я.
   - Откуда и наш туман из фильма ужасов. Пар прет из горячей земли.
   - Ладно, - сказал я мрачно, - горячую точку мы нашли. Что дальше?
   - Сваливаем как можно быстрее. Эй, стой, все стой! - крикнул он,  как
пастух на стадо. - Поворачивайте обратно, ребята. Уходим той же дорогой.
   - Какого черта? - заспорил Дин. - Ты шутишь, что ли?
   - Я смертельно серьезен. Давайте, люди, шевелитесь!
   Народ со вздохами и ворчанием  двинулся  обратно.  Когда  туман  стал
редеть, мы со Стивеном начали по очереди трогать землю. Когда  мы  вышли
туда, где она была  прохладной,  Стивен  попросил  всех  остановиться  и
объяснил насчет горячей земли там в лесу.
   - И что  бывает,  если  она  слишком  сильно  нагреется?  -  спросила
Кэролайн.
   - Просто не знаю, - ответил Стивен. - Иногда  выходит  ядовитый  газ,
как в Лидсе. И мы знаем, что иногда бывает взрыв, когда  вспыхивает  газ
вроде метана.
   Говард надвинул очки на переносицу.
   - Я не хотел бы показаться трусом, но стоит ли  здесь  стоять  и  это
обсуждать?
   - Пока что только парит земля; будем следить за туманом.
   - Но тут же может быть метановый карман прямо у нас под ногами.
   Здесь  все  посмотрели  себе  под  ноги.  Наверное,  в  душе  каждого
заговорил паникер, что  вот  сейчас  тропа  под  ногами  разверзнется  в
пламени и мы все погибнем, извиваясь в огне, покрываясь волдырями, теряя
кожу полосами.
   Стивен решительно произнес:
   - Верно. Надо оставить побольше расстояния между нами и этой чащей.
   - То есть ты предлагаешь... - начал Дин в  надменной  позе,  упираясь
руками в бока.
   - Нет времени на дебаты, - прервал его Стивен. - Все остаются  здесь.
Мы с Риком пойдем вперед и  посмотрим.  Если  это  окажется  безопасным,
срежем дорогу через лес, как планировали.
   - Но можно было бы обойти...
   - Я смотрел карту, -  сказал  я,  начиная  раздражаться  на  Дина.  -
Единственный обходной путь - вокруг водохранилища  на  юго-востоке.  Это
еще полный день пути. Здесь быстрее.
   - Здесь может быть смертельно, - не сдавался Дин.
   - Слушай, деточка Диночка, - Стивен сбросил с плеч рюкзак, - вот мы и
пойдем посмотреть, можно ли там пройти, чтобы  ты,  лапонька,  ножки  не
подпалил. Братец, готов?
   Я снял рюкзак.
   - Винтовку себе оставь, братан. А я пистолет возьму. Вот так.  Ладно,
парни, до скорого.
   Я побежал за Стивеном в сердце дымящегося  леса.  Мы  бежали  слишком
быстро, чтобы оценить обстановку полностью, но то,  что  я  видел,  было
хреновато.  Туман  снова  сгустился  до  уровня   пояса.   Запах   земли
превратился в оглушительную вонь.
   Жар сквозь подошвы кроссовок обволакивал ноги.
   Я видел кусты, погибшие из-за обваренных корней, листья,  облетевшие,
как у цветов в вазе без воды. И птиц не было.
   Стивен  вилял  вдоль  зигзагов  тропы,  вертя  головой  по  сторонам,
выискивая любой признак опасности.
   И вдруг мы вылетели на поляну.
   И увидели зрелище потрясающее, но ужасное.

30

   Остановились и уставились.
   Глаза жгло - они вытаращились, чтобы видеть.
   Потом донесся страшный визжащий скрип, и пришлось закрыть уши руками,
чтобы череп не лопнул.
   Стивен схватил меня за локоть и что-то проговорил. Я покачал головой:
не понял. Он оторвал мою руку от уха и крикнул:
   - Посмотри, есть ли обход!
   Я кивнул и тут же закрыл ухо снова,  уменьшая  звук  до  переносимого
уровня.
   Обходя поляну, я не мог глаз оторвать от того, что было в ее центре.
   Представьте себе:
   Вот церковь, вот колокольня, вот кладбище, вот крытый проход на него,
табличка "Приходская церковь св. Лаврентия, построена в 1683 году  преп.
А.Ф. Фоулзом", вот мощеная дорожка к двери, по которой триста лет ходили
женихи, невесты, свадебные процессии.
   А из земли с визгом вырываются столбы синего  пламени.  Каждый  столб
держится секунд пять-шесть и  растекается  лужей  голубого  огня.  Потом
глухой  удар,  земля  под  ногами  вздрагивает,  и  новый  язык  пламени
вырывается из земли толщиной с человеческий  торс  и  высотой  в  десять
метров. И тот же страшный визг реактивного двигателя.
   Как бунзеновские горелки великанов. От ярости  и  силы  этих  вспышек
захватывало дух.
   Стивен остановился и  показал  рукой.  Земля  была  усыпана  костями.
Длинные кости человеческих голеней,  бедер,  рук.  Все  почерневшие,  на
некоторых еще держались лоскуты мяса и кожи. Потом я увидел  пиджак,  из
дыры торчало ребро.
   К запаху нагретой земли примешался другой: запах горелого мяса.
   Рот заполнился слюной, ее было трудно проглотить.
   Стивен обернулся ко мне,  лицо  его  вытянулось,  руки  он  развел  в
стороны, будто извиняясь, что втянул меня в такое.
   Мы обошли поляну по краю, держась как  можно  дальше  от  кладбища  и
внезапных выбросов огня.
   Я наступил на череп,  на  котором  держалась  полоска  кожи.  Он  еще
дымился. Бледные остатки глаз смотрели на меня.
   Мы прибавили  шагу.  Удары  стали  чаще,  больше  струй  синего  огня
рванулись вверх,  разрывая  визжащий  воздух.  Они  пылали  полных  пять
секунд, потом растекались мигающей огненной лужей у надгробий.
   Отсюда мне был виден двор церкви. Надгробья  рассыпались  в  порошок.
Воронки здесь, там, повсюду, такие большие, что в них мог бы провалиться
ребенок. Еще тела, все обгорелые. Некоторые до костей.
   Боже мой, что сталось с этими беднягами?
   Еще удар, земля встала на дыбы -  с  диким  визгом!  Дымящийся  череп
стукнулся передо мной на траву и отскочил в кусты.
   Я снова поглядел  на  кладбище.  На  земле  лежала  мертвая  женщина.
Недавняя жертва, подумал я. Одежда ее не обгорела,  она  сама,  кажется,
тоже.
   Но что привело сюда этих людей на сожжение?
   Какой-то лемминговский инстинкт?  "Быстрее,  кладбище  горит!  Скорее
туда, кремируемся!"
   Мир сошел с ума. От раскаленной коры и до самой  поверхности.  И  это
безумие ширилось и  захватывало  каждого,  кто  подходил  или  подползал
близко.
   Стивен снова поймал меня за локоть и кивнул в сторону кладбища.
   -  Они  тут  погибли,  как  мухи,  -  крикнул  он,   перекрывая   рев
бунзеновского пламени. - Это, наверное, одна из последних.
   - Я ее видел, беднягу, - ответил я и посмотрел туда, где  она  лежала
на могильном камне. Густые волосы рассыпались до земли.
   - Пошли, -  сказал  Стивен.  -  Вот  здесь  снова  начинается  тропа.
Кажется, по ней можно идти. Здесь от земли пар не идет.
   -  Если  ты  здесь  подождешь,  я...  -  Мне  пришлось  остановиться,
пережидая  очередной  удар  и  рев.  -  Ты  подождешь,  а  я  вернусь  и
расскажу... О Господи!
   - Что такое?
   На этот раз меня остановил не взрыв. Я просто заметил, что один  труп
вел себя так, как трупам не положено.
   - Она шевелится! - крикнул я. - Та девушка на кладбище!
   - Шевелится?
   - Сначала она лежала на...  на  земле!  -  Мне  приходилось  кричать,
перекрывая рев огня. - Теперь она на могильном камне.
   - Она погибнет в ближайшие десять секунд, - крикнул он. - Там  никому
не выжить!
   - Мы должны ее вытащить.
   И снова меня ударил стыд за то, что я не пришел на помощь Кэролайн  в
ту пятницу.
   - Рик... Рик, остановись! Дай мне  минуту  подумать.  Послушай,  если
мы... Рик! Рик! Вернись! Стой! - Стивен орал больше от  страха,  чем  от
гнева. - Не смей туда ходить! Слышишь! Не смей! А, черт!
   Но я уже  прыгал,  как  кролик.  Перелетел  изгородь,  вильнул  среди
надгробий, перепрыгивая горящие воронки и лужи огня, булькавшие пылающим
газом.
   Девушка лежала на камне пластом. Она чуть приподняла руку и тут же ее
уронила.
   Еще жива, но когда факел взорвется под ней, она тут же...
   Бабах!
   Сотрясение сбило меня с ног, винтовка вывернулась из рук.
   Визг!
   Я свернулся в шар. Ужасный рев бил по черепу так, что  мне  казалось,
еще чуть - и кость лопнет, как  яичная  скорлупа.  В  двадцати  шагах  в
воздух взметнулся столб пламени. Волна жара сожгла мне волосы на  руках.
Секундой позже на землю полетели куски горящих костей и  мяса  вместе  с
парой полусгнивших брюк.
   Господи, вот в чем дело!
   Рост подземного жара вызвал детонацию газов от разлагающихся  трупов.
Они прорывали верхний слой почвы  и  взрывались  там  огненными  шарами.
Поток газа выдувал содержимое гробов, взметая в воздух над кладбищем,  и
оно падало кусками горелых костей,  дождем  черепов,  пальцев,  лобковых
костей,  позвонков,  гниющего  горелого  мяса,  легких,  кожи,  пылающих
сердец. У моих ног упало лицо, оторванное от черепа целиком. Коричневое,
мокрое, полусъеденное червями, как кожаная маска.
   Я огляделся. Девушка лежала невредимой, но надолго ли?
   Я завилял  между  лужами  горящего  газа,  молясь,  чтобы  могила  не
взорвалась прямо у меня под ногами. Теперь  девушка  была  видна  яснее,
длинные рыжие волосы свесились до земли,  летнее  платье  раздувалось  в
порывах горячего ветра, который жег лицо. Сквозь дрожь воздуха от огня и
жара казалось, что  девушка  вырезана  из  фильма  ужасов,  так  искажал
видимость горячий воздух.
   Я напряг зрение, всматриваясь.
   Не обращая внимания на неминуемую угрозу взрыва могилы под ногами,  я
уставился на нее в удивлении, а  она  расплывалась  и  трепетала,  будто
действительно шел процесс трансформации демона в красавицу.
   Давай, Рик! Давай!
   Если я не поспешу, эти трупные газы взорвутся под ней и увлекут ее  в
вечность.
   Я перепрыгнул последнюю огненную яму и  оказался  рядом  с  девушкой.
Она, как мне показалось, была не старше двадцати лет, с бледной кожей, с
еле заметной россыпью веснушек на носу. И казалось, что она мирно  спит.
И с виду невредима. Но нельзя было сказать,  нет  ли  у  нее  внутренних
травм.
   Я просто подхватил ее на руки, как ребенка, и побежал.
   Удар.
   Еще один.
   Рев и визг!
   Грохот оглушал, но я бежал изо всех сил. Будто ангелы мне помогают.
   Из дымки жара появились  ворота.  Искаженные  горячим  воздухом,  они
колыхались, как резиновые.
   Потом я выбежал наружу, направляясь к лесу и неся на руках  спасенную
девушку.

31

   Меня зовут Кейт Робинсон. Сегодня второй день на пустоши Фаунтен-Мур.
   Давайте я  опишу  наш  лагерь.  Представьте  себе  унылую  вересковую
пустошь, где нет ничего, кроме вереска, он тянется во все стороны отсюда
и в вечность лиловой пустыней. Ни дорог, ни селений, ни домов -  ничего.
Представьте себе теперь ложбину, а по дну течет  ручей.  Ложбина  метров
пятнадцать глубины с  крутыми  скалистыми  стенами,  кое-где  отвесными.
Ширина ее на дне где-то метров десять, ручей быстрый, мелкий и настолько
узкий, что его  можно  перешагнуть.  Между  водой  и  скальными  стенами
полоска травы и деревьев. Ее ширины хватает, чтобы поставить  палатки  в
два ряда.
   Вечернее солнце бросает длинные тени деревьев на стены ложбины.
   Пока я сижу на камне возле воды и пишу,  люди  устраиваются  кто  как
может. Готовят еду, разговаривают, часто собираются у приемника. Новости
не радостные: новые цунами,  землетрясения,  извержения  -  остров  Крит
развалился пополам от вулканического взрыва. Каменный дождь шел потом за
сотню  километров.  Число  жертв?  Невозможно   оценить.   Каждый   день
какая-нибудь  радиостанция  исчезает   из   эфира.   Помехи,   вызванные
электричеством потревоженной земной коры, мешают принимать и то, что еще
есть.
   Но здесь все до странности мирно.  Сегодня  было  тепло  и  солнечно.
Много было веселья, когда народ пошел купаться в пруд ниже  по  ложбине.
Вода холодна как лед. Неподалеку на траве  сидит  мистер  Фуллвуд.  Пена
седых волос у него на голенях как ореол. Он  есть  сардины  из  банки  и
доволен, как трехлетний малыш с большой шоколадкой.
   Сью только что вышла из палатки, где спит Виктория. Это  та  девушка,
которую спасли Рик и Стивен на  горящем  кладбище.  Поистине  загадочная
девушка.
   Как бы ее описать? Вы видали картины прерафаэлитов? Они писали  такие
пышные портреты красавиц в длинных платьях  римского  вида,  с  длинными
роскошными волосами и  задумчивым  выражением  грусти  по  отсутствующим
возлюбленным. Виктория будто сошла  с  такой  картины.  Если  вы  видели
полотно Фредерика Сэндиса  "Елена  Троянская"...  так  вот,  Виктория  -
вылитый ее портрет, с этими густыми волосами ниже плеч. Они волнистые  и
темно-рыжие. Глаза у нее серые. Я думаю, что ей лет двадцать.  Что-то  в
ее облике есть от избалованного ребенка. Она, кажется, не пострадала,  к
счастью. Но она все время спит, просыпалась только раз или два.
   Дин Скилтон попытался с ней заговорить, когда она  вышла  из  палатки
посмотреть на ручей - больше ее ничего не интересовало. Она присела  там
секунд на десять, смочила пальцы в воде. Глядела на  воду,  будто  видит
впервые. Когда она не ответила Дину, как она себя чувствует, он постучал
себя пальцем по лбу и сказал мне тихо, чтобы она не слышала: "Интересно,
с  какой  она  планеты?"  А  возвращаясь  в  палатку,  она   на   минуту
остановилась,  выпрямилась  и  поглядела  в  небо.   Потом   отвернулась
исследовать растущий рядом дуб. И снова мне показалось, что она все  это
видит впервые - и небо, и воду, и деревья. Она стояла как  статуя,  и  я
услышала чей-то голос: "Посвети мне, солнышко". Кто-то засмеялся, но она
не заметила. Она скользнула в палатку и пошла спать.
   Стивен поднял глаза от списка продуктов.
   - Пусть оставят ее в покое. - Голос у него был такой, будто  это  ему
надоело.  -  В  конце  концов,  у  бедной  девушки  может  быть  шок  от
пережитого.
   Он был единственным, у кого с ней был короткий разговор. Он узнал  ее
имя, выяснил, что она может идти (что она потом и делала будто во  сне),
но не узнал, ни откуда она, ни как она  попала  на  горящее  кладбище  в
летнем платье, которое девушки  потом  описали  как  "очень  красивое  в
этаком старомодном стиле".
   Путь сюда после спасения Виктории занял двое суток.
   По дороге мы видели множество летательных  аппаратов,  направлявшихся
на восток. Туда же летели  бесконечные  стаи  птиц,  будто  спасаясь  от
страшного бедствия.
   Потом мы видели  вдали  на  дороге  колонну  армейских  грузовиков  и
танков. Может быть, армия пытается организовать какую-то помощь  лагерям
беженцев.  От  вида  колонны  люди  приободрились,  но  сразу   возникли
сомнения, надо ли нам  здесь  стоять  лагерем.  Нельзя  ли  вернуться  в
Ферберн? Если армия займется делом, лагерь беженцев  будет  накормлен  и
усмирен. Да, но сказать заранее нельзя. У нас не было достаточно  мощной
переносной рации, чтобы связаться с Беном Кавеллеро. Мобильные  телефоны
с собой были, но вся система сотовой связи  отключилась.  Слышны  только
помехи.
   Как-то ночью зашевелилась земля. Настолько слабо, что мы сперва  едва
заметили. Будто сидишь в штиль на лодке на озере и  пошла  легкая  рябь.
Чуть качнуло вверх-вниз,  вот  и  все.  Люди  вышли  из  палаток.  Вдали
вспыхивало что-то вроде зарниц, но свечение не гасло. Тусклое  оранжевое
зарево горело на тучах, как красный закат.
   - Кажется, будто половина Йоркшира сгорела в дыму,  -  мрачно  сказал
Говард.
   Сейчас он сидит возле своей палатки и протирает очки,  и  на  лице  у
него все еще то же болезненное выражение. Несколько человек пошли парами
на  разведку  местности.  Сейчас  выходят  Гейл  и  Дин.  Дин  со  своим
дробовиком через плечо. Рик ушел минут двадцать назад  с  Кэролайн.  Она
липнет к нему, как тень.

32

   Меня зовут Рик Кеннеди.
   Кэролайн поглядела на меня влажными карими глазами и шепнула:
   - Рик, можешь делать со мной все что хочешь. Все-все. Ты  же  знаешь,
да?
   Я улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
   - Ничего более интересного не могу придумать,  чем  то,  что  мы  уже
делаем. - Я засмеялся. - Разве что делать это, качаясь  на  люстре,  или
одеться в женские комбинезончики.
   Она прижалась плотнее.
   - Я могу стать для тебя школьницей. Или побрить себе...
   - Кэролайн, - усмехнулся я, - ты совершенство. И  никем  другим  тебе
притворяться не надо.
   Мы шли через пустошь, держась за руки. На  Кэролайн  были  отрезанные
выше колен джинсы и белая футболка. Лагерь  в  ложбине  остался  в  двух
километрах. Впереди колыхалась лиловая пустыня, нас  окружали  холмы  со
скальными выходами. Жар солнца пощипывал лица.
   Кэролайн пожала мне руку, я ответил. Потом поцеловал ее в губы.
   Вы можете спросить, зачем я хотел сохранять наши отношения  в  тайне.
Это было не то чтобы против  правил  лагеря.  Люди  соединялись  парами,
чтобы жить в одной палатке. Стивен поселился вместе с Рут;  небось  весь
лагерь слышал их страстные стоны в  ранние  часы.  Но  я  не  хотел  еще
обнародовать наши отношения с Кэролайн. Так зачем я тогда уходил  с  ней
из лагеря? И с радостью давал ей расстегивать на мне  ширинку,  а  потом
наваливаться на меня и дарить мне рай губами и  языком?  Ну,  если  тебе
девятнадцать и рядом с тобой  стройная  женщина  с  такими  чувственными
карими глазами ничего на свете так не хочет,  как  обнажиться  вместе  с
тобой, так ведь трудно сказать "нет". Так?
   Так. Но это только часть правды. А суть в том, что я не  мог  сказать
"нет", потому что вина комом  стояла  у  меня  в  груди.  Я  не  мог  ее
отвергнуть, я не мог бы видеть боль в ее глазах.  Когда  мы  предавались
любви, она цеплялась за меня, как за спасательный круг. Черт побери, это
звучит с моей стороны нахально,  будто  я  строил  из  себя  ее  личного
спасителя.  Но  это  было  не  так.   Она   мне   нравилась,   нравилась
по-настоящему. И когда она вот так  прижималась  ко  мне,  заглядывая  в
глаза, такая мягкая и доверчивая, я знал, что влюбляюсь. Может, мне надо
было сказать: "Послушай, Кэролайн, дай я тебе прямо скажу. Я тебя люблю.
Я хочу, чтобы ты поселилась со мной. Будем жить вместе, как муж и жена".
Я чуть этого не сказал в тот самый миг. Но какой-то блок у меня в черепе
не давал это выговорить.
   - Иди к тете Кэролайн. - Она потянула меня, улыбаясь, к  травянистому
склону. - Дай мне винтовку. Вот сюда... Смотри, я прислонюсь вот  так  к
скале. А ты сядь здесь. А теперь смотри, как я раздеваюсь.
   Я сел и стал смотреть. Она двигалась, как танцовщица, медленно  качая
бедрами из стороны в сторону в каком-то слышном  только  ей  ритме.  Она
стянула футболку, держа ее на вытянутых руках, бросила на траву.  И  все
время улыбалась, глядя на мое лицо, наблюдая за моей реакцией.
   Она  расстегнула  лифчик,   глядя   на   меня   пламенными   глазами,
выскользнула из него и подбросила его в воздух.
   Застыв в позе распятия, она повернулась, показывая мне себя спереди и
сзади. Синяки уже сошли. Кожа у нее  была  прекрасная,  маленькие  груди
тверды, и Боже мой, так она была соблазнительна, что я готов  был  сразу
на нее наброситься.
   Но я дал ей продолжать игру,  танцуя  в  солнечном  свете,  улыбаясь,
радуясь моему вниманию. Она сбросила босоножки и  танцевала  босиком  на
упругой траве. Потом  расстегнула  джинсы,  извиваясь,  спустила  их  до
лодыжек, сбросила и медленно пошла ко мне,  покачивая  бедрами.  На  ней
были атласные темно-синие трусики. Я не мог оторвать  глаз  от  холма  в
середине и завитков, выбившихся из-под ткани.
   - Давай, Рик. Твой выход.
   Я уже не в силах был сдерживаться. Схватившись за резинку,  я  стянул
их двумя руками до ее колен.
   Она вздохнула, завела руки мне за  голову  и  притянула  мое  лицо  к
своему животу. Я ощутил восхитительный аромат ее тела. Аромат сексуально
возбужденной женщины.
   Тело мое горело чистым вожделением.
   Я целовал жесткие волосы, схватил ее руками за ягодицы и  зарылся  ей
лицом в живот. Она застонала, накручивая мои волосы себе на пальцы, и мы
покатились по  траве,  целуясь,  кусаясь,  ласкаясь,  дыша  страстью.  Я
лихорадочно сбрасывал одежду.
   - Ты... как чудесно тебя ощущать... О, щипай меня... да, вот так. Вот
здесь, сильнее, любимый, ничего не  оторвется.  Ой,  еще  раз,  сильнее,
сильнее - ох!
   Я покатился на спину, Кэролайн оседлала меня,  лицо  ее  наклонилось,
освещенное солнцем, глаза были закрыты. На