ые  манеры  привели  к  тому,  что  шах  сам  отказался  от   своих
притязаний. Считая этот вопрос решенным,  Ермолов  принялся  за  радикальные
преобразования на Кавказе.
   Началось бурное строительство,  повсюду  развивались  торговля,  ремесла,
фактории. Для примера хозяйствования на Кавказе были поселены  колонисты  из
Вюртембергского королевства - родины матери императора Марии  Федоровны.  На
европейский  лад  устраивались  курорты  на  минеральных  водах.   Виноделие
ставилось на  промышленную  основу.  В  прикаспийских  владениях  поощрялось
шелководство,    ковроделие,    добыча    марены,    зарождалась    нефтяная
промышленность.
   Ермолов чтил великих героев и внимательно  изучал  их  деяния.  Порой  он
представлял себя предводителем аргонавтов, явившихся на  Кавказ  за  золотым
руном. В отличие от Ясона Ермолов не собирался возвращаться назад. Но  уроки
того знаменитого набега Ермолов усвоил прилежно. Зубы дракона, которым  царь
Колхиды  велел  Ясону  засеять  поле,  проросли  лесом  могучих  воинов.  Но
хитроумный аргонавт бросил в их гущу камень, вынудив  воинов  драться  между
собой. Тем самым  он  открыл  будущим  претендентам  на  кавказский  престол
великий секрет, заключавшийся  в  том,  что  овладеть  Кавказом  можно  лишь
разделив его народы и посеяв между ними вражду.
   Для развития края необходимо было спокойствие, и Ермолов взялся  наводить
его железной рукой. После головокружительных успехов в Европе он  не  считал
нужным принимать  в  расчет  чьи-либо  интересы,  не  сходные  с  интересами
империи.  "Кавказ,  -  считал  он,  -  это  огромная  крепость,   защищаемая
полумиллионным гарнизоном. Надо штурмовать ее или овладеть траншеями.  Штурм
будет стоить дорого..."
   Не все одобряли действия Ермолова. Один из противников силовых методов Н.
Лорер писал: "Огонь и меч не при[24] несут пользы, да и кто  дал  нам  право
вносить свои порядки  к  людям,  которые  довольствуются  своей  свободой  и
собственностью?"
   Однако полагая, что единственный закон здесь - сила, Ермолов  намеревался
раз и навсегда решить "кавказский вопрос". "Хочу, - говорил он, - чтобы  имя
мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений, чтобы слово мое
было для азиатов законом вернее неизбежной смерти".
   Свой план действий на Кавказе он  представил  Александру  I.  Для  начала
Ермолов предложил перенести линию укреплений в глубь Дагестана и Чечни.
   "Живущим между Тереком и Сунжею злодеям, мирными  именующимися,  -  писал
Ермолов императору, - предложу я правила для жизни и  некоторые  повинности,
кои истолкуют им, что они - подданные Вашего императорского величества, а не
союзники, как они до сего времени о том мечтают. Если по  надлежащему  будут
они повиноваться, назначу по числу  их  нужное  земли  количество,  разделив
остальную между стесненными казаками и каранагайцами, если же нет - предложу
им удалиться и присоединиться к прочим разбойникам, от которых различиствуют
они одним только именем, и в сем случае все земли останутся  в  распоряжении
нашем".
   Осторожный Александр I колебался. Выпестованный бабкой Екатериной в  духе
вольтерьянства, он усвоил не только обширные знания, но и либеральный  образ
мыслей. Даже в суровой атмосфере правления Павла, не терпевшего "умничанья",
Александр мечтал даровать России гражданские свободы,  грезил  конституцией,
всенародным просвещением и сокрушением крепостничества.
   Убийство отца заговорщиками изменило образ его мыслей. Теперь европейская
просвещенность боролась в нем с унаследованной  от  отца  приверженностью  к
прусскому казарменному порядку, в котором Александр  видел  верное  средство
для осуществления своих либеральных мечтаний.
   Однако  кавказские  дела  он  предпочитал   решать   мирными   способами.
"Неоднократные опыты  сделали  неоспоримым  то  правило,  что  не  убийством
жителей  и  разорением  жилищ  возможно  водворить  спокойствие   на   линии
Кавказской, но ласковым и дружелюбным обхождением с горскими  народами...  -
указывал император. - Нападения заключают  в  себе  по  большей  части  одно
намерение воинских начальников на линии производить грабеж и  получать  себе
часть из награбленного скота и другого имущества мнимых неприятелей... Тогда
только заслужат начальники на линии [25] особенное благоволение  мое,  когда
будут стараться снискать дружество  горских  народов  ласковым  обхождением,
спокойным с ними  соседством  и  когда  выведут  из  употребления  поиски  и
вторжения, убийства  и  грабежи..."  Вместе  с  тем  император  требовал  не
забывать о главной линии, которую пояснил в своем рескрипте князю  Цицианову
еще в 1802 году: "Что касается до горских народов, то едва ли не лучшею, или
не коренною политикою нашею существовать должно, дабы отвращать  между  ними
всякое единомыслие".
   В период войны с Францией либеральная политика Александра  I  на  Кавказе
позволила избежать войны на два фронта. Горцы, откликаясь  на  дружественные
жесты императора, были готовы сражаться  и  против  Наполеона.  Формирования
добровольцев ожидали лишь приказа, но он так и не был получен.  Недоверие  к
"туземцам" было слишком велико.
   Ермолов не желал ждать, он хотел всего и сразу. Когда европейские державы
бесцеремонно грабили Африку и Индокитай, он считал естественным  прибрать  к
рукам хотя бы Кавказ. Через посредство своего приятеля - начальника Главного
штаба Его Императорского  Величества  П.  Волконского  нетерпеливый  Ермолов
сумел подготовить проект императорского указа,  дающий  ему  карт-бланш  для
"укрощения хищничеств чеченцев и сопредельных им народов".



   НАЧАЛО КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ

   12 мая 1818 года Ермолов отдал войскам приказ перейти Терек  и  оттеснить
чеченцев от реки. Это вторжение стало началом Кавказской войны, обернувшейся
беспримерной трагедией для народов Кавказа и России.
   10 июня на реке Сунже близ Ханкальского  ущелья,  открывающего  дорогу  в
глубь Чечни, была заложена крепость Грозная.
   На протесты горцев, что  этим  нарушаются  договор  1781  года  и  другие
соглашения, заключенные народами Кавказа с  Россией,  Ермолов  отвечал,  что
выполняет волю императора и войны не боится.
   Желая утвердиться на Кавказе, придавив его  солдатским  сапогом,  Ермолов
наступил на ежа.  Горцы  без  колебаний  взялись  за  оружие,  защищая  свою
свободу, землю, имущество.  На  помощь  чеченцам  из  Аварии  пришли  отряды
добровольцев. Завязались ожесточенные  бои  и  в  Дагестане,  где  повстанцы
разгромили отряд генерал-майора Б. Пестеля. [26]
   Заволновались кабардинцы, вспыхнуло восстание в Имеретии. Ермолов  понял,
что "усмирить" Кавказ в течение полугода, как он  обещал  Александру  I,  не
удастся.  Но  отступать  было  поздно.  Проконсул  запросил   у   императора
подкреплений. "Государь! - писал  Ермолов.  -  Внешней  войны  опасаться  не
можно... Внутренние беспокойства гораздо для  нас  опаснее!  Горские  народы
примером  независимости  своей  в  самых  подданных  Вашего   Императорского
Величества порождают дух мятежный и любовь к независимости..."
   Императору не оставалось выбора. К тому  же  сила  русского  оружия  бьша
продемонстрирована миру столь впечатляюще, а к Ермолову так явно благоволила
фортуна, что перспектива окончательного овладения  Кавказом  перевесила  все
опасения. Тем более что при  Александре  к  империи  уже  были  присоединены
Финляндия, Бессарабия, Азербайджан и герцогство Варшавское. А  как  один  из
основателей Священного союза, он обязан был  пресекать  всяческие  смуты  во
избежание новых потрясений наподобие Наполеоновских войн.
   На Кавказ были направлены силы даже большие, чем  просил  Ермолов.  Шесть
имевших боевой опыт пехотных полков -  Апшеронский,  Тенгинский,  Куринский,
Навагинский, Мингрельский и Ширванский пополнили Грузинский  корпус,  больше
теперь походивший на армию.
   Ермолов с новой силой принялся  осуществлять  свои  проекты.  Захваченные
земли заселялись казаками и  крестьянами  из  российских  губерний.  Но  это
только еще более ожесточило горцев, которые после разрозненных стычек решили
объединиться для решительного отпора. Сопротивление  дагестанцев  возглавите
Ахмед-хан Аварский и Гасан-хан Мехтулинский.
   Получив подкрепление, Ермолов  двинулся  на  восставших,  в  тяжелом  бою
разгромил Гасан-хана,  а  ханство  его  объявил  упраздненным  и  включил  в
империю.
   Аварский хан действовал против ермоловцев  с  переменным  успехом,  но  в
конце концов был оттеснен в горы.
   Тем временем чеченцы возобновили  набеги  на  царские  крепости.  Ермолов
бросился в Чечню, уничтожая все на своем пути.  Центром  восстания  был  аул
Дада-Юрт, вокруг которого разгорелась жаркая битва. Каждую саклю приходилось
обстреливать из орудий, а уже затем брать штурмом. Аул был превращен в груду
развалин, но сопротивление продолжалось. Женщины - и те бросались на штыки с
кинжалами погибших мужчин.
   К тому времени дагестанцы подняли новое восстание, центром которого стало
село Акуша. Ермолов подавил и его, [27] а затем и  ряд  других.  Побежденные
были приведены к присяге и обложены данью. Предводителей казнили или ссылали
на каторгу.  Та  же  участь  постигла  и  Казикумухское  ханство,  владетель
которого был низложен.
   Свободной в Дагестане  оставалась  лишь  высокогорная  Авария,  правитель
которой  пытался  поднять  на  борьбу  весь  Дагестан,  но  вновь   потерпел
поражение.
   Ермолов пересек кумыкскую равнину, вышел  к  морю  и  заложил  на  берегу
Каспия крепость Бурную, отрезав чеченцев от кумыков и прибрежного Дагестана.
   В 1822 году настал черед Кабарды, которая издавна поддерживала с  Россией
союзнические отношения. Но общее неспокойствие  на  Кавказе  и  недовольство
новыми порядками вызывали волнения и здесь. Восставшие перекрывали сообщение
по Военно-Грузинской  дороге  и  испытывали  набегами  прочность  завоеваний
Ермолова. Чтобы обезопасить дорогу и ограничить возможность новых покушений,
Ермолов возвел крепости у выходов из неприступных ущелий  и  поселил  в  них
сильные гарнизоны.
   На занятых землях Ермолов чувствовал себя полным  хозяином.  Склонившимся
перед ним ханам он раздавал новые  владения,  а  земли  мятежников  объявлял
собственностью казны, жаловал поместья своим генералам  и  вывозил  из  края
все, что могло сгодиться в России.
   Обуздав было  горцев  Восточного  Кавказа,  Ермолов  столкнулся  с  новой
проблемой. Черкесы Западного Кавказа  не  оставляли  надежд  сохранить  свою
независимость.  Карательные  экспедиции  Ермолова  в  Закубанские  горы   не
приносили  ожидаемого  спокойствия.  Черкесы  продолжали  сопротивляться,  и
неизбежность большой войны делалась все более очевидной.



   БЕЙБУЛАТ

   Новое крупное восстание вспыхнуло в  Чечне  в  1825  году.  Руководил  им
популярный в народе старшина Бейбулат  Таймиев,  выступивший  с  призывом  к
священной войне - газавату. Бейбулат уже много лет доставлял царским войскам
множество  неприятностей.  С  партиями  своих   приверженцев   он   поднимал
восстания, дерзко нападал на крепости и гарнизоны,  попадал  в  плен,  снова
уходил в горы, опять  воевал.  Авторитет  Бейбулата  был  столь  высок,  что
Ермолов еще в 1816 году вел с  ним  переговоры,  пытаясь  склонить  на  свою
сторону. [28]
   На призыв Бейбулата собрались отряды из Чечни и Дагестана. Горцы занимали
одно укрепление за другим, осадили Герзель-аул. Несколько  дней  продолжался
ожесточенный бой, но подоспевшие отряды генералов Д. Лисаневича и Н. Грекова
вынудили горцев отступить.
   После этого в Герзель-аул были вызваны более 300 чеченских и дагестанских
старшин, на которых Лисаневич обрушился с бранью и упреками. В довершение он
велел всех обезоружить, что для горцев считается крайним  позором.  В  ответ
чеченский мулла свалил Грекова, а затем  и  Лисаневича  ударами  кинжала.  В
разгоревшейся затем схватке все горцы были перебиты.
   Однако  это  лишь  разожгло  пламя  восстания  с  новой  силой.  Ермолов,
лечившийся тогда в Тифлисе, был вынужден спешно явиться в  Чечню  и  собрать
все силы в-мощный кулак.
   Чтобы уменьшить потери и получить доступ к неприступным аулам восставших,
Ермолов ввел новую тактику - вырубку  лесов.  Просеки  рубились  шириной  на
ружейный выстрел в обе стороны.
   Тем временем Бейбулат двинулся на крепость Грозную, но попал в  засаду  и
отступил в горы. Разгневанный Ермолов устремился за ним, круша по пути  аулы
и выжигая поля. Но ни эта, ни  следующая  экспедиция  Ермолова  не  принесли
желаемого результата. Бейбулат продолжал партизанскую войну. Он появлялся  в
самых неожиданных местах, устраивал засады  и  наносил  противнику  ощутимые
удары.
   Бейбулат  был  не  только  отважным   предводителем,   но   и   человеком
государственного  ума,  старавшимся  ввести  в  горах   закон   и   порядок,
справедливое и равноправное пользование  землей,  призывавшим  соплеменников
жить по правде и совести.
   Погиб Бейбулат в 1831 году. Был ли причиной его гибели тайный заговор или
это была кровная месть, так до сих пор и неясно.



   ЦАРИ И МЯТЕЖНИКИ

   Императора Александра больше заботила мировая политика. Он  полагал,  что
может стать пастырем человечества и утвердить в  отношениях  между  народами
христианские принципы любви и ненасилия.
   В Польше он учредил народный сейм, в Финляндии желал ввести  конституцию.
И  вместе  со  своим  ближайшим  советником  графом  Сперанским   замысливал
неслыханные [29] реформы, имевшие целью радикальное переустройство России на
прогрессивный лад - с политическими и гражданскими свободами, с  решительным
искоренением мздоимства, произвола и  прочих  пороков,  губивших  российское
общество.
   Укоренившаяся в  просвещенных  умах  идея  "революции  сверху"  выглядела
весьма привлекательной, но  Александра  считали  человеком  нерешительным  и
неспособным произвести революцию на  деле.  А  повсеместное  распространение
либерализма,  прогрессивных  взглядов,  масонских  лож  и  тайных   обществ,
вынашивавших еще более радикальные планы, только все запутывало.
   Бескрайняя страна была будто околдована  злыми  чарами.  И  самые  благие
начинания превращались на ее просторах в свою противоположность. А  тут  еще
вечно беспокойный Кавказ...
   Неожиданная кончина императора 19 ноября 1825 года в  Таганроге  повлекла
за собой грандиозные события.
   Наследником считался старший сын  Александра  великий  князь  Константин,
который женился на польке и жил в Варшаве. Однако оказалось, что он  еще  14
января 1822 года отказался  от  своего  права  на  престол  в  пользу  брата
Николая. Соответствующий манифест императора Александра от 16  августа  1823
года хранился у митрополита Филарета, но известно о нем было немногим.
   Не знал  об  этом  и  Николай  Павлович,  хотя  теперь  он  был  законным
наследником престола. Он не только сам присягнул императору Константину,  но
и привел к присяге весь столичный гарнизон. Даже когда  выяснилось,  что  он
поспешил и волей покойного государя ему надлежит  стать  новым  императором,
Николай стоял на своем и просил брата срочно прибыть в Петербург. Последовал
новый решительный отказ Константина, и Николаю  ничего  не  оставалось,  как
самому взойти на престол.
   Манифест был обнародован 14 декабря.
   В этом смутном  междуцарствии  офицеры  -  члены  тайных  обществ  решили
покончить с самодержавием и подняли в Петербурге восстание.  Они  вывели  на
Сенатскую площадь свои полки и потребовали "Константина и конституции", имея
в виду если и сохранить монархию, то лишь конституционную, как в Польше.
   Ни митрополит, ни великий князь Михаил не смогли  образумить  восставших.
Когда  же  губернатор  Петербурга  -  доблестный  генерал  Милорадович   был
смертельно ранен поручиком Каховским, Николай приказал дать залп из картечи.
[30]
   Назначенный  декабристами  в  диктаторы  князь  С.  Трубецкой  так  и  не
появился, а остальные были рассеяны огнем.
   Расследование заговора было поручено начальнику Главного  штаба  генералу
И. Дибичу, который начал массовые аресты по всей России.



   ГРИБОЕДОВ

   Волны репрессий докатились до Кавказа. И среди прочих унесли бы в  бездну
каторги Александра  Грибоедова,  если  бы  не  гигантская  фигура  Ермолова,
заслонившая будущего классика от почти настигшей его беды.
   Грибоедову шел тридцатый год. Его  комедия  "Горе  от  ума"  была  широко
известна и строжайше  запрещена  и  вполне  могла  бы  служить  нравственным
манифестом декабристов. Декабристы были среди ближайших  друзей  Грибоедова,
но в их фантастических проектах мгновенного превращения державы  в  общество
всеобщего  благоденствия  Грибоедов  находил  лишь  горький-комизм   пустого
мечтательства.
   Грибоедов возвращался в Тегеран, где он служил в русском  посольстве.  По
долгу службы ему приходилось часто бывать в Тифлисе, где он  и  сблизился  с
Ермоловым. Грибоедову пришлось принять участие и в походах против кавказских
горцев. Свои противоречивые впечатления он  передал  в  "Путевых  записках":
"...Об Ермолове мы говорили... Нет, не при нем здесь быть бунту. Надо видеть
и слышать, когда он собирает здешних или по ту сторону Кавказа  кабардинских
и прочих князей... как он  пугает  грубое  воображение  слушателей  палками,
виселицами, всякого рода казнями, пожарами; это на словах, а  на  деле  тоже
смиряет оружием ослушников, вешает, жжет их села  -  что  же  делать?  -  По
законам я не оправдываю иных его самовольных поступков, но вспомни, что он в
Азии, - здесь ребенок хватается за нож..."
   Испытывая все большее отвращение к войне и насилию,  Грибоедов  по-своему
осмыслил идеи Ермолова о переустройстве кавказской жизни.  В  предлагавшихся
им "проектах" он доказывал необходимость культурного воздействия на горцев в
целях их свободного развития в лоне империи и обоюдной пользы.
   Идей  Грибоедова  Ермолов  не  разделял,  но  любил  его  за  беспощадные
сатирические образы, в которых узнавал своих недругов. Узнав, что Грибоедова
велено арестовать, как  [31]  ближайшего  сподвижника  декабристов,  Ермолов
предупредил  его  об  опасности.  Грибоедов   едва   успел   избавиться   от
компрометирующих его писем и прочих свидетельств неблагонадежности, как  был
схвачен.
   В следственной комиссии  к  нему  отнеслись  на  удивление  благосклонно.
Видимо, комедия его пришлась по вкусу не только  либералам  из  литературных
салонов.  Помогло  Грибоедову  и   то,   что   в   суде   принимал   участие
генерал-адъютант  И.  Паскевич,  женатый  на  кузине   Грибоедова.   Генерал
пользовался особым доверием императора: когда Паскевич командовал  дивизией,
великие князья Николай и Михаил командовали ее бригадами.



   НИЗВЕРЖЕНИЕ ЕРМОЛОВА

   Тем   временем   персидская   армия   вновь   вторглась   в   Закавказье.
Намеревавшиеся вернуть утраченное, персы в результате лишились еще большего.
Но поначалу успех  был  на  их  стороне.  Ермолов  был  растерян.  Неудачные
действия его привели к тому, что персы, пройдя  Армению,  подступали  уже  к
границам Грузии.
   Император был в гневе, который был усилен подозрениями в связях  Ермолова
с декабристами.
   Командовать войсками в войне против шаха  Николай  послал  И.  Паскевича.
Формально  он  должен  был  воевать  под  началом  Ермолова,  но   мог   при
необходимости и отстранить его  от  дел,  на  что  имел  тайные  полномочия.
Паскевич также обязан был  докладывать  государю  свое  мнение  о  действиях
Ермолова, но предпочел доносам битвы с неприятелем. Генерал он был  опытный,
добывший славу  в  сражениях  Отечественной  войны  и  заграничных  походах.
Паскевич бросился навстречу персам и разбил их под Елисаветполем. Затем взял
Эривань. За эти подвиги государь пожаловал ему графский титул и приставку  к
фамилии - "Эриванский".
   Ермолов чувствовал себя обойденным.  Между  генералами  возникли  трения,
переросшие  в  открытое  противостояние.  В  столицу  полетели  рапорты   со