ется вести дела только военные.

   Этим низамом запрещается вручать одному  лицу  две  должности,  для  того
чтобы устранить всякое сомнение народа относительно наиба и  пресечь  всякие
дурные и подозрительные помышления о нем.
   Виновный наказывается выговором при народе.

   Предписание имама всем наибам.
   Те из вас, которые одобрят этот низам и  согласятся  поступать  по  нему,
пусть подпишут свои имена и приложат печати свои на этом журнале. Это  будет
доказательством согласия и пусть каждый из вас снимет копию с этого  низама,
чтобы хранить и справляться с ней.  Если  же  между  вами  найдется-  такой,
который не в состоянии будет перенести  его  трудностей  и  привести  его  в
исполнение, тот пусть оставит свою должность и сойдет в число простонародья.
Это даст нам возможность осмотреться  и  обратиться  к  тому,  кто  способен
занять высокий пост  наиба,  который  могут  занимать  только  люди  истинно
храбрые и мужественные.

   О делах, подлежащих владению муфтиев и кадиев.
   В заключение к этим  главам  нужно  прибавить,  чтобы  каждый  законовед,
ученый, муфтий и кадий был готов, по первому же движению войска, выступить в
поход против неверных. Если не будут сражаться руками,  то  пусть  сражаются
языками: наставляют,  предостерегают,  побуждают  к  тому,  что  Бог  обещал
сражающимся.

   Вместе с тем, зная сколь несовершенна человеческая натура  и  как  трудно
обладающим властью удержаться от греховных соблазнов, Шамиль учредил  тайную
полицию -  подразделение  мухтасибов,  обязанностью  которых  был  негласный
надзор за деятельностью наибов,  других  государственных  лиц  и  положением
общества в целом.  Периодически  Шамиль  устраивал  инспекционные  проверки,
заранее извещая об этом наибов. "...Мы договорились, - писал Шамиль,  -  что
будем направлять к вам время от времени надежных посланцев для наблюдения за
вами, вашим положением и действиями, а также для  проверки  ваших  усилий  в
[137] ваших вилайатах. С этой целью мы направили к вам сейчас верного  брата
нашего, благочестивого Талхата. Слушайте его,  повинуйтесь,  принимайте  его
поучения и наставления. Пусть же не обольщает вас ближайшая жизнь,  ибо  она
быстротечна и преходяща. Постарайтесь же извлечь пользу из его  присутствия,
насколько это возможно. И мир".
   Если мухтасибы подтверждали преступность чьих-либо деяний, то за судебным
приговором незамедлительно следовали смертная казнь,  ссылка,  заключение  в
яму или смещение с должности и крупный штраф.
   В особых случаях мухтасибы или специально назначенные  мюриды  передавали
"шамилевское  рукопожатие".  Отыскав  нужного  человека,  двое  одновременно
протягивали ему руку, а так  как  пожать  лишь  одну  из  них  считалось  бы
оскорблением для обладателя другой, то преступник вынужден был с извинениями
пожимать протянутые руки обеими своими. Тогда мюриды выворачивали  его  руки
назад, повергали преступника на землю и тут же приводили смертный приговор в
исполнение. То, что такие приговоры выносились заочно,  никого  не  смущало,
так  как  праведность  имама  была  всем  хорошо  известна.  А  наибы   лишь
утверждались  во  мнении,  что  противное  Аллаху  противно  и   Шамилю,   и
воздерживались от искушения испытывать способности мухтасибов.
   Лишь для людей,  известных  своими  прошлыми  и  неоспоримыми  заслугами,
смертная казнь могла быть заменена ссылкой в  "шамилевскую  Сибирь".  Обычно
осужденных отправляли в Читль - аул, рсположенный на высокой горе, где  была
самая длинная зима в Дагестане  и  почти  не  проглядывало  солнце.  Там  же
размещалось  и  несколько  семейств,  освобожденных  от  воинской  службы  и
обязанных охранять ссыльных.
   Когда же Шамиль видел,  что  мухтасибы  излишне  усердствуют,  то  считал
необходимым сдержать их рвение:
   "Во имя Аллаха милостивого, милосердного.
   От имама Шамиля его возлюбленным братьям мухтасибам Каралала -  мир  вам,
милость и благословение Аллаха. Аминь!
   А затем. Признав, что  этот  алим  Мухамматилав  приносит  пользу  людям,
уединившись в своем доме и взяв на себя обучение ищущих знаний, мы  повелели
ему делать это. Освободите его от исполняемых среди вас обязанностей  вместе
с его отцом, дряхлым и немощным, ради успокоения и утешения его. Не  стройте
же по этому поводу домыслы, ведь Аллах любит делающих добро. И мир".
   Смещая одного из своих мухтасибов, Шамиль написал  [138]  ему:  "...Когда
дошло до нас,  что  у  тебя  появились  признаки  враждебности,  влечение  к
радостям души и что ты поддался уловкам  дьявола,  то  мы  сместили  тебя  с
должности мухтасиба и поставили на твое место нашего  брата  Шамхала,  а  ты
сиди дома. И мир".



   КОДЕКС ШАМИЛЯ

   Исходя из потребностей государства появлялись все новые и  новые  законы,
которые затем были собраны в единый Низам  Шамиля.  Всем  понятный  и  всеми
признаваемый, он стал конституцией Имамата и вошел в историю  под  названием
"Кодекса Шамиля". Этот кодекс, не имевший аналогов в  мировой  истории,  так
поразил К. Маркса, что он называл Шамиля "отчаянным демократом".
   Низам был основан на шариате, некоторые неясные положения которого Шамиль
развил и уточнил применительно к потребностям государства и его граждан. Все
остальные  законы  и  адаты,  противоречившие   Низаму,   были   упразднены.
Разночтения в исполнении самого шариата Шамиль также привел в  единообразие.
Блуждания между  различными  толкованиями  некоторых  установлений  шариата,
которые Шамиль называл "несколькими дорогами", могли сбить с истинного  пути
не очень образованного  или  корыстного  муллу.  Чтобы  пресечь  возможность
злоупотреблений, Шамиль сам определил "верный путь" и  велел  следовать  ему
всем остальным. При этом имам утверждал, что в самом шариате  он  ничего  не
изменил, ибо невозможно изменить то, что установлено Богом.
   Если прежде богатый, убив бедняка,  ссылался  на  возможность  "платы  за
кровь", а бедный, убив дворянина, неминуемо подвергался  смертной  казни  по
принципу "око за око", то теперь закон становился единым для  всех.  А  дело
наказания  виновных  брало  на  себя  государство,  не  предоставляя  его  в
распоряжение чудовища кровной мести.



   ЗАПРЕЩЕНИЕ КРОВНОЙ МЕСТИ

   Сама кровная месть (канлы), в том виде, в котором она гнездилась в  горах
тысячи лет, также была строжайше  запрещена.  Священное  право  на  месть  у
ближайшего родственника убитого не отнималось, но, учитывая привычку  горцев
получать за одно свое око несколько чужих,  рекомендова[139]  лось  отдавать
предпочтение "плате за кровь",  что  способствовало  прекращению  дальнейшей
вражды. Мщению уже не могли подвергаться ни родственники преступника, ни его
имущество. "Дом убийцы не виноват в его  преступлении",  -  полагал  Шамиль,
вынужденный  заботиться  не  только  о  справедливости  наказаний,  но  и  о
сохранении и увеличении населения страны. К тому  же  кровники,  по  обычаю,
изгонялись из родных аулов, а следом, бросив  остальные  дела,  отправлялись
устанавливать справедливость оскорбленные родственники.  Существовали  целые
аулы, населенные беглыми кровниками, а многие  попросту  убегали  в  русские
крепости, где объявляли себя "мирными", находили приют и даже  поступали  на
службу. Теперь же, когда централизованная имамская власть имела свои руки  в
каждом ауле, скрыться было не так просто. В тех аулах, которым раньше и дела
не было  до  беглых  преступников,  их  теперь  ждали  мюриды,  своевременно
получавшие приметы преступников. Для  такого  рода  экстренных  сообщений  и
передачи указов имама была организована  "летучая  почта"  -  целая  система
передачи сообщений,  включавшая  бегунов,  всадников,  специальные  сигналы,
костры на сторожевых башнях и  скалах  и  даже  почтовых  голубей,  которыми
обменивались аулы  и  которых  выпускали  в  нужный  момент  в  определенном
направлении.
   Поводом для кровомщения в  горах  не  обязательно  становилось  убийство:
любая обида, задетая честь, неосторожное слово способны были  исторгнуть  из
ножен карающий кинжал. Горская вендетта могла продолжаться веками,  принимая
самые устрашающие формы и унося тысячи жизней к праотцам, при жизни  которых
кто-то совершил трагическую ошибку, а может быть, даже  и  не  совершал  ее.
Известная в горах легенда повествует о том, как  умиравший  с  голоду  горец
украл курицу, за которую позже поплатился целым  бараном.  Украденный  баран
обернулся потерянным быком, а тот - конем,  которого  бывший  владелец  быка
обратил в свою собственность. Но конь в горах - это почти человек.  Укравший
коня поплатился за это своей жизнью. Прежний владелец,  обретший  потерянное
имущество, скрылся на любимом скакуне, оставив  семью  на  произвол  судьбы.
Судьба же, в лице родственников убитого,  обошлась  с  ними  самым  жестоким
образом.  В  ответ  явились  родственники  убитых  и  с   лихвой   отомстили
экс-мстителям. Этот кошмар ширился в ужасающей прогрессии, пока не опустошил
несколько аулов, по которым теперь бегали одичавшие куры.
   Нововведение Шамиля  все  приняли  с  облегчением.  Оно  спасло  в  горах
множество невинных жизней. [140]



   ПОХИТИТЕЛИ НЕВЕСТ

   Не всем новые законы нравились, особенно тем,  кто  единственным  законом
считал свою силу, а свободу путал со своеволием. Но большинство новые законы
поддерживало, а остальные были вынуждены их исполнять, ибо неисполнение вело
к неизбежному наказанию.  Кара  в  равной  степени  настигала  любого  -  от
простого горца до наиба.
   Примером  тому  стала  история   одного   высокогорного   аула,   издавна
считавшегося гнездом разбоя и самого  грубого  варварства.  Оставаясь  много
веков  вне  всякой  зависимости  от  какой-либо   власти,   эти   разбойники
прославились самыми дерзкими набегами на живших ниже  соседей  и  караванные
пути в ближайших окрестностях. Присущий им пиратский нрав  и  дикие  причуды
они объясняли своим  необыкновенным  происхождением.  Необычайность  же  его
заключалась в их глубокой уверенности, что храбрые,  сильные  и  умные  дети
родятся исключительно вне брака. Незаконнорожденность считалась у них чем-то
вроде дворянского титула. Добывали же они его самым грубым образом -  умыкая
девушек из других  аулов  и  делая  их  своими  наложницами.  Законные  жены
поощряли увеличение семей таким  способом,  хотя  и  сами  всегда  рисковали
сделаться матерью нового героя.
   Этим-то  дикарям,  в  назидание  остальным,  и   решил   Шамиль   вернуть
человеческий облик посредством приучения  их  к  земледелию  и  склонения  к
принятию шариата.
   Посланный Шамилем наиб с сильным отрядом предъявил  им  такие  аргументы,
что они и думать забыли  о  набегах,  сделавшись  примерными  земледельцами.
Когда  укрощенные  жители  потянулись  в  соседние  села   не   с   прежними
намерениями, а для смиренного  изучения  шариата,  вся  округа  вздохнула  с
большим облегчением. Но когда воины имама оставили аул для более важных дел,
все вернулось в обычное свое состояние.  Наконец  жалобы  соседей  заставили
имама самого явиться к отступникам. "Забирай свой  шариат,  -  ответили  они
Шамилю. - Мы его уже и в мешок уложили!"
   Шамиль попытался уговорить их, чтобы решить дело миром, но получил  ответ
в самых обидных выражениях. Тогда он сделал с ними то, чего не  делал  ни  с
каким другим аулом. Разгромив сборище разбойников в жестокой схватке, причем
собственноручно уложив  около  дюжины,  он  совершенно  разорил  их  гнездо,
разрушил дома-башни и сжег все, что могло гореть. Убедившись в своем  полном
разгроме, оставшиеся сложили оружие и сказали: "Если так, давай обратно свой
шариат".
   Но Шамиль на этом не остановился. Для смягчения вар[141]  варских  нравов
он разделил побежденных на несколько  частей  и  поселил  их  в  тех  аулах,
которые больше всего от них пострадали, С тех пор в округе  воцарились  мир,
покой и благочестие.
   Однако умыкание горянок вовсе  не  было  изобретением  этих  разбойников.
Возможно, начало этой традиции положил еще аргонавт Ясон, укравший дочь царя
Колхиды Медею. Теперь  же  умыкание  происходило  повсюду,  причем  в  самых
благородных целях.  Литература  описывает  подобные  сцены  в  романтических
красках, хотя причины,  приводившие  к  похищениям,  зачастую  имели  весьма
прозаические  корни.  Если  отвлечься  от   сопутствующих   таким   подвигам
опасностей  в  виде  жаждущих  отомстить  родственников,  позора  и   прочих
неприятностей, то суть дела сводилась к тому, что молодые люди  любили  друг
друга, но жениться не могли, хотя  родители  и  не  были  против.  Печальный
парадокс заключался в необходимости выплачивать огромный брачный дар (калым)
в 200 или 300 рублей серебром, которые были по тем временам целым состоянием
и собрать которые порой не в силах были даже обе семьи вместе взятые. Калым,
неизвестно кем и когда установленный, имел силу закона.
   Пылающему страстью жениху приходилось пускаться в  разбои,  идти  воевать
или попросту похищать невесту. Не всем это удавалось, на войне могли  убить,
а на одного неопытного разбойника могла отыскаться  пара  весьма  опытных  и
тогда жених оставался не только без невесты, но также  без  коня  и  другого
имущества. А несчастные горянки, не имевшие и вовсе никаких способов  добыть
себе жениха, оставались в невестах до седин, не говоря уже о неродившихся на
свет детях, в которых так нуждалась страна. Удачливые похитители женились на
своих избранницах в соседних аулах, родителям невесты ничего не  оставалось,
как простить  беглецов  из  опасения  получить  назад  опозоренную  дочь,  а
вдохновленные   этим   примером    новые    соискатели    продолжали    дело
предшественников,  хотя  сами  могли  убить  кого  угодно  за  одно   только
прикосновение к собственной сестре. В целом же в этой деликатной сфере царил
хаос, пагубно отражавшийся на общественной нравственности.



   БРАЧНЫЕ РЕФОРМЫ

   Шамиль решил навести необходимый порядок в семейных делах, которые считал
основой общества. Не найдя в книгах точного ответа на то, каким должен  быть
калым в пе[142] ресчете на ходившие в горах деньги, он  обратился  к  самому
надежному ориентиру - примеру Пророка Мухаммеда. "20 руб. за  девушку  и  10
руб. за вдову", - указал в своем постановлении Шамиль. Именно столько платил
за своих жен Пророк, столько же платил и Шамиль за своих  жен.  Калым  можно
было уменьшать по договоренности родителей, но увеличение калыма  влекло  за
собой крупные штрафы. Калым оставался собственностью жены и возвращался ей в
случае развода вместе с приданым. Сверх того бывший муж обязывался  достойно
содержать детей. "...Если возникает тяжба между мужем и  женой  в  отношении
брачного дара, - повелевал Шамиль наибу, - то мы приказываем мужу  выплатить
полностью то, что имело место в договоре в момент заключения брака.  ...Если
встретишь того, кто претендует на противное, не  слушай  его  притязаний.  И
мир".
   Шамиль понимал, что почти символическая цена  невесты  может  привести  к
легким разводам,  когда  мужу  нечего  будет  терять.  Однако  положительные
результаты    брачной    реформы    несравнимо    превосходили     возможные
злоупотребления. Необоснованные разводы и холостое состояние стали  явлением
предосудительным и почти прекратились. Безраздельная власть мужей над своими
женами тоже обрела разумные пределы. "Податель сего пришел к нам, жалуясь на
то, что муж его сестры сверх всякой  меры  притесняет  ее,  -  писал  Шамиль
наибу. - Поэтому мы приказываем тебе позаботиться о ней  и  избавить  ее  от
притеснения и насилия. И мир".
   Имам этим не ограничился. Были строжайше запрещены  похищения  невест,  а
муллам ведено не заключать браков между беглецами. Юношам  после  17  лет  и
девушкам,  достигшим  необходимого  возраста,  предлагалось  незамедлительно
вступать в  брак.  Шамиль  считал,  что  холостой  воин  -  воин  не  совсем
настоящий, если ему не надо защищать собственную семью. К тому же безбрачие,
как нарушение законов природы, могло  увлечь  джигитов  на  греховный  путь.
Нарушивших этот указ сажали в темницу и брали с них штраф  за  каждый  день,
пока они не решали вступить в брак.
   Нормальным делом было побивание камнями прелюбодеев. Преступников  сажали
в неглубокие ямы, привязав руки к  ногам,  после  чего  мужчины  забрасывали
камнями мужчин, а женщины - женщин. Однако случаи таких расправ были  весьма
редки, так  как  для  вынесения  приговора  требовалось  не  меньше  четырех
свидетелей, а желающих засвидетельствовать такой позор находилось немного.
   Шамиль не оставил без внимания вдов и одиноких жен[143] щин, разрешив  им
выбирать мужа по своему усмотрению, даже если бы кандидат  уже  был  женатым
человеком. Одна юная горянка по имени Зайнаб выбрала самого  Шамиля.  И  так
как имам никому не делал исключений, включая себя самого, то  он  на  ней  и
женился. Продемонстрировав таким образом  действенность  законов,  он  через
некоторое время развелся с новой женой, отпустив  ее  со  всеми  подобающими
приличиями.
   В горах зазвенели свадебные песни, а сакли наполнились детскими голосами.
Неудивительно, что за такого имама готовы были сражаться и женщины.
   Некоторые  наибы  восприняли  новые  законы  слишком  буквально,  и   это
приводило  к  различным  недоразумениям.  Одному  из  них  Шамиль   направил
следующее письмо:
   "От повелителя правоверных Шамиля его брату Рамадану - мир вам. А  затем.
К нам прибыл податель сего с женой своего покойного  дяди,  рассказывал  нам
нечто странное и жаловался на твоего человека по имени Амирав. Мы повелеваем
тебе выслушать его слова от начала до  конца,  разобраться  в  сути  дела  и
посмотреть на нее (женщину), подходит ли она для  замужества  или  нет.  Что
касается нас, то мы, когда разглядели ее, то нашли, что она стара: один  бок
у нее отсох, сгорблена спина и она уже в  преклонном  возрасте.  Обязать  ее
выйти замуж, когда она  такая,  -  значит  подвергать  ее  насмешкам  детей.
Помешай тому, кто принуждает ее к этому, и не проявляй оплошности в подобных
делах, ибо обязанность правителей устраивать дела подданных согласно Низаму,
а не по произволу. И мир".



   ОБРАЗОВАНИЕ

   Особое  внимание  Шамиль  обращал  на  детей  и  их  воспитание.  Главным
воспитателем  были  семья,  община  и  природа.  А   понятия   о   мужестве,
справедливости и благородстве горцы впитывали с молоком матери.
   Начальное  образование  Шамиль  сделал  обязательным   и   общедоступным.
Мальчики учились в мечетских школах, которые содержались на средства Имамата
и частные пожертвования. Они  изучали  разные  науки:  от  стихосложения  до
математики и философии. Девочкам достаточно было выучиться читать.  Желающие
могли учиться и дальше, как учился много лет и сам Шамиль.
   Имам считал образование оружием более сильным и долговечным, чем ружья  и
кинжалы, а неграмотность - поро[144] ком  и  позором  для  граждан  Имамата.
Почти все его сподвижники были людьми  хорошо  образованными,  отличавшимися
незаурядными интеллектуальными способностями, имели богатые  библиотеки.  Не
случайно сохранилось так много книг, хроник, поэм о  той  эпохе,  написанных
горскими литераторами.
   Образование строилось на арабском языке - языке  Корана  и  учености.  На
арабском  велось  и  делопроизводство  в  Имамате.  На  нем  же  создавались
религиозные,  научные  и  исторические  произведения,   литература   горских
народов. Позже был разработан аджам - грамматика горских  языков  на  основе
арабской графики. Существуя без влияний  и  заимствований,  характерных  для
собственно арабских стран, арабский  язык  на  Кавказе  сохранялся  в  своей
первозданности.
   Всеобщая грамотность немало удивляла  всех,  кто  имел  дело  с  горцами.
Царские чиновники, привыкшие иметь дело с  крепостными,  зачастую  именовали
горцев дикарями и варварами. Хотя для самих горцев  грамотность  была  делом
таким же обычным, как кинжал на поясе.  Почтение  к