- Иди, иди, на работу опоздаешь.
   Обрадованный Кривенко побежал к  автобусной остановке.  Полунин походил
еще по прилегающим улицам,  чтобы лучше освоиться с  районом действия,  даже
набросал  в  записной книжке  схематичный план,  пометив  стрелками улицы  с
односторонним движением, и вернулся в отель.
   - Ну,  кажется,  все в порядке,  -  сказал он. - Пришлось дать сукиному
сыну еще пять тысяч, но что поделаешь. Пошли пообедаем, и нужно приступать к
поиску убежища.
   - Кажется,  оно найдено,  -  сказал Филипп.  - Дино тут встретил своего
земляка...
   - Да какой он мне земляк,  иди ты!  -  возмутился Фалаччи. - Я исконный
лигуриец, а этот заморыш - из Реджо-Эмилии. С кем они действительно земляки,
так  это  с  Бенито,   -  тот  ведь  оттуда  родом,  во  время  фашизма  все
реджо-эмильянцы ходили гордые,  как индюки,  -  как же, земляки самого дуче,
поррка мизерия!
   - Ладно,  успокойся,  дело прошлое. Расскажи лучше, что ты там нашел со
своим не-земляком.
   - Понимаете,  я  ему  сказал,  что  нам  нужно  помещение где-нибудь за
городом,  чтобы испытать точные геодезические приборы,  которые не переносят
шума и  вибрации.  А  он говорит:  я знаю такое место,  у меня брат сторожем
работает в старых каменоломнях...
   - Интересно. А где это?
   - Где-то там, в сторону гор, вечером съездим. Главное, говорит, там так
тихо - кричи не докричишься...
   Домик  сторожа  действительно  оказался  самым  подходящим  местом.   В
карьерах уже давно не работали,  отвалы щебня поросли бурьяном, оборудования
не  было;  сторож присматривал только за  тем,  чтобы не воровали камень,  -
компания,  вероятно,  все еще не теряла надежды его продать.  За триста песо
итальянец охотно согласился на недельку переселиться в город.
   - Только раньше не возвращайтесь, - предупредил Дино, подняв палец. - У
нас крайне опасные научные эксперименты!
   - Нет,  нет,  -  сторож замахал руками.  -  Боже меня упаси!  Вы  тогда
скажите брату, когда закончите. А опасного ничего не оставите?
   - Все вывезем до последнего атома, - заверил Дино.
   До  западной окраины Кордовы отсюда было  около  десяти километров,  до
шоссе,  по которому ходил автобус, - не больше трех. Словом, лучшего тайника
было не придумать.
   В субботу они рассчитались в отеле,  забрали свои вещи и,  отвезя все в
каменоломню,  вернулись в Кордову послеобеденным автобусом.  Полунин зашел в
агентство "Аэролинеас Архентинас" и  взял  билет до  Формосы -  на  самолет,
вылетающий в пять утра. Когда поужинали, оказалось, что нет еще восьми.
   - Что  за  черт,  -  нервно  выругался Дино,  -  совсем  оно,  что  ли,
остановилось, это проклятое время!
   - Спокойнее, дети мои, спокойнее, - сказал Филипп, - мы ждали этого дня
достаточно долго, чтобы потерпеть еще несколько часов...
   - В  Энтре-Риос  тоже  придется  ждать,   -  напомнил  Полунин.  -  Еще
неизвестно, вернется ли Морено к двадцатому...
   Ровно в  десять они были в  баре у автобусной станции.  Вошли порознь -
сначала Дино  с  Филиппом,  устроившись за  дальним столиком в  углу,  потом
Полунин,  севший  у  входа.  Прошло еще  около  часа,  прежде чем  в  дверях
показался запыхавшийся Кривенко.
   - Извиняюсь,  припоздал,  - сказал он, подсаживаясь к Полунину. - Думал
уж, не выберется сегодня герр Дитмар к своей крале...
   - А что случилось?
   - Да  приехали там  к  нему  какие-то  камрады,  мать их...  Весь вечер
просидел с ними.
   - Пили? - поинтересовался Полунин.
   - Не, вроде трезвый вышел, и в машине не пахло...
   - Кстати, он вообще как насчет выпивки?
   - Это Дитмар?  Поддает -  будь здоров, - с почтением сказал Кривенко. -
Но абы что пить не станет, ему виски подавай, коньяк.
   - Генеральские,  однако,  вкусы у  твоего шефа.  Ну ладно,  ключи давай
сюда.
   - Ключи?
   - Да,  я подожду в машине -  не на улице же стоять.  Потом ему отдам. В
чем он одет сегодня?
   - Светлый плащ,  шляпа такая...  вроде зеленая.  Только как  же  я  без
ключей в понедельник машину из гаража заберу?
   - А  тебя  в  понедельник здесь не  будет,  -  Полунин достал бумажник,
протянул Кривенко билет.  -  На,  держи.  Твое  новое назначение -  Формоса,
самолет завтра в пять утра.
   У капитана отвисла челюсть.
   - Формоса,  - обалдело повторил он. - Это что же, к Чан Кай-ши, что ли,
меня посылаете?* Да я ведь ни хрена по-китайски не петрю!
   ______________
   * Остров Тайвань на Западе принято называть Формозой.

   - Какой тебе еще к черту Чан Кай-ши?  -  взорвался Полунин.  -  Ты что,
пьян? Город Формоса, а не остров! Столица аргентинской провинции Формоса, на
границе с Парагваем!
   - А-а... ну, понятно. Только чего я там делать буду?
   - Ждать инструкций,  вот что ты там будешь делать. Каждый день, начиная
со следующего воскресенья,  будешь приходить на главный почтамт и спрашивать
"до востребования". Вопросы есть? Нет вопросов. И правильно, капитан. Бывают
положения, когда умные люди вопросов не задают. Ключи быстро!
   Кривенко  беспрекословно выложил  на  стол  два  ключа,  прицепленных к
короткой цепочке с брелоком.
   - Тогда все,  -  сказал Полунин. - Как говорится, до следующей встречи.
Инструкции,  вероятно, получишь дней через десять, а пока поживи там. Только
смотри,  Кривенко,  - он постучал пальцем по краю стола, - чтобы без фокусов
сегодня! За тобой присмотрят, пока ты не сядешь в самолет, так что учти...
   Выждав несколько минут после ухода Кривенко,  Полунин щелкнул пальцами,
подзывая официанта, расплатился и вышел. На углу его догнали Филипп и Дино.
   - На,  возьми,  -  сказал он,  отдавая Дино ключи.  - Чуть не сорвалось
сегодня -  к Дитмару неожиданно нагрянули какие-то гости...  Скорее, вон наш
автобус.
   Они без труда нашли нужную улицу,  дом фрау Клары (ставни были закрыты,
но  сквозь прорези-сердечки был виден свет),  притаившийся в  темном тупичке
большой черный "плимут".  Дино, позвякав в темноте ключами, забрался внутрь,
запустил  двигатель.   Машина  тронулась  и,  прокатившись  немного  вперед,
вернулась задним ходом.
   - Ну что ж,  все в порядке, - возбужденным шепотом сказал Дино, опустив
стекло и высунув голову наружу.  - Я тут не сразу разобрался с переключением
скоростей.  Мотор запускается легко,  это главное.  Сейчас посмотрим,  как с
бензином...  -  Пригнувшись к щитку,  он стал нащупывать кнопки,  на секунду
включил освещение приборов. - Есть, три четверти бака...
   - Ладно, сиди тут, - сказал Филипп, - мы пошли.
   Вдвоем они вышли из  тупичка.  Под фонарем Полунин посмотрел на  часы -
было десять минут первого.
   - Волнуешься? - спросил он.
   - Ты знаешь, нет... Даже странно, а?
   - Я тоже. Переволновались заранее, теперь перегорело.
   - Наверное...  -  Филипп помолчал,  потом добавил:  -  В  маки тоже так
бывало,  помнишь?  Заранее  волнуешься,  а  потом  весь  словно  каменеешь в
последний момент...
   Они  медленно дошли до  угла  и  повернули обратно.  Свет  за  ставнями
продолжал гореть, в соседних домах было уже темно.
   - Ты узнал, как он одет? - спросил Филипп.
   - В светлом плаще...  Да не все ли равно,  вряд ли отсюда выйдет другой
мужчина...
   - Почем знать. А если это конспиративная квартира для встреч?
   - Не думаю, - сказал Полунин. - Они же не в подполье...
   Половина  первого.  Без  двадцати  час.  Пять  минут  второго.  Они  по
нескольку раз прошлись по одной стороне улицы, по другой, постояли на каждом
углу.  В  двадцать минут  второго мужчина в  светлом плаще  вышел из  белого
домика, закурил и не спеша направился в сторону тупичка.
   - Это  он!  -  сквозь  зубы  сказал  Филипп,  ускоряя  шаги.  -  Говори
по-испански, громко...
   - Я  тебе говорю,  -  подхватил мигом Полунин,  -  на эту кобылу вообще
никто не ставил! Дохлый случай, че, ее давно уже хотели списать...
   Он  сунул  руку  в  карман  кожанки,  ощупал  теплую  угловатую тяжесть
"люгера" и большим пальцем сдвинул предохранитель.
   - Анда,   -   насмешливо  бросил  Филипп.  Из  скороговорки  друга  он,
естественно,  ничего не  понял,  но  знал,  что  это  испанское словцо может
выражать что угодно и применимо во всех случаях жизни.
   - Не веришь?  -  продолжал Полунин.  -  Тогда вот сходи завтра к лысому
Пепе, спроси у него - и можешь назвать меня рогоносцем, если он не скажет то
же  самое.  На  третьем  круге  эта  дохлятина обходит на  полкорпуса самого
Фиц-Роя - и как обходит! Мамочка моя, что тут началось на трибунах... Давай,
быстро!
   Последние слова он произнес по-французски,  вполголоса и, бросившись на
Дитмара,  который к  этому  моменту опережал их  на  каких-нибудь два  шага,
"полицейским" захватом скрутил ему  правую руку  и  ткнул под  ребра стволом
пистолета.  Одновременно то  же  самое  сделал с  левой  рукой немца Филипп.
Дитмар мгновенно замер, не пытаясь вырваться.
   - Э,  мучачос*,  что  за  глупая шутка,  -  произнес он  с  досадой,  -
немедленно отпустите меня, слышите...
   ______________
   * Muchachos - ребята (исп.).

   - Спокойно,  Дитмар,  спокойно, - по-французски сказал Филипп. - Сейчас
все объясним, только без глупостей, иначе будем стрелять...

   - Нет,  это просто...  мальчишество какое-то, - брюзгливо сказал немец,
щурясь от  яркого света стосвечовой лампы под  потолком.  Он  обвел взглядом
убогую внутренность сторожки,  посмотрел на сидящего напротив Филиппа, пожал
плечами.  -  Конечно,  я  помню и  вас  и...  того господина,  -  он  указал
подбородком на Полунина.  -  Я  помню задание,  которое выполнял в  вашей...
вашем  отряде.  Но  это  было  в  сорок  четвертом году,  тогда очень многие
выполняли то,  что им приказывали. Уверяю вас, если бывший макизар приезжает
сегодня в Федеративную Республику,  никто и не думает мстить ему за то,  что
во время войны он убивал германских солдат...
   Дитмар держался спокойно,  но был бледен и курил сигарету за сигаретой,
- консервная жестянка между ним и Филиппом была полна окурков,  разговор уже
шел  второй  час  По-французски он  говорил  правильно,  хотя  и  с  жестким
акцентом, лишь временами запинаясь в поисках нужного слова.
   - Правильно,  -  кивнул Филипп, - но "бывший противник" и "предатель" -
понятия разные  Не  так  ли?  И  потом,  если  бы  мы  просто хотели с  вами
рассчитаться, вы уже давно были бы мертвецом, - куда проще застрелить вас на
улице,  не устраивая этого похищения.  Нам нужно другое. Нам нужно, чтобы вы
предстали перед французским судом,  чтобы во всеуслышание рассказали историю
провала руанской сети  весной сорок  четвертого года.  Прежде всего -  чтобы
реабилитировать память Анри  Фонтэна,  который после вашего исчезновения был
обвинен в  том,  что  явки провалились по  его вине.  Во  Франции есть люди,
пытающиеся задним числом очернить все движение Резистанса в целом Пишут, что
макизары были бандитами, что весь гражданский сектор Резистанса был пронизан
предательством и  так  далее.  Мне  самому  приходилось читать,  что  именно
руанские события служат в  этом смысле убедительным примером.  Так вот -  мы
хотим,  чтобы хоть это пятно было смыто.  Мы хотим доказать,  что в Руане не
было предательства среди своих,  а  была самая гнусная,  подлая гестаповская
провокация...
   - Прошу  прощения,  -  надменно сказал  Дитмар.  -  Я  протестую против
подобных выражений. Я был офицером и выполнял задание своего командования. В
самом задании тоже  не  вижу  ничего подлого и  гнусного,  это  была обычная
инфильтрация  -   метод,  которым  пользуется  любая  разведка.  Разве  ваша
секретная служба не засылала к нам своих людей под видом нацистов?
   - Ладно,   Дитмар,  -  сказал  Филипп.  -  Пусть  будет  так.  Если  вы
действительно выполняли задание, от которого не могли отказаться, и если суд
найдет,  что в  ваших действиях не было состава преступления,  -  тем лучше,
тогда  вам  нечего бояться.  У  вас  будет адвокат,  свидетели защиты и  все
прочее.  А  пока изложите свою версию тех событий в  письменной форме -  вот
бумага...
   - Зачем? - спросил Дитмар. - Я напишу, а потом вы меня пристрелите?
   - Я  еще  раз  говорю:  нам нужно,  чтобы вы  выступили перед судом,  -
терпеливо  сказал  Филипп.  -  Ваши  письменные показания нужны  только  как
гарантия - вдруг вы потом решите отказаться от своих слов?
   - Не откажусь.
   - Прекрасно,  тогда что  вас  останавливает?  Предварительные показания
будут  зачтены  судом  как  доказательство  искренности,  Готовности  помочь
правосудию Уж поверьте, ваш адвокат сумеет это использовать...
   Дитмар задумался, закурил новую сигарету.
   - Что  ж,  не  возражаю,  -  сказал он.  -  Должен ли  я  изложить свои
показания по-немецки или по-французски?
   - По-французски, немецким мы не владеем.
   - Пишите тогда сами, я буду диктовать, а то запутаюсь в грамматике.
   - Я  готов,  -  Филипп придвинул к  себе маленькую дорожную "оливетти",
заправил в каретку два листа бумаги,  переслоенных копиркой, и вопросительно
глянул на Дитмара.
   - Пишите! В декабре тысяча девятьсот сорок третьего года я был вызван к
начальнику  разведки  Семьдесят  четвертого  армейского корпуса,  полковнику
Эрнсту Вольфгангу...
   Полунин с  Дино вышли из сторожки и стали у окна -  так,  чтобы видеть,
что  делается внутри.  То,  что  там делалось,  выглядело со  стороны вполне
мирно:  Филипп быстро печатал двумя пальцами,  Дитмар сидел в непринужденной
позе, закинув ногу на ногу и покачивая носком замшевой туфли.
   - Спокойный он,  этот рогоносец,  -  заметил Дино,  -  я думал,  начнет
скулить...
   - Да,  в выдержке ему не откажешь.  Хотя, в сущности, чего ему бояться?
Что мы его не собираемся хлопнуть, он уже понял, а на суде легко отделается.
   - О,  это уж точно!  Я  в Италии насмотрелся на эти процессы.  Нанимают
лучших адвокатов,  свидетелей обвинения запугивают,  и в результате -  пшик.
Как отсыревшая хлопушка,  знаешь?  Впрочем,  это уж от нас не зависит.  Наше
дело - доставить его в Руан, а там уж как получится.
   - В Руан... Сначала до Уругвая попробуй добраться.
   - Доберемся, - сказал Дино. - Машину только надо хорошо проверить.
   - Что-нибудь не в порядке?
   - Да  нет,  я  имею в  виду обычную профилактику -  смазать,  почистить
карбюратор, установить зажигание. И резину хорошо бы сменить на передке.
   - В здешних мастерских это делать опасно,  - подумав, сказал Полунин. -
Поезжай лучше в Альта-Грасиа - так будет спокойнее.
   - Далеко отсюда?
   - Километров сорок.
   - Прекрасно. Жаль только, придется ждать до понедельника.
   Уже  рассвело,  когда  Дитмар кончил диктовать свои  показания.  Филипп
монотонным от усталости голосом прочитал вслух все двенадцать страниц.
   - Дитмар, я правильно записал ваши слова?
   - Будем считать так...
   - Свидетели,  -  Филипп обернулся к Дино и Полунину,  -  считаете ли вы
нужным добавить что-либо к показаниям Дитмара?
   Дино молча пожал плечами.
   - Там одно место...  насчет Фонтэна,  - сказал Полунин. - То, что улики
сложились против него,  -  это  случайно вышло,  или  вы  хотели,  чтобы так
получилось? - спросил он у Дитмара.
   - В общем, конечно, не совсем случайно, - подумав, ответил тот.
   - Тогда это надо отметить. Прикинь, Фил, как лучше сформулировать.
   - Ну... - Филипп подавил зевок - Можно написать так "Также признаю, что
улики против Анри  Фонтэна были  мною подтасованы нарочно,  поскольку в  мою
задачу  входило не  только установить личности рядовых участников подпольной
организации,  но  и  скомпрометировать  ее  руководство  в  глазах  местного
населения". Вы согласны с такой формулировкой, Дитмар? Свидетели тоже?
   Он допечатал фразу и передал пачку исписанных листов Дитмару.
   - Прочитайте  внимательно  и  подписывайте,  если  не  найдете  никаких
неточностей. Подписать нужно каждую страницу, оба экземпляра.
   Он встал,  потянулся и сделал знак Дино и Полунину. Втроем они вышли из
сторожки, оставив Дитмара погруженным в чтение.
   - Дело вот в чем, - сказал Филипп. - Нам это тоже нужно будет подписать
как свидетелям Вопрос - подписывать ли и Мишелю?
   - А почему нет? - спросил тот.
   - Я бы этого не делал.  Дитмар ведь не знает твоей настоящей фамилии? Я
даже не  уверен,  что  он  помнит,  как тебя называли в  отряде.  Тем лучше,
старина,  пусть он и пребывает в неведении. Когда на суде речь зайдет о том,
как происходило похищение...
   - Верно,  -  подхватил Дино.  -  Твое имя не  должно упоминаться,  мы с
Фелипе ничем не рискуем, а ты и твоя жена - дело другое. Микеле, он прав.
   Полунин  почувствовал себя  по-мальчишески задетым,  но  возразить было
нечего.
   - Как хотите,  - он пожал плечами, - можно обойтись и без моей подписи,
двух ваших хватит...
   Дитмар,  когда они вернулись в прокуренную сторожку, заканчивал чтение,
аккуратно расписываясь в углу каждой страницы.  Дождавшись последней, Филипп
снова вставил ее  в  машинку и  напечатал:  "Настоящие показания записаны со
слов Густава Дитмара и  собственноручно подписаны им 11 сентября 1955 года в
городе  Кордова,   Республика  Аргентина,  в  присутствии  нижепоименованных
свидетелей, бывших членов 6-й группы Сопротивления в департаменте Приморской
Сены и бойцов отряда ФФИ "Бертран Дюгеклен"..."
   - А теперь - спать, - сказал Дино, расписавшись следом за ним. - Первым
дежурю я,  через четыре часа разбужу Микеле, Филипп пусть выспится подольше,
- не понимаю, как у него пальцы выдержали...
   Дитмара  заперли  в  кладовой -  надежном каменном помещении без  окон,
войти в  которое можно было только через сторожку.  Было уже  совсем светло,
над  Кордовой  всходило  солнце.  "Интересно,  не  опоздал  ли  Кривенко  на
самолет", - подумал Полунин, засыпая.
   Воскресенье прошло томительно.  Дитмар вел себя тихо, шуршал в кладовой
газетами,  пообедал вместе со  всеми  и  снова  удалился к  себе  Когда  ему
предложили прогулку,  он не отказался -  чинно вышагивал по усыпанной щебнем
площадке  перед   карьером,   держа   руки   за   спиной,   как   полагается
дисциплинированному узнику.  "Заранее входит в роль, - шепнул Дино, указывая
на него Полунину, - ничего, пусть привыкает". За ужином Филипп предложил ему
написать  записку  в  контору,  чтобы  там  не  удивлялись его  отсутствию в
ближайшие дни.
   - И отсутствию шофера тоже, - добавил Полунин.
   Дитмар криво усмехнулся.
   - Алекс, насколько понимаю, работал на вас?
   - Естественно,  - сказал Полунин. - Обычная инфильтрация, говоря вашими
словами.
   Дитмар  понимающе кивнул  и,  вырвав из  своей  записной книжки листок,
написал под диктовку: "Сеньорита Флорес, я хочу проверить работы в Эмбальсе.
Если будет что-нибудь срочное -  передайте через Алекса,  он заедет в  конце
недели".
   В  понедельник утром  Дино  довез  Полунина  до  автобусной остановки и
свернул на шоссе,  идущее в Альта-Грасиа.  Отправив один экземпляр показаний
заказным экспресс-пакетом в адрес Дуняши, Полунин отнес в "Консэлек" записку
Дитмара,  потом  отправился  на  переговорный пункт  и  заказал  разговор  с
Монтевидео.
   Ждать пришлось около часа,  но ожидание оказалось не напрасным. Услышав
знакомый уже голос личного секретаря Морено,  Полунин спросил,  нет ли новых
известий о возможной дате возвращения дона Хосе, и секретарь сказал, что дон
Хосе вернулся в пятницу и находится в своей офисине. Их тут же соединили.
   - Ола,  -  хрипло прорычала трубка голосом доктора Морено.  -  Это  вы,
молодой человек?  Рад вас слышать.  Извините,  простужен как бестия. Ну, как
там ваша охота?
   - Полный успех, доктор, - сообщил Полунин.
   - Неужто?  Ну, поздравляю. Честно говоря, мне не очень верилось, что вы
сумеете  выследить  добычу.  Рад  за  вас!  Что-нибудь  от  меня  требуется?
Выкладывайте.
   - Доктор,  у нас проблема с доставкой трофея, здесь не очень удобно его
хранить...
   - Ну, еще бы. Так что вы предлагаете?
   - Освальдо говорил, у вас есть самолет...
   - Правильная информация!  У меня одномоторный "бичкрафт".  Постойте, вы
звоните из Кордовы?
   - Да.
   - Далековато, дон Мигель!