамиль  легко  перепрыгивает  опасные
теснины и арбу вместе с седоком, если  встретит  ее  на  узкой  дороге,  что
взбирается за диким медом на самые недоступные скалы,  дальше  всех  бросает
тяжелые  камни,  перерубает  кинжалом  летящую   стрелу,   объезжает   самых
непокорных жеребцов, ловит руками лис  и  ночует  в  пещерах,  наводящих  на
остальных смертельный ужас. Что в руках его всегда Коран или кинжал, а  чаще
всего - и то и другое.
   К тому же оказалось, что Шамиль успел побороть  всех  сверстников  и  уже
задирает взрослых парней, желая помериться  с  ними  силами.  А  сверх  того
прославился как виртуозный наездник, на всем скаку  попадающий  из  ружья  в
подброшенную монету.
   В довершение ко всему сельский учитель-мулла объявил  Денгаву,  что  сыну
его уготовано великое будущее и... попросил забрать  Шамиля  из  школы,  ибо
успехи юноши были столь поразительны, что  ему  впору  было  не  учиться,  а
учить.
   Шамиль уже наизусть знал Коран, и в библиотеке не осталось не прочитанных
им книг. А те, в которых рассказывалось о  славных  героях,  он  перечитывал
снова и снова, стремясь разгадать тайну их величия. Он любил слушать легенды
о сказочных богатырях-нартах, об отважных амазонках,  которые  [18]  даже  в
могилах не расставались со  своим  оружием  и  боевыми  конями,  о  подвигах
горянки  Парту-Патима,   поднявшей   восстание   горцев   против   кровавого
завоевателя Тамерлана.
   Преображение Шамиля было чудесным. Денгав не узнавал своего сына.  Шамиль
превратился в отважного джигита, которому не было равных.
   Очень скоро Денгав ощутил это на себе.
   Гордость за успехи сына вызвала  в  отце  такой  прилив  чувств,  что  он
устроил приятелям настоящий пир, на котором вино  текло  рекой.  Увидев,  до
какого безобразного состояния может опуститься пьяный человек, тем  более  -
родной отец, Шамиль решил положить этому конец.
   Для  начала  Шамиль  напомнил  ему,  почему  мусульманам  было  запрещено
употребление вина. Предание гласит, что однажды Пророк  Мухаммед  направился
за город, чтобы  предаться  молитвам  в  уединенном  месте.  Проезжая  через
пальмовую рощу, он  встретил  веселое  общество,  предававшееся  неумеренным
возлияниям.  Пророк  отказался  от  приглашения  составить  им  компанию   и
направился дальше.
   Возвращаясь обратно, он обнаружил, что все эти люди мертвы.  Веселый  пир
обернулся ссорой, в которой они и перебили друг друга.
   Опечаленный Пророк воззвал к Богу, прося запретить вино,  таящее  в  себе
подобные бедствия. Всевышний услышал молитвы своего любимца и послал к  нему
ангела Джабраила (Гавриила) с  повелением  запретить  употребление  вина,  а
пьющих объявить врагами  общества,  способными  причинить  рано  или  поздно
большое зло.
   Однако  проповеди  Шамиля  не  приносили  желаемого  результата.   Денгав
отвечал, что если бы вино было таким уж греховным, то Нух (Ной) не  насаждал
бы виноградники после своего спасения на Арарате. Тогда Шамиль  прибегнул  к
более действенному средству, поклявшись на Коране, что убьет себя на  глазах
отца, если тот не оставит греховной привычки и  не  перестанет  позорить  их
род.  В  том,  что  Шамиль  непременно  исполнит  данное  слово,  никто   не
сомневался. И Денгаву ничего не оставалось,  как  бросить  пить.  В  кузнице
снова загорелся огонь, зазвенела наковальня, а  в  заброшенном  винограднике
пели птицы, славя щедрость Денгава и сладость виноградной лозы.
   Шамиль уже был местной  знаменитостью,  верховодил  в  самых  рискованных
затеях и давал советы старшим, которые звали его решать трудные споры.
   Но пытливый ум Шамиля жаждал большего. Вместе со своим другом  Магомедом,
ставшим впоследствии 1-м има[19] мом Дагестана, они уединялись в  пещере  и,
заткнув уши воском, предавались исступленным молитвам, открывая в  священной
книге потаенные смыслы и сокровенные знания.
   Это, в свою очередь, придавало  Шамилю  новые  силы,  и  невозможное  для
остальных становилось для него обычным делом.
   Однажды в Гимрах появилась огромная змея,  пожиравшая  ягнят  и  домашнюю
птицу. Женщины боялись ходить за водой, работать в поле и  начали  опасаться
за своих детей. Но змея укрывалась в реке и мужчины  не  знали,  как  с  ней
справиться.
   Старейшины села объявили, что убивший змею получит  в  награду  кинжал  в
богатой кубачинской оправе. Но смельчаков не находилось.
   Шамиль и Магомед наткнулись на чудовище, когда возвращались в село  после
очередных пещерных бдений. Гигантская змея грелась на речных валунах, сжимая
в страшных объятиях удушенного козленка.
   Магомед сделал из ремня пращу и метнул в змею камень. Но она лишь  лениво
подняла голову и вновь улеглась. Друзья сбросили на змею каменную глыбу,  но
чудовище успело скрыться в реке вместе со своей добычей. Тогда Шамиль  зажал
в зубах кинжал и бросился в воду.
   Вода в речной заводи забурлила и окрасилась в кровавый  цвет.  Шамиль  не
появлялся. Магомед бросился на помощь, но не смог отыскать друга. Решив, что
дело плохо, Магомед помчался в село звать людей.
   Когда встревоженные гимринцы прибежали к реке, Шамиль  сидел  на  валуне,
читая  благодарственную  молитву.  Неподалеку  валялась  отрубленная  голова
чудовища.
   Девушки уже начали засматриваться на не по годам мужественного  красавца.
Мать просила Всевышнего сохранить Шамиля от опасностей, приближение  которых
она смутно  чувствовала.  И  только  счастливый  Денгав  гордо  восседал  на
годекане,  как  бы  нехотя   соглашаясь   с   гимринцами,   хвалившими   его
удивительного сына.



   СТРАНСТВИЯ МУТАЛИМА

   Шамилю шел пятнадцатый год. Магомед был старше его на два года. С тех пор
они жили как братья  и  почти  никогда  не  расставались.  Магомед  старался
удерживать Шамиля от  опрометчивых  поступков  и  внушал  ему  необходимость
поиска новых знаний. "У кого нет учителя - у того учитель шайтан", - говорил
он. [20]
   Стремление к  знаниям  -  одна  из  главных  мусульманских  добродетелей.
Считается, что если знания спрятаны даже в Китае - искать их нужно и там. Но
знаний хватало и в Дагестане.
   И вскоре друзья-мугалимы,  с  лепешкой  и  куском  сыра  в  хурджинах,  с
чернильницей и пером на поясе, отправились в путь. Они обошли весь  Дагестан
в поисках новых знаний и учителей.
   Дар  предвидения  (горцы  называют  это  иначе  -   видение   сокрытого),
проявившийся в Шамиле еще в детстве, развился в удивлявшую всех  способность
Шамиля  раскрывать  недобрые  замыслы,  чувствовать  приближение  опасности,
совершать,  казалось  бы,   нелогичные   поступки,   которые   оборачивались
несомненной пользой. Чтобы проверить, такой ли провидец Шамиль,  как  о  нем
говорят, один мулла спрятал под порогом медресе Коран. Все ученики  спокойно
перешагнули его, и только Шамиль остановился и  потребовал  убрать  то,  что
спрятано: "А что именно - известно Аллаху, учителю и мне".
   Молва о необыкновенном муталиме летела впереди Шамиля. Однажды, когда  он
направлялся в отдаленное село, мальчишки решили испытать его силу и устроили
засаду, спрятавшись  за  огромным  камнем.  Но  Шамиль  вдруг  исчез.  Когда
мальчишки решили посмотреть, куда он подевался, Шамиль окликнул их с вершины
камня: "Я шел к вам учиться, а не драться, а кто хочет  помериться  со  мной
силой, пусть заберется сюда". Мальчишки оторопели, потому  что  этот  камень
был знаменит тем, что на  него  не  мог  взобраться  никто.  Они  с  почетом
проводили Шамиля до медресе, а на том камне выбили следы его ног и  прозвали
камнем Шамиля.
   Жизнь муталимов была нелегкой. Они вели полунищенское существование, жили
в холодных кельях вдали от родного дома, среди разных  народов.  Досыта  они
ели только в праздники, когда у горцев принято наделять нуждающихся. Обычной
же пищей их были  комки  толокна,  смоченные  в  воде.  Скудные  средства  к
существованию друзья добывали  переписыванием  Корана  и  других  почитаемых
книг. Но никакие трудности не  смогли  остановить  будущих  имамов,  которые
искали знания, как жаждущий ищет в пустыне оазис.
   Выдающиеся  ученые  Саид  Араканский,   Абдурахман-хаджи   Согратлинский,
Хаджи-Магомед Ирганайский считали их своими лучшими учениками.  К  природным
талантам юных гимринцев  они  прибавили  свою  духовную  силу,  приобщили  к
высоким знаниям и открыли им новые пути, о ко[21] торых  большинство  других
учеников даже не подозревали. Магомед и Шамиль получили  лучшее  образование
из возможного, в совершенстве знали арабский язык, глубоко изучили шариат  -
исламское законоведение и другие науки.
   Позже, когда  они  уже  достаточно  созрели  для  восприятия  тариката  -
суфийского пути к познанию истины, их духовными  наставниками  стали  святой
шейх Магомед Ярагинский и потомок Пророка Джамалуддин Казикумухский.
   Была у Шамиля и своя  тайна.  После  долгих  бдений  над  книгами,  после
головокружительных зикров, а порой и во сне - ему представлялось,  будто  он
дошел до края  горной  страны,  за  которой  начинался  новый,  пленительной
красоты мир. И  над  разделявшей  их  бездонной  пропастью  вдруг  появлялся
светлый мост. Но как только Шамиль решался ступить на него, мост  исчезал  и
возвращалась реальность. В бесконечных дервишских странствиях  Шамилю  много
раз казалось, что он вот-вот найдет этот чудесный мост. Он шел  все  дальше,
поднимался к самым вершинам Кавказа, он почти уже видел его, но мираж всякий
раз ускользал от него, тая в туманной дали.
   Он видел аулы, разрушенные завоевателями,  и  леса  надмогильных  камней,
продаваемых в рабство детей и женщин, вырубленные  сады  и  сожженные  поля.
Видел крепости, построенные на отнятых у горцев  землях.  Видел  дьявольский
оскал кровной мести, губившей целые племена. Видел голод и страдания простых
людей. Но видел и  несомненную  решимость  горцев  защитить  свою  родину  и
свободу, честь и достоинство, веру и справедливость. В горах зрела ненависть
к ханам и прочей знати, деспотизм  которых  покоился  на  царских  штыках  и
обретал уже невыносимые размеры.
   Горы были полны преданиями о деяниях шейха Мансура, о царских  генералах,
подавлявших восстания на Кавказе.
   Но народы гор были разобщены,  вера  колебалась,  знания  превращались  в
отвлеченную науку.
   Казалось, будто несокрушимый Голиаф явился  погубить  Кавказ,  не  ожидая
встретить своего Давида.



   ПРОКОНСУЛ И ИМПЕРАТОР

   Политический  мир  был  охвачен  интригами   и   беспрерывной   переменой
интересов. Европейские державы то провоцировали восточные  державы  к  войне
против России, то занимались совершенно противоположным. Но разгромив в 1812
году Наполеона, а заодно и Персию, Россия формаль[22]  но  включила  в  свою
территорию  почти  весь  Кавказ.  Однако  это  еще   не   означало   полного
владычества.
   В  просвещенных  кругах  периодически   рождались   проекты   мирного   и
взаимовыгодного привлечения горцев к  жизни  под  покровительством  империи.
Предлагались  политические  меры,  способные  укрепить  позиции  России   на
беспокойном Кавказе. Предрасположены к этому  были  и  сами  горцы,  не  раз
спасавшие своих соседей от вторжений восточных завоевателей.  Но  в  эйфории
победы над Наполеоном казалось,  что  подобные  задачи  проще  решать  силой
оружия.
   Окончательное покорение Кавказа  было  поручено  генералу  от  инфантерии
Алексею Ермолову. С его появлением на Кавказе политика России  в  этом  крае
приняла новое направление.
   Назначенный  главноуправляющим   в   Грузию   и   командиром   Отдельного
Кавказского корпуса, Ермолов был с восторгом встречен войсками.
   Ране вступивший на военное поприще, Ермолов в 15 лет уже был  гвардейским
капитаном. В 17 - отличился в Польском походе Суворова. Затем  он  воевал  в
Италии против французов,  находясь  при  командующем  австрийскими  войсками
генерале Девисе. Оттуда Ермолов впервые попал на  Кавказ,  где  под  началом
графа Зубова ходил на Дербент и к Гяндже. В 19 лет он стал майором и  лелеял
мечту сделаться  проконсулом  Кавказа,  который  столь  ему  полюбился,  что
Ермолов задумал сделать его спокойным и весьма доходным краем России.
   Однако с воцарением Павла судьба Ермолова резко  переменилась.  Вслед  за
"попавшим в опалу фельдмаршалом  Суворовым  тень  пала  и  на  Ермолова.  За
вольнодумство он оказался в Петропавловской крепости, а затем  и  в  ссылке.
Новый император Александр I вернул его, но доверил лишь конно-артиллерийскую
роту, предоставив Ермолову вновь добывать утерянное "с конца  своей  шпаги".
Ермолова это не смутило и он с лихвой возместил  утраченное,  отличившись  в
Аустерлицком сражении 1805 года, после которого карьера его  резко  пошла  в
гору. Своими воинскими талантами он заслужил  золотую  саблю  за  храбрость,
новые чины и высокие награды. Бородинская битва, в которой  раненый  Ермолов
отбил у французов батарею Раевского, сделала его народным героем, о  котором
Кутузов говорил: "Он рожден командовать армиями".
   Ермолова,  блистательно  закончившего  наполеоновскую  кампанию   взятием
Парижа, прочили в военные министры. Однако император указом от 6 апреля 1816
года назначил [23] его главнокомандующим в Грузию, а заодно  и  чрезвычайным
посланником в Персию.
   Ермолов явился на Кавказ с грандиозными планами переустройства  края,  но
обнаружил, что со  времен  зубовских  походов  здесь  мало  что  изменилось.
Русское владычество не выходило за пределы крепостей, а о покое  на  Кавказе
по-прежнему оставалось только мечтать. К  тому  же  Персия  требовала  назад
отнятые провинции, которые ей обещал вернуть Александр I.
   Ермолов  отправился  в  Персию,  усмотрел  слабость  шаха  и  нашел,  что
возвращать земли вовсе не обязательно. Слава Ермолова,  его  грозный  вид  и
решительн