пывающий голос: "Оставьте меня... не трогайте, не трогайте... не
надо, не надо больше!" От его корчей на траве оставались кровавые мазки.
   Я оглядел столпившиеся вокруг озабоченные лица. Все ощущали одну и ту
же беспомощность. Одно дело - помочь человеку с порезанной  головой.  Но
такой, который ведет себя так странно... даже, прямо говоря,  психованно
- тут уж не знаешь, что и делать. Накурился? Или шизофреник? А что, если
он вдруг вскочит и набросится на нас?
   И только Кейт Робинсон в конце концов что-то сделала.
   Наклонившись рядом с человеком, она стала  его  ласково  успокаивать,
как ребенка; потом  взяла  полотенце  и  бережно,  очень  бережно  стала
промокать ему лицо.
   Он тут же резко распахнул глаза. Боже мой, от одного вида этих глаз у
нас перехватило дыхание. Они сверкнули с  лица,  как  белые  пластиковые
диски. Зрачки и радужки сократились до черных точек в белых кругах.  Все
застыли при виде этого чистейшего ужаса.
   Я шагнул  вперед,  готовый  оттащить  Кейт,  если  он  начнет  махать
кулаками.
   У него был неимоверно перепуганный вид, будто еще минута - и  у  него
мозги взорвутся от страха.
   - Все хорошо,  хорошо.  Все  будет  нормально...  успокойтесь...  все
отлично.
   Это был голос Кейт, тихий успокаивающий шепот.
   Тут случилась метаморфоза.
   Будто  кто-то  нашел  выключатель.  Человек  перестал  дергаться.  Он
вздохнул и закрыл глаза, было почти физически ощутимо, как расслабились,
размякли мышцы у него под кожей - вдруг. Только кадык шевелился на горле
медленными глотательными движениями.
   - Кризис миновал, - сказал кто-то у меня за спиной.
   - Это, наверное, шок, - произнес кто-то другой с облегчением от того,
что больше не надо иметь дело с окровавленным психом.
   Снова люди подались вперед, желая  помочь.  Кейт  все  еще  промокала
кровь с лица лежащего.
   - Боже мой, поверить не могу! - Говард Спаркмен смотрел на  раненого,
не веря своим глазам. - Боже мой, я его не узнал. С таким  окровавленным
лицом... Рик, ты видел, кто это?
   Я снова всмотрелся в лицо лежащего.
   - Стенно? Черт побери!
   Стенно, механик, из гаража Фуллвуда.  Мы  о  нем  незадолго  до  того
говорили.
   Говард выглядел так, будто раскусил что-то горькое.
   - Стенно сказал, что придет на вечеринку. Смотри, что какой-то гад  с
ним сделал. Ты только посмотри на его глаз!
   Мне стукнула в голову кошмарная мысль.
   - А где его жена? Она разве не с ним?
   Кейт подняла на меня глаза в тревоге, пораженная той же мыслью.  Если
Стенно собирался прийти с женой, то что случилось со Сью?
   По толпе прошел озабоченный говорок, лица побелели.  Я  оглянулся  на
сад, все еще ярко освещенный закатом,  почти  ожидая,  что  сейчас  Сью,
хромая, войдет в ворота, исцарапанная, в разорванной одежде.
   Говард Спаркмен хлопнул себя по лбу.
   - Думай, Говард, думай... Что  тебе  Стенно  на  той  неделе  сказал?
Вечеринка... Сью... Сью... Вспомнил! - Его глаза вспыхнули за очками.  -
У Сью на этой неделе вечерние дежурства в больнице. Он говорил, что  она
не сможет прийти.
   - Слава Богу!
   - Этим гадам это  с  рук  не  сойдет,  -  услышал  я  слова  Говарда,
обращенные к группе наших школьных друзей.
   - Дин говорит, что надо позвонить в полицию.
   - В полицию? А что они сделают?
   - Энди прав, кто бы это ни сделал, они уже далеко.
   - Это может быть снова банда из Бистона.
   - Может быть. У них там есть рыжий пацан  с  конским  хвостом.  Барри
Фрипп его поймал, когда пацан у него радио из машины выковыривал.
   - Тот самый, который ткнул Дина отверткой?
   - Именно он.
   - Наверняка они налетели на Стенно, когда он срезал дорогу через лес.
   - Слушайте, люди, какого черта мы ждем?
   - В каком смысле?
   - Полиция нам ничего не сделает, если мы их поймаем.
   - Что ты предлагаешь?
   - Я предлагаю их найти и выдать им как следует, вот что.
   - Я "за". Мы им таких навешаем, что они никогда не забудут  и  дважды
подумают прежде, чем снова лезть.
   Вот. Вот тут все и началось.
   То, что мы задумали, было не так уж и ново. Мы - тесная группа  ребят
из маленькой деревни на холме рядом с Лидсом. С детских лет у  нас  были
разборки с городскими бандами. Наверняка и у наших отцов тоже.
   Но в эту ночь должно было выйти  по-другому.  По  крайней  мере,  для
меня. Потому что здесь для меня все и началось. И  мне  уже  никогда  не
стать прежним.

4

   Подогретые выпивкой Бена Кавеллеро и собственным праведным гневом, мы
высыпали из сада. Бена и гостей мы оставили помогать Стенно. Хотя  битва
с бистонской бандой была в определенной  степени  нашим  частным  делом,
нашлись и люди не из нашего городка, желающие  внести  свой  вклад.  Они
были разъярены не меньше нас, и  самым  простым  способом  сбросить  эту
ярость было растворить ее в достаточной порции сладкой праведной мести.
   Дом Бена Кавеллеро стоял в добром километре от  деревни  Ферберн.  На
машине к нему можно было проехать по Оук-лейн, делающей  эксцентрический
извив через такую далекую деревню, как Ривертон до самого дома  Бена.  А
быстрый путь - напрямую через лес.
   Мы решили, что по этому пути Стенно и пошел. Там  на  него  и  напали
бистонские подонки. Там мы их найдем и вломим им как следует.
   Закрывая сейчас глаза, я вижу все так ясно, будто это было вчера. Нас
было человек пятнадцать, целеустремленно идущих  своим  путем,  так  что
каждому было ясно: мы идем бить морды. Громче всех говорил Дин Скилтон с
увязанными в пучок длинными каштановыми волосами и размахивал  при  этом
руками, казавшимися слишком для  него  длинными.  Его  веснушчатое  лицо
горело алкоголем и гневом. Солнце заходило за холм. Город  Лидс  вдалеке
был  уже  покрыт  тенью,  и  начинали  мигать  его  огни.  Над  головой,
ввинчиваясь в глубокую голубизну, шел  самолет  на  посадку  в  аэропорт
Лидс-Бредфорд. За спиной еще виднелась цепочка тополей на краю сада Бена
Кавеллеро, и светилась в угасающем солнце черепичная крыша его дома.
   Я заметил, что за нами идут три  девушки.  Одной  из  них  была  Кейт
Робинсон. Было искушение отстать и дать ей меня догнать, но ребята могли
бы подумать, что я сдрейфил, и потому я  прибавил  шагу,  чуть  опередив
группу.
   - Тес! - поднял палец Говард Спаркмен. - Слышите?
   Мы  остановились  и  прислушались.  Пели  птицы,  донесся  тихий  гул
самолета, когда пилот включил реверс. Где-то лаяла собака.
   Я покачал головой:
   - Ничего необычного.
   - Ты думаешь, это была банда из Бистона? - нахмурился Дин. - Мы  ведь
не знаем наверняка, что...
   - Мы знаем наверняка, что кто-то изуродовал  Стенно,  -  перебил  его
Энди. - Он же не при бритье порезался?
   - Ладно, только я ничего не слышу.
   Говард поскреб подбородок.
   - Это ведь чертовски большой лес, отсюда и до деревни. Я прямо  здесь
вижу с полдюжины троп.
   - Тогда разделимся. И будем искать, пока не найдем гадов.  -  Энди  и
думать не хотел, чтобы этим хулиганам их выходка сошла с рук.  -  А  как
только кто-нибудь их  обнаружит,  пусть  крикнет,  и  мы  все  прибежим.
Годится?
   Когда мы рассыпались по лесным тропам, я оглянулся.  Кейт  и  две  ее
подруги были неподалеку. Я подумал, что им стоило бы тут подождать, пока
мы обшарим лес, но они даже не сбавили шага.
   Это меня обеспокоило. Они же не местные, они могут в лесу  дороги  не
найти. Что, если они наткнутся на бистонскую шайку? Это,  конечно,  если
именно бистонская шайка избила Стенно. Ведь он мог просто споткнуться  и
разбить лицо о камень. А если здесь бродит на свободе  какой-то  злобный
псих? И я, вместо того  чтобы  думать,  что  делать,  когда  найду  этих
сволочей, стал гадать, не грозит ли опасность девушкам. Мне  подумалось,
что, может быть, надо вернуться чуть назад и не упускать их из виду.
   Тропинки расходились по лесу лучами. Я оказался один под сводами крон
раньше, чем это понял. Где-то вдалеке послышался голос.  Склонив  голову
набок, я задержал дыхание и прислушался.
   Это точно был голос Говарда Спаркмена, ругавшегося себе под нос. Зная
его, можно  было  догадаться,  что  он  вступил  в  собачье  дерьмо  или
что-нибудь вроде этого.
   Я улыбнулся, покачал головой и направился глубже в  лес,  где  густая
листва покрыла все сплошной тенью. Я даже начал натыкаться на  стволы  -
так стало темно. Снова я подумал о Кейт Робинсон, представив  себе,  как
сияют ее светлые волосы и зеленые глаза в густых сумерках. Стройное тело
казалось тугим, как тетива. Как она...
   Стук!
   Меня щелкнула по голове ветвь дерева. Было так темно, что я еле видел
собственную руку, если поднести ее к  глазам.  Как  мне  тут  разглядеть
кого-нибудь еще - один Бог знает.
   Но я все равно шел вперед. Мне  тоже  хотелось  разделаться  с  этими
мерзавцами. Они стали невыносимо докучать нам последнее время.  Из  двух
пабов Ферберна их уже выставили, но все равно они еще пакостили деревню.
И если вечером их где-нибудь  замечали,  обязательно  наутро  кто-нибудь
сообщал об угнанной машине или сожженном сарае.
   Черт, темно стало. Даже тропы совсем не видно. А судя  по  тому,  как
вязли ноги в мягкой земле, я с этой чертовой тропы уже  несколько  минут
как сбился. Я глянул на светящийся циферблат  часов  -  21.30,  -  потом
пошел дальше, а ветви цепляли меня за рубашку, как пальцы призраков.
   В таких условиях я могу  выскочить  прямо  посреди  шайки:  они  меня
забьют до бесчувствия раньше, чем я успею крикнуть.
   А что будет, если на них наткнутся Кейт и девочки?
   В мозгу замелькали мысленные образы - Кейт попадает в руки  бандитам.
"Смотрите, что у нас есть, - говорит одна мерзкая рожа. Этот тип одет  в
засаленную футболку, подмышками пятна вонючего пота, на груди лозунг "НЕ
ТЕРПЛЮ ДЕВСТВЕННИЦ". Он хватает волосы Кейт в горсть, потом рвет  их  на
себя, больно ударяя Кейт головой об  дерево.  Она  стоит,  тяжело  дыша,
глаза ее в ужасе бегают из стороны в сторону,  а  этот  хмырь  запускает
свои толстые короткие пальцы вниз  по  ее  обнаженному  плечу.  И  снова
улыбается той же мерзкой улыбочкой.  -  Ладно,  мальчики,  назовем  вещи
своими именами. Она  согласна.  Она  говорит,  что  ей  всегда  хотелось
потрахаться с..." Я встряхиваю головой, но видения не отстают. Теперь  я
каждые десять шагов  останавливаюсь  и  прислушиваюсь,  панически  боясь
услышать призыв о помощи. Сердце колотится так  сильно,  что  его  удары
слышны в шее и в ушах.
   И снова я встряхиваю головой и иду дальше. Ничего я пока  не  слышал.
Наверное, на нас всех подействовал вид Стенно - как он влетел  в  сад  с
окровавленным лицом. И еще его глаза, которые глядели на нас из кровавой
маски. Как они вылезали из орбит, какие были  белые  -  как  пластиковые
кружки. И почему зрачки и радужки  сократились  до  черных  точек?  Даже
цвета глаз было совсем не видно. И это выражение ужаса, бьющее как кулак
под ложечку. Что за чертовщину увидел он в лесу?
   Зашелестели  листья.  Я   быстро   оглянулся.   Во   рту   пересохло,
сердцебиение подпрыгнуло еще на одно деление.
   Топ-топ. Топ-топ.
   Господи... да там кто-то действительно есть! Я застыл. Глаза  у  меня
полезли из орбит, и только усилием воли я заставлял  себя  всматриваться
во мрак.
   И ничего не видел.
   Может быть, надо крикнуть? Но если  там  ничего  не  окажется,  когда
ребята прибегут, я стану посмешищем. К такому унижению я не  был  готов.
Рик Кеннеди, тот самый, который боится темноты.
   И я пошел туда, где,  по  моим  расчетам,  находился  источник  шума.
Вытянув вперед руки, я шел только на ощупь.
   Моей ладони коснулись пальцы.
   Черт побери!
   Я схватил их.
   Схватил молодой побег.
   Кретин.
   Во рту пересохло совсем. Сердце билось быстрее, дыхание стало  резким
и поверхностным. Кто-то там есть - в этом я был уверен. Так сильно  было
ощущение... ощущение присутствия. Просто на ощупь. Да, вот это  слово  -
на ощупь. Протяни руку - и коснешься ощущения  присутствия,  висящего  в
воздухе.
   Каждые  пять   шагов   я   останавливался,   задерживал   дыхание   и
прислушивался.
   Но сердце гудело, как большой барабан.  Почти  ничего  я  не  слышал,
кроме ритмичного тук-тук-тук мышцы в моей груди.
   - Кто не спрятался, я не виноват, - шепнул я.
   И шагнул в сторону - так сильно было предчувствие нацеленного удара в
лицо или в пах.
   По коже ползли мурашки, как настоящие насекомые с острыми лапками.
   Темнота, проклятая темнота. Ничего не видно. Но  я  знал,  побожиться
мог, что здесь кто-то есть. Эти  кто-то  двигались  прямо  передо  мной,
дразня меня. Я знал.  У  меня  была  абсолютная,  полная,  окончательная
уверенность, что они все время точно знают, где я, и  просто  играют  со
мной.
   В любой момент они могут повернуть назад... может,  я  успею  увидеть
блеск лезвия - слишком поздно, - когда оно разрежет воздух у меня  перед
лицом, втыкаясь в...
   - А, черт!
   Я ощутил это у себя на лице, ударил кулаком. Оно снова меня стукнуло,
и теперь я поймал его двумя руками.
   Ветка. Дурацкая ветка.
   Я погладил ее с чувством облегчения. Но я знал,  что  так  продолжать
дальше - идиотизм. Слишком темно,  чтобы  хоть  что-нибудь  рассмотреть.
Вполне возможно, что сейчас я иду к старому карьеру. Ступить за край - и
я уже по дороге в Вечное Сияние, с арфой и с крылышками.
   И я уже пошел в обратную сторону -  или  в  сторону,  которую  считал
обратной, - когда учуял запах.
   Я потянул  носом,  и  запах  налетел  так  сильно,  что  застал  меня
врасплох. До меня вдруг дошло, что такой запах  слышен  в  день  жаркого
лета, когда наступает гроза и в разогретую почву хлещет дождь. Но сейчас
запах почвы был настолько силен, что, казалось, бьет через ноздри  прямо
в мозг.
   Я помотал головой и пошел дальше.
   И тут неожиданно - какая вдруг радость и облегчение! - я оказался  на
полянке, где зимней бурей вывернуло большое  дерево.  Наверху  в  навесе
ветвей открылась дыра с неровными краями,  в  густеющей  синеве  мерцали
звезды.
   И здесь запах стал еще сильнее. Помню, как я смотрел озадаченно  себе
под ноги, думая, что же его вызывает.
   "Бога ради, - пытался я себя урезонить,  -  это  же  просто  какой-то
дурацкий запах. Барсучья струя или след хорька". Но запах был  настолько
силен и неуместен, что я невольно продолжал глядеть под ноги.
   И тут я увидел самое странное.
   Почва  вокруг  меня  шевелилась.  Шевелилась  отдельными   медленными
движениями. И я разглядел, что шевелилась не почва: шевелилось  то,  что
из почвы вылезало.
   Их были тысячи. Больше всего было похоже, будто когда-то сотни  людей
похоронили заживо, и вот они  медленно,  медленно,  медленно  высовывают
наружу пальцы, вверх, вверх, пока не вылезут.  Тогда  они  медленно  эти
пальцы сгибают, радуясь ощущению вечернего воздуха на коже после  многих
лет в гробу, в холодной сырой могиле.
   Я съежился, глядя в изумлении на розовые палочки, гордо поднимающиеся
из земли.
   Глаза уже достаточно привыкли к темноте. И до меня наконец дошло.
   Черви.
   Тысячи дурацких  червей.  Все  сразу  выползли  наружу.  Но  все  они
почему-то, все до одного, решили стоять на хвостах, держа тела прямо,  и
были похожи на какие-то психом нарисованные всходы посева  пальцев.  Да,
ребятам надо на это посмотреть, обязательно. Даже  видеокамеру  надо  бы
принести, ухмыльнулся я про себя. Получатся кадры для  концовки  выпуска
новостей. Знаете, вроде как умная собачка катается на парусной доске или
симпатичный кот везет тележку для гольфа - в этом роде. На  заработанные
денежки можно будет купить новые микрофоны для оркестра.
   Я решил, что успею сбегать домой и вернуться с камерой за полчаса.  Я
посмотрел на время - 21.47. Да, запросто. И засниму этих  червей  за  их
странным ночным танцем.
   Я встал.
   И первое, что увидел, это было лицо. Оно висело во мраке  в  воздухе,
без тела, одно лицо.
   Лицо с парой глаз, которые видели меня насквозь до самого затылка.
   Я открыл рот, чтобы крикнуть ребятам. Но не издал ни звука. Почему-то
я окаменел, как статуя.
   Следующее, что я помню - как лежу на земле со всеми этими  танцующими
червями.
   Я сразу попытался подняться, но не мог шевельнуться. Не мог дышать. Я
только сознавал, что меня держит чья-то прижатая между лопаток  рука,  а
другая прижимает мое лицо к земле. Теперь я  видел  стремящихся  к  небу
червей крупным планом. И тела их - розовые, мокрые, кольчатые.
   Вот тогда я понял, что хочу закричать.
   Потому что теперь я знал, на что наткнулся  Стенно.  На  это  лицо  в
темноте.
   И, чувствуя, как меня прижимает к земле, я  ощутил  накатившую  волну
ужаса. Она поднималась откуда-то изнутри.  И  раздувалась,  раздувалась,
раздувалась. Первобытный ужас. Беспощадный, неодолимый ужас,  пронзающий
сердце, всепоглощающий ужас, заглушивший все мысли и ощущения.
   Изо рта у меня не вылетело ни звука, но внутри моей прижатой к  земле
головы слышался вопль, вопль, вопль.

5

   Было уже темно,  и  вечеринка  была  в  полном  разгаре.  На  лужайке
танцевали под старую рок-н-ролльную ленту.
   Когда я вошел в ворота, Говард Спаркмен ухмыльнулся мне навстречу:
   - Что тебя задержало, старый друг Рик Кеннеди? - Ухмылка стала  шире.
- Или надо спросить, кто тебя задержал?
   - Никто меня нигде не задерживал. Я искал тех, кто напал  на  Стенно.
Кстати, как он?
   - Его отвезли в больницу посмотреть, что у него с  глазом,  но  вроде
ничего угрожающего жизни с ним не случилось. Он даже  смог  выпить  пару
баночек пива и смеялся какой-то сальной шуточке Дина. Ладно...  -  Глаза
его лучились из-под очков с золотой оправой. - А ты не расскажешь своему
старому другу, кого ты там тискал у дерева?
   - Был бы рад... Слушай, передай мне пива. Во рту такой вкус, будто ты
там ночевал.
   - Прекрасно! - подмигнул Говард. - Строишь  из  себя  джентльмена?  О
поцелуе не рассказываешь?
   Шутка становилась слегка навязчивой.
   - Не понял, Говард. Что ты там про меня придумываешь?
   - Чем-то ты должен был быть занят все то время, что тебя не было.
   - Время, что меня не было? Да я на пять минут позже  вас  пришел.  Мы
искали в лесу  бистонскую  банду.  Я  нашел  дырку  от  бублика,  и  вы,
по-видимому, немногим больше. Потом мы все вернулись.
   - Но мы уже сто лет назад вернулись, мой милый.
   - Сто лет? Да мы все только минут на двадцать уходили.
   - Рик, - Говард похлопал себя по часам, - все, кроме  тебя,  уже  час
как здесь.
   - Час? Дури голову кому-нибудь другому.
   - Ладно, ладно, не буду лезть не в свое дело.  Я  слишком  любопытен.
Ладно, вот возьми отбивную. Они сегодня отличные.
   Я глотнул пива. Оно обожгло горло, как жидкий лед.  Откуда  бы  такая
жажда? Как будто я пешком перешел  пылающие  пески  Сахары.  На  часы  я
смотрел не больше пяти  минут  назад,  и  там  было  21.47.  Я  еще  раз
посмотрел на часы.
   - Эй, Рик, что с тобой?
   - Ничего... все отлично.
   - Ну, вид у тебя не слишком отличный. Косточка в горле застряла,  что
ли?
   - Да нет, Говард, действительно все в порядке. Можешь  мне  еще  пива
передать?
   - Конечно. Ты бы сел, Рик. А то у тебя вид не очень устойчивый.
   - Устойчивый?
   - Будто ты сейчас с катушек свалишься.
   - Все нормально.
   - Рик, сядь.
   - Слушай, Спарки, ты говоришь, как моя мамочка.
   - Поскольку я на два года старше, то быть твоей мамочкой, папочкой  и
милой тетушкой Нелли в одном флаконе - моя прерогатива. Садись сюда, и я
тебе дам выпить.
   Я смотрел, как Говард пыхтит куда-то за пивом. Какое-то мгновение мне
казалось, что я гляжу со дна очень глубокой ямы. Даже видны были высокие
темные стены и световой пузырь,  в  котором  Говард  спешит  к  столу  с
напитками.
   И я знал, откуда такое чувство. Дело не в алкоголе. А в  том,  что  я
посмотрел  на  часы.  Все  чувства  мне  подсказывали,  что  они  должны
показывать без чего-то десять. А они показывали моим глазам 23.01.
   Но ведь всего несколько минут назад я смотрел на них в лесу,  и  было
21.47.
   Да, у меня есть репутация челове