Затем верзила посторонился, и из-за его  бедра  показался  человечек.
Совсем коротышка  -  метра  полтора  ростом,  худенький,  с  правильными
чертами лица. В голубой спортивной рубашке "Лакост", плотных брюках  беж
и туфлях светло-коричневой кожи. Как пить дать,  все  куплено  в  крутом
универмаге  для  детишек  богатых  родителей.  На  запястье  поблескивал
золотой  "ролекс";  а  поскольку  детских  размеров  фирма  "Ролекс"  не
выпускает, часы смотрелись на нем, как  наручный  коммуникатор  капитана
Керка из "Звездного пути" . Выглядел коротышка лет на сорок. Ему бы  еще
сантиметров двадцать - сошел бы за второразрядного телеактера.
   Не разуваясь, Верзила прошел на кухню, сграбастал одной рукою стул  и
поставил напротив меня. Коротышка чинно  вошел  следом  и  сел.  Верзила
встал чуть позади меня, оперся о раковину,  сложил  на  груди  ручищи  -
каждая с ляжку обычного человека - и принялся буравить глазами мою спину
в области почек. М-да. Зря я пренебрег пожарной  лестницей.  Что-то  мое
шестое чувство совсем перестало работать. Хоть  вези  его  на  ремонт  в
автосервис.
   Коротышка поглядел куда-то мимо меня и даже не подумал представиться.
просто достал из кармана сигареты с зажигалкой и выложил перед собою  на
стол. Курил он "Бенсон-энд-Хеджес", а прикуривал от  золотого  "дюпона".
Что окончательно убедило меня: разговоры о том, что в  торговом  кризисе
виновата заграница - явная дезинформация. Коротышка  взял  зажигалку  со
стола и принялся с большой ловкостью вертеть ею  в  пальцах.  Прямо-таки
цирк по вызову - если, конечно, забыть о том, что я никого не вызывал.
   Я  нашарил  на  холодильнике  пепельницу  с  эмблемой   "Бадвайзера",
подаренную мне в каком-то баре, пальцами стер с нее пыль и  поставил  на
стол. Коротышка щелкнул зажигалкой, прикурил, затянулся и, прищурившись,
выпустил дым. Во всем его облике было что-то неестественное. Лицо, руки,
ноги  -  все  маленькое.  Как  если  бы  человека  нормальных  пропорций
скопировали в масштабе три к  четырем.  В  результате  обычная  сигарета
"Бенсон-энд-Хеджес" смотрелась у него во рту как новенький  незаточенный
карандаш.
   Ни слова  не  говоря,  Коротышка  сидел,  выдувая  сигаретный  дым  и
задумчиво его разглядывая. В фильме Жана-Люка Годара перед  этой  сценой
появились бы субтитры: "Наблюдает, как  дымится  его  сигарета";  но,  к
сожалению или к счастью, картины Годара давно уже вышли из  моды.  Когда
сигарета истлела на треть, Коротышка постучал по ней пальцем  и  сбросил
пепел на стол, проигнорировав пепельницу.
   - По поводу двери,  -  произнес  он  тоненьким  птичьим  голоском.  -
Сломать ее было необходимо.  Поэтому  мы  сломали.  Мы,  конечно,  могли
открыть ее тихо. Но необходимости в этом не было, так что не обижайся.
   - В доме ничего нет, - сказал я. - Можете искать - сами увидите.
   - Искать? - якобы удивился Коротышка. - Искать... - повторил он и, не
вынимая сигареты изо рта, быстро потер одну ладонь о другую. - А что мы,
по-твоему, должны у тебя искать?
   - Ну, я не знаю. Но вы же пришли сюда, чтобы что-то найти? Вон,  даже
дверь разворотили...
   - Не понимаю, о чем ты, - сказал он. -  Уверяю,  ты  ошибаешься.  Нам
ничего не нужно. Мы просто пришли с тобой поболтать. Мы ничего не ищем и
ничего не хотим. Ну, разве от глотка кока-колы не откажемся.
   Я полез в  холодильник,  достал  две  банки  колы,  купленные,  чтобы
разбавлять виски, и поставил вместе с парой стаканов  на  стол.  А  себе
открыл очередную банку пива.
   - Он тоже будет? - спросил я, ткнув пальцем в сторону Верзилы.
   Коротышка подозвал Верзилу пальцем. Без единого звука тот вырос перед
столом и взял банку. Несмотря на  габариты,  двигался  он  на  удивленье
легко.
   - Когда выпьешь, покажи ему фокус, - велел Коротышка. И, взглянув  на
меня, пояснил:
   - Маленькое шоу.
   Обернувшись, я посмотрел на Верзилу. Тот осушил  банку  колы  в  один
присест и, убедившись, что внутри не осталось ни капли,  поставил  банку
на ладонь и сложил пальцы. Со звуком разрываемой газеты красная банка за
одну секунду превратилась в плоский жестяной  блин.  При  этом  ни  один
мускул не дрогнул на его лице.
   - Так может каждый, - прокомментировал Коротышка. Не знаю, подумал я.
У меня бы так не получилось даже под дулом пистолета.
   Затем Верзила обхватил жестяной блин пальцами и, лишь немного скривив
губы, аккуратно разорвал его на мелкие кусочки.  Однажды  я  видел,  как
рвали пополам два сложенных вместе телефонных справочника.  Но  чтобы  с
прессованной жестью обращались, как с промокашкой, я  наблюдал  впервые.
Никогда сам не пробовал, но представляю, чего это стоит.
   - Еще он скатывает в трубочку стоиеновые монеты, - добавил Коротышка.
- А это умеют очень немногие.
   Я молча кивнул.
   - Так же легко он откручивает людям уши.
   Я снова кивнул.
   - Три года назад он занимался профессиональным реслингом, - продолжал
Коротышка. - Отличный был спортсмен. Если б не травма  колена,  стал  бы
чемпионом. А что? Молодой, здоровый как слон, порхает, как балерина.  Но
вот беда - повредил колено. И из большого спорта пришлось уйти. Все-таки
в реслинге самое главное - это скорость...
   Он посмотрел на меня, и мне осталось лишь снова с ним согласиться.
   - С тех пор я и забочусь о нем. Двоюродный брат, как-никак.
   - А средних размеров в вашей семье не рожают? - вырвалось у меня.
   - Повтори, что ты сказал, - спокойно произнес  Коротышка,  глядя  мне
прямо в глаза.
   - Так... Ничего.
   Несколько секунд он раздумывал,  как  поступить,  но  затем,  похоже,
махнул на меня рукой, бросил на пол окурок и придавил ботинком. Я сделал
вид, будто ничего не заметил.
   - Ты должен расслабиться, - посоветовал Коротышка. - Вдохни поглубже.
Сбрось напряжение. Если ты не расслабишься, мы не сможем  поговорить  по
душам. Чувствуешь, какие у тебя твердые плечи?
   - Можно взять из холодильника еще пива?
   - Ну конечно. Это же твой дом, твой холодильник и  твое  пиво,  разве
нет?
   - Дверь тоже была моей, - сказал я.
   - Забудь о двери. Будешь  столько  об  этом  думать  -  плечи  совсем
закостенеют. Твоя дверь была дешевым дерьмом. С такой зарплатой,  как  у
тебя, нужно жить там, где двери получше.
   Я решил не думать о несчастной двери, достал из холодильника еще одну
банку, откупорил  и  сделал  глоток.  Коротышка  налил  в  стакан  колы,
подождал, пока осядет пена, и отпил половину.
   - Ну ладно,  -  продолжал  он.  -  Извини  за  небольшой  беспорядок.
Главное, чтобы ты понимал: мы пришли тебе помочь.
   - И для этого разворотили мне дверь?
   Лицо у  Коротышки  вдруг  густо  покраснело,  а  ноздри  раздулись  и
затвердели.
   -  Разве  я  не  просил  забыть  о  паршивой  двери?  -  очень   тихо
поинтересовался он. И,  обратившись  к  Верзиле,  повторил  вопрос.  Тот
кивнул: да, мол, было такое. Я понял, что передо мной - нервический тип.
А иметь дело с нервическими типами я люблю меньше всего на свете.
   - Мы пришли к тебе из сострадания, -  сказал  Коротышка.  -  В  твоей
голове - бардак, и мы хотим тебе кое-что объяснить. Конечно,  если  тебе
не нравится слово "бардак", можно заменить его на  "кавардак".  Так  или
нет?
   - И бардак,  и  кавардак,  -  подтвердил  я.  -  Я  не  понимаю,  что
происходит. Ни малейшей подсказки, ни двери...
   Коротышка схватил со стола золотую зажигалку и, не вставая со  стула,
запустил ею в дверцу холодильника. Раздался тупой металлический лязг,  и
на  дверце  появилась  глубокая  царапина.  Верзила   подобрал   упавшую
зажигалку  и  вернул  на  прежнее   место.   Не   считая   поцарапанного
холодильника, все вернулось  на  круги  своя.  Коротышка,  успокаиваясь,
допил свою колу. Ничего не поделать, ребята. Всякий раз, как  встречаюсь
с нервическим типом, так и подмывает проверить его нервы на вшивость.
   - Что ты заладил про свою дерьмовую дверь? - запищал Коротышка. -  Ты
вообще понимаешь, в какой заднице оказался? Да всю эту конуру надо  было
взорвать к чертовой матери, и никто бы не  пожалел!  Чтоб  я  больше  ни
слова не слышал о какой-то двери!
   О моей двери, поправил я про себя. Пусть дешевая,  пусть  дерьмо.  Но
дверь остается дверью, и это, ей-богу, кое-что значит.
   - Дверь дверью, -  сказал  я.  -  Но  теперь  меня,  наверно,  отсюда
выселят. Все-таки это тихий, спокойный дом, где живут приличные люди.
   - Захотят выселить - позвонишь мне. Я найду способ сделать так,  чтоб
никто и не пикнул. Договорились? Все проблемы решаются.
   Я подумал, что подобным "решением проблемы" только наворочу, пожалуй,
вокруг себя еще больше проблем,  но  решил  не  раздражать  собеседника,
молча кивнул и отхлебнул из банки.
   - Бесплатный совет, - сказал Коротышка. - После тридцати пяти с пивом
нужно завязывать. Пиво - напиток студентов и рабочего класса. Нестильно,
и живот вылезает. К зрелости пора переходить на  вино  или  бренди.  Пей
дорогой алкоголь! Станешь пить каждый день вино по двадцать тысяч иен за
бутылку - сам почувствуешь, как очищается организм.
   Я кивнул и  отхлебнул  еще  пива.  Спасибо,  приятель.  Только  твоих
советов не хватало. Чтобы пить столько пива, сколько мне хочется, я хожу
в бассейн и бегаю по утрам. Так что следи лучше сам за своим пузом.
   - Впрочем, кто я такой, чтоб судить? - продолжал он. -  У  всех  есть
свои маленькие слабости. Мои слабости - это сигареты и сладкое. Особенно
сладкое. Вредно для зубов и чревато диабетом.
   Я молча кивнул.
   Он достал еще одну сигарету, чиркнул зажигалкой и закурил.
   - Сам я вырос  на  шоколадном  заводе.  Оттого,  наверно,  и  полюбил
сладкое на всю жизнь. Крошечный семейный заводик, не то что какие-нибудь
"Мэйдзи" или "Моринага". Из тех, чьи конфеты продают внавалку на выходах
из магазинов. И там с утра до вечера стоял запах шоколада. Буквально все
этим шоколадом пропахло - шторы, подушки,  постель.  Даже  кошка  воняла
шоколадом. Потому и люблю шоколад до сих пор.  От  одного  запаха  сразу
детство вспоминаю...
   Он покосился на стрелки  своего  "ролекса".  Я  хотел  снова  поднять
вопрос насчет двери, но затягивать разговор не хотелось, и я промолчал.
   - Итак, - произнес Коротышка. - Времени мало, поэтому светскую беседу
предлагаю на этом закончить. Ты немного расслабился?
   - Немного, - ответил я.
   - Тогда приступим к главному. Как  я  уже  говорил,  мы  пришли  хоть
немного распутать то, в чем ты запутался. Поэтому можешь задавать  любые
вопросы. На все, что смогу, я отвечу.
   И он сделал ладошками приглашающий жест -  дескать,  давай-давай,  не
стесняйся.
   - Что угодно, - добавил он.
   - Прежде всего, я хотел бы знать, кто вы такие. И что вам известно из
того, чего не знаю я.
   - Отличный вопрос! -  похвалил  Коротышка  и  посмотрел  на  Верзилу,
требуя подтверждения. Тот молча кивнул, и Коротышка снова повернулся  ко
мне. - Похоже, башка у тебя варит что надо. Слов зря не тратишь.
   И он впервые стряхнул пепел в пепельницу. Потрясающая любезность.
   - Попробуй думать так: мы пришли тебе помочь. Совершенно не важно, от
какой организации. Известно нам многое. Мы знаем о Профессоре, о черепе,
о результатах твоего шаффлинга. А также о том, что тебе и в страшном сне
не приснится... Следующий вопрос.
   - Это вы вчера наняли газового инспектора, чтобы  он  выкрал  у  меня
череп?
   - Ну, я же тебе сказал, - поморщился Коротышка. - Нам не нужен череп.
Нам ничего не нужно.
   - Кто же его нанимал? Или ко мне заглянуло привидение?
   - Это нам не известно, - ответил он. - Как не известно  еще  кое-что.
Разработки Профессора. Мы в курсе, чем он занимается. А к чему он пришел
в итоге - не знаем. Но очень хотим узнать.
   - Но я-то этого не знаю! - пожал я плечами.  -  Я  вообще  ничего  не
знаю, только все шишки валятся на меня.
   - Да, ты этого не знаешь. Тебя просто используют. Как инструмент.
   - То есть вы понимаете, что взять с меня нечего. Зачем же вы пришли?
   -  Просто  познакомиться,  -  сказал  Коротышка  и  постучал  уголком
зажигалки по столу. - Сообщить тебе  о  факте  нашего  существования.  А
также обменяться информацией и соображениями, чтобы легче было  работать
в дальнейшем. Что, например, по этому поводу думаешь ты?
   - Хотите, чтобы я включил воображение?
   - Валяй! Воображение свободно, как  птица.  И  просторно,  как  море.
Никто его не остановит.
   - Я полагаю, вы не из Системы. Но  и  не  с  Фабрики.  У  вас  другие
методы. По-моему, вы - какая-то маленькая независимая контора. Свободные
художники. Хотите  откусить  кусок  пирога.  Причем  откусывать  будете,
скорее всего, у Системы.
   - Ты посмотри, а? -  воскликнул  Коротышка,  поворачиваясь  к  своему
братцу. - Я же говорил? Мозги у него что надо!
   Верзила молча кивнул.
   - Просто удивительно: такие мозги, а  живет  в  такой  конуре.  Такие
мозги, а жена с другим убежала...
   Должен  признаться,  так  меня  уже  давненько  никто  не  хвалил.  Я
покраснел.
   - Твои догадки, в целом, верны, - продолжал Коротышка. - Мы планируем
использовать технологии Профессора для победы  во  всей  этой  драке  за
информацию. Мы хорошо подготовились. У нас есть деньги. Теперь нам нужен
ты, а потом и сам Профессор с его исследованиями. Получив, что хотим, мы
вклинимся между Системой и Фабрикой - и в корне изменим расстановку  сил
. В этом - замечательная особенность информационных войн. Все  равны.  А
побеждает тот,  у  кого  новее  технологии.  Побеждает  однозначно.  Как
используются эти технологии - уже не важно. Сегодня на рынке  информации
совершенно ненормальная обстановка.  Абсолютная  монополия,  разве  нет?
Все, что под солнцем, прибрала к рукам  Система,  а  все,  что  в  тени,
заграбастала Фабрика. Всякая конкуренция душится на корню. Как ни крути,
нарушается  главный  принцип  свободной  экономики.  Ты  считаешь,   это
нормально?
   - Это меня не касается, - пожал  я  плечами.  -  Я  обычный  муравей.
Выполняю свою работу и больше не  думаю  ни  о  чем.  Так  что  если  вы
собираетесь пригласить меня в компанию...
   - А вот здесь ты не понимаешь.  -  Он  прищелкнул  языком.  -  Мы  не
приглашаем тебя в компанию.  Мы  просто  заполучаем  тебя  с  потрохами.
Следующий вопрос.
   - Кто такие жаббервоги?
   - Жаббервоги живут под землей. В тоннелях  метро,  в  канализационных
шахтах и так далее. Питаются городскими отходами и  пьют  сточную  воду.
Людям  на  глаза,  как  правило,  не   показываются.   Поэтому   об   их
существовании почти никому не известно. На человека обычно не  нападают,
но если кто забредет в тоннель, могут заживо съесть. Были случаи,  когда
пропадали без вести служащие метро.
   - А правительство что, не в курсе?
   - Разумеется, в курсе. Не такое уж  идиотское  у  нас  правительство.
Кому положено, тот знает. Но только на самом верху.
   - Почему же они  не  предупредят  народ?  Или  не  разгонят  всю  эту
нечисть?
   - Во-первых, - ответил Коротышка, - если  сообщить  об  этом  народу,
начнется национальная паника. Ты только представь: люди  вдруг  узнаю?т,
что прямо у  них  под  ногами  копошится  какая-то  мерзость.  Кому  это
понравится? Во-вторых, воевать с жаббервогами - гиблое  дело.  Хоть  все
Силы Самообороны в тоннели под Токио загони. Подземелье, где  не  видать
ни зги, для них - дом родной. Война была бы слишком кровавой  и  слишком
непредсказуемой… И еще одно. Эти твари устроили себе огромное  гнездовье
прямо под Императорским дворцом. Так что никто не помешает  им  в  любую
ночь  выползти  на  поверхность  и  утащить  с  собой  вниз   хоть   всю
императорскую семью. Случись  такое  -  Япония  перевернется  с  ног  на
голову, согласен? Поэтому правительство не рыпается и  делает  вид,  что
ничего  не  происходит.  Тем  более,  что  жаббервоги,   если   с   ними
договориться, - идеальный союзник. С которым не  страшны  ни  войны,  ни
государственные  перевороты.  И  который  выживет  даже  после   ядерной
катастрофы.  Впрочем,  на  сегодняшний  день  с  жаббервогами   еще   не
договорился никто. Людям они не доверяют  и  ни  с  кем  на  поверхности
сотрудничать не хотят.
   - Но я слышал, жаббервоги сговорились с кракерами? - вставил я.
   - Да, ходят такие слухи. Но  если  даже  и  так,  то,  скорее  всего,
ненадолго. Просто им зачем-то на время понадобились кракеры. Сама  мысль
о том,  чтобы  жаббервоги  и  кракеры  заключали  какой-либо  постоянный
договор, слишком абсурдна. Не стоит обращать внимания.
   - Однако жаббервоги украли Профессора...
   - И это мы слышали. Но подробностей пока не знаем. Не исключено,  что
Профессор сам это инсценировал. Когда каждый  старается  обвести  других
вокруг пальца, любые слухи можно трактовать как угодно.
   - Но чего Профессор хотел?
   -  Профессор  вел  совершенно  оригинальные  исследования,  -  сказал
Коротышка, разглядывая зажигалку с  разных  сторон.  -  Соперничая  и  с
Системой,  и  с  Фабрикой  одновременно.  Кракеры  старались   опередить
конверторов,  конверторы  пытались  вытеснить  кракеров.   А   профессор
обособился - и создал технологии, способные перевернуть мир.  Для  этого
ему понадобился ты.  Заметь,  не  абстрактный  конвертор  для  обработки
данных. А лично ты.
   - Лично я? - переспросил я удивленно. - Но у меня - ни  талантов,  ни
выдающихся способностей. Обычный человек из толпы. Из-за таких,  как  я,
мир не переворачивается. Зачем я ему?
   - Вот на этот вопрос мы пока не нашли ответа, -  произнес  Коротышка,
вертя в пальцах  зажигалку.  -  Есть  догадки.  Но  ответа  нет.  Годами
Профессор работал, ставя свои эксперименты именно на тебе. И  постепенно
подошел  к  финальной  стадии  исследования.  Но  ты  об  этом  даже  не
подозревал.
   - То есть, вы ждали, когда завершится  эта  финальная  стадия,  чтобы
потом прибрать к рукам и меня, и результаты экспериментов?
   - В общем, да, - кивнул Коротышка. - Но, как назло, в небе сгустились
тучи. Кракеры что-то пронюхали и зашевелились. Волей-неволей  приходится
торопиться и нам.
   - А Система об этом знает?
   - Нет, Система пока ничего  не  заметила.  Кроме,  разве,  того,  что
вокруг Профессора начинается какая-то возня.
   - И кто же такой Профессор?
   - Несколько лет Профессор работал в Системе. Работал -  не  так,  как
работаешь  ты,  выполняя,  что  прикажут.  Он  занимал  большой  пост  в
Центральной лаборатории. Его специальность - ...
   - В Системе? - перебил я. Разговор становился все запутаннее.  Я  был
чуть ли не главной его темой, но по-прежнему не понимал ни черта.
   - Да, - кивнул Коротышка. - твой коллега. Просто вы  не  пересекались
по работе. Не говоря уже о том,  что  Система  -  огромная  организация,
помешанная на секретности. Что конкретно в ней происходит - по  большому
счету, знают только несколько человек наверху. В  итоге  левая  рука  не
знает, что делает правая, а один глаз видит совсем не то, что  другой...
Проще говоря,  слишком  много  информации,  с  которой  никто  не  может
справиться  в  одиночку.  Кракеры  пытаются  эту   информацию   украсть,
конверторы стараются ее уберечь. Но, так или иначе, организация  слишком
громоздка и сложна, чтобы кто-либо мог удерживать весь поток данных  под
контролем… В такой ситуации  Профессор  уходит  из  Системы  и  начинает
собственные,  независимые  исследования.  Знания  его  огромны.   Он   -
специалист высшего  класса  в  нейрохирургии,  биологии,  палеонтологии,
психиатрии и любой области,  касающейся  человеческого  мышления.  Можно
сказать, редчайший тип гениального ученого-универсала эпохи Возрождения,
живущий в наши дни...
   Я вспомнил, как объяснял старику про стирку и шаффлинг, и  мне  стало
не по себе.
   - Почти все конвертационные системы, которыми вы пользуетесь, созданы
этим человеком, - сказал  Коротышка.  -  Грубо  говоря,  вы  -  муравьи,
которые живут и работают по заданной им программе. Уж извини, если  тебя
обижает такое сравнение.
   - Да нет... Не обижает.
   - В общем, он ушел из Системы. Его, естественно,  тут  же  позв