говорю: тот человек в Асунсьоне,
которого вы расспрашивали о дорогах,  обо всем сообщил куда надо.  Правда, я
по этому поводу сочинила целую историю,  но все равно дела уже не поправишь.
Из Парагвая нужно сматываться, тем более что список мест расселения немцев я
получила. Насколько я понимаю, это именно то, чего вы добивались...
   - Не совсем, - сказал Полунин. - Хорошо, расскажите все по порядку.
   Астрид стала рассказывать.  Рассказывала она  долго,  время от  времени
подбадривая себя коньяком,  так  что  под конец у  нее даже стал заплетаться
язык.
   - Вот и все,  более...  более-менее...  - Она сделала не совсем удачную
попытку встать из-за стола.  -  Может,  завтра еще вспомню.  А сейчас я хочу
спать. Guten Nacht meine Herrschaften*. Фил, проводите меня, иначе я ошибусь
номером и  еще...  чего доброго...  окажусь в  чужой постели,  этого я бы не
пережила, сами понимаете...
   ______________
   * Господа, доброй ночи (нем.).

   Филипп проводил ее.  У  себя  в  комнате Астрид лихо зашвырнула туфли -
одну в угол,  другую на шкаф, - потом повернулась спиной к Филиппу и подняла
руки:
   - Расстегните эти проклятые молнии и  помогите снять платье,  мне самой
не справиться...
   Филипп исполнил и эту просьбу.
   - Как  у  вас ловко получилось,  -  одобрила Астрид,  выпутывая руки из
шуршащей тафты. - Валяйте дальше.
   - Простите?
   - Я что, по-вашему, должна спать во всей этой сбруе?
   - Ну  зачем же.  Переоденьтесь в  пижаму,  так будет удобнее.  Покойной
ночи, Ри.
   - Скажите,  мсье  Маду,  -  светским тоном спросила Астрид,  отстегивая
чулок, - ваши предки были, по всей вероятности, гугенотами?
   - Понятия не имею, а что?
   - Да нет, просто я начинаю понимать Гизов. Проваливайте, пока я вам тут
не устроила Варфоломеевскую ночь...
   На  следующее утро  Астрид  встала поздно,  когда  мужчины уже  кончали
завтракать.  Хозяйка принесла второй кофейник,  поставила перед ней глиняное
блюдо "чипа" - местных лепешек из сыра и маниоковой муки.
   - Смотри, девочка, чтобы ничего не осталось.
   - Куда мне столько,  - ужаснулась Астрид, - я безобразно растолстею тут
у вас, нья Поча...
   - Тебе и надо толстеть, - сказала хозяйка, наливая ей кофе. - А то ведь
мужчины любят, чтобы было за что взяться. Я вон в твоем возрасте на стуле не
помещалась, так ни один не мог мимо пройти.
   - Ах, сеньора, вам повезло - вокруг вас были мужчины, - сказала Астрид.
- У меня,  насколько я понимаю,  тоже есть за что взяться...  по европейским
стандартам, во всяком случае. Так что проблема вовсе не в этом.
   - Ну ничего, - засмеялась нья Поча. - У тебя еще много времени впереди!
   - Только эта мысль меня и поддерживает.
   Допив  кофе,  Полунин и  Фалаччи взяли  удочки и  отправились рыбачить.
Филипп остался сидеть за столом, и его молчание не сулило ничего доброго.
   - Давайте, давайте, - пробормотала Астрид с набитым ртом. - Я уже знаю,
что вы хотите сказать.
   - Тем лучше.  Тогда я ограничусь тем, что попрошу вас впредь вести себя
приличнее.
   - Успокойтесь,  мсье Маду, я и не думала покушаться на вашу невинность.
Или вас обидело упоминание о гугенотах?
   - При  чем  тут  гугеноты,  я  говорю  не  о  вчерашней сцене  в  вашей
комнате...  не считайте меня настолько уж лишенным чувства юмора. Я говорю о
том, что вы болтали сейчас, здесь. Я принял вас в экспедицию, мадемуазель, и
я не хочу краснеть за вас перед моими друзьями...
   - Да пошли вы все!  - крикнула Астрид, вскакивая из-за стола. - В жизни
не видела худшего сборища зануд, чем эта ваша богом проклятая экспедиция!
   Промчавшись по  коридору  и  едва  не  сбив  с  ног  испуганно ахнувшую
хозяйку,  она  заперлась у  себя  в  комнате,  выкурила сигарету и,  немного
успокоившись,  вышла в сад и устроилась в гамаке.  В саду было тихо,  только
шелестела под  легким ветром жесткая листва апельсиновых деревьев и  резкими
скрипучими  голосами  перекликались вдали  какие-то  местные  пичуги.  Потом
послышался глухой ритмичный перестук деревянного песта -  служанка на  кухне
принялась толочь в ступе маис.
   Пришел Филипп,  которому понадобился полученный от генерала список мест
расселения немцев. Астрид молча выбралась из гамака, пошла в свою комнату и,
достав из сумки листок, протянула шефу.
   - Все еще дуетесь? - спросил тот.
   - Да нет,  в общем,  -  Астрид пожала плечами. - Наверное, вы и в самом
деле правы... просто я не люблю, когда мне читают нотации.
   - Не давайте к ним повода, - посоветовал Филипп.
   "Нет, его действительно ничем не проймешь", - подумала Астрид.
   - Главный моф требует,  чтобы наш новый маршрут не затрагивал ни одного
из этих районов,  -  сказала она, заглядывая в список из-за плеча Филиппа. -
По-моему, это наглость. Вы думаете, нам следует подчиниться?
   - Я  думаю,  нам не стоит вступать с  ними в  лишние конфликты В  конце
концов,  от намеченного маршрута можно потом и отойти... если понадобится. -
Филипп  спрятал  листок  в  карман  и  подмигнул,   давая  понять,  что  мир
окончательно восстановлен.
   В    понедельник   они    вчетвером    обложились    путеводителями   и
крупномасштабными картами  северной  части  Парагвая  и,  просидев над  ними
полдня, наметили несколько не вызывающих подозрения и относительно доступных
районов вдоль  бразильской границы -  по  верхнему течению Рио-Парагуай,  на
восточной окраине лесного массива Чако и,  наконец,  в предгорьях - там, где
протянувшийся вдоль  двадцать четвертой параллели хребет  Маракаю под  углом
сворачивает на север, смыкаясь с горной цепью Сьерра-де-Амамбаи.
   - Придется поездить для отвода глаз,  -  сказал Филипп.  -  В общем-то,
страну посмотреть стоит,  раз уж мы здесь. Вряд ли придется еще когда-нибудь
побывать в этих краях...
   Слова эти ужасно расстроили Астрид.  Вечером она раньше обычного ушла в
свою комнату,  попыталась почитать,  но  купленная в  Асунсьоне книжка Саган
показалась ей ужасно нудной.  Из попытки заснуть тоже ничего не вышло, спать
совершенно не хотелось.  Чего по-настоящему хотелось,  так это поплакать, но
плакать было глупо, плакать Астрид считала ниже своего достоинства, и вообще
- из-за чего, скажите на милость?
   "Вряд ли придется еще побывать в этих краях".  Ну и что?  Естественно -
все  в  жизни рано или  поздно кончается.  Кончится и  эта экспедиция,  Дино
улетит в Милан, отдыхать от побед над американками в добродетельных объятиях
истомившейся донны Маддалены,  Мишель вернется в Буэнос-Айрес,  где его тоже
ждет не  дождется эта  аргентинка,  такая же  выломанная и  фальшивая,  надо
полагать,  как ее почерк на шикарных конвертах.  И  Филипп тоже уедет.  Если
экспедиция наделает шуму,  мсье Маду -  "герой сельвы" -  станет знаменит, и
тогда уж его не упустит взять на абордаж какая-нибудь арлезианка...
   Да черт с ним,  пусть хоть гарем себе заведет -  ей-то что? Не хватает,
чтобы она  портила себе нервы из-за  человека,  который не  обращает на  нее
внимания.  Ну и прекрасно,  что не обращает! Очень он ей нужен! И вообще, на
кой ей все эти охотники за сенсациями?  Она свое дело сделала, с нее хватит.
Они хотели использовать ее в  роли немки,  в чем и преуспели,  раздобыв с ее
помощью  список  районов,   где  прячутся  недобитые  наци.   Так  что  цель
достигнута,  и если им хочется еще сидеть здесь, чтобы не вызвать подозрения
поспешным отъездом,  то  ее это ни в  коей мере не касается.  Она может хоть
завтра распрощаться со всей бандой и уехать в Асунсьон.  Через три дня будет
в  Буэнос-Айресе,  а еще через день -  в Монтевидео.  Лагартихе,  по крайней
мере,  она действительно была нужна!  Как человек,  как женщина,  а  не  как
марионетка, которую можно использовать только в политических целях...
   Астрид представила себе, как завтра начнет собирать свои пожитки, потом
вспомнила,  как  они  в  Асунсьоне ходили  по  магазинам,  покупая  карты  и
путеводители, и от этого воспоминания ей стало так больно, что она вдруг и в
самом деле разревелась - да как! Хорошо еще, успела вовремя сунуться лицом в
подушку,  иначе услышали бы  в  соседней комнате.  Несмотря на циклопическую
толщину стен, внутренние перегородки в остерии были совсем тонкими.
   Наутро она уже собралась с  духом,  чтобы сообщить о своем отъезде,  но
тут  ей  принесли записочку от  Кнобльмайера -  оказывается,  когда она  еще
спала,  приезжал Карльхен.  В  записке было  приглашение побывать сегодня на
станции в любое удобное для нее время.  "Ладно,  - подумала Астрид, - съезжу
сразу после завтрака, а потом скажу..." Отсрочка порадовала ее немного.
   - Что  вы  сегодня  такая?  -  спросил  за  завтраком Филипп.  -  Можно
подумать, получили дурные известия.
   - Просто так, - не сразу отозвалась Астрид. - Плохо спала, и вообще...
   - Так не езжайте тогда к своему фридолину.  Съездите вечером, а можно и
завтра, - время терпит, нечего вам лететь по первому требованию.
   - Нет, я уж съезжу.
   - По-моему, нам давно пора встряхнуться, - предложил Дино. - Давайте-ка
закатимся денька на  два  в  Асунсьон,  поселимся в  хорошем отеле,  посидим
вечерок в баре, потанцуем. Э, Астрид? Тряхнем стариной?
   - Не хочу я ни в какие бары,  -  отозвалась она сдавленным голосом, еще
ниже наклоняясь над тарелкой.

   Кнобльмайер встретил ее очень любезно и тоже спросил, что с ней такое -
бледная, под глазами синяки и вообще вид нехороший.
   - Этот  ужасный климат,  -  пожаловалась Астрид,  -  я  просто не  могу
больше. Вам удалось что-нибудь узнать, господин полковник?
   - Разумеется,  разумеется - всегда держим слово! - торжественно объявил
тот.  -  Сейчас расскажу, но пока не забыл - господин генерал просил узнать,
как с маршрутом?
   - С чем? - Астрид подняла брови. - А-а, с маршрутом экспедиции! Да, все
улажено.  Кстати,  я  привезла план  -  можете показать генералу,  здесь  не
затронут ни один из названных им районов...
   Кнобльмайер стал внимательно изучать вырванную из путеводителя дорожную
схему Парагвая, на которой синим карандашом были заштрихованы намеченные для
исследования зоны.
   - Так...  так,  -  бормотал он,  водя пальцем.  - Куругуати... Ипе-Ю...
Капитан Бадо...  да,  здесь можно.  Пуэрто Пинаско - Рохас Сильва... хорошо,
правильно. Пуэрто Гуарани - форт Генераль Диас... это все можно. Это хорошо,
я  скажу его  превосходительству,  что новый маршрут вполне чист.  Как они к
этому отнеслись?
   - К изменению маршрута? Нормально, - Астрид пожала плечами. - Им-то все
равно...  тем более,  я сказала, что здесь лучше дороги и вообще эти места в
этнографическом отношении более интересны.
   - Прекрасно,  прекрасно,  -  одобрил герр Кнобльмайер. - Известная доля
нордической хитрости вполне допустима,  если  имеешь дело  с  врагом.  Итак,
фройляйн Армгард,  мы нашли одного из сослуживцев вашего отца.  К сожалению,
он  живет  далеко -  в  Чако  Бореаль,  труднодоступная зона,  но  на  вашем
вездеходе добраться можно...
   Астрид открыла уже  рот,  чтобы поблагодарить и  сказать,  что  едва ли
сможет туда поехать,  так как климат ее  совершенно измотал и  она вынуждена
вернуться в  Европу,  но  вовремя сообразила,  что сказать так -  значило бы
подтвердить  возможные  подозрения  на  свой  счет  и   поставить  под  удар
остающуюся экспедицию. Нет, видно, ей пока не суждено было уехать.
   - ...служил  в  Семьсот девятой дивизии в  чине  гауптмана,  -  говорил
Кнобльмайер.  - К сожалению, как я слышал, сейчас сильно пьет, естественно -
шесть лет войны,  поражение,  изгнание -  не всякий выдержит. Но вы все-таки
поезжайте,  поговорите с ним.  Достаньте еще раз свою карту... Смотрите, это
примерно здесь - нужно ехать до Марискаль Эстигарривиа, а оттуда пробираться
через джунгли на  северо-восток.  До  этих вот пор -  видите -  дорога есть,
дальше будет труднее.  Возьмите с собой своих иностранцев, скажите им, что в
Чако много интересного...
   - Конечно,  одной ведь мне не добраться, - сказала Астрид и спросила: -
Но для них этот район не запретен?
   - Нет,  нет,  можете ехать спокойно.  Там  нет наших соотечественников,
кроме менонитов.  Но те не в счет -  старожилы,  давно опарагваились, многие
женаты на туземках -  мерзость. Что касается гауптмана Лернера, он служит на
одной из лесоразработок компании "Ла Форесталь Нороэсте".
   Астрид задумалась, приложив палец к подбородку.
   - Господин Кнобльмайер,  а станет ли он вообще со мной разговаривать? Я
ведь так мало знаю о своем отце...  боюсь, мне трудно будет убедить его, что
у меня нет никаких тайных целей.  Вы сами говорили,  что живущие здесь немцы
довольно подозрительно относятся ко всяким расспросам...
   - Правильно!  Разумная  мысль,  фройляйн Армгард,  весьма  разумная.  Я
поговорю  с  господином генералом -  надеюсь,  он  не  откажет  -  небольшое
рекомендательное письмо - Лернеру будет достаточно.
   - О, я была бы вам так благодарна...
   - Не за что, не за что. Я повидаю его сегодня. Когда вы думаете ехать?
   - Ну, мне еще надо уговорить своих спутников.
   - Да,  без спутников вам ехать нельзя,  и я боюсь,  что тут мы ничем не
можем помочь.  Люди все заняты - работа - не так просто вырваться. А поездка
займет не менее десяти дней.
   - Нет-нет,   господин  Кнобльмайер,   я  уверена,  что  смогу  упросить
господина Маду. Это действительно плохие места?
   - Чако  Бореаль?  Гнуснейшие!  Джунгли  и  безводная пустыня -  нелепое
сочетание -  возможно лишь в этой мерзкой стране.  Нужно везти с собой все -
запас воды,  продовольствие,  инструменты,  запчасти.  Если машина выйдет из
строя,  помочь некому.  Словом,  вот адрес - если это можно назвать адресом,
ха-ха-ха!  -  и желаю успеха.  Завтра, я думаю, Карльхен привезет вам письмо
для гауптмана Лернера...


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Погода  начала портиться,  едва  они  отъехали от  Марискаля.  Барометр
угрожающе быстро падал уже с утра,  но дорога была пока вполне приличной,  и
джип с  подключенным передним мостом довольно уверенно преодолевал подъем за
подъемом;  поэтому первые капли  дождя  никого не  испугали.  Тем  более что
возвращаться и пережидать непогоду было бессмысленно: никто не знал, сколько
она  может продлиться.  Полунин и  Филипп спрыгнули со  своих мест на  груде
уложенного сзади багажа,  быстро подняли тент и  полезли обратно,  успев уже
порядочно промокнуть -  дождь,  начинавшийся довольно  нерешительно,  хлынул
вдруг настоящим тропическим ливнем.
   - Это ненадолго,  -  со своим всегдашним оптимизмом объявил Дино,  лихо
втыкая скорость.  -  В  низких широтах темперамент распространяется даже  на
атмосферные явления... бам, бам - и готово!
   - Ради  вашей  мамы,  держитесь вы  за  руль  хотя  бы  одной рукой!  -
взмолилась сидящая рядом с ним Астрид.
   - Э, при чем руки! Не видишь - я его придерживаю коленом?
   Вопреки предсказанию Дино,  ливень и не думал стихать.  Небо, насколько
можно  было  видеть,  когда  джип  выезжал на  более открытые места,  сплошь
затянулось низкими тучами;  тусклая завеса дождя,  мешаясь с парным туманом,
скоро  ограничила  видимость  несколькими  метрами,   а   дорога  между  тем
становилась все  хуже  и  хуже.  В  сущности,  это  была теперь извилистая и
полузаросшая тропа,  по  которой джип буквально продирался,  ломая еще  ниже
пригнувшиеся под ливнем ветви и обрывая лианы. Дино то и дело посматривал то
на часы,  то на счетчик спидометра, ругаясь все более трагическим шепотом, -
за час они не проехали и десять миль;  весь экипаж джипа успел уже вымокнуть
от залетавших под брезент водяных брызг.  Тент,  самого простого устройства,
как и все в этой предельно утилитарной машине,  не имел боковых полотнищ,  а
отсутствие дверок  -  их  заменяли  полукруглые вырезы  в  бортах  -  делало
особенно неуютным положение водителя;  что касается Астрид, то она давно уже
перебралась со своего промокшего сиденья в задний отсек и устроилась на тюке
со спальными мешками.
   - Слушай,  Дино!  -  крикнул Полунин,  пытаясь перекричать рев  ливня и
надсадный вой задыхающегося мотора. - Бросай к черту ставить рекорды! Это же
бессмысленно, - переждем, пока стихнет!
   - Я уж и сам думал!  -  отозвался Фалаччи. - Сейчас, только найду место
повыше!
   Вскарабкавшись  на  очередной  увал,  он  вывернул  джип  под  какое-то
растение  вроде   высокого  банана,   широкие   пальмовые  листья   которого
представляли некоторую  защиту  от  низвергающихся сверху  водопадов.  Когда
умолк  мотор,  ураганный шум  дождя  показался еще  более устрашающим.  Дино
перелез через спинку своего сиденья и  принялся вместе с Филиппом устраивать
дополнительные боковые прикрытия из  чехлов и  палаток.  Когда  задняя часть
машины   превратилась   в   подобие   цыганской   кибитки,   путешественники
почувствовали себя лучше.  Астрид разрыла багаж и  извлекла термос с  кофе и
запаянную жестянку сигарет.
   - Все-таки пригодилась тропическая упаковка,  - сказал Филипп, вскрывая
банку.  -  Помните,  парни,  мы такое впервые увидели у  американцев в сорок
четвертом...  еще  удивлялись -  консервированное курево!  Оказывается,  это
делали для Тихоокеанского фронта.
   - Гнусная  штука  тропики,  -  заметил Дино.  -  Человек чувствует себя
ничтожеством, самой последней из букашек...
   - Правда?  -  подхватила Астрид.  -  У  меня  еще  вчера  появилось это
ощущение.  По-моему тоже, в тропической природе есть что-то подавляющее... Я
теперь понимаю,  почему служащие колониальной администрации в  конце  концов
спиваются, рано или поздно.
   - Есть еще и такая штука, как ностальгия, - заметил Полунин.
   - А,  глупости!  -  возразила  Астрид.  -  Никогда  не  испытывала этой
дурацкой ностальгии,  да и не видела,  чтобы другие от нее страдали. Сколько
англичан живет в Уругвае,  - англичан, французов, испанцев, кого угодно... И
никакой ностальгии не  испытывают!  А  посадите любого из  них куда-нибудь в
Суринам или на Борнео -  сопьется в  два счета.  И  ведь не от одиночества -
европейцы в колониях обычно живут сеттльментами, денег куча, так что в любой
момент можно слетать в гости хоть на другое полушарие...  Нет,  это тропики.
Особый  тропический  психоз,   мне  рассказывали.   Я  знала  одного  парня,
голландца,  он  долго служил в  Индонезии.  А  теперь и  сама вижу,  что это
такое...
   Она задумалась,  держа в ладонях пластмассовую кружку с кофе и глядя на
дорогу -  кипящий под  ливнем глинистого цвета  ручей,  по  которому неслись
сломанные ветки и листья.
   - Вообще,  мы сделали ужасную глупость,  что потащились к этому пьянице
Лернеру,  -  добавила Астрид.  -  Действительно,  ничего  глупее нельзя было
придумать!
   Дино и  Филипп молча курили,  Полунин пытался настроить коротковолновый
приемник,  но не мог извлечь из него ничего,  кроме свиста и треска.  Астрид
допила свой кофе и  тоже потянулась за сигаретой.  Ливень,  казалось,  начал
немного стихать.
   - Как  это  мы,  в  самом деле,  не  додумались,  -  продолжала Астрид,
прикурив от сигареты Филиппа.  - Можно ведь было мне заболеть, тем более что
в  последний раз  Кнобльмайер сам  спросил,  почему я  так  плохо выгляжу...
Заболела бы,  а  Лернеру послала письмо -  и  могла бы  уехать со  спокойной
совестью, никого не подводя... А теперь изволь таскаться по этому проклятому
Чако Бореаль только для того, чтобы приехать и услышать "нет, не знаю"!
   - А  если  приедете и  услышите "да,  знаю"?  -  усмехнувшись,  спросил
Филипп.
   Астрид уставилась на него изумленно:
   - Что вы хотите сказать?
   - То, что свидание с Лернером может оказаться вовсе не таким уж пустым,
как вам кажется.
   - Великолепно!   -   Астрид  рассмеялась.   -  Слушайте,  Фил,  вы  мне
напоминаете лжеца из восточной притчи, который надул сам себя. Не знаете эту
историю?  Тогда я  вам расскажу.  У нас был студент-пакистанец,  я от него и
услышала.  Когда-то  в  одном восточном городе жил  лжец;  и  это  был такой
гнусный лжец -  да  не помилует его аллах!  -  что он не мог прожить дня без
того,  чтобы кого-нибудь не обмануть. Однажды негодяй сидел на кровле