к, дохлых голубей.
   Черт побери, ничего!
   Ничего похожего на дубину.
   - А, блин... вот это сойдет.
   Я подобрал человеческую бедренную кость. Длинная, тяжелая - идеальная
дубинка. На ней еще висели клочки мяса засохшими макаронинами.  Хоть  бы
пластиковым пакетом обмотать конец, чтобы взяться,  но  времени  нет.  Я
охватил кость ладонью, передернувшись от  мокрого  прикосновения  прядей
мыши.
   - Рик, вот они! А, черт!
   Кейт ударила палкой, промахнулась.  Еще  ударила  -  на  этот  раз  с
размаху, как клюшкой.
   Крыса пискнула. С глухим стуком палка от метлы сбросила ее в воду.
   Мы вышли из отеля  сразу  после  восхода  -  погулять  по  острову  и
посмотреть, что на ближайшие недели будет нашим домом. Мы  прошли  через
рощицу, в которой кое-где стояли дорогие коттеджи. И только у самой воды
я заметил крыс.
   Когда они хлынули из-под решетки стока, я глазам своим не поверил.  А
они все хлестали из земли непрерывным бурым потоком.
   Теперь они надвигались. Подбирались поближе короткими перебежками.
   Толстые розовые  хвосты  хлестали  на  бегу  воздух,  как  бичи.  Они
подобрались так близко,  что  видны  были  блестящие  глазки,  мелькание
розовых язычков - они предвкушали, как  вцепятся  нам  в  плоть  острыми
зубами, со скрипом раздирая кожу.
   Я отчаянно огляделся. Нас оттеснили к воде.  Бежать  было  некуда.  И
никого не видно, кто мог бы нас спасти.
   Придется выбираться самим.
   Кейт держала палку от метлы, как  самурайский  меч.  Она  глянула  на
меня, и глаза ее блестели от страха.
   - У нас два выхода, - сказала она быстро. - Или спасаться вплавь, или
бежать прямо через них - авось доберемся до дому.
   - Их тысячи, они нас с головой накроют. Кейт, мы должны... а, черт!
   Крысы бросились вперед. Я пригнулся, отбивая костью наседавших  крыс.
Тук, тук, тук - стучала кость.
   Трах! Размозженный крысиный череп.
   Трах!
   Трах!
   Я прыгал по земле, колотя по крысам.
   - Рик, на ноге!
   Крыса успела взбежать по моей ноге до колена, цепляясь  коготками  за
ткань  джинсов.  Она  разинула  пасть.  Я  увидел  зубы  острее  бритвы,
шевелящиеся усы, голодные глаза, блестящую мокрую шерсть. И застыл.
   Крыса была жирная, почти  распухшая.  Наверняка  начинена  микробами,
смертельными вирусами, сожранными во время пира на гниющем  человеческом
мясе.
   Она была уверена в своей безнаказанности, в том, что человек для  нее
более не угроза, и хотела жрать живую добычу.
   Меня.
   Потом Кейт.
   Мы стали кормом для крыс.
   Все это длилось меньше секунды, но перед  моими  глазами  прошло  как
замедленная съемка.
   Крыса цеплялась когтями за мои джинсы. Они кололи сквозь  ткань.  Она
принюхалась повыше, впивая розовым носом аромат потовых  желез  на  моих
яйцах.
   Может, это был самый сладкий запах. Именно туда  она  хотела  всадить
зубы. Прокусить кожу и впиться в железу. Потом жадно слизывать кровь.
   - Рик, не двигайся!
   Загудела в воздухе палка от метлы. Я не сводил глаз с крысы.  Не  мог
шевельнуть и мускулом.
   Палка загудела громче.
   Мелькнула.
   Удар.
   Крыса отлетела в сторону.
   Я мигнул, сбрасывая с себя оцепенение.
   Крысы вцепились в кость и бежали по ней к моей руке.
   Я отбросил кость назад.
   Кейт  крушила  крыс  палкой,  но  их  нельзя  было  остановить.   Как
наступающий прилив.
   У наших ног плескалась вода.
   - Надо плыть, - сказал я. - Иначе погибнем.
   - Поплывем, - ответила она, но глаза ее  метались  от  моего  лица  к
водам  озера  -  ядовитому  вареву  из  разлагающихся  тел   и   отходов
химзаводов, ржавеющих машин, мусорных свалок.
   - Готов?
   - Держись ко мне ближе. Поплывем вдоль берега. Когда уплывем от крыс,
вернемся на берег.
   - А потом?
   - Потом побежим во все лопатки.
   - А крысы... - Она снова  посмотрела  на  меня.  -  Они  за  нами  не
поплывут?
   - Кейт, они нас обгрызут до костей, если мы не поплывем.
   - Ладно, вперед.
   - Кейт, на счет "три".
   - Рик, они лезут!
   - Раз, два... черт побери, это что еще?
   Они появились будто из-под земли.
   - Собаки! - крикнула Кейт, не веря своим  глазам.  -  Они  напали  на
крыс!
   Удивление перешло в облегчение - невероятное облегчение.
   - Смотри! - ахнула Кейт. - Сколько их?
   - Двадцать... тридцать?
   Собаки - низкорослые мускулистые терьеры - набросились на  крыс.  Они
не  кусали  их  до  смерти  -  терьер  хватал  крысу  за  голову,  резко
встряхивал, ломая ей шею, и отбрасывал прочь. И тут же хватал следующую.
И следующую. И следующую.
   Крысы  попытались  напасть  на  собак,  но  их  зубы  не  прокусывали
естественную  броню  шерсти.  Псы   рычали,   бросались,   подпрыгивали,
сбрасывая крыс, и убивали, убивали.
   - Слава Богу,  -  выдохнул  я,  обнимая  Кейт  за  плечи.  -  Собачья
кавалерия подоспела вовремя.
   Я поднял глаза от крысиной бойни и увидел, что поодаль стоит Иисус  и
смотрит на нас,  сложив  руки  на  груди.  Он  усмехался.  Ситуация  его
забавляла. Рядом с ним стоял тощий с непроницаемым выражением лица. Чуть
дальше сгорбился Теско - его нос все еще был похож на кусок сырого мяса.
Вид у него был зловещий.  Я  не  сомневался  ни  секунды,  что  Теско  с
наслаждением смотрел бы, как крысы  разорвут  нас  на  части.  Все  трое
стояли молча, цветные ленты у них на руках и ногах развевались на ветру.
   Потом тощий медленно пошел к нам. У него в руках была  труба  с  него
ростом, а на ее конце - что-то вроде раструба.  За  спиной  у  него  был
баллон как от акваланга. Раструб он опустил почти  до  земли  и  тут  же
оттуда вырвалось желтое пламя длиной с локоть.
   Он шел медленно, поводя раструбом из стороны в сторону прожигая  себе
путь через крыс. У решетки, откуда  все  еще  лезли  крысы,  он  уставил
огнемет прямо в сток. Крысы,  превращаясь  в  огненные  шары,  бежали  и
подыхали возле воды.
   Тощий вынул из кармана бутылку,  потом,  в  своей  неспешной  манере,
вылил ее содержимое в водосток и отступил. Направил раструб на решетку и
нажал кнопку. Пламя метнулось внутрь, ухнуло, и из стока вырвался желтый
маслянистый огонь.
   Теперь крысы уже не лезли. Они изжаривались прямо внизу.
   - Кажется, они победили, - сказала Кейт, кивнув в сторону собак.
   Я  поглядел.  Остатки  крысиных  полчищ  бежали  в  озеро  в  поисках
спасения. Собаки остановились возле воды, нервно подрагивая  хвостами  и
тяжело дыша.
   Тощий свистнул.  Собаки  подбежали  к  нему,  виляя  хвостами,  нюхая
воздух, - они ждали, что их погладят.
   Мы с Кейт подошли под деревья, где стоял  Иисус.  Я  чувствовал  себя
дураком. Мы ведь только и сделали, что вышли утром  погулять.  Еще  пять
минут - и попали бы крысам на завтрак.
   - Спасибо, - сказал я Иисусу  (может,  надо  было  сказать  "спасибо,
Иисус", но мне еще было трудно назвать его этим именем).
   - Не за что, - улыбнулся он.
   Теско презрительно буркнул:
   - Смотри в другой раз, куда прешься, Кеннеди.  А  то  потом  тебя  из
дерьма вытаскивать.
   - Теско, разговаривай с этим  человеком  вежливо,  -  очень  спокойно
сказал Иисус. - Он и мисс Робинсон - наши желанные гости.
   Теско растянул губы в ухмылке.  Вблизи  его  лопнувший  нос  был  еще
больше похож на сырое мясо.
   - И чего вам было не прошвырнуться ближе к отелю?  -  спросил  он.  -
Завтрак ровно в восемь.
   - Спасибо, - дипломатично сказала Кейт. Она увидела, что между мной и
Теско может начаться драка. - Пойдем, Рик.
   Она взяла меня под руку.
   - Ах да, кстати, - сказал Иисус, будто вспомнил какую-то мелочь. - Вы
не собирались сегодня утром нас покинуть?
   - Не попрощавшись, - добавил Теско, снова осклабясь.
   - Нет, - ответила Кейт. - Мы собирались только погулять.
   Иисус кивнул, будто такое объяснение его вполне удовлетворило.  Потом
он небрежно заметил:
   - Просто Теско увидел, как вы смотрите на каноэ - они там,  за  этими
деревьями.
   Я сердито глянул на Теско, он - на меня.
   - Мы просто интересовались,  как  вы  тут  живете,  -  сказала  Кейт,
стараясь говорить непринужденно. - У вас очень хорошая организация.
   - Это да, - согласился Иисус с той  же  благожелательной  улыбкой.  -
Если бы не серые, лучшего бы не надо было желать. У нас  запасов  хватит
года на три. - Он улыбнулся веселее. - Пойдите  позавтракайте.  Надеюсь,
крысы вам не испортили аппетит.
   Мы пошли в сторону отеля.
   - Да, еще одно, - сказал Иисус нам вслед. - Не надо пытаться  от  нас
убежать. Во-первых, без нашей помощи  вы  на  этом  озере  погибнете.  А
во-вторых, если вы только попробуете удрать и оставить  нас  в  дураках,
вам придется познакомиться с неприятными сторонами моего характера.  Это
понятно?
   Что мы могли сделать?
   Мы кивнули.
   Потом вернулись в отель.

72

   Завтрак был хорош. Даже великолепен. Настолько, что я даже забыл  про
крыс.
   - Апельсиновый сок? - удивилась Кейт. - Апельсиновый сок. Я  его  сто
лет не пробовала.
   - Бекон. М-м... - Я потянул в себя  воздух.  -  Жареный  бекон.  Черт
возьми, ты на это посмотри. Колбаса! Настоящая колбаса!
   - Рик!
   - Что?
   - Ты знаешь, когда ты сегодня  утром  увидел  те  каноэ...  что  тебе
пришло на ум?
   - Правду?
   - Правду.
   Я огляделся. В столовой  никого  не  было.  В  кухне  возился  тощий,
размешивая что-то в миске.
   - Правда в том, - шепнул я, - что этому типу Иисусу я ни на  грош  не
доверяю.
   - Ты думаешь, он что-то задумал?
   Я кивнул.
   - Только не знаю что. Но у него припасен туз в рукаве на тот  момент,
когда его люди попадут на Фаунтен-Мур.
   - Ты веришь, что у него есть корабль?
   - Думаю, да. Только я не верю, будто он хочет, чтобы мы были на  этом
корабле, когда он отплывет.
   - И потому ты решил, что можно бы удрать на каноэ?
   - Как вариант.
   - Но ты слышал, что он сказал, Рик. На озере опасно. Крыс помнишь?
   - Помню, - сказал я с чувством. - И еще помню, что они хотели сделать
с нами на том острове. Может, я и повторяюсь,  Кейт,  но  я  не  доверяю
этому типу.
   - И потому ты думаешь...
   - Тихо! Спичечный Человек идет.
   Мы завтракали, а он нам подавал. Мне было чего прожевать в голове.  Я
не доверял Иисусу - в долгосрочной перспективе. А пока что я не  доверял
Теско. В этом человеке было что-то недоброе.  И  я  не  сомневался,  что
вскоре он попытается мне отомстить за расквашенный нос.

***

   То утро на острове Парадиз осталось у меня в памяти. Мы с Кейт  после
завтрака  обошли  середину  острова  (придерживаясь   населенных   мест,
подальше от крысиного водостока). Осталось оно у меня в  памяти,  потому
что тогда мы с Кейт Робинсон стали любовниками.
   Эксперты говорят, что страх, дикий страх, часто  сменяется  таким  же
диким сексуальным желанием.
   Должен признать, что эпизод с крысами напугал меня больше, чем я могу
передать. А сейчас я был рядом с Кейт. Мы стояли на  улице,  которая  на
этом острове сходила за проспект, и болтали о том о сем  -  прилетит  ли
Говард Спаркмен, уменьшится ли популяция крыс, когда  иссякнет  источник
питания, где эти люди берут  кур,  и  много  еще  чего.  Но  я  был  так
невероятно заряжен сексом - ладно, если честно - заряжен дикой  похотью.
Вся кожа, все внутренности сгорали этим желанием.
   И рядом стояла Кейт, совсем такая, как я увидел ее на вечеринке  Бена
Кавеллеро. Это было полжизни, три четверти жизни тому назад. Она  стояла
в саду под светом лампы,  держала  в  руке  бокал,  высокая  и  небывало
красивая.
   Сейчас эти чудесные зеленые глаза смотрели, как светловолосый мальчик
лет четырех тащится по улице на поводке за щенком.
   - Нет, Джонти! Не туда, - молил он. -  Давай  обратно.  Тебе  обедать
пора... Джонти... Джонти...
   Кейт смотрела, умиленно улыбаясь, чуть прикусив  зубами  ноготь,  как
Джонти тащит мальчишку, уговаривающего его вернуться домой пообедать.
   - А знаешь, - сказала она, ярко блестя глазами, - они неплохие люди.
   - Наверное. Не хуже других. Мы все стараемся,  как  можем,  выжить  в
этой  катастрофе.  А  это  означает  думать   по-другому   и   поступать
по-другому. И не дать помешать нам этим старым привычкам, сознанию,  что
мы поступаем несообразно с  так  называемыми  цивилизованными  обычаями.
Если  единственный  способ  выжить  -  это  каннибализм  или  ритуальные
убийства чужаков... - Я пожал плечами.
   - Но ведь выживание не требует полного одичания? - спросила она.
   - Хочется верить. Но оно требует, чтобы мы  подумали,  что  мы  будем
делать - и что будем есть - через пару лет.
   Я замолчал - к нам подошел коротышка с копной курчавых волос. На  нем
была распахнутая школьная куртка.
   Кейт прочла надпись у него на футболке: "Привет, меня зовут Ангел". И
улыбнулась:
   - Привет, Ангел.
   Человечек  посмотрел  на  нас  двоих,  прикрыв  глаза  рукой,   будто
разглядывал небоскреб. И изобразил удивление.
   - Ну, вы и... это...
   - Высокие? - Кейт повернулась ко мне и засмеялась. - Наверное. Потому
мы такая странная пара, правда?
   - Но вы же такие... ну просто ну...
   На миг я взглянул на Кейт его глазами. Такое тело, длинное,  изящное,
и  снова  на  меня  накатила  похоть.  Черт,  действительно   она   была
великолепна.
   - Я вроде как... - начал коротышка. - Странно ведь?
   - Что странно? - ласково спросила Кейт.
   - Что вы такие... - Он снова вытянул  вверх  руки.  -  Вот  как  это.
Вверх. В облака...
   Он сморщился от напряжения мысли. Я понял, что ему трудно  составлять
слова в предложения. И вдруг разозлился на Иисуса. Я  ему  не  верил.  Я
почти был бы не против,  если  бы  он  вел  себя  откровенно  жестоко  и
деспотично, как  негодяй  из  комиксов.  Но  он  собрал  людей,  которых
общество выбросило на улицу. Иисус за  ними  ухаживал,  одевал,  кормил,
вернул им достоинство и счастье.
   Коротышка улыбался, но глаза у него были грустными.
   - Забавно, только я... я не знаю, понимаете? Я не знаю, как это...
   Он вздохнул, понимая, что слова его подводят. Чувствовалось,  как  он
печалится. Глаза у него наполнились влагой, и  вдруг  он  взял  Кейт  за
руку.
   Она бросила на меня тревожный взгляд.
   Коротышка второй рукой взял меня за руку и положил наши руки себе  на
голову. До сих пор помню жесткую щетку его курчавых волос и тепло кожи.
   Он снова вздохнул.
   - Странно. Я не знаю, кто я. Не знаю, где  я.  Я  просто  не  знаю...
Может, кто-то знает, как мне помочь. - Он поглядел на нас, все еще держа
наши руки у себя на  голове,  как  ребенок,  который  хочет,  чтобы  его
успокоили. - Что со мной? - Он снова вздохнул.  -  Я  потерялся.  Почему
потерялся? Почему?
   Трудно было не растрогаться. Может быть, это была просто эмпатия. Год
назад, встреть я такого человека  на  улице,  мне  стало  бы  его  жаль.
Человека, который потерялся в душевной болезни.
   Но сейчас мы все потерялись. Мир стал чужим и страшным. Мы не  знали,
как это случилось. Мы не знали, как нам вернуться домой. Или  не  знали,
как вернуться к равновесию нормы  и  к  безопасности,  которую  когда-то
принимали как должное.
   Печаль прозвенела во мне долгим ударом погребального колокола.
   Коротышка снова вздохнул, улыбнулся нам грустно и ушел. И я знал, что
сейчас скажу Кейт. Пусть она  даст  мне  пощечину.  Пусть  повернется  и
убежит и никогда больше не станет со мной разговаривать. Но я знал,  что
нашел правильные слова.
   - Кейт, это звучит грубо и в лоб, но... - Я набрал побольше воздуху и
прыгнул в воду. - Но я хочу... я хочу тебя.
   Она поглядела на меня,  и  зеленые  глаза  стали  больше.  Потом  она
откинула с лица волосы.
   - Рик Кеннеди! - Лицо ее расплылось в улыбке. - Я уж отчаялась ждать,
когда ты это скажешь.
   Она повернулась и пошла к отелю.
   Я стоял, огорошенный настолько, что не знал, что делать дальше.
   Она оглянулась, улыбнулась, протянула руку.
   - Рик Кеннеди, какого черта ты стоишь столбом? - Она улыбнулась шире.
- Вдвоем этим заниматься интереснее, как по-твоему?
   Я взял ее за руку, и мы вместе пошли обратно к отелю.

73

   Закрытые шторы отсекли вид из окна отеля. Исчезли офисные небоскребы,
церковные шпили, мертвые  верхушки  деревьев,  крыши  домов  над  водами
потопа. Дул ветер, шелестели  осенние  листья,  как  шуршащий  у  берега
прибой.
   Мы были одни в полусвете полудня за закрытыми шторами. Кейт лежала на
постели лицом вниз. Она была обнажена. Длинные волосы лились волнами.  Я
не мог оторвать глаз от вытянутых ног, прекрасных ног танцовщицы.
   Она положила голову на подбородок, опираясь локтями на кровать.
   Когда она улыбалась, казалось, что в мире все хорошо. И  я  сам  себе
казался таким же.
   Господи, да мне казалось, что и будущее впереди есть.
   - Иди сюда, - сказала она тихим и нежным голосом. - Я хочу, чтобы  ты
снова меня обнял.
   Я улыбнулся:
   - А я хочу тебя целовать.
   - Договорились, - сказала она. - Твое объятие в обмен на мой поцелуй.
   Я обнял ее, провел пальцами вниз по спине. Она вздрогнула,  покрылась
гусиной кожей.
   - Ох! - шепнула она. - Не может быть, что твое прикосновение со  мной
делает. Оно такое горячее!
   Она перевернулась на спину, взяла мою руку и прижала себе выше груди.
   Я целовал ее губы, подбородок, шею, потом - груди. Они были  плотными
и больше, чем мне  казалось,  с  темными  круглыми  сосками.  Стоило  их
коснуться, и кожа на них напряглась, и соски застыли твердыми кнопками.
   - О Господи! - простонала она. - Я тебя отсюда не выпущу.  Долго  еще
не выпущу.
   Машина завелась, и я дал ей власть  над  собой.  Схватив  руками  эти
прекрасные волосы, я целовал ее в губы, снова и снова.
   Она глубоко дышала. Ее руки гладили  мне  спину,  потом  схватили  за
ягодицы и потянули на себя.
   Черт, как было хорошо - офигительно хорошо!
   Ощущение ее плоти, охватившей меня крепче,  чем  наручник  охватывает
запястье; красивые холмы грудей, упершиеся мне в ребра,  твердые  соски,
как кончики щупающих пальцев.
   Какой почти удивленный взгляд был у этих чудных глаз,  когда  я  вбил
себя в нее поглубже.
   - Рик... как это чудесно!
   Я бил вниз бедрами, наши лобковые волосы хрустели  друг  о  друга.  Я
хрипло дышал, потерявшись в шелковом ощущении самых интимных участков ее
кожи.
   Она подняла ноги вверх, впуская меня глубже.  Я  задвигался  быстрее,
слушая легкий стук наших лобковых костей.  Она  задышала  резче,  и  все
время стонала мне на ухо:
   - Как хорошо... целуй... не кончай, не останавливайся, да,  вот  так,
никогда не останавливайся... как чудно... Господи, как приятно коснуться
твоей кожи... она у тебя гладкая... нежная... Как я ее люблю...
   - Как я тебя всегда хотел, -  выдохнул  я.  -  Как  хотел...  Ты  это
знаешь? Ох... вот это... так просто не бывает...
   - Рик... Рик... на спину. Ложись... да, я хочу вот так...  Я  хочу...
какой ты вкусный... м-м-м... это ховофо, ховофо...
   Черт побери. Я уплыл, потерялся в лабиринте наслаждения. Она нажимала
у меня в мозгу такие кнопки, о которых я даже не  знал.  Глядя  вниз,  я
видел ее склоненную голову, она поворачивалась  из  стороны  в  сторону,
длинные волосы чувственно гладили мой живот. Контуры ее  поднятого  зада
будто повторяли контуры  лопаток  -  те  же  два  холма,  та  же  лощина
посередине. Эротическое возбуждение, животное в своей силе, сотрясало ее
тело, как электрошок, кожа Кейт горела ярко-розовым.
   Она сдвинулась, оседлав мою ногу и терлась об  нее,  обрабатывая  мой
ствол неутомимым языком.
   - Ох; - выдохнула она. - Я хочу, чтобы ты был  внутри.  Внутри...  Не
могу остановиться... Ох!
   В один миг я оказался сверху. Потом внутри. Сильно  вдвигая.  Ритм  и
силу подсказывал внутренний инстинкт. Она застонала; ее ногти  вонзились
мне в спину. Глаза она крепко зажмурила, будто  в  эту  секунду  все  ее
существо  сосредоточилось  где-то  глубоко  внутри,  там,  куда  ударяли
содрогания.
   Я не останавливался.
   И не мог бы.
   Жал на все рычаги.
   Бил быстрее.
   Сильнее.
   Ох, черт, это лучше всего на свете.
   Так трахаться... лучше в