естнице спускался Ковбой в той же ковбойской шляпе  и  ковбойских
сапогах. За ним шел Теско, следом еще кто-то, тощий, как жердь.  У  всех
были шелковые ленты на  руках,  на  ногах,  на  поясе.  И  у  всех  были
винтовки.
   Вот оно, Рик.
   Пойдешь на бойню покорным бараном?
   Или...
   Теско стоял ко мне ближе всех и улыбался.
   Письмо на стене возникло так ясно, как если бы было вырезано у меня в
мозгу: Теско говорит, что разрежет меня вдоль.
   У меня в груди взорвалась бомба.
   Меня за это прикончат, но видит Бог, я этому радовался.
   С рычанием я рванулся, будто взорвался. Кулак мелькнул в воздухе.
   Крысиные глаза Теско вытаращились в изумлении. Он  с  ошалелым  лицом
попытался поднять винтовку.
   Наверное, что-то  вело  мою  руку  и  придавало  ей  сил.  Я  услышал
собственный рык,  когда  мой  кулак  превратился  в  орудие  разрушения.
Хр-р-рясь!
   Кулак угодил в середину его морды.  Теско  хрюкнул  и  свалился,  как
бумажный.

67

   Я стоял, тяжело дыша.  Кулак  начал  саднить.  Но  мне  было  глубоко
плевать. Этот псих Теско валялся на спине, глаза превратились в щелочки.
Он кашлял и захлебывался, из носу хлестала кровь, и то и дело появлялись
из ноздрей кровавые пузыри:
   Ковбой ткнул его винтовкой. Он застонал, но не шевельнулся.
   Тощий взял меня на прицел. Я не шевелился. Все, что во мне было, ушло
в этот удар.
   Теперь они меня убьют.
   Ковбой поглядел на Теско, потом опять на меня с веселым удивлением. И
приподнял пальцем край шляпы.
   - Отличная работа, - сказал он с уважением. - Впервые вижу, как Теско
свалили одним ударом.
   - Пошел ты!
   - Черт возьми, да вы ему нос превратили в кашу. Смотрите, этот  хмырь
вырубился вглухую. - Он снова посмотрел на меня. - Отличная  работа,  но
лишняя.
   - Можешь мне поверить... - Я попытался перевести  дыхание.  -  Можешь
мне поверить, дело того стоило.
   - Лишнее, - повторил Ковбой, - потому что я  пришел  извиниться,  что
ударил вас по голове. - Он улыбнулся. - И сообщить вам, что вы свободны.
   - Пошел ты!
   - Это правда. Ладно, Лэнки, нечего  наставлять  винтовку  на  мистера
Кеннеди.
   - Мистера  Кеннеди?  -  Мне  стало  подозрительно.  -  С  чего  вдруг
"мистер"?
   - Потому что мы допустили ошибку. Как я уже  сказал,  вы  свободны  и
можете идти. Но мы уверены, что вы для начала с нами отужинаете.
   Подозрение меня не  отпускало.  Я  точно  знал,  что  здесь  какой-то
подвох. Садистская игра. Вывести тебя наружу, сунуть за шиворот  гранату
и драть во все лопатки. Правда, смешно?
   - Почему вы передумали? - спросил я.
   Этот тип осклабился:
   - Скажем так, что вас спас Иисус.
   - Иисус?
   - Иисус, - кивнул Ковбой.
   Я все равно не сдвинулся с места. Если бы снова вернулся этот  прилив
энергии! Может, я бы смог броситься на Лэнки и вырвать у него винтовку.
   Ковбой пожал плечами:
   - Вам нужно  подтверждение.  -  Он  повернулся  к  лестнице.  -  Мисс
Робинсон! Мисс Робинсон! Вы не согласитесь сойти к нам?
   - Кейт! - Я не верил своим глазам. - Кейт! Как ты?
   - Все хорошо. - Она сошла по лестнице, улыбаясь. Я  увидел,  что  она
одета в шелковую кофточку и  леггинсы.  Они  были  новыми,  как  и  пара
сандалий на веревочной подошве у нее на ногах.
   - Лэнки, помоги мне вытащить отсюда  этот  потекший  кран,  -  сказал
Ковбой, и они с тощим нагнулись, взяли Теско за каждую руку и потащили к
лестнице.
   Кейт поглядела на меня с удивлением.
   - Да, работа мистера Кеннеди. - Ковбой озадаченно покачал головой.  -
Хороший удар, мистер Кеннеди, хороший удар.
   Они вытащили Теско наружу за ноги. Каждый раз, когда голова стукалась
о ступеньки, он стонал.
   - Тише, деточка, спи, - сказал Ковбой, когда они вытащили его с  глаз
долой.
   Я  смотрел  на  Кейт,  ничего  не  понимая.  Она  выглядела   чистой,
отдохнувшей, как будто провела выходные за работой в саду.
   Я порывисто взял  ее  за  локоть.  Как  было  приятно  коснуться  ее,
увидеть, что она невредима. Она обняла меня.
   - Как ты? - спросила она, озабоченно глядя  зелеными  глазами  в  мое
лицо.
   - Нормально.
   - Я боялась, что они тебя могли убить.
   - Я был уверен, что они тебя убили.
   - О Рик, обними меня! Крепче... Ох, как хорошо.
   - Хорошо? Это великолепно! Черт, да ты и пахнешь великолепно!
   - Пошли, найдем тебе чистую одежду.
   - Погоди минутку. Кейт, что произошло?
   - Когда я вынырнула на поверхность, я увидела, что  тебя  затаскивают
оглушенного в лодку.
   - Нет, я имею в виду, почему они передумали?
   - Иисус им велел нас отпустить.
   - Иисус? Это как, иносказание?
   - Нет. Иисус велел Ковбою нас отпустить.
   - Психи.
   - Нет, не психи. - Она улыбнулась. - Я тоже говорила с Иисусом.
   - Ты говорила с Иисусом? Ты в самом деле?..
   - Он, Рик, у тебя еще посетитель!
   Таттс осторожно засунулась в дверь подвала, будто стесняясь.
   - Извините, я... то есть не хотела мешать или как...
   Я произнес вполголоса:
   - У них там что, турникет? И пропускает по одному?
   Кейт улыбнулась шире.
   - Если будет когда-нибудь фэн-клуб  Рика  Кеннеди,  один  член  этого
клуба тебе точно гарантирован.
   - Ну, спасибо, - сказал я и уже громче, обращаясь к Таттс:
   - Давай, заходи!
   Она спустилась, неуклюже ступая на высоких каблуках. Одета она была в
короткую полосатую юбку и топ с  завязками  на  шее.  Еще  на  ней  было
жемчужное ожерелье  и  длинные  серебряные  серьги.  Когда  она  подошла
поближе, я разглядел на серьгах миниатюрные  брелоки  в  виде  ладони  и
подошвы. И еще я удивился, как она молодо выглядит.
   - Ей много хлопот стоило придать себе  парадный  вид  для  встречи  с
тобой, - шепнула Кейт, лукаво прищурившись.
   "Ладно, Рик, пора просыпаться на полу, - сказал я себе.  -  Это  сон,
как тот, в котором серый схватил Кейт".
   Это я себе сказал и даже прикусил губу побольнее. Но  нет,  это  была
явь.
   Таттс вроде не  знала,  как  со  мной  поздороваться.  Казалось,  она
бросится мне на шею и поцелует - но нет, она пожала мне Руку.
   - Мне очень жаль, что они с тобой так поступили, - сказала она. -  Но
теперь другая жизнь, и они сходят с  ума.  Принимают  и  пьют  всякое  -
понимаешь?
   Я кивнул.
   - Но сейчас у тебя все хорошо? Голова не очень болит?
   - Во всяком случае, не развалилась.
   - Принести тебе поесть? - Она улыбнулась. - Я могу  сделать  отличные
спагетти с болонским соусом. У нас  даже  испанское  вино  к  ним  есть.
Правда ведь, испанское? А нет, итальянское, да?
   Она нервничала и потому сильно частила:
   - У Мадонны есть итальянское вино. Я могу у нее одол...
   - Таттс, Таттс, спасибо,  -  перебила  ее  Кейт.  -  Спасибо,  но  мы
приглашены поужинать с...
   - Да, конечно, вы же приглашены на ужин к Иисусу.  Господи  Иисусе...
то есть черт побери, я хотел сказать. Иисус? Говорить с Иисусом? Ужинать
с Иисусом? Все они об этом твердили. А что потом? Может, пойти с Иисусом
кататься на роликах? А потом скатиться с ним с Голгофы на заднице?
   - Да... конечно. - Я заставил  себя  вежливо  улыбнуться.  -  Большое
спасибо за заботу, Таттс. Очень красивые серьги.
   - Правда? - Она была польщена не меньше, чем удивлена. - Я их  делала
в мастерских. Единственное, что у меня сохранилось от старых времен.
   - Очень симпатичные.
   Мы  стояли  в  этом  подвале  с  обрызганными   кровью   стенами,   с
предсмертными надписями замученных людей и вели светскую  беседу.  Таттс
глядела на меня близко посаженными глазами. Каким-то  странным  взглядом
она пыталась что-то увидеть на моем лице. Будто я одним выражением  лица
должен был сказать ей что-то неимоверно важное, и она ни за что на свете
не хочет этого пропустить.
   Наконец Кейт посмотрела на часы.
   - Извини, Таттс, нам пора.
   - Ах да, конечно. Прошу прощения. Я не  хотела  вас  задерживать.  Но
ничего, он не будет злиться, если вы опоздаете. Он хороший.
   Он?
   Я знал, кого она назвала "он".
   - Иисус?
   Кейт сжала мне руку:
   - Иисус нас ждет.

68

   Иисус стоял возле длинного стола. Он отломил от каравая кусок  хлеба,
потом наполнил два бокала красным вином из кувшина. Протянул Кейт и  мне
вино и хлеб. И сказал:
   - Кейт, Рик, садитесь, пожалуйста.
   Иисус говорил с ливерпульским акцентом. Мы с Кейт сели. Мы находились
в ресторане отеля, и, кроме нас, посетителей не  было.  Все  столы  были
покрыты хрустящими скатертями, в центре каждого стоял бокал  с  одинокой
белой розой. Приборы сверкали в лучах  косого  солнца,  бьющего  в  окно
шириной во  всю  стену.  Снаружи  уходила  вниз  по  холму  тихая  улица
викторианских домов, обсаженная каштанами.  Через  двести  метров  улица
кончалась и уходила в новое Лондонское озеро, и  только  крыши  домов  и
скелеты древесных вершин торчали над водой, отмечая затонувшую дорогу. В
полукилометре торчала из воды колокольня, и часы на ней застыли  на  без
десяти два.
   Сначала нам поднесли по бокалу холодного пива в баре отеля. Потом  мы
перешли в ресторан, где подали большие пиццы с перцами и беконом. Служил
нам тот, который был похож на жердь.
   Иисус и выглядел как Иисус. Ладно, как его голливудское  изображение.
Возраст около тридцати, окладистая борода и длинные волосы. Глаза у него
были синие, и  он  жестикулировал,  раскидывая  руки  в  стороны,  будто
обнимая нас во время разговора. Одет Иисус был в черный кожаный жилет  и
черные брюки. Возможно, самым большим  проколом  в  этом  перевоплощении
(если не считать одежды) была татуировка на пальцах. Она гласила:  "Гэри
Топп". Я решил, что это его настоящее имя.
   Мы беседовали. Иисус все время извинялся за то, что пришлось пережить
нам с Кейт в руках его банды. И очень  хотел  узнать  подробности  нашей
попытки к бегству в "роллс-ройсе".
   - И машина не наполнилась  водой  сразу?  -  спрашивал  он  с  мягким
ливерпульским акцентом, будто говорил сам Джон Леннон.
   - Нет, "Роллс-ройс" выпускает - то есть выпускал - отличные машины.
   - Но ведь не подводные лодки?
   - Нет.
   Он снова спрашивал, что мы видели под водой. Его  захватило  описание
улиц и домов, лежащих на дне озера.
   - Нехорошо вышло с Дебилом, - вздохнул Иисус. - Мы знали, что  он  не
умеет плавать. Он боялся  воды.  В  лодке  всегда  садился  на  днище  в
середину.
   - Он вспрыгнул на капот.
   Иисус пожал плечами:
   - Не обвиняйте себя. Все равно он уже был  неуправляем.  Приставал  к
нашим  девушкам.  Конечно,  потом  он  всегда  извинялся.  Он  рыдал  от
угрызений совести,  он  так  раскаивался,  но...  -  Иисус  снова  пожал
плечами. - Ешьте, ешьте. Вкусно?
   - Чудесно.
   Кейт двумя руками подхватила кусок пиццы и ела с голодной жадностью.
   - Отличная пицца, - добавил я. - И хлеб тоже. Мы уже полгода хлеба не
пробовали.
   - Нет дрожжей?
   - Нет печей. Мы провели лето в палатках.
   - Зима обещает быть холодной. - Иисус налил нам еще вина.
   - Если земля не разогреется еще, - сказал  я.  -  Тогда  будем  зимой
ходить в шортах и в гавайках.
   Не улыбнулся никто, включая меня. Шутка вышла неудачной - я сам,  как
только  начал  говорить,   вспомнил   черный   палец,   указывающий   на
Фаунтен-Мур. Земля горела, умирала растительность, пылали города.
   Иисус пригубил вино.
   - Плохо там, откуда вы сейчас?
   - Почти все проблемы в тех  местах,  -  сказала  Кейт,  -  связаны  с
выходом ядовитого газа из трещин земной коры. Я оторвал  себе  приличный
кусок пиццы.
   -  Сначала  возникла  серьезная  проблема  беженцев.   Очень   быстро
кончились запасы провизии. За яблоко могли убить.
   - А теперь люди едят друг  друга,  -  фаталистически  пожала  плечами
Кейт. - Люди - единственный продукт, который не в дефиците.
   Я поглядел на Иисуса:
   - Я так понимаю, что у вас нет недостатка в еде?
   - Пока что это не проблема, Рик. Потоп  выгнал  людей  из  города  за
несколько дней. У них не было возможности грабить супермаркеты и склады.
На некоторое время у нас запасов хватит.
   - Сколько людей в вашей группе?
   - Пятьдесят пять. То есть пятьдесят четыре после гибели Дебила.
   - Вы уверены, что вода не поднимется выше? - спросила Кейт.
   - Этого уровня она достигла через три недели после начала наводнения.
Тьфу-тьфу, не сглазить бы - больше она не поднимается.
   - На вас нападали другие группы?
   - Пока что Бог миловал. Те, что ушли из Лондона, держатся на  высоких
местах к северу. Возвращаться они не рискуют. К тому же для этого  нужны
лодки.
   - А как вышло с вами?
   Иисус улыбнулся, огладив бороду.
   - Как вы могли бы догадаться по акценту, я родом из Ливерпуля.  Я  не
мог найти работу. У меня была жена  и  три  дочери.  И  потому  я  решил
попытать счастья в Лондоне.  Несколько  месяцев  трудился  на  стройках.
Потом меня уволили. Я убивал время в пабах  за  выпивкой.  Когда  деньги
начали подходить к концу, я стал покупать виски и  пить  его  в  парках.
Скоро дошел до того, что бутылка стала важнее крыши над головой. И тогда
все деньги, что мне удавалось добыть, я стал тратить на выпивку.
   - Ты стал бездомным?
   - Да нет, Рик, у меня был дом. Отличный дом.  Только  он  был  внутри
бутылки. Самый уютный дом, который можно себе представить.
   - А остальные из твоей группы?
   - Все бездомные. Люди, которым общество дало ногой в зубы.
   Кейт сказала:
   - Но ты их всех собрал и привел на этот остров?
   Он благодарно поклонился Кейт:
   - Точная формулировка, мисс Робинсон.
   - И они назвали тебя Иисусом?
   Он кивнул:
   - В  старые  времена  общество  награждало  добрые  дела  медалями  и
титулами. Эти люди дали мне имя Иисус в знак благодарности.
   - Ты проделал отличную работу, - сказала Кейт. - У всех сытый вид.
   Он усмехнулся:
   - И они перестали быть бездомными. - Он наклонился вперед. - Для  вас
двоих то, что случилось с нашей планетой, - катастрофа. Для этих людей -
благодеяние. Оно спасло им жизнь. Оно дало им гордость и чувство цели.
   - У каждой тучи есть серебристая изнанка  -  для  некоторых.  -  Кейт
улыбалась, но голос ее прозвучал резко.
   - Послушайте! - сказал  Иисус,  сведя  ладони  вместе.  -  Вы  видали
фотографии  двухголовых  овец,  птиц,  рожденных  без  перьев,  детей  с
перепончатыми  пальцами.  Я  думаю,  Природа  намеренно   создает   этих
мутантов, уродцев - называйте как хотите. А  причина  в  том,  что  если
среда вдруг изменяется с катастрофической быстротой - вот как сейчас,  -
вдруг оказывается, что эти уродцы благодаря своим нестандартным,  скажем
так, атрибутам лучше приспособлены к новой  среде,  чем  так  называемые
нормальные животные. То же самое и с этими людьми. - Он похлопал себя по
лбу. - Некоторым из нас  при  рождении  в  голову  закладываются  другие
программы. Мы вырастаем и чувствуем себя изгоями.  Рыбой  вне  воды.  Мы
никогда не были членами нормального общества.  Мы  -  те,  кого  бьют  и
унижают в школах. Мы становимся наркоманами и алкоголиками, мы  попадаем
в тюрьмы и сумасшедшие дома - просто не  вписываемся  в  жизнь  обычного
общества. Мы - круглые затычки,  которые  общество  пытается  всунуть  в
квадратные дырки. И потому мы выпадаем в щели. Мы живем  на  улицах  или
психиатры пытаются нас лечить - то есть они называют это  лечением.  Нас
накачивают лекарствами - мелипрамином  и  амитриптилином  от  депрессии,
аминамазином от шизофрении.
   - Ты хочешь сказать, что Природа выбрала вас  как  новую,  улучшенную
модель homo sapiens?
   - Снова дерзите, мистер Кеннеди. Я не сказал, что мы лучше, я  сказал
только, что мы другие. Причина, по которой мы кажемся психами, - то, что
нам не позволено было вырасти и выполнить наше генетическое  назначение.
Мы становимся  ущербными,  как  бабочка,  навеки  застрявшая  на  стадии
гусеницы.
   Кейт подняла глаза от пиццы.
   - А теперь среда изменилась...
   - А теперь среда изменилась, и мы обнаружили -  к  своей  радости,  к
своей безмерной радости, - что оказались в  своей  тарелке.  Мы  ощущаем
свою целостность. Эта среда нам подходит. Мы функционируем как люди,  мы
больше не ощущаем себя рыбой, вытащенной из воды.
   - И вы наследуете землю?
   -  Я  этого  не  говорил,  мистер  Кеннеди,  и  вы  это   знаете,   -
благожелательно ответил Иисус. - Но этот новый мир  нам  более  приятен,
чем был старый.
   Я осушил бокал. Внимательный тощий тип тут же наклонился  и  наполнил
его снова.
   - Сегодняшний вид гостеприимства мне определенно нравится больше, чем
тот, что был вчера.
   - Я могу только еще раз принести свои извинения.
   Я наклонился вперед, переплетя на столе пальцы.
   - Очевидно, что  провизия  на  складе  на  острове  принадлежит  вам.
Поэтому единственное, чего мы хотим - вернуться домой и  сообщить  нашей
группе, что надо искать другой источник пищи.
   - У вас хватит еды на ближайшее время?
   - Сможем обойтись.
   Это была ложь. Через неделю кончатся консервы. Мой брат Стивен,  Дин,
малышка Ли и все остальные сядут на одну  картошку.  И  она  тоже  скоро
кончится. И что тогда? Голодать? Бросать монету,  кому  первому  идти  в
котел?
   Кейт сказала мне, что остров, на который мы  приземлились  и  который
назвали  в  честь  Спарки,  в  десяти  минутах  хода  лодки.   Я   начал
обмозговывать идею попросить, чтобы нас туда  отвезли.  Говард  прилетит
завтра утром. Если он не найдет нас с Кейт, то решит,  что  мы  погибли,
что здесь слишком опасно, чтобы долго болтаться. Он полетит  обратно  на
Фаунтен-Мур и больше не вернется - трудно  будет  поставить  это  ему  в
вину. А мы останемся здесь с Иисусом и его веселыми ребятами.
   Пока Иисус рассказывал Кейт о жизни в Парадизе (так они называли свой
остров), я выглянул в окно. Дети играли на улице  в  футбол.  Малышка  с
виду не старше Ли тащила кукольную коляску. На натянутых в садах  лесках
висела яркая одежда. С фонарных столбов свисали желтые и оранжевые ленты
- увеличенные версии тех, которыми украшало  себя  племя  Иисуса.  Вдали
пророкотал гром.
   Как и говорил этот человек, они построили  себе  уютное  гнездышко  в
торчащем из воды бывшем жилом пригороде Лондона. Но я помнил надписи  на
стене подвала. И я помнил, что Ковбой, Теско, Дебил и вся шайка  рвались
с нами сделать. По всем правилам нам с Кейт уже полагалось бы  плыть  по
реке в виде объеденных крысами трупов, а мы сидим тут  с  Иисусом,  жуем
пиццу, пьем дорогие вина. Что же случилось?
   Вот что мне хотелось знать. Подозрение металось у  меня  внутри,  как
пес, унюхавший что-то в кустах. Что переменилось?
   Сторожевой пес Подозрение нюхал воздух и  чуял  крысу.  Эта  вежливая
беседа наверняка к чему-то клонится. И  я  решил  выяснить,  к  чему  же
именно.
   - Иисус, несколько часов  назад  твои  люди  тщательно  искали  самый
впечатляющий способ нас убить. Почему они передумали?
   - Рик! - Кейт бросила на меня предостерегающий взгляд.
   - Нет, Кейт. Я должен знать.
   Иисус огладил бороду.
   - Эти люди пережили Ад. Удивительно ли,  что  они  время  от  времени
сходят с ума?
   - Мне кажется очевидным, что если во вторник тебя подвергают смертным
мукам, а в среду подают пиццу, то это означает фундаментальное -  ладно,
чертовски странное изменение отношения.
   - Рик... - начала Кейт.
   Но я напирал. Письмена  на  стене  подвала  от  людей,  убитых  этими
безумцами, резали мне кожу, как терновые иглы. Может, я  плохо  подумал,
может, за эти вопросы меня убьют. Но я был готов на все, чтобы  получить
ответы.
   - Рик, - спокойно заговорил Иисус. - Мир теперь стал другим.  И  люди
стали другими.
   - Но факт в том, что вы передумали. Почему? Я делаю вывод, что у  нас
есть что-то, что нужно вам. Что это - я не могу себе представить.  Точно
не рецепт шоколадных печений моей матушки.
   - Ты не любишь держать кота в мешке? - Иисус налил мне бокал доверху.
- Режешь правду-матку?
   - Именно.
   - Рик, остынь, а? - взмолилась Кейт.
   - Черта с два. Блин, ты видела надписи на стенах подвала? Пятна крови
заметила? Эти психи пытали людей десятками, может, сотнями. И пытали  до
см