- с чувством произнес я. - Раз ты  платишь,  я  еще  и
пару яблочных пирогов уговорю.
   - Они всегда были такими горячими, что есть невозможно. Помнишь?
   - Ага. Я в детстве всегда  себе  губы  обжигал,  потому  что  не  мог
дождаться.
   - А молочный коктейль? Всегда был такой густой, что не втянешь  через
соломинку.
   - А ты никогда не пробовал действовать соломинкой как ложкой?
   Наш с Дином разговор неожиданно зазвучал  так,  будто  мы  вспоминали
умершего друга. Наверное, так и было. Мне даже показалось, что в  глазах
у старины Дина блеснула слеза.
   - А правда, чипсы всегда были слишком солеными? - спросил он.
   - Сейчас бы ты от них все равно не отказался?
   - Нет, - согласился он с мрачной улыбкой. - Не отказался бы.
   - А я у них никогда рыбного филе не ел. Никогда...
   - Постойте! - Кэролайн оглядела поле. - Я в самом деле слышу какой-то
запах.
   - Кей-Эф-Си?
   - Пицца-хат?
   - Дин, я серьезно. Чем это пахнет?
   Дин встал, потянул носом воздух, потом пожал плечами:
   - Ничего не чувствую.
   Подул ветер, сухо зашелестели листья.
   - Это не еда, - сказала Кэролайн. - А ты слышишь этот запах, Рик?
   - Нет, но при этом ветре трудно... погоди-ка...
   - Что-то там есть, правда? - Кэролайн поглядела на  меня.  -  Странно
пахнет? Как...
   - Летний дождь, - быстро сказал я. -  Когда  льется  на  землю  после
жаркого дня.
   Дин покачал головой:
   - Может, вы мне скажете, что это за таинственный запах?
   - Собирайтесь, - сказал я. - Уходим. Быстро!
   - Но что это за чертов запах?
   - Он оттуда. - Я показал вниз. - Мы сидим на горячей точке.
   Дин посмотрел на траву - такую же свежую и зеленую.
   - Ничего не вижу.
   - Я тоже, но я не хочу тут болтаться - а вдруг мы  сидим  на  газовом
кармане, который собирается бухнуть?
   - Рик! - Кэролайн схватила меня за  руку.  -  Смотри,  что  с  землей
творится!
   - Ничего не вижу, - тревожно сказал Дин. - Что вы там видите?
   - Под ноги посмотри, - ответил я.
   - Ух ты! - Он поднял удивленные глаза. - Чертова уйма червей!
   - Помнишь вечер, когда собирались у Вена Кавеллеро? В последний  раз?
- Я показал на червей, вылезающих из земли и стоящих на хвостах.  -  Вот
тогда я их видел. Жар выгоняет их из почвы.
   - Рик, кажется, оно нагревается быстро, - сказал  Кэролайн,  тревожно
глядя на уползающих червей.
   - Готовы? - спросил я, когда  Кэролайн  и  Дин  надели  рюкзаки.  Они
кивнули.
   Мы пошли, быстро удаляясь от этого поля,  порозовевшего  от  тысяч  и
тысяч червей, вылезающих из  земли.  Некоторые  даже  заползали  нам  на
ботинки, пытаясь спастись от поднимающегося жара. Там и сям из-под земли
вылезали кроты, бежали кролики, тоже поднятые жаром.
   Запах горячей земли крепчал. Мне  уже  казалось,  что  жар  ощущается
подошвами ног.
   До изгороди мы добрались уже бегом.
   На соседнем  поле  деревья  уже  погибали  от  жара.  Листья  еще  не
покраснели по-осеннему, но уже  были  мертвыми.  Они  свисали  с  ветвей
клочьями вялой зелени, будто сваренные в кипятке.
   И снова меня стукнула мысль:
   МИР ПОГИБАЕТ.

54

   После пяти минут быстрой ходьбы мы перешли на более  спокойный  темп.
Запах горячей земли уже не чувствовался. Ландшафт расстилался  свежий  и
зеленый.
   По выработавшейся привычке мы держались подальше от дорог  и  шли  по
проселкам и тропам. Попадались неубранные перезрелые поля, но скотины мы
не видели. Либо ее разорвали оголодавшие беженцы, либо  она  погибла  от
жажды, поскольку никто  не  наливал  воду  в  поилки.  Следов  недавнего
присутствия людей тоже не было.
   Попадались человеческие скелеты. Их было  так  много,  что  мы  почти
перестали их замечать. Они  валялись  в  траве,  сквозь  ребра  проросла
крапива, муравьи деловито сновали в  орбиты  глаз  и  обратно,  выгребая
остатки мозгов из черепов.
   А иногда что-нибудь странное и неуместное могло  привлечь  удивленное
внимание. Вот на стене кто-то выставил в ряд телевизоры.  Их  было  штук
двадцать, антенны болтались на ветру, а рядом с каждым из них  на  стене
лежал пульт дистанционного управления. На  большой  черный  "Сони"  села
бабочка, ее красные крылышки трепетали на холодном ветру. Казалось,  что
они истрепались и пообламывались на концах. Меня вдруг охватила  печаль.
Мертвые телевизоры на  стене,  холодный  ветер,  умирающая  от  старости
бабочка. Жизнь показалась такой хрупкой...
   Рядом со мной остановился Дин и кивнул в сторону телевизоров:
   - Это нынче сходит за искусство?
   - А?
   - Интересно, кто всунул эти головы в телевизоры?
   Я  посмотрел  и  увидел,  что  телевизоры   выпотрошены,   трубок   и
электроники нет, а вместо них - отрезанные человеческие головы. Они  уже
сильно разложились, глаза вытекли и висели на щеках каплями желе. Гудели
мухи.
   Дин вытащил из кармана "беретту".
   - На случай, если встретим художника.
   Кэролайн сглотнула, побледнела.
   - Сколько еще идти?
   - Где-то час. Если не сбавим темпа.
   - Пошли.
   Она повернулась и быстро пошла по дороге.
   Мы направились следом за ней, оглядываясь во все стороны - на случай,
если телехудожник вдруг появится и решит, что  нам  тоже  место  на  его
выставке.
   Но  местность  была  пустынной.  Мы  миновали   остатки   костров   и
позвякивающих консервных банок на местах, где проходили люди.  Но  здесь
уже никому не имело смысла стоять.
   Еще десять минут - и мы прошли мимо кирпичной деревеньки,  обращенной
в  крепость  -  обнесенной  колючей  проволокой   и   с   перегороженной
грузовиками дорогой. С первого взгляда было ясно,  что  там  уже  никого
нет. Почти все дома выгорели, на улице валялось с полдюжины человеческих
черепов.
   - И тут все подохли, - сухо заметил Дин, когда мы проходили мимо.

***

   - Вот мы и пришли, - сказал я. - Копли-мэнор.
   Следующие два часа мы  собирали  спелые  яблоки,  тщательно  пакуя  в
рюкзаки и узлы, проверяя, что они не побьются, отбраковывая червивые или
поклеванные.  И  за  работой,  конечно,  ели  яблоки.  Хотя  мы  уже  не
наслаждались вкусом - это был способ наполнить брюхо. Сейчас человек  ел
всегда, когда предоставлялась возможность, - не знаешь,  когда  придется
есть в следующий раз.
   Набрав столько яблок, сколько могли унести, мы пустились  в  обратный
путь. Идти было тяжело, у меня начали ныть пятки. Лямки рюкзаков  резали
плечи, я все время перекладывал тяжелый портплед из руки в руку.
   - Сегодня мы до Фаунтен-Мур не доберемся, - сказал я, тяжело дыша.  -
Придется заночевать там же, где в прошлый раз.
   - И где это? - Кэролайн тоже дышала тяжело. - В местном "Хилтоне"?
   - Увы! - я сочувственно улыбнулся. - В сарае. Дин добавил:
   - Есть и хорошая  новость:  он  за  соседним  полем.  Так  что  скоро
отдохнем.
   Кэролайн посмотрела на часы:
   - Еще рано. Ты уверен, что мы сегодня не дойдем?
   - Вспомни, идти придется вверх.
   - А рюкзаки будто кирпичами набиты, - заметил Дин.
   В сарае, сделанном из гофрированного железа, было сухо. У нас были  с
собой спальники и пенополиуретановые коврики, так что некоторый  комфорт
имелся.
   - Господи, как приятно скинуть рюкзак, - сказал Дин,  снимая  с  плеч
лямки. - Дай-ка мне бутылки, пойду воды наберу. Таблетки у тебя?
   - Ага. - Я вынул пластинку таблеток  из  заднего  кармана.  -  Может,
сначала отдохнешь? До источника далеко.
   Он покачал головой:
   - Если сяду, то не встану.
   Я дал ему обеззараживающие таблетки. На пустоши, где вода была свежее
и чище, чем в любом городском кране, они нам не  были  нужны,  но  здесь
воде доверять было нельзя. В  лучшем  случае  тебя  прохватит  понос,  в
худшем - тиф, холера, болезнь Вайля от крысиной мочи в воде. И потому мы
пользовались  таблетками  йода  для   обеззараживания.   От   них   вода
становилась красноватой,  будто  разведенная  кровь.  И  вкус  тоже  был
мерзкий - как зубной эликсир.
   Кэролайн посмотрела вслед Дину.
   - Симпатичный оболтус, - сказала она со своей лукавой усмешкой.
   - Ладно, не заставляй меня ревновать, - усмехнулся я, выставляя вдоль
стены рюкзаки с драгоценными яблоками.
   - Рик, сколько времени его не будет?
   - Не меньше часа. Слушай, ты ничего такого не думаешь, правда?
   - Думаю, Рик? О чем бы  это?  -  Она  подошла  ко  мне,  улыбаясь,  и
закинула руки мне за шею. - А ну-ка, скажи тете Кэролайн, о чем это  она
думает? - Она крепко поцеловала меня в губы.
   - Она думает, что этот час мы могли  бы  провести  поинтереснее,  чем
просто болтая и пересчитывая яблоки.
   - Подумаешь, яблоки!
   - Тебе "подумаешь", милая, а для какого-нибудь бедняги это может быть
вопрос жизни и смерти.
   Я говорил в шутку, но Кэролайн восприняла серьезную сторону.
   - Боже, до чего мы дошли. Мешок яблок  становится  вопросом  жизни  и
смерти. - Она  крепко  обняла  меня  и  пристроила  голову  у  меня  под
подбородком. - Мне случалось есть в лучших ресторанах мира, а  теперь  я
ночами не сплю и мечтаю о сандвичах с яичницей. Я ими просто одержима.
   - Сколько уже мы не ели хлеба?
   - Не знаю... Три месяца?
   - Вроде того. - Я поцеловал ее в голову. - Зато мы хотя бы друг друга
не едим.
   Она подняла голову, улыбнулась.
   - До этой минуты. А сейчас я собираюсь начать есть тебя.
   - Не может быть!
   - Может, может.
   - С чего начнешь?
   - А как ты думаешь?
   - Ой, страшно! - Я улыбнулся.
   - Я обещаю не жевать.
   Ее пальцы скользнули по моей ноге вверх, мимо паха, нащупывая ремень.
Она расстегнула пряжку, потом пуговицу на джинсах.
   В этот момент она была истинной Кэролайн. Она делала то, к чему я уже
привык. Она улыбалась чувственной улыбкой, сводившей меня с  ума.  Глаза
ее сверкали эротической проказливостью. Опытные  руки  шарили  по  моему
телу, мягко сжимая, гладя, нежа. Я  вдохнул  полные  легкие  ее  дивного
аромата.
   Вдруг она остановилась. Внезапно, как от острой боли.
   Я удивленно взглянул на нее.
   - Кэролайн, что случилось?
   Она только глубоко дышала и вздрагивала. Я всерьез обеспокоился.
   - Кэролайн?
   - Ничего, все хорошо. Ничего.
   Она вдруг порывисто обняла меня. Вцепилась, будто боялась,  что  меня
выдернут из ее рук.
   - Рик, я так рада, что нашла тебя. Я бы не протянула столько, если бы
ты меня не любил.
   Я обнял ее, удивляясь этой  внезапной  дрожи.  Она  подняла  на  меня
глаза, блестящие слезами.
   - Ведь ты меня любишь?
   - Конечно.
   - Скажи, Рик... прошу тебя.
   - Люблю тебя. Я люблю тебя.
   Я целовал ее, и у меня сердце колотилось, но не так, как обычно. Я за
нее боялся. Я не видел, чтобы она так пугалась.
   - Рик, как я люблю, когда ты меня так крепко держишь!
   - Вот так?
   - Ммм... да, вот так. - Она зарылась лицом мне в грудь  и  продолжала
говорить, хотя ее было слышно не отчетливо. - Ты не жалеешь, что со мной
связался?
   - Связался? Ты говоришь так, будто ты - обуза.
   - А разве нет?
   - Нет.
   - Ты мог бы найти себе кого-нибудь помоложе.
   - Кэролайн, я люблю тебя. Тебя.
   -  Кейт  Робинсон.  -  Ее  голос  прозвучал  озабоченно,  с   нервным
возбуждением. - Кейт...
   - Кейт меня не интересует. Она...
   - Может быть, но ты ее интересуешь.
   - А меня интересуешь ты. Ты, Кэролайн.
   - Но она хорошая девушка. Если со мной что-нибудь случится...
   Она вдруг замолчала и только крепче прижалась  лицом  к  моей  груди,
обняв меня с неожиданной силой. Я целовал ее гладил ее волосы.
   Наверное, в этот момент у Кэролайн было предчувствие того, что  скоро
с ней произойдет.
   Это было в 16.15. В 17.10 моя жизнь снова стала другой.

55

   Мы отдались друг другу. Время было 16.20.
   Мы лежали голые на спальном мешке, и Кэролайн обнимала меня. Я глядел
на нее сверху вниз. Ее груди дрожали при каждом моем толчке, и глаза  ее
расширялись в том  же  ритме.  Она  выдыхала  мое  имя,  снова  и  снова
повторяла, что любит меня, говорила, как я ей дорог.
   И  снова  я  ощутил  ее  предчувствие,  что  эта  часть  нашей  жизни
кончается.  Хотя  она  была  красива  со  своими  пышными  волосами,   с
розовеющей шеей, и я вкапывался в нее глубоко,  в  воздухе  чувствовался
страх. Он висел густо, почти ощутимый на ощупь. Страх, холодный как лед.
Он давил.
   Я драл ее все сильнее.
   - Нежнее, милый, - простонала Кэролайн.  Я  целовал  ее  шею,  грудь,
пытаясь отгородиться от страха, повисшего над нами черным нетопырем.
   - Кусай! - выдохнула она. - Кусай... кусай! Мне не будет  больно,  не
бойся... Да, вот так! Ой, дери меня, дери, не останавливайся.
   - Как ты красива...
   - Держи меня крепче, любимый, держи меня...
   Она извивалась подо мной.
   - Господи, как я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, - повторял я как
заклинание, как защитную мантру. Но этот страх,  невыносимый  непонятный
страх, опускался на нас. Пронизывал.
   Я заразился этим страхом от Кэролайн. Он был в ее глазах.
   Время было 16.29.
   -  Держи  крепче...  да,  и  пальцами,  пальцами,  -   говорила   она
прерывисто. - Заставь меня кончить, заставь, да, да, да, так. Я - аааах!
   Вбей в нее свое тело. Сильно вбей,  как  следует.  Держи  ее  крепко,
целуй крепко, вбей ей крепко, вбей сильнее, - скакали  мысли  у  меня  в
голове.
   Потому что я хотел сдержать этот нависший страх. Не знаю почему... Не
могу объяснить, откуда было это чувство.  Пусть  кожа  ее  горела  жарко
рядом с моей, я ощущал этот ползучий страх, исходящий из  нее,  изнутри,
обращая ее в лед где-то в самой глубине ее существа.
   Время было 16.37.
   Я пытался не глядеть на часы. Я хотел  любить  ее  изо  всех  сил.  Я
хотел, чтобы она утонула  в  море  чувственности.  Я  хотел,  чтобы  она
растаяла в оргазме.
   Но этот страх не уходил. Предчувствие чего-то  темного  и  холодного,
приближающегося неумолимо. Ужасного и леденящего, как привидение.
   У нее по щекам текли слезы.
   Да, она это тоже чувствовала.
   Я это знаю.
   Время было 16.40.
   Я помню каждую из этих минут, как драгоценные камни на нитке. Одна за
другой. В медленном ритме. Смерть вывязывала ожерелье.
   Я вздрогнул.
   Я сказал себе, что это просто воображение.
   Но я знал, что мы оба это чувствовали.  Никакие  доводы  рассудка  не
могли развеять  предчувствие  беды  или  неминуемой  катастрофы.  Ждущей
своего назначенного времени по собственному расписанию Дьявола.
   16.43.
   Минуты приходили и уходили.
   Я все помню. Это случилось в 16.59.
   - Рик?
   - Что?
   - Мне хочется домой.
   Она прерывисто говорила слова, а я все еще вбивал себя в нее.
   - Скоро... будем дома. А-ах!
   - Ага, еще! Еще!
   - Кэролайн, ты чудо.
   - Еще.
   - Я люблю тебя.
   Страх плещет черными крыльями.
   - Еще.
   Кровь потекла льдом по моим жилам.
   - Люби меня, Рик!
   - Это и делаю.
   Она улыбнулась сквозь слезы.
   - Как ты... красива...
   В тот миг я забыл, что мы лежим на  земляном  полу,  что  мы  в  углу
жестяного сарая на поле у черта на куличках. Я вбивал себя в нее, ощущая
долгие гладкие электрические удары. Я видел только ее глаза.
   Чудесные карие глаза, глядящие  на  меня  с  такой  любовью,  лаской,
нежностью.
   - А-ах!
   Насчет кончать вместе - это распространенный миф. Мало у  какой  пары
это получается. У нас тоже раньше редко  это  бывало.  На  этот  раз  мы
кончили вместе.
   И на миг все зло мира отдалилось от  нас.  Остался  только  искристый
поток энергии. Я кричал, выгибаясь дугой, задирая голову,  пот  капал  с
лица, внутри разрывался огромный огненный шар.
   Подо мной извивалась Кэролайн, выкрикивая мое имя.
   И все прошло. Я рухнул боком рядом с ней.  Мы  лежали,  тяжело  дыша,
глядя на стропила.
   Время было 16.51.
   Она поцеловала меня в губы.
   - Одеваемся, любимый.
   - Дина еще долго не будет.
   - Прошу тебя, оденемся.
   - В чем дело?
   - Мне здесь не нравится.
   - Почему?
   - Не знаю... просто боюсь. В сарае? В поле? В пустынной местности? Но
я это тоже ощутил. Я начал одеваться.
   - Ты что-то услышала?
   - Нет. - Она надела лифчик. - Но только тут... как-то тут не так.
   Я бросил взгляд на дверь - почти  вообразив,  что  там  стоит  серый.
Упираясь массивным серым кулаком в косяк, склонив серую голову  набок  и
глядя на нас красными мокрыми глазами, как только что пролитая кровь.
   Я вздрогнул.
   Да, черт возьми, мне тоже хотелось отсюда убраться. И снова  ощущение
нависшего страха, как огромного нетопыря.
   Опасность.
   Та крошечная красная лампочка, которая есть у каждого из  нас  в  той
глубине мозга, что осталась еще от динозавров, тревожно замигала.
   Опасность.
   Древний клочок серого вещества чуял то, что  быстрый,  и  умный  мозг
примата не мог учуять. И лампочка мигала:
   Опасность... опасность... опасность.
   Мозг примата отдал приказ на выживание:
   ПРОВАЛИВАЙ ОТСЮДА КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ!
   Но почему? Я выглянул наружу.
   Время было 16.53.
   Все спокойно. Все нормально.
   Откуда  же  такой  испуг?  Откуда  пришел  этот  подпороговый  сигнал
опасности.
   Я застегнул пояс джинсов, взял винтовку и  пошел  к  двери  вслед  за
Кэролайн. Она озабоченными глазами высматривала опасность.
   - Что-нибудь видишь? - спросил я.
   - Нет. Но что-то не так.
   - Я знаю. Я это чувствую. А ты?
   - Что-то давит. Как перед грозой.
   Снаружи до самой изгороди тянулся заросший луг и уходил  к  деревьям.
Пробежал через поле заяц.
   Будто спасаясь от смерти.
   16.45.
   - Ты знаешь, где тот родник, куда пошел Дин? Я кивнул:
   - В ту сторону. За деревьями.
   - Можем пойти ему навстречу.
   - Я возьму рюкзаки.
   16.56. - Рик!
   - Что?
   - Помнишь, что я говорила про Кейт Робинсон?
   - Кэролайн...
   - Я серьезно. Она милая девушка.
   16.57.
   - Разберешься с рюкзаками?
   - Вполне. Если ты понесешь винтовку.
   - Поняла.
   - Если кого-нибудь увидишь, не стреляй сразу.  Может  нас  еще  и  не
заметят.
   - Поняла.
   Чувство страха, неминуемой опасности просто давило,  я  заметил,  что
мне трудно дышать. Вытаскивая рюкзаки с  яблоками  к  дверям,  я  просто
задыхался.
   - Дай мне один рюкзак, - сказала она.
   - Нет, я сам. Давай лучше отсюда валить.
   16.58.
   Мы с трудом вышли из сарая. У меня на  ногах  так  напряглись  мышцы,
что, казалось, вот-вот лопнут. Рюкзаки оттягивали плечи.
   - Рик, ты был со мной  добр.  Как  мне  повезло,  что  в  моей  жизни
оказался ты.
   Перестань, хотелось мне закричать. Перестань так говорить,  будто  ты
сейчас...
   - Рик... послушай. - Кэролайн оглянулась с  расширенными  глазами.  -
Что это за звук?
   - Не знаю.
   - Он становится громче. Мотор?
   Звук был глубоким, будто кто-то бьет по толстой стене с той стороны.
   Я наклонил голову набок. Вот мы стоим на лугу и  слышим  звук,  будто
кто-то  стучит  -  звук  приглушенный  и  далекий.   Я   прислушался   к
таинственному звуку; что-то в нем казалось очень...  не  правильным.  Не
тот звук, который можно услышать в поле.
   - Черт меня побери, - пробормотал я.
   - Что это, Рик?
   - Я уже слыхал этот звук.
   - Слыхал? Где?
   - В Лидсе. Мы были там со Стивеном, в магазине.
   - В магазине?
   - Когда искали еду для беженцев. Черт побери, это опять происходит!
   - Что - это?
   - Надо отсюда бежать. Кэролайн, быстрее!
   Стук все нарастал.
   Я стоял в двух шагах от Кэролайн.
   Стук становился громче. Громче. Земля вдруг задрожала под ногами.
   И вот настало наконец 16.59.
   - Рик...
   - БЕГИ! - заорал я. - Бросай винтовку, БЕГИ!
   Я стал сбрасывать рюкзаки, обернулся  на  Кэролайн.  Она  стояла,  не
зная, куда бежать.
   - Кэролайн! - Я бросился к ней, схватил за рукав.
   Вот тогда я и потерял ее.
   В мгновение ока.
   Без предупреждения.
   16.59 и пара жалких секунд.
   Я помню: я держу ее за рукав. Я смотрю ей в лицо. В эти встревоженные
глаза, просящие у меня помощи.
   Под ее ногами взорвался гейзер.
   Тысячи галлонов кипящей воды вырвались из земли.
   Взрыв отбросил меня назад.  Я  катился  по  земле,  пытаясь  уйти  от
перегретой воды и пара, выперших стол