сех, - приказывал Михей Зотыч. - Слава богу, не чужие люди.
     Садясь  в  лодку, Полуянов оглянулся на берег, где оставалась и зеленая
трава  и  вольная  волюшка. Он тряхнул головой, перекрестился и больше ни на
что не обращал внимания.
     - Вот  мы,  слава  богу,  и  домой  приехали,  -  говорил  Михей Зотыч,
карабкаясь  по  лесенке  на  пароход. - Хороший домок: сегодня здесь, завтра
там.
     Галактион  протянул  руку,  чтобы  помочь  отцу  подняться,  но  старик
оттолкнул ее.
     - Оставь... Уж я как-нибудь сам взберусь.
     Старик,  наконец,  взобрался  и помог подняться Полуянову и Харитине, а
потом уже обратился к Галактиону:
     - Ну, теперь здравствуй, сынок... Принимай дорогих гостей.
     Галактион  уже  предчувствовал  недоброе,  но  сдержал  себя и спокойно
проговорил:
     - Пожалуйте, папаша, в мою каюту. Там будет прохладнее.
     - Нет, уж мы здесь, - протестовал Полуянов, выдвигаясь вперед.
     - Ну, говори, - подталкивал его Михей Зотыч.
     - Уж так и быть скажу.
     - А я вас не желаю здесь слушать, - заявил Галактион.
     Все  гурьбой  пошли в капитанскую каюту, помещавшуюся у правого колеса.
Матросы  переглядывались.  И  Михей  Зотыч,  и  Полуянов,  и  Харитина  были
известные люди. Каюта была крошечная, так что гости едва разместились.
     - Судить  тебя  пришли, сынок, - заявил Михей Зотыч. - Ну, Илья Фирсыч,
ты попервоначалу.
     Галактион  стоял  у  двери бледный, как полотно, и старался не смотреть
на Харитину.
     - И  окажу...  - громко начал Полуянов, делая жест рукой. - Когда я жил
в  ссылке,  вы,  Галактион Михеич, увели к себе мою жену... Потом я вернулся
из  ссылки, а она продолжала жить. Потом вы ее прогнали... Куда ей деваться?
Она  и  пришла  ко  мне...  Как  вы  полагаете,  приятно  это  мне  было все
переносить?  Бедный  я  человек,  но месть я затаил-с... Сколько лет питался
одною  злобой  и,  можно  сказать,  жил  ею  одной.  И бедный человек желает
мстить.
     Полуянов  тяжело  перевел дух. Галактион продолжал молчать. У него даже
губы побелели.
     - Но  ведь  бедному человеку трудно мстить, - продолжал Полуянов. - Это
могут  позволить себе только люди со средствами... И опять, бедному человеку
трудно  разбогатеть.  И  я  все  думал  и  даже  просил  бога... Помните вы,
Галактион  Михеич,  старика  Нагибина?  Что  же  я говорю, - вместе тогда на
свадьбе  у Симона были... да-с... Так вот тогда мне на этой свадьбе и пришла
мысль-с...  да-с...  И  я  оную  мысль  воспитал и взлелеял... вот как детей
воспитывают:  все  одно  думаю,  все  одно  думаю. Помните, что тогда старик
отказал  Наталье  Осиповне в приданом?.. Она тоже затаила злобу на родителя.
Хорошо-с...  А  старик  живучий...  Одним  словом,  мы  и  отравили  его  по
взаимному  соглашению  с  Натальей Осиповной, то есть отравил-то я, а деньги
забрала  она  и  мне вручила за чистую работу некоторую часть. И ловко я все
устроил,  так  ловко,  что,  кажется, никакие бы следователи в мире не нашли
концов.  Сам  производил  дознания  и  знаю  порядок,  что и к чему. Тут еще
Лиодор  много  помог, потому что вконец запутал следователя. Впрочем, что же
я вам рассказываю, - ведь вы это и без меня отлично знаете.
     - Ничего я не знаю! - резко ответил Галактион. - А вы с ума сошли!
     - Нет,  не  сошел  и  имею  документ,  что  вы знали все и знали, какие
деньги  брали от Натальи Осиповны, чтобы сделать закупку дешевого сибирского
хлеба.  Ведь  знали... У меня есть ваше письмо к Наталье Осиповне. И теперь,
представьте  себе,  являюсь  я,  например, к прокурору, и все как на ладони.
Вместе  и  в  остроге  будем  сидеть,  а  Харитина  будет  по  два  калачика
приносить, - один мужу, другой любовнику.
     - Ну что, сынок, доволен? - спрашивал Михей Зотыч.
     Галактион посмотрел на него и ответил с улыбкой:
     - Никогда этого не будет, папаша...
     Старик  вскочил,  посмотрел  на сына безумными глазами и, подняв руку с
раскольничьим крестом, хрипло крикнул:
     - Если  ты  не  боишься  суда  земного,  так есть суд божий... Ты кровь
христианскую  пьешь...  Люди  мрут  голодом,  а  ты с ихнего голода миллионы
хочешь  наживать... Для того я тебя зародил, вспоил и вскормил?.. Будь же ты
от меня навсегда проклят!
     Харитина  тихо  вскрикнула  и  закрыла лицо руками. Галактион вздрогнул
именно  от  этого  слабого  женского  крика и сделал движение выйти, а потом
повернулся и сказал:
     - Харитина  Харитоновна,  мне нужно сказать вам два слова... Выйдите на
минутку.
     Когда Харитина подошла к нему, он наклонился к ее уху и прошептал:
     - Кланяйся той... Устеньке...
     Когда  Полуянов  выходил  из  каюты,  он  видел,  как  Галактион шел по
палубе,  а  Харитина  о  чем-то  умоляла его и крепко держала за руку. Потом
Галактион  рванулся  от нее и бросился в воду. Отчаянный женский крик покрыл
все.
     Через час на Гороховом мысу лежал холодный труп Галактиона.


ПРИМЕЧАНИЯ

ХЛЕБ

                                   Роман

     Впервые  роман  был  напечатан в журнале "Русская мысль", 1895, ЭЭ 1-8,
за подписью: "Д.Мамин-Сибиряк".
     "Хлеб"   -   последний   роман   Мамина-Сибиряка  в  ряду  крупных  его
произведений  ("Приваловские  миллионы",  "Горное  гнездо", "Дикое счастье",
"Три  конца", "Золото"), отображающих в жизни Урала эпоху "шествия капитала,
хищного,  алчного,  не знавшего удержу ни в чем" ("Дооктябрьская "Правда" об
искусстве  и  литературе".  1937,  стр. 166). В нем с большой художественной
силой  нарисована  правдивая  картина  пореформенного  обнищания и разорения
трудящихся   одного  из  сельскохозяйственных  районов  Зауралья  вследствие
развития  капитализма,  с  его  крупной  хлебной  торговлей,  винокурением и
банковскими операциями.
     Материал  для  романа писатель начал собирать примерно с 1879 года (см.
письмо  к  А.Н.Пыпину  от  21  октября 1891 года, хранится в Государственной
публичной  библиотеке  им.  M.E.Салтыкова-Щедрина).  Еще во время работы над
"Приваловскими   миллионами"   (1872-1883)  писателя  интересовала  проблема
"рациональной   организации"   хлебной   торговли  (этот  вопрос  составляет
существенную часть "положительной" программы Сергея Привалова).
     С   целью   глубокого  изучения  жизни  населения  сельскохозяйственных
районов  Урала  и Зауралья Мамин-Сибиряк совершил в эти места ряд длительных
поездок  в  1884,  1886, 1887, 1888 и в 1890 годах. Он посетил, в частности,
один  из  самых  крупных по тому времени центров хлебной торговли на Среднем
Урале  -  Шадринск,  который затем изобразил в романе "Хлеб" под названием -
Заполье.
     Кроме  того, писатель тщательно изучал литературу о состоянии сельского
хозяйства  на  Урале  и  в  Зауралье  в  пореформенный период; в его бумагах
сохранились  многочисленные  выписки из книг и газет: Красноперов, "25-летие
Пермского   края  со  времени  отмены  крепостного  права",  изд.  1887  г.,
Смышляев,  "Источники  и пособия для изучения Пермского края", изд. 1876 г.,
Ремизов,  "Очерки из жизни дикой Башкирии", изд. 1887 г., корреспонденции из
газеты "Екатеринбургская неделя" и др.
     По  мере  накопления материала Мамин-Сибиряк использует его в отдельных
своих  произведениях,  создававшихся  еще до написания романа "Хлеб". Так, в
очерках  "С  Урала"  (1884),  как  и  в  романе  "Хлеб", описывается голод в
Зауралье,  как  "совершенно  органическое  явление, развивавшееся неуклонным
поступательным   движением   в  течение  последних  пятнадцати  лет",  ввиду
проникновения  в  этот  край  крупного  капитала, развития хлебной торговли,
появления  банков  и  купцов  новой,  капиталистической формации. В рассказе
"Дешевка"  (1885)  изображается  ожесточенная  конкуренция  виноторговцев  в
голодающем   крестьянском  районе,  продающих  водку  по  "бросовым"  ценам,
подобно тому как это делают герои романа "Хлеб" Май-Стабровский и Прохоров.
     Мамин-Сибиряк   понимал,   что   капитализм  несет  голод  и  разорение
крестьянству.  Ленин  писал, что "только усиливающийся гнет капитала в связи
с  грабительской  политикой  правительства  и  помещиков довел его (русского
крестьянина.  - Ред.) до такого разорения" (В.И.Ленин, Сочинения, т. 5, стр.
252).
     В  рассказе  "Попросту"  ("Саратовский  дневник",  1887, Э 230 и след.)
Мамин-Сибиряк  рисует  картину  обнищания  и  разорения  населения  уездного
города   Пропадинска   (крупного   центра   хлебной   торговли),  вследствие
проникновения   туда  миллионных  капиталов,  организации  банков,  развития
ростовщичества.   Писатель   выводит  в  рассказе  ряд  персонажей,  которые
впоследствии   под   теми   же   именами,   но  с  значительно  расширенными
характеристиками войдут в "Хлеб" (Кочетов, Кацман, Бубнов, Голяшкин и др.).
     В  1891  году  во  многих  районах  России,  в  том  числе  и на Урале,
разразился  голод.  Страшное народное бедствие глубоко взволновало писателя.
Узнав,  что  губернатор  не  включил  Пермскую  губернию  в число голодающих
губерний,  он с возмущением писал матери: "Мерзавец губернатор о своей шкуре
заботится  больше всего, чтобы в его губернии было все благополучно" (письмо
от 22 сентября 1891 г. - ЛБ).
     Тема  будущего  романа  представлялась  писателю  в это время настолько
актуальной,  что  он  25  мая  1891  года  вступает в переговоры с редакцией
журнала  "Наблюдатель",  обязуясь  доставить  первые  части  романа  к концу
октября. Редактору-издателю этого журнала А.П.Пятковскому он пишет:
     "...Я  хотел  предложить  вам  роман  на 1892 год. Роман будет о хлебе,
действующие  лица - крестьянин и купец-хлебник. Хлеб - все, а в России у нас
в  особенности.  Цена  "строит  цены" на все остальное, и от нее зависит вся
промышленность  и  торговля.  Собственно,  в  России тот процесс, каким хлеб
доходит  от  производителя  до потребителя, трудно проследить, потому что он
совершается  на  громадном  расстоянии  и  давно утратил типичные переходные
формы  от первобытного хозяйства к капиталистическим операциям. Я беру темой
Зауралье,  где  на  расстоянии  10-15  лет все эти процессы проходят воочию.
Собственно,  главным  действующим  лицом является река Исеть, перерезывающая
благословенное   Зауралье.   Это   единственная   в  России  река  по  своей
населенности  и  работе;  на  протяжении  трехсот  верст  своего течения она
заселена  почти  сплошь,  на  ней  восемьдесят  больших мельниц, два города,
несколько  фабрик, винокуренных заводов и разных сибирских "заимок". Бассейн
Исети  снабжал  своей  пшеницей весь Урал и слыл золотым дном. Центр хлебной
торговли  - уездный город Шадринск - процветал, мужики благоденствовали. Все
это  существовало  до  того  момента, когда открылось громадное винокуренное
дело,  а  затем  Уральская  железная  дорога  увезла  зауральскую  пшеницу в
Россию.  На  сцене  появились громадные капиталы - мелкое хлебное купечество
сразу  захудало.  Хлебные  запасы  крестьян  были скуплены, а деньги ушли на
ситцы,  самовары  и кабаки. Теперь это недавнее золотое хлебное дно является
ареной   периодических   голодовок,   и  главными  виновниками  их  являются
винокурение   и  вторжение  крупных  капиталов"  ("Русская  старина",  1916,
декабрь).
     Сохранилась  записная  книжка  Мамина-Сибиряка (собрание Б.Д.Удинцева),
относящаяся  к  началу  1891 года. В ней имеются записи, содержащие перечень
действующих  лиц, название упоминаемых в романе населенных пунктов, заводов,
мельниц.  Намечены  также  некоторые  эпизоды  и  определены взаимоотношения
действующих  лиц.  Здесь  же  начерчен  план  окрестностей города Шадринска.
Стремясь   полнее   отобразить  быт,  нравы,  язык  зауральского  населения,
писатель   заносил   в  записную  книжку  пословицы,  поговорки,  присказки,
отдельные  меткие  народные словечки и выражения, которые использует затем в
романе.
     23  июня  1891 года Мамин-Сибиряк сообщил матери, что он пишет "роман о
хлебе  для  "Наблюдателя"  (ЛБ).  Но,  видимо,  достигнуть  договоренности с
А.П.Пятковским  ему  не  удалось,  так  как писатель 20 октября того же года
обратился  с предложением о публикации романа к одному из редакторов журнала
"Вестник  Европы"  А.Н.Пыпину,  который  23  октября  1891 года ответил, что
редакция  "Вестника  Европы"  может  судить  о романе только после прочтения
рукописи  (ЛБ).  Мамин-Сибиряк  предлагал  свой  роман  и  журналу  "Русская
мысль",  что  видно  из  его  письма  к M.H.Ремизову от 7 сентября 1892 года
(ЦГАЛИ).   Острая   социальная   направленность   романа,   видимо,   пугала
либеральных редакторов.
     Мамин-Сибиряк  продолжал  упорно  работать  над  романом,  одновременно
заканчивая   другие   произведения  ("Золото",  "Охонины  брови").  Наиболее
интенсивно  работа протекала с осени 1894 до середины 1895 года, когда роман
был  закончен  (письма к матери от 4 декабря 1894 и от 25 июня 1895 годов. -
ЛБ).
     Мамин-Сибиряк  работал  над романом в общей сложности около шестнадцати
лет.  Сложность  темы  и  замысла  потребовала от писателя большого труда. В
основу   важнейших  событий  романа  легли  подлинные  факты.  Так  один  из
важнейших   эпизодов   романа  -  конкурентная  борьба  между  Прохоровым  и
Май-Стабровским  -  основан  на  действительно  имевших  место мошеннических
проделках  известного  в то время на Урале монополиста-виноторговца Альфонса
Фомича  Козелло-Поклевского,  который  организовал  своеобразный  "синдикат"
винокуренных  заводчиков.  Образ  Михея  Зотыча Колобова также создавался на
основе   тщательно   изученной   автором  биографии  талантливого  самородка
Климента Ушкова.
     Роман  был опубликован в период идейной борьбы В.И.Ленина с либеральным
народничеством   и   имел   большое   общественное  значение.  Мамин-Сибиряк
показывал  в  своем  романе,  что  со  времени  реформы 1861 года капитализм
глубоко   проник   в  деревенскую  жизнь  и  что  он  беспощадно  ломает  ее
патриархальные устои.
     С  подлинным художественным мастерством он изобразил моральное уродство
людей,     вступивших     на    путь    капиталистического    стяжательства.
Май-Стабровского,   Ечкина,   Штоффа,  Мышникова,  Драке  и  других,  людей,
различных  по  характеру,  происхождению  и положению, объединяет одна общая
черта  - беспощадное хищничество, хотя на словах они и ратуют за цивилизацию
и  культурное  развитие  страны. Выходцы из народа - Михей Колобов и его сын
Галактион,   по  мере  вовлечения  в  буржуазное  предпринимательство,  тоже
превращаются,  каждый  по-своему,  в  бесчестных  дельцов.  Бывший волостной
писарь   Замараев,  открыв  "банкирскую  контору",  становится  ростовщиком,
разоряющим голодных крестьян.
     Отношение  Мамина-Сибиряка  к  представителям либеральной интеллигенции
(Кочетов,  Харченко) выражено словами Устеньки: "Хороших людей много, но все
они  такие  бессильные.  Все только на языке, в теории, в области никогда не
осуществимых хороших чувств".
     Выдающиеся  художественные  достоинства  романа,  его острая социальная
направленность  привлекли  к  себе  внимание  читателей сразу же, как только
роман   начал   печататься  в  журнале.  Так,  обмениваясь  с  А.С.Сувориным
последними  литературными  новостями,  А.П.Чехов  писал  23 марта 1895 года:
"Мамин-Сибиряк...  прекрасный писатель. Хвалят его последний роман "Хлеб" (в
"Русской  мысли");  особенно в восторге был Лесков. У него есть положительно
прекрасные  вещи,  а  народ  в  его  наиболее удачных рассказах изображается
нисколько  не  хуже, чем в "Хозяине и работнике" (А.П.Чехов, Полное собрание
сочинений, т. 16, стр. 229).
     Н.С.Лесков  сообщал  корреспонденту газеты "Новости и биржевая газета":
"Вот  я  сейчас  читаю в "Русской мысли" роман Мамина-Сибиряка под заглавием
"Хлеб".  Что  это  за  прелесть!"  ("Русские  писатели о литературе", т. II,
1939, стр. 305-306).
     В  письме  от  27  мая  1895  года  редактор  журнала  "Русская  мысль"
В.А.Гольцев  писал  Мамину-Сибиряку:  "Я  объедаюсь  твоим  "Хлебом". Умно и
талантливо  выпечен!..  Беседовал  о  "Хлебе"  с  Скабичевским...  Мои почти
восторженные рассуждения возражений не встретили" (ЛБ).
     В   печати   о  романе  появилось  также  много  положительных  отзывов
("Русские  ведомости",  1895, ЭЭ 30, 88, 153, 246, "Литературное обозрение",
1895,  ЭЭ  16,  20,  37,  38,  "Мир божий", 1895, декабрь и др.). Рецензенты
реакционных  газет  и  журналов, в большинстве своем не отрицавшие отдельных
достоинств  романа,  подвергали  критике  именно  те  сцены, в которых автор
раскрывал  эксплуататорскую  сущность капитализма. Так, П.А.Ачкасов в статье
"Письма  о  литературе"  ("Русский  вестник", 1896, январь) утверждал, что у
Мамина-Сибиряка "шаткие понятия о природе и душе человека".
     Из  более  поздних  выступлений  о  романе следует отметить критический
разбор  его  в  статье  В.Альбова  "Капиталистический  процесс в изображении
Мамина-Сибиряка"  ("Мир божий", 1900, ЭЭ 1-2). Критик правильно писал, что в
"Хлебе"  автор  показывает,  как  "на развалинах двух ветхозаветных миров" -
крестьянства  и купечества периода крепостного права, - "так тесно связанных
друг  с  другом,  выросла  крупная  и  мелкая  буржуазия  и  ее  необходимое
дополнение   -   земледельческий   пролетариат".   Особенно  удачным  критик
признавал  образ  Галактиона  Колобова,  в  котором, по его мнению, писатель
талантливо  изобразил,  как  "мучительно  умирал простой русский купец с его
несложной   психологией   и   складывался   новый   человек",  тип  крупного
капиталиста,  окончательно  терявший  "сознание  разницы  между промышленным
добром  и промышленным злом", считавший, что "мир создан специально для них,
а также для их же пользы существуют и другие людишки".
     Первое  отдельное  издание  романа,  с  незначительными стилистическими
исправлениями,  вышло  в  1896  году  в издании "Русской мысли". В 1901 году
роман, с новыми поправками, был переиздан М.В.Клюкиным.
     В  настоящем собрание сочинений текст романа печатается по изданию 1901
года, с исправлением опечаток по предшествующим публикациям.

     Стр. 397. Ян Матейко (1838-1893) - выдающийся польский живописец.
     Семирадский Генрих Ипполитович (1843-1902) - русский живописец.
     Стр.  405.  "Двоеданы"  -  в  очерках  "Бойцы" Мамин-Сибиряк дает такое
объяснение  данного  термина:  "Это  название,  по всей вероятности, обязано
своим  происхождением тому времени, когда раскольники, согласно указам Петра
Великого,  должны  были платить двойную подать" (см. наст. собр. соч., т. I,
стр. 550).
     Стр.  448.  Кириллова  книга  -  изданный  в 1644 году в Москве сборник
статей,  направленных против католической церкви; название получил по первой
статье сборника, связанной с именем Кирилла Иерусалимского.
     Стр.    528.    Паскевич   Иван   Федорович   (1782-1856)   -   русский
генерал-фельдмаршал,  в 1828-1829 годах руководил военными действиями против
турок в Малой Азии.
     Стр.  575.  Доктор  Панглос  -  персонаж  повести  Вольтера (1694-1778)
"Кандид" (1759).
                                                                 А.В.Романов