тки.  -  Заползай  в
эту чертову палатку и притворяйся, что ничего не было.  Притворись,  что
ты не проснулся в миле от палатки, понятия не имея, как ты  туда  попал.
Притворись, что ты не выходил отлить, а потом не смотрел на  часы  и  не
увидел, что прошло не две минуты, а целый час.
   - Стенно, заткнись, - сказал я. Я  был  усталым,  я  чуял  опасность.
Стенно напирал, а я не хотел иметь ничего общего с...
   - Ну конечно, - продолжал Стенно. - Ты не видел, как  кто-то  смотрит
на тебя ночью. Ты не видел их толстой серой кожи; правда, она похожа  на
шкуру носорога? Ах нет, ты их не видел, да,  Рикки?  -  Глаза  у  Стенно
заблестели, я вспомнил тот день в гараже Фуллвуда. - Чего ты боишься это
признать? Ты боишься признать, что они глядели тебе в глаза,  распластав
тебя на земле? Прав я, Рикки? Или все-таки прав?
   - Заткнись.
   - Боишься назвать цвет их глаз?  Не  такие  синие,  как  у  тебя  или
большого брата Стивена?
   - Отвали.
   - Боишься, что тебя примут за сумасшедшего?
   - Нет.
   - Признай, что ты их видел... Что видел их все время после  вечеринки
у Бена.
   - Ничего я не видел.
   - Боишься, что Кейт Робинсон от тебя отвернется?  Я  глянул  на  него
взглядом, без слов говорившим: "Отвали по-хорошему".
   - Кейт Робинсон, да? Ты же ее знаешь... Она моей жене сказала, что ты
ей нравишься.
   Я огляделся. Народ оторвался от завтрака и смотрел  в  нашу  сторону,
явно ожидая, что сейчас начнется настоящая драка. Кэролайн поднялась  на
ноги, глядела тревожно.
   - Ну-ну. - Стенно покачал головой. - Тех трех бедняг, что мы убили на
пустоши, ты  не  испугался.  Но  правды  ты  боишься.  Ты  даже  боишься
признать, что знаешь цвет их глаз. Ну, Рик! С этих  серых  лиц  -  какие
глаза на тебя смотрели?
   У меня было два выхода. Первый: дать ему в челюсть. Я выбрал второй.
   - Красные у них глаза, - сказал я тихо. И на этот раз  уже  я  поймал
его за рукав. - А теперь пошли, расскажешь мне все, что о них знаешь.

***

   Мы спустились по лощине и сели в тени развесистых дубов.  Я  нес  две
кружки кофе и одну протянул Стенно. Мы сели рядом на поваленное дерево и
поглядели на долину, полосатую от теней деревьев.
   - Прежде всего, Рик, - начал Стенно, - я должен извиниться.
   - Не стоит.
   - Нет, ты все же извини,  Рик,  потому  что  я  последний  месяц  вел
себя... чертовски странно, скажем  так.  Еще  с  вечеринки,  помнишь?  Я
влетел, перемазанный кровью, но сам я этого даже не помню. На самом деле
здесь один большой провал. Я через все это  прошел,  как  зомби.  Ничего
даже не помню, кроме...
   - Кроме серых.
   Он кивнул. Глаза его затуманились, стали далекими.
   - Только они и были реальны. Да, я вроде  бы  помню  это  собрание  у
Бена, где тоже я... выступил. Потом куда-то рванул. Но мне было страшно.
Не знаю, почему. Вся эта история с беженцами, ядовитым  газом  в  Лидсе,
это было как сон... как не настоящее. И только ночь была реальной, когда
я видел, как они повсюду бродят.
   - Серые?
   - Да, я их вижу. Но больше никто не видит. Я сказал Сью, но  она  мне
просто не верит. - Он посмотрел на меня пристально. - Из  нас  из  всех,
Рик, ты, наверное, единственный, кроме меня, кто видит.
   - Но ведь они не могут быть невидимы для других?
   - Может, и могут. - Он припал к кружке, потом заговорил снова. У него
в глазах появился блеск евангелиста, будто он сообщает что-то  столь  же
чудесное, сколь и ужасное. - Впервые я увидел их в день вечеринки у Бена
Кавеллеро. Они хотели, чтобы я пошел с ними. Тогда им не  придется  меня
заставлять. Они пронесли меня через лес - там, наверное, я и разбил себе
голову. - Глаза его разгорелись. - Понимаешь,  Рик?  Они  избрали  меня.
Потом избрали тебя. Мы для них особые. Мы...
   - Притормози, - сказал я. - Что ты имеешь в виду:  "избрали"?  Откуда
они взялись? - Я чуть не добавил: "Из летающего блюдца, что ли?"
   - Из-под  земли,  -  сказал  Стенно  обыденным  тоном.  -  Это  серые
разогревают Землю. Они вызвали вулканы и цунами. Они накачивают в города
ядовитый газ.
   - Послушай, Стенно, ты же этого не знаешь. Мы все  пережили  страшные
вещи. Может, мы все это себе...
   - ...вообразили? -  Он  засмеялся,  но  смех  был  очень  напряжен  и
полностью лишен веселья. - Рик, мы все это вообразили, вплоть до точного
их описания. Грубая серая кожа, кроваво-красные глаза. Может, мы...
   Я сделал ему знак замолчать - к  нам  по  дороге  шли  две  девчонки,
наверняка хотели искупаться в пруду ниже  лагеря.  Сначала  они  шли  по
солнцу, потом ушли в тень деревьев, иногда внезапно  выныривая  на  свет
солнца, косо бившего меж ветвями.
   Это  было,  будто  смотришь  старый  немой  фильм,  где  все  малость
дергаются. Яркий свет, веселые лица - и снова уходят  в  темноту.  Через
несколько дней они могут погибнуть. Нам было  о  чем  беспокоиться  -  о
начинающей гореть под ногами земле. О  том,  что  кончаются  припасы.  О
мародерствующих бандах.
   И меньше всего народу нужны были  проповеди  Стенно  и  Рика  Кеннеди
"Берегитесь серых".
   Девчонки пробежали мимо, заранее радуясь свежей воде.
   Но я не мог избавиться от того, что видел. Этот образ был  вдавлен  в
самую ткань моего мозга. И  стоило  мне  закрыть  глаза,  он  появлялся,
четкий и яркий. Лицо, которое я видел ночью, светилось, я его  видел  во
всех  его  грубых  подробностях.  Огромная  голова,  грубо  напоминающая
человеческую. Когда она на меня  глядела,  то  склонялась  набок,  будто
что-то  возбудило  ее  любопытство.  Я  видел  широкий   нос   и   шумно
раздувающиеся ноздри, как у лошади, и  они  били  мне  в  лицо  холодным
выдохом.
   Я пытался шевельнуться, но  это  создание  удерживало  меня,  схватив
ладонями за голову.
   Оно изучало мое лицо - или заставляло меня изучать свое. Мне отчаянно
хотелось закрыть глаза,  но  я  не  мог  -  и  должен  был  впивать  все
подробности. Широкий нос, возбужденно дышащие  оттопыренные  ноздри.  От
широкого лба через череп - костистый гребень с  гривой  черных  волос  в
каком-то неземном могиканском стиле.
   И кожа, покрывающая лошадиный череп, как обивка. Она  складывалась  в
глубокие морщины возле черногубого  рта,  и  по  ней  были  беспорядочно
разбросаны бородавки, как заклепки.
   И глаза: раскосые и красные - цвета крови.
   Лицо наклонялось ко мне, заполняя весь мир, приближаясь ближе, ближе,
ближе...
   Здесь-то я и потерял сознание.
   Я заморгал, ощутив внезапную тошноту.
   О'кей, признаю. Факт: я видел серых. Факт: я чувствовал  на  себе  их
руки. Но признать, что мы, как говорит Стенно, их избранные, я не мог.
   - Стенно, - начал я деликатно, - послушай, а чем мы  можем  доказать,
что эти... эти серые вышли из-под земли?
   -  Но  ведь  все  сходится?  Они  нагрели  поверхность  планеты,  они
намеренно вызвали падение цивилизации. Нагрев - это вроде  артподготовки
по окопам противника перед атакой пехоты.
   - А серые - это пехота и есть?
   Глаза у Стенно вдруг заледенели.
   - Ты думаешь, я спятил?
   - Боже мой, Стенно, я думаю, весь мир спятил. И это не очень  безумно
звучит после того, что мы пережили.
   - Но ты не пойдешь со мной к Стивену и  не  расскажешь  ему,  что  мы
знаем?
   - Я думаю, пока рано... Погоди, Стенно! Сядь.
   - Ты все еще бздишь рассказывать. Рик, серые реальны. Ты их видел. Ты
с ними был.
   - Да, я их видел. Может, они меня даже куда-то водили. Но я  не  знаю
куда. Не могу вспомнить.
   - Тогда пошли со мной. Расскажем Стивену.
   - Что на поверхность земли вторглась раса серых, которые - что? Тайно
жили у нас под ногами и прятались от нас Бог знает с каких времен?
   - Вполне возможно.
   - Уверен, что возможно.
   - Но?
   - Но если мы такое заявляем, нам нужны серьезные доказательства.
   - Например?
   - В идеале - серый человек. Во плоти. - Я посмотрел в глаза Стенно. -
Живой или мертвый.

39

   Расставшись со Стенно,  я  пошел  искать  Кэролайн.  Мне  нужно  было
общество, а она всегда была рада мне.
   - В чем дело, Рик? - улыбнулась она. - У тебя  такой  вид,  будто  ты
увидел чудовище.
   Я похолодел на солнцепеке. Потом мрачно улыбнулся.
   - Чудовище? Я их теперь все время вижу.  Особенно  когда  смотрюсь  в
ручей.
   - Бедный  мальчик,  -  вздохнула  она.  -  Пойдем  погуляем  с  тетей
Кэролайн.
   Карабкаясь по круче на пустошь, я  заметил  Викторию.  Она  стояла  у
дерева, глядя на кручу, переходившую в отвесную скальную стенку.  Да,  у
нее не то что не все дома, а пожалуй, что там мало кто остался.
   Пройдя минут десять, Кэролайн своим хрипловатым голосом сказала:
   - Вот здесь будет хорошо.
   Она повернулась ко мне, расстегнула мне молнию на джинсах и запустила
туда руку. Чудесную прохладную руку.
   - Нас здесь никто не увидит, - шепнула она. - Хочешь посмотреть,  как
я раздеваюсь? Я снова буду для тебя танцевать.
   Готов признать: я был напуган тем, что  со  мной  творилось.  Я  стал
думать, не пошатнулся ли я в уме,  видя,  как  загорается  пожаром  весь
окружающий мир? И то, что я вижу серых - не признак ли подкрадывающегося
безумия? Надо найти одного такого как веское свидетельство, чтобы самому
себе доказать, что я в своем уме. И я тут же решил, что если  увижу  еще
раз одного из серых, всажу ему пулю в ногу.  Тогда  у  меня  будет,  что
показать другим. Что-то такое, что  пискнет,  если  его  ткнуть  палкой.
Тогда мне все поверят. Но сейчас мне нужно было за кого-то уцепиться, за
другого человека.
   - Осторожней, Рик! Порвешь тете футболку.
   - Я тебе другую куплю, - выдохнул я,  срывая  с  нее  футболку  через
голову. И набросился на пояс ее джинсов. Она целовала меня, горячо  дыша
от страсти.
   - Делай что хочешь, любимый. Что хочешь. Ты знаешь, как я тебя хочу.
   Долой джинсы, долой трусы, навзничь Кэролайн. На спину на вереск. Она
не жаловалась, когда вереск уколол ей спину, зад и ноги.
   Я сорвал с себя ремень и спустил штаны. Я не  мог  оторвать  глаз  от
этого прекрасного тела. Маленькие груди с бледными сосками, блестящие на
солнце.
   Я рухнул как в лихорадке, впиваясь  ей  в  рот,  в  груди,  в  мягкие
волосики внизу.
   Она приподнялась, упираясь лобком мне  в  рот.  Ах,  как  она  сладко
пахла! Просто хотелось всадить зубы в ляжку и попробовать ее на вкус.
   Мир бешено завертелся, начал сказываться недосып. Я не мог забыть то,
что было вчера на  пустоши.  Мне  надо  было  защититься  от  реальности
неудержимым сексом.
   - Держи меня, - выдохнула она. - Держи! Я хочу  почувствовать...  Ох,
хорошо.
   Я схватил руками ее груди. Она закрыла глаза, раскрыла полные губы.
   - О-о-о... то, что надо.
   Меня что-то вело в тот день. Я залез на нее,  сердце  колотилось  как
безумное.
   - Ох... Рик, ласковей. Прошу тебя, ласковей. Я еще не... Оу! А-а-а...
   Я вбивал себя в нее так свирепо, что слышен был хруст вереска  у  нее
под ягодицами. Я вдавливал ее в землю. Это было отчаяние, я хотел выбить
у себя из головы реальность. Любой ценой.

40

   Стивен Кеннеди был настроен серьезно.
   Прошло два дня после гибели трех беженцев на  пустоши  и  день  после
моего разговора tet-a-tet со Стенно о серых.
   Мы все, шестьдесят четыре  человека,  сидели  на  травянистом  берегу
ручья в долине, а Стивен расхаживал  вдоль  и  излагал,  что  мы  должны
делать и чего не должны, если собираемся пережить все это и не  потерять
собственных шкур.
   - Огонь разводить нельзя, - сказал он твердо. - Дым могут увидеть  за
много миль. Нам не надо  объявлять  кому  бы  то  ни  было  -  беженцам,
вооруженным бандам или кому еще, - что  мы  сидим  на  горах  продуктов.
Дальше: мы больше не можем лениться и жить  на  припасах,  которые  сюда
принесли. Тогда мы через полмесяца сядем на голодный  паек.  Уже  сейчас
кончается картошка и свежие  фрукты.  И  хлеба  никто  не  пробовал  уже
несколько дней. Поэтому, люди,  начиная  с  сегодняшнего  дня  открываем
охоту за провизией.
   - Охоту за провизией? - Голос  Дина  Скилтона  был  густо  приправлен
скепсисом. - Ты серьезно?
   - Серьезно, Динни. Время  для  шуток  уже  давно  нырнуло  в  задницу
Люцифера.
   - В каком смысле - охоту за едой?
   - Я составил списки. - Стивен развил  полные  обороты,  просто  видно
было, как кипит в нем энергия. Он все силы и способности решил посвятить
тому, чтобы мы были сыты и невредимы. - В магазинах еще есть  запасы,  в
домах, в гостиницах...
   - Их уже все небось растащили, - снова усомнился Дин.
   - Если будем искать  как  следует,  что-нибудь  найдем.  Может  быть,
придется сунуться туда, куда ангелы ступать не смеют, только и всего.
   - То есть в Лидс?
   - Может быть.
   - Блин, там же что не сгорело, так то закрыто ядовитым газом.
   - Значит, добудем противогазы. Пойдем туда и вернемся с едой.
   - Но ты же не думаешь...
   - Дин! - Стивен излучал энергию, и никому  его  было  не  свернуть  с
пути. - Слушай меня, пожалуйста. Когда я изложу планы,  мы  их  обсудим.
Тогда можете голосовать, оставаться ли мне руководителем группы. А  пока
что дай мне сказать.
   - Но где мы достанем противогазы? Это же невозможно!
   - Ты прав, Дин. Но я тебе вот что скажу: теперь, чтобы просто прожить
еще пару дней на этой планете, придется делать невозможное. И мы  каждый
день будем делать невозможное возможным. Дошло?
   Дин пожал плечами и сунул в рот зубочистку. Я знал, что у  него  есть
свое мнение о том, как надо руководить группой. И еще  я  знал,  что  он
готов поднять бунт, если выйдет не по его. Виктория, сидевшая ближе всех
к месту, где стоял Стивен, сказала:
   - Не следует также забывать, что нам придется изменить наши понятия о
еде. В этой  местности  много  растений  и  животных,  которые  являются
съедобными. Мы должны научиться отличать ядовитые от тех, которые  можно
есть без вреда для здоровья. Например, сваренную крапиву можно  есть,  а
еще листья бука и одуванчика.
   Стивен благодарно кивнул, а я стал  замечать,  что  они  с  Викторией
ведут  двойную  игру.  Она  играла  роль  помощника,  вставляя  полезные
предложения или просто усиливая  то,  что  он  уже  сказал.  И  снова  я
подумал, какой  был  смысл  предупреждать  меня  держаться  от  Виктории
подальше. Она красива:  пышные  блестящие  темно-рыжие  волосы  и  глаза
острые,  как  лазеры.  Не  раз  она  кидала  на  Дина  Скилтона  взгляды
неодобрения, которые иначе как опасными не назовешь. И еще  она  глядела
таким же пылающим взглядом на Рут Спаркмен. Я стал думать, не строит  ли
Виктория планы на моего брата.
   Следующий час Стивен излагал нам свои планы. Все они сводились вот  к
чему: найти еду. Устроить склады в тайных местах на пустоши  на  случай,
если на лагерь будет налет. А мысль, которую надо было довести до нас до
всех, была еще проще: приспособиться -  или  подохнуть.  Почти  все,  за
очевидным исключением Дина  Скилтона,  кивали  в  такт  словам  Стивена.
Кажется, они начинали зажигаться его планами.
   - Мы не знаем, сколько еще можно будет остаться здесь в  Фаунтен-Мур.
Если нас обнаружат другие беженцы, придется уходить. И  неизвестно,  что
может случиться с земной корой у нас  под  ногами.  Мы  уже  все  видели
выгоревшие зоны, которые распространяются в нашу  сторону.  Может  быть,
они нас не затронут, но уверенности нет. Так что помимо доставки запасов
провизии нам нужно еще найти зоны, где можно поставить лагерь. Будь то в
соседней долине или за сто километров отсюда.
   Дин фыркнул и заржал:
   - И как ты предлагаешь это сделать? Отрастить крылья и лететь?
   - Именно это я и предлагаю. Говард Спаркмен в  прошлом  году  получил
пилотские права. Теперь на сцену выходим  мы  и  совершаем  невозможное.
Находим легкий самолет. Облетаем страну. Находим еду. Привозим сюда. Это
самая легкая часть работы.
   - Легкая? - переспросил Дин. - А какая тогда трудная?
   - Научить тебя летать, старина Дин. Ты будешь одним из наших пилотов.
   Это хотя бы заткнуло пасть Дину Скилтону.

***

   Стивен Кеннеди получил свой вотум доверия. А нам досталась  приличная
физическая нагрузка, пока мы обшаривали окрестности в поисках  самолета.
Я  знал,  что  для  зажиточных  фермеров   не   очень   необычно   иметь
самолет-другой. Они даже  оставляют  незасеянную  полоску  на  пшеничном
поле, чтобы иметь собственную взлетную полосу.
   Логику использования самолета (если мы его найдем и  найдем  горючее)
было легко понять. Дороги до сих пор  забиты  беженцами,  удирающими  от
бедствий, постигших запад страны. И эти беженцы не отойдут  в  сторонку,
пропуская грузовик, набитый продуктами. Они разорвут в клочья и  машину,
и водителя, хоть бы тот был вооружен до зубов. А еще есть  блокпосты  на
дорогах, где сидят вооруженные автоматами и тяжелыми пулеметами  мужчины
- да и женщины. Может, это действительно регулярная армия, но мы в  этом
сомневались. Скорее всего это дезертиры, и цена за проход  -  отдать  им
последний ломтик бекона и крошку  сухаря,  которые  у  тебя  остались  в
рюкзаке. И даже после этого они вполне могут попортить тебе внешний вид,
разнеся лобешник пулеметной очередью.
   Что еще осложняло поиски - что разведгруппы, ищущие  самолет,  должны
были передвигаться незамеченными.  Нам  только  не  хватало,  чтобы  нас
выследила какая-нибудь шайка беженцев и пришла за нами в  Фаунтен-Мур  -
долину, которая показалась бы им молочными реками с кисельными берегами.
   Мы видели издали вооруженные лагеря. Это было все  что  угодно  -  от
одинокой фермы до деревни, обнесенной  колючей  проволокой  и  окопанной
траншеями.  Некоторые   были   явно   необитаемы.   Другие   переполнены
голодающими беженцами. Теперь действительно приходилось  убивать,  чтобы
тебя не убили.
   Время от времени попадались другие группы людей в  поисках  провизии.
Однажды я  встретил  группу  красных  -  мужчин,  женщин  и  детей.  Они
действительно были красными - волосы, кожа,  одежда.  Мы  спрятались  за
изгородью  и  смотрели,  как  они  идут  -  истощенные,  изголодавшиеся.
Наверное, они прошли где-то через горячую точку, где их засыпало красным
пеплом, а им уже давно было не до того, чтобы чиститься.  Один  из  них,
старик, упал ничком на дорогу, я даже слышал, как  он  стукнулся  лицом.
Остальные шли дальше. Не знаю даже, заметили ли они.
   Мы  затаились  и  смотрели  им  вслед.  Грязная  цепочка  людей,  уже
наполовину мертвых.
   Дальше пошло хуже.
   Тела лежали на дороге там, где упали.
   Подойдешь к дереву - а там целая семья с веревками  вокруг  шеи,  как
адские елочные игрушки. В кармане отца предсмертная записка, излагавшая,
что с ними случилось и почему они решили, что лучше положить всему этому
конец. Я аккуратно ее сложил и положил в карман.  Пойдет  в  архив  Кейт
Робинсон.
   Кейт Робинсон? Вы, может быть, спросите, есть  ли  она  еще  на  этой
картинке? По правде говоря, она все глубже и глубже в нее входит. Хотя я
обещал себе  быть  добродетельным.  Я  действительно  думал,  что  люблю
Кэролайн Лукас.  Не  было  дня,  чтобы  мы  не  сбегали  в  пустошь,  не
сбрасывали лихорадочно одежду и она не творила со мной чудеса губами или
тем, что к югу от экватора.
   Так что же случилось со мной и с Кейт Робинсон?  Скоро  узнаете.  Это
все произошло, когда мы нашли самолет и Рок выкинул одну из своих шуток,
которые считает невероятно веселыми. Может, так и есть, когда шутят не с
тобой. В общем, Рок протащил Кейт и меня, Рика  Кеннеди,  аж  до  самого
Лондона или того, что от него осталось.

41

   Но я забегаю вперед. Жизнь, как я уже сказал,  становилась  мерзее  и
грязнее.
   На одной из вылазок за едой я услышал шум на  соседнем  поле.  Я  был
один;  Дин  Скилтон  и  еще  двое  ждали  в  лесу,  пока  я   осматривал
окрестности.
   Крики я услышал, когда шел через поле в направлении какой-то фермы.
   Я осторожно выглянул из-за стенки и увидел страшное.
   Двадцать мужиков с дикими глазами, всклокоченными волосами и бородами
гнались по траве за женщиной лет сорока. Она  была  одета  в  изорванное
зеленое