яло,  потягивать  виски  и  читать  книгу  под
негромкую музыку. Все равно, что любоваться красивым закатом или  дышать
свежим воздухом перед сном.
   Я проглотил уже половину виски, когда зазвонил телефон. Аппарат стоял
на круглом столике в паре метров от кровати. Вылезать из уютной  постели
не хотелось; я просто лежал, уставившись на телефон, и  слушал,  как  он
надрывается. Раздалось то ли тринадцать, то ли четырнадцать звонков,  но
я не шелохнулся. В каком-нибудь старом мультфильме телефон бы  при  этом
трясся от каждой трели, как эпилептик.  Но  в  жизни,  конечно,  так  не
бывает. Он просто звенел на столике, совершенно неподвижный, и никак  не
хотел умолкать.
   Рядом лежали нож, кошелек  и  загадочный  подарок  в  коробке  из-под
шляпы. Я подумал, что неплохо  бы  заглянуть  в  коробку  прямо  сейчас.
Может,  там  скоропортящиеся   продукты,   которые   нужно   держать   в
холодильнике? Или что-то живое? Или настолько важное,  что  изменит  все
мои дальнейшие планы?
   Но для  перестройки  жизненных  планов  я  слишком  устал.  А  потому
дождался, когда телефон замолчит, залпом допил виски, погасил  ночник  у
подушки и закрыл глаза. Густые черные сети опутали все тело  и  потащили
куда-то вниз. "А, пропади оно пропадом, - подумал я напоследок. - Мне-то
что?"
 
*** 
 
   Когда я проснулся, за окном висели бледные сумерки.  Часы  показывали
шесть пятнадцать, но я не мог разобрать, утра или вечера. Надев штаны, я
высунулся на лестничную клетку и взглянул на коврик у  соседской  двери.
Там валялась газета, свежий утренний выпуск - значит, сейчас утро.  Вот,
оказывается, как полезны бывают  газеты.  Может,  и  мне  на  что-нибудь
подписаться?
   Стало быть, я проспал часов десять. Выспался плохо и  вполне  мог  бы
снова завалиться в постель, благо никаких дел на сегодня не было,  -  но
передумал. Все-таки вставать вместе с солнцем - редкое  удовольствие,  и
если такое случается, его уже трудно на что-нибудь променять.
   Я принял душ и побрился. Минут двадцать, как обычно,  делал  зарядку.
Позавтракал  чем  бог  послал.  В  холодильнике  -  шаром  покати,  пора
пополнять запасы. Я уселся за стол на кухне  и,  потягивая  апельсиновый
сок, набросал, что нужно купить. Одной странички из блокнота не хватило,
и я вырвал другую. Супермаркеты в такую рань еще не  работают.  Пообедаю
где-нибудь в городе и там же куплю продукты.
   Я вывалил в стиральную машину грязную одежду из  корзины  и  принялся
отмывать под краном замызганные кроссовки - и тут вспомнил о  загадочном
подарке  старика.  Отложив  недомытую  кроссовку,   я   вытер   кухонным
полотенцем руки, прошел в спальню и  взял  коробку  со  стола.  И  снова
удивился, какая она легкая. До  странного,  до  неприятного.  Что-то  не
сходится, чувствовал я. Что-то не так. Это мне говорило профессиональным
чутье, которому не нужны конкретные факты и доказательства.
   Я огляделся. В комнате было неестественно тихо, будто  отключили  все
звуки. Я кашлянул - прозвучало вполне нормально. Постучал рукояткой ножа
по столу. Тук-тук. Обычный стук железа о дерево.  Видимо,  такая  фобия.
Поживешь хоть немного с отключенным звуком - и в любой тишине  начинаешь
искать черт-те что.
   Я распахнул  окно  на  балкон.  И  вздохнул  с  облегчением:  комната
наполнилась  шумом  машин  и  щебетом  птиц.  Так-то   лучше.   Эволюция
эволюцией, а мир не может существовать без  звуков  разной  громкости  и
происхождения.
   Раскрыв нож, я взрезал скотч по краям коробки, стараясь не  повредить
содержимого. И увидел  плотный  слой  мятых  газет.  Разгладил  две-три,
пробежал глазами по тексту. Ничего особенного - обычные газеты  месячной
давности. Я принес из кухни пластиковый пакет для мусора и сунул  газеты
туда. Все до одной - "Емиури" . Недели за две.
   Под газетами до самого дна коробка была наполнена,  точно  попкорном,
пенопластовыми хлопьями размером с детский мизинец: такие используют для
упаковки хрупкого багажа.
   Я погрузил ладони в белое крошево, зачерпнул побольше и тоже отправил
в мусор. Не знаю, что там за подарок, но времени он отнял  будь  здоров.
Вычерпав с полкоробки  проклятого  попкорна,  я  наткнулся  на  сверток,
обернутый очередной порцией газет.
   Почувствовав, что сатанею, я сходил на кухню, достал из  холодильника
колу, вернулся в спальню и, усевшись на  кровать,  не  спеша  выпил  всю
банку . От нечего делать почистил ножом заусенцы  на  ногтях.  Небольшая
птица с черной грудкой, впорхнув на  балкон,  собирала  хлебные  крошки,
постукивая клювом о стол. Обычное мирное утро.
   Наконец я взял себя в руки, встал, подошел к столу и осторожно извлек
из коробки сверток. Обмотанный поверх газет скотчем, он походил на некий
объект абстрактного искусства, вроде продолговатого арбуза.  И  -  почти
ничего не весил.
   Я убрал коробку и нож, положил сверток на стол и,  аккуратно  отлепив
скотч, развернул газеты.
   Передо мною стоял череп какого-то животного.
   Час от часу не легче. Неужели старик совсем сбрендил и решил,  что  я
обрадуюсь, получив в подарок звериный череп? Что ни говори, а у тех, кто
дарит такие подарочки, явно проблемы с психикой.
   Формой череп походил на лошадиный, но размерами уступал. Как  бы  там
ни было,  этот  череп  -  насколько  я  смыслю  в  зоологии  -  когда-то
принадлежал травоядному млекопитающему, не очень большому, с копытами  и
длинной мордой. Я перебрал в  памяти  подобных  существ:  олень,  козел,
баран, осел,  антилопа,  серна...  И  еще  несколько  -  не  помню,  как
называются.
   Для начала я поставил череп на телевизор. Не очень приятное  зрелище,
что уж говорить, но больше класть некуда.  Конечно,  будь  я  Хемингуэй,
наверное, поместил бы его на каминную полку рядом с рогами оленя.  Но  в
моей квартирке нет никакого камина. Ни  камина,  ни  серванта,  ни  даже
стойки для обуви. Единственное место для  хранения  звериных  черепов  в
моем доме - телевизор.
   Выбросив остатки попкорна, на самом дне коробки я обнаружил еще  один
газетный сверток - на этот раз совсем  небольшой.  Развернул  его,  и  в
руках у меня оказались щипцы. Такие  же  стальные  щипчики  для  камина,
которыми старик извлекал звуки из черепов в лаборатории.
   С полминуты я стоял, разглядывая эту штуковину. В отличие от  черепа,
она ощутимо оттягивала ладонь, а  своим  внушительным  видом  напоминала
дирижерскую палочку из слоновой кости, которой Фуртвенглер управлялся  с
оркестром Берлинской филармонии .
   Со щипцами в руке я подошел к телевизору и на пробу легонько  стукнул
ими по черепу в районе лба. "Кон-н-н", - загудело в ответ. Точно большая
собака грустно вздохнула с закрытой пастью. Откровенно говоря, я  ожидал
звука порезче: какого-нибудь звяканья или щелчка. Но, в принципе, ничего
сверхъестественного. Что ж, значит, так вот он и звучит, звериный череп.
Ну и бог с ним. Совершенно не вижу, как от этого меняется моя жизнь.
   Вдоволь настучавшись по  черепу,  я  отошел  от  телевизора,  сел  на
кровать, положил на колени телефон и набрал номер  агентства  Системы  -
проверить график работы  на  ближайшие  дни.  Следующий  заказ  -  через
четверо суток, сообщил мне агент. Нет проблем? Проблем нет,  ответил  я.
На всякий случай я подумал было запросить у него подтверждение заказа на
шаффлинг, но передумал. Документы в порядке, с оплатой никаких  проблем.
Да и сам старик говорил, что для пущей секретности  решил  обойтись  без
агента. К чему усложнять и без того запутанную историю?
   К тому же, призна?юсь, именно этого агента я недолюбливал:  худощавый
верзила лет тридцати, вечно делает вид, будто знает  все  на  свете.  По
возможности я стараюсь избегать долгих  и  нудных  разговоров  с  такими
типами.
   Обсудив сугубо деловые вопросы, я повесил трубку, пересел на диван  в
гостиной и, включив видео, стал смотреть "Кей Ларго" с Хэмфри  Богартом.
Больше всего в "Кей Ларго" я люблю Лорен  Баколл.  Конечно,  в  "Большом
сне" она тоже хороша, но, мне  кажется,  именно  в  "Кей  Ларго"  что-то
заставляло ее играть как ни в каком другом фильме. Пытаясь  понять,  что
же именно, я смотрел  картину  много  раз,  но  ответа  пока  не  нашел.
Пожалуй, все дело в метафорах, которые нам нужны, чтобы проще глядеть на
жизнь. Впрочем, точно утверждать не берусь.
   Я пытался смотреть в экран, но взгляд то и дело цеплялся за череп  на
телевизоре. Сосредоточиться на Лорен Баколл не получалось.  Я  остановил
пленку на эпизоде, когда начинается ураган, и какое-то время просто  пил
пиво, лениво разглядывая череп.  Чем  дольше  я  смотрел  на  него,  тем
сильней он мне что-то напоминал. Но что именно - не  вспоминалось,  хоть
убей. Я достал из шкафа футболку и обмотал  ею  проклятый  череп.  Затем
снова включил "Кей Ларго" и теперь уж полностью сосредоточился на  Лорен
Баколл.
   В одиннадцать я вышел из дома, сел в машину, доехал до супермаркета у
метро и закупил продуктов. В винной лавке напротив взял  красного  вина,
газировки и  апельсинового  сока.  Забрал  из  химчистки  пиджак  и  две
простыни. Купил в отделе канцтоваров шариковую ручку, конверт  и  бумагу
для писем, в хозяйственной лавке  -  точильный  брусок  с  самым  мелким
зерном, в книжном  -  пару  журналов,  в  электротоварах  -  лампочку  и
аудиокассету, в фотолавке - пачку кассет для "поляроида". Потом зашел  в
музыкальный магазин и выбрал несколько пластинок.  В  итоге  все  заднее
сиденье моей малолитражки оказалось забито свертками и пакетами. Видимо,
у меня врожденная страсть к покупкам. Стоит выбраться в магазины -  и  я
вечно набираю всякой всячины впрок. Как белка в ноябре.
   Вот и автомобильчик  свой  я  купил  исключительно  ради  поездок  по
магазинам. Просто однажды у меня набралось столько покупок, что пришлось
для них купить и машину. Нагруженный свертками и пакетами,  я  дотащился
до первого попавшегося салона подержанных автомобилей. В Там было  полно
разных драндулетов.  Сам  я  не  ахти  какой  автолюбитель  и  не  очень
разбираюсь в этом железе. Поэтому я просто сказал продавцу: "Что угодно,
только не очень большое".
   Продавец, которому я достался, мужчина средних лет, притащил каталог,
чтобы я выбрал лучшую марку, модель и что-то там еще. Каталог читать  не
хотелось , и я объяснил: я хочу простой автомобиль для  покупок.  Гонять
на нем по скоростному шоссе, катать с  ветерком  красоток  или  вывозить
семью на природу в мои планы не входит. Меня не интересуют ни скоростные
двигатели,  ни  продвинутая  стереосистема,  ни   люк   на   крыше,   ни
сверхвыносливые  покрышки.  Нужна  совсем  маленькая   машина,   которая
разворачивается на любом пятачке,  не  очень  загрязняет  атмосферу,  не
шумит и нечасто ломается, - чтобы я мог доверить ей трофеи своих набегов
на магазины. А если она при этом еще и темно-синяя - о большем  я  и  не
мечтаю.
   То, что он предложил, оказалось желтой  отечественной  малолитражкой.
Цвет не очень мне понравился, но когда я сел за руль,  сразу  одобрил  и
общее состояние машины, и ее  способность  вписаться  в  любой  поворот.
Простенький  дизайн  салона,  абсолютно  ничего  лишнего  -  как  мне  и
нравится. Модель была старая, и он уступил ее по дешевке.
   - Строго говоря, в будущем  все  машины  такими  и  будут,  -  сказал
продавец. - Просто сегодня у всех немного съехала крыша.
   Я полностью с ним согласился.
   Вот так мне достался автомобиль для покупок. Ни для  чего  другого  я
его все равно не использую.
   Покончив с покупками,  я  припарковался  у  ближайшего  ресторанчика,
заказал пиво, салат из креветок с луковыми колечками и в полном молчании
пообедал.  Креветки  оказались  перемороженными,  а  лук  раскисшим.   Я
огляделся, но не  заметил,  чтобы  кто-то  из  посетителей  скандалил  с
официантками или бил тарелки об пол. А  потому  решил  не  жаловаться  и
глотать, что дают. Как говорится, не рассчитывай на многое -  не  будешь
разочарован.
   Из окна ресторанчика  просматривалось  скоростное  шоссе.  На  нем  -
автомобили самых разных мастей и оттенков. Глядя на них,  я  вспомнил  о
странном старике и его  внучке,  на  которых  вчера  работал.  При  всей
симпатии  к  этим  людям,  их  жизнь,  мягко  говоря,  превосходила  мои
представления о нормальности. Идиотский лифт, подземный мир  за  стенкой
гардероба, жаббервоги, отключенный звук - что ни возьми,  все  чересчур.
Не говоря уже о зверином черепе в прощальном подарке.
   В ожидании кофе  я  стал  вспоминать,  как  выглядела  очаровательная
толстушка. Деталь за деталью я восстанавливал  в  памяти  ее  квадратные
сережки, розовые костюм и туфли на каблучках, ее  плотные  икры,  мягкую
линию шеи, черты лица и так далее. Странное дело: каждую деталь я помнил
довольно отчетливо, но когда попытался собрать все в одно целое, портрет
получился  на  удивление  размытым.  Наверное,  я  давно   не   спал   с
толстушками. И забыл, как это на самом деле. Если  вспомнить,  последний
раз я был с полной женщиной два года назад.
   Однако  старик  прав:  манеры  толстеть  у  людей  весьма  и   весьма
разнообразны, и каждая толстушка толста по-своему. Однажды - в тот самый
год, когда "Красная  Армия"  устроила  заварушку  в  Каруидзаве  ,  -  я
соблазнил девушку с фантастически  толстой  задницей.  Работала  она  за
конторкой в банке и часто меня обслуживала. Слово за слово -  мы  с  нею
разговорились, как-то вечером сходили в бар, а потом оказались  в  одной
постели.  И,  собственно,  уже  только  в  постели  я  впервые  заметил,
насколько грандиозна у нее нижняя половина.  До  этого  я  видел  ее,  в
основном, только за стойкой и не мог знать, какая она  там,  внизу.  Это
все оттого, что в студенчестве слишком увлекалась  пинг-понгом,  сказала
она, но я не уловил  в  таком  объяснении  никакой  логики.  Никогда  не
слышал, чтобы от пинг-понга толстели, а тем более -  исключительно  ниже
пояса.
   Но ее полнота была очень милой. Я прикладывал ухо к ее бедру,  и  мне
грезилось, будто я чудным весенним днем лежу в мягкой траве  на  залитой
солнцем поляне. Ее поясница напоминала  свежайший  футон  ,  а  округлые
линии ног гармонично и  плавно  восходили  к  промежности.  Но  когда  я
похвалил ее прелести, - а я из тех, кто сразу хвалит, если  нравится,  -
то услышал в ответ лишь: "Да ладно тебе". Кажется, она так и не поверила
в искренность моих слов.
   Конечно, доводилось мне спать и с просто толстыми женщинами. А дважды
- с совсем уж тучными, чьи формы состояли сплошь из округлостей.  Первой
такой у меня была учительница музыки по классу синтезатора, а  второй  -
безработная художница-стилистка. И, должен  заметить,  даже  среди  этих
женщин каждая толстела по-своему.
   Наверно, и впрямь существует тенденция: чем больше  спишь  с  разными
женщинами, тем безнадежней уходишь в чисто техническую сторону секса.  И
удовольствие от секса  как  такового  тускнеет.  Понятно,  что  в  самом
желании никакой техники быть не может. Но стоит желанию разлиться рекой,
и тебя затягивает водопад удовольствия, что в конечном итоге  выливается
в заводь полового акта. И вот ты уже стремишься не к  водопаду,  который
тебя чему-то научил прежде, но к заводи, куда ты однажды приплыл, потому
что использовал такие-то технические навыки. Постепенно у  тебя,  как  у
собаки Павлова, вырабатывается рефлекс, и из реки желания ты приучаешься
сразу сигать в заводь акта... Или мне только так кажется с годами?
   Я прервал  размышления  о  голых  толстушках,  расплатился  и  вышел.
Заглянул  в  ближайшую  библиотеку,  подошел  к   конторке   и   сообщил
длинноволосой  библиотекарше,  что  меня  интересует   все   о   черепах
млекопитающих.  Та  с  трудом  оторвалась  от  какого-то   покетбука   и
посмотрела на меня снизу вверх.
   - Прошу прощения? - переспросила библиотекарша.
   - Все - о черепах - млекопитающих, - повторил я, внятно  проговаривая
каждое слово.
   - Все-о о черепа-ах млекопита-ающих! - произнесла она  с  чувством  и
нараспев.   Будто   объявила   название   поэмы,   которую    собирается
продекламировать  перед  затаившей  дыхание  аудиторией.  Ну   и   дела,
улыбнулся я про себя. Неужели она таким же образом реагирует на  все,  о
чем бы ее ни спросили? Например:
   Исто-ория ку-укольного теа-атра!
   Осно-овы кита-айской гимна-астики!
   Ей-богу, было бы забавно послушать поэмы с такими названиями.
   Закусив губу и немного подумав, она сказала:
   - Минутку, сейчас посмотрим, - и, развернувшись  на  сто  восемьдесят
градусов,  набрала  на  компьютере  слово  "млекопитающие".  На   экране
появился список книг названий в двадцать.  Она  взяла  световое  перо  и
вычеркнула оттуда примерно две трети. Потом записала то, что осталось, и
набрала  еще  одно  слово  -  "скелеты".   Выскочило   еще   семь-восемь
заголовков, два из которых она оставила и добавила  к  прежнему  списку.
Наблюдая за ней,  я  подумал:  как  все-таки  изменились  библиотеки  за
какие-то  пару  десятков  лет.  Кармашки   с   картонными   формулярами,
приклеенные к  задней  обложке,  вспоминаются  сегодня,  как  сон.  А  в
детстве, помню, я страсть как любил разглядывать формуляры с чернильными
штампами - сроками, на которые выдавалась книга.
   Пальцы девушки порхали над клавиатурой, а я все смотрел на ее  волосы
и стройную спину. И никак не мог разобрать, испытываю я к  ней  симпатию
или нет. Красива, приветлива, умна. Разговаривает - будто стихи  читает.
Решительно ничто не мешало мне испытывать к ней симпатию.
   Нажав на клавишу, она скопировала изображение с  экрана,  распечатала
его на принтере и протянула мне.
   - Вот список из девяти книг. Пожалуйста, выбирайте.
   В списке значилось:
 
   1. МЛЕКОПИТАЮЩИЕ: КРАТКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
   2. ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ АТЛАС МЛЕКОПИТАЮЩИХ
   3. СКЕЛЕТЫ МЛЕКОПИТАЮЩИХ
   4. ИСТОРИЯ МЛЕКОПИТАЮЩИХ
   5. Я, МЛЕКОПИТАЮЩЕЕ
   6. АНАТОМИЯ МЛЕКОПИТАЮЩИХ
   7. МОЗГ МЛЕКОПИТАЮЩИХ
   8. КОСТИ ЖИВОТНЫХ
   9. О ЧЕМ ГОВОРЯТ СКЕЛЕТЫ
 
   По  правилам  библиотеки  можно  было  взять  не  более   трех   книг
одновременно. Я выбрал номера 2, 3 и 8.  "Я,  млекопитающее"  и  "О  чем
говорят скелеты" тоже звучало весьма  интригующе.  Но  к  моим  нынешним
вопросам эти книги напрямую вроде бы не относились, и я  оставил  их  на
следующий раз.
   - Мне очень жаль, но "Иллюстрированный  атлас  млекопитающих"  у  нас
только для  просмотра  в  читальном  зале  и  выносу  из  библиотеки  не
подлежит, - сказала девушка и почесала висок авторучкой.
   - Но поймите, - сказал я. - Для меня это очень  важно.  Я  верну  вам
книгу завтра утром, и у вас не будет никаких проблем. Нельзя ли одолжить
ее мне хотя бы на день?
   - Вообще-то иллюстрированные серии очень популярны.  Если  начальство
узнает, что я раздаю запрещенные к выносу книги, мне сильно влетит...
   - Всего один день! Никто и узнать ничего не успеет.
   Она колебалась. Ее рот приоткрылся, а язычок уперся  в  нижние  зубы.
Прелестный розовый язычок, отметил я про себя.
   - Ну, так и быть, - вздохнула она.  -  Но  учтите,  это  в  первый  и
последний раз. И  чтобы  завтра  в  полдесятого  книга  была  на  месте,
договорились?
   - Спасибо, - сказал я.
   - Не за что, - ответила она.
   - Но я хотел бы вас как-нибудь отблагодарить.  Что  для  этого  лучше
сделать?
   - Через дорогу - кафе-мороженое. Я люблю двойное с вафельной крошкой,
снизу фисташки, сверху кофейный ликер. Запомнили?
   -  Двойное  вафельное,  снизу  фисташки,  сверху  ликер,  -  прилежно
повторил я.
   Я отправился в кафетерий, она -  к  стеллажам  за  книгами.  Когда  я
вернулся, она еще не пришла, и я несколько минут прождал ее у  конторки,
застыв, как часовой, с мороженым в  левой  руке.  Старички  и  старушки,
читавшие за столиками газеты, ошалело  таращились  то  на  меня,  то  на
мороженое.  Слава  богу,  оно  оказалось  достаточно  твердым  и   таяло
медленно. Хотя признаюсь: долго держать в руке  мороженое,  ни  разу  не
откусив, - занятие ужасно неуютное.  Чувствуешь  себя  как  памятник,  о
ко