ОДИ от меня,- прошептала я.- Летите прочь, нечистые, злые мысли. Уходите от меня, я вступаю в дом моей благословенной Матери".
     Жрица взяла меня за руку. Я услышала яростный спор - голоса из сна. Я попыталась сосредоточиться и смотреть на верующих, направляющихся в святилище для медитации или жертвоприношений, для обращения с просьбами о помощи. Я постаралась понять, что передо мной - большая оживленная толпа, почти такая же, как в Риме.
     Но прикосновение жрицы лишило меня сил. Ее подведенные глаза вызывали ужас. Широкое ожерелье заставило меня зажмуриться. Ряды плоских камней.
     Она провела меня в одно из тайных помещений храма и предложила устраиваться на роскошной кушетке. Я в измождении легла.
     "Лети прочь, зло,- прошептала я.- И сны тоже".
     Жрица села рядом и обвила меня шелковыми руками. На меня смотрела маска!
     "Поговори со мной, страдалица,- сказала она по-латыни с сильным акцентом.- Открой мне все, что должно быть открыто".
     Внезапно внутри меня словно что-то прорвалось, и я излила ей всю историю моей семьи, истребления моего рода, рассказала о чувстве .вины и о своих муках.
     "Что, если мое посещение храма Изиды стало причиной гибели семьи? Что, если Тиберий об этом вспомнил? Что я делала? Жрецов распяли, а я бездействовала! Чего хочет от меня Мать Изида? Я жажду умереть!"
     "Этого она от вас не хочет",- сказала жрица, не сводя с меня глаз. У нее были огромные глаза - или это краска? Нет, я видела белки глаз, чистые, блестящие. Монотонные речи лились из ее накрашенного рта, как слабый ветерок.
     Я быстро погружалась в бредовое состояние и лишалась способности рассуждать. Я бормотала о посвящении, рассказывала жрице все детали, какие могла, ибо эти вещи хранились в строжайшей тайне, но я все-таки подтвердила ей, что прошла ритуальное перерождение.
     Накопившаяся слабость хлынула из меня потоком.
     Потом я повинилась ей. Я призналась, что давно уже перестала почитать культ Изиды, что в последние годы я только ходила на публичные шествия к морю, когда на берег выносили Изиду, богиню Навигации,- благословлять корабли. Я не вела жизнь верующей.
     Я ничего не сделала, когда распяли жрецов Изиды, я только обсуждала это за спиной императора. Несмотря на солидарность с римлянами, считавшими Тиберия чудовищем, мы не выступили в защиту Изиды. Отец велел мне молчать. Я и молчала. Он же велел мне жить.
     Я перевернулась, соскользнула с кушетки и легла на выложенный плитами пол. Не знаю зачем. Я прижалась щекой к холодной плите. Мне нравилось чувствовать на лице прохладу. Я была как безумная, но контроля над собой не теряла. Я лежала с открытыми глазами.
     Я знала только одно. Мне хотелось выбраться из этого храма. Мне здесь не нравилось. Да, это была очень плохая мысль.
     Внезапно я возненавидела себя за то, что раскрыла этой женщине, кем бы она ни была, свои слабые стороны; меня манила атмосфера кровавых снов.
     Я открыла глаза. Надо мной склонилась жрица. Я увидела плачущую царицу из кошмаров. Я отвернулась и закрыла глаза.
     "Успокойтесь,- произнесла она ровным голосом.- Вы не сделали ничего плохого".
     Казалось невероятным, что такой голос исходит от этого накрашенного лица и тела, но голос был настоящим.
     "Во-первых,- сказала жрица,- вы должны понять, что Мать Изида прощает все. Она - Мать милосердия.- Потом она добавила: - Судя по вашим описаниям, вы прошли более полное посвящение, чем большинство местных верующих. За короткое время вы совершили длинный путь. Вы купались в священной крови быка. Вы, должно быть, испили зелье. Вы видели сон и переродились".
     "Да,- ответила я, пытаясь восстановить в памяти былой экстаз, бесценный дар веры во что-то.- Да, я видела звезды, огромные поля цветов, такие поля..."
     Нет, ничего хорошего из этого не выйдет. Я боялась этой женщины и хотела выбраться отсюда. Лучше пойти домой, исповедаться Флавию, и пусть он позволит мне выплакаться у него на плече.
     "Я по природе не благочестива,- призналась я.- Я была молода. Я любила свободных женщин, ходивших в храм, женщин, спавших с кем им хотелось, римских шлюх, владелиц домов наслаждений; мне нравились женщины с собственным мнением, следившие за событиями в Империи".
     "Здесь вы тоже можете наслаждаться подобным обществом,- и глазом не моргнув, отозвалась жрица.- И не бойтесь, что ваши старые связи в храме привели к вашему падению. У нас достаточно новостей, подтверждающих, что Тиберий, уничтожая храм, не преследовал высокородных. Страдают всегда бедняки: уличные шлюхи и простые ткачихи, парикмахеры, кирпичники. Во имя Изиды благородных не преследовали. Вам это известно. Некоторые женщины бежали в Александрию, потому что не хотели отказываться от культа, но опасность им не грозила".
     Надвигались сны.
     "О Матерь Божия!" - прошептала я.
     Жрица продолжала:
     "Вы, как и Мать Изида, стали жертвой трагедии. И вы, как и Мать Изида, должны набраться сил и жить одна, как Изида после убийства своего мужа Озириса. Кто помог ей, когда она искала тело Озириса по всему Египту? Она была одна. Она величайшая из богинь. Восстановив тело своего мужа, она не могла найти его орган оплодотворения, чтобы забеременеть, поэтому она извлекла семя из его духа. Таким образом родился бог Гор, сын женщины и бога. Изида собственным могуществом извлекла из мертвеца дух. И Изида хитростью заставила бога Ра открыть свое имя".
     Знакомая старая история. Я отвела глаза. Я не могла видеть ее раскрашенное лицо! Она, конечно, почувствовала мою неприязнь. Я не должна ее обижать. Она желает мне добра. Не ее вина, что она кажется мне чудовищем. О боги, зачем я вообще сюда пришла?
     Я ошеломленно лежала и не двигалась. Через три двери в комнату проникал золотистый свет - двери, прорезанные в египетском стиле, шире у основания, чем наверху,- и этот свет позволил моему зрению утратить четкость. Я сама попросила об этом свет.
     Я почувствовала прикосновение руки жрицы. Шелковистое тепло. Какая она милая, какое приятное прикосновение.
     "А вы во все это верите?" - вдруг прошептала я.
     Она не обратила на этот вопрос внимания. Ее раскрашенная маска излучала убежденность.
     "Вы должны стать как Мать Изида. Ни от кого не зависеть. На вас не лежит бремя розысков потерянного мужа или отца. Вы свободны. Принимайте в своем доме с любовью кого захотите. Вы никому не принадлежите, только Матери Изиде. Помните, Изида - богиня любящая, богиня всепрощающая, богиня, обладающая бесконечным пониманием, ибо она сама страдала!"
     Страдала!" - охнула я. Я застонала, что происходило со мной крайне редка Но я увидела рыдающую царицу из моих кошмаров, прикованную к трону.
     "Послушайте,- обратилась я к жрице,- я расскажу вам сны, а вы объясните мне, почему это происходит.- Я знала, что в голосе моем звучит злость. И раскаивалась в этом.- Эти сны начинаются не от вина, не от зелья, не после длинных периодов бодрствования, искажающего мысли".
     И я пустилась в следующую незапланированную исповедь.
     Я рассказала женщине о кровавых снах, снах о древнем Египте, в которых я пила кровь... Алтарь, храм, пустыня, восходящее солнце...
     "Амон-Ра! - сказала я. Египетское имя бога солнца, но я, насколько мне известно, в жизни его не произносила. А теперь произнесла.- Да, Изида хитростью заставила его раскрыть свое имя, но он убил меня, а я пила кровь, слышите, я была голодным богом!"
     "Нет!" - воскликнула жрица. Она застыла на месте и задумалась. Я напугала ее и сама испугалась еще больше.
     "Вы умеете читать египетские надписи в рисунках?" - спросила она.
     "Нет",- ответила я.
     Тогда она добавила уже более спокойно:
     "Вы говорите об очень старых легендах, легендах, захороненных в истории нашего поклонения Изиде и Озирису; в них говорится, что они когда-то действительно принимали в ходе жертвоприношений кровь своих жертв. Существуют свитки, где об этом рассказывается. Но никто не умеет их расшифровывать, кроме одного человека..."
     Ее слова повисли в воздухе.
     "Кто этот человек?" - спросила я.
     Я оперлась на локти. И почувствовала, что мои косы распустились. Хорошо. Так было приятнее - свободные, чистые волосы. Я сгребла их обеими руками.
     Каково же быть замурованной в краску и парик, как эта жрица?
     "Скажите,- попросила я,- кто этот человек, который может прочесть древние легенды. Скажите мне!"
     "Это плохие легенды,- сказала она,- в них говорится, что Изида и Озирис продолжают где-то существовать в материальной форме и даже сейчас принимают кровь.- Она сделала жест неприятия и отвращения.- Но это не наш культ! Мы здесь не приносим в жертву людей! Египет был стал и мудр еще до рождения Рима! - Кого она уговаривала? Меня? - Мне никогда не снились такие сны, последовательные, на одну и ту же тему.- Ее до глубины души взволновали собственные заявления.- Наша Мать Изида не питает любви к крови. Она победила смерть и поставила своего мужа Озириса царствовать над мертвыми, но для нас она - сама жизнь. Не она посылала вам эти сны".
     "Наверное, нет! Я с вами согласна. Но кто? Откуда они исходят? Зачем они преследовали меня в море? Кто этот человек, умеющий читать старые письмена?"
     Она была потрясена. Она отпустила меня и отвела взгляд в сторону. Черная краска придавала ее глазам обманчиво свирепое выражение.
     "Возможно, когда-то в детстве вы слышали древнюю легенду; может быть, вам рассказал ее старый жрец-египтянин. Вы ее забыли, а теперь она тревожит ваш измученный разум. Питается пламенем, на которое не имеет права,- смертью вашего отца".
     "Да, очень на это надеюсь, но я никогда не встречала старых египтян. Жрецы в храме были римлянами. К тому же, если обдумать содержание снов, картина получается странная. Почему царица плачет? Почему меня убивает солнце? Царица - в оковах. Царица - пленница. Царица - в агонии!"
     "Прекратите! - Жрица содрогнулась. Потом она обняла меня обеими руками, словно не я в ней нуждалась, а она во мне. Меня коснулся жесткий лен ее платья, густые волосы парика, а под ними я услышала быстрое биение сердца.- Нет,- сказала она,- вы одержимы демоном, и мы сможем изгнать его из вас! Вероятно, путь для гнусного демона открылся, когда на вашего отца напали у его собственного очага".
     "Вы серьезно считаете, что такое возможно?" - спросила я.
     "Послушайте,- сказала она беспечно, так же как те женщины снаружи. - Я хочу, чтобы вы выкупались, переоделись в свежее платье. Что касается денег... Какую сумму вы можете выделить? Если денег нет, мы все вам достанем. Мы богаты".
     "Денег много. Они для меня не проблема".
     Я вытащила кошель.
     "Я распоряжусь, чтобы вам все принесли. Свежую одежду. Этот шелк слишком непрочный".
     "Ну, мне-то вы можете об этом не рассказывать!"
     "Накидка порвалась. Ваши волосы в беспорядке".
     Я высыпала около дюжины золотых монет - больше, чем заплатила за Флавия.
     Это ее потрясло, но она очень быстро взяла себя в руки. Неожиданно жрица посмотрела прямо мне в лицо, и ее маска пришла в движение, приобретая нахмуренное выражение. Я подумала, что маска может треснуть.
     Я решила, что она сейчас заплачет. Я стала настоящим экспертом в вопросе доведения других людей до слез. Плакали Миа и Лиа. Плакал Флавий. Теперь и она собралась плакать. Царица во сне тоже плакала?
     Я расхохоталась как безумная, запрокинув голову. Но вдруг увидела царицу! Увидела в смутно мелькнувшем воспоминании, и мне стало так грустно, что я сама чуть не заплакала. Моя насмешка была богохульством. Я лгала самой себе.
     "Возьмите золото на храм,- сказала я.- На новую одежду, на все, что мне понадобится. Но моим подношением богине должны стать цветы и хлеб - теплый, прямо из печи, небольшой ломоть".
     "Очень хорошо,- ответила она и энергично кивнула.- Вот что нужно Изиде. Кровь ей не нужна. Нет! Только не кровь".
     Она помогла мне подняться.
     "Поймите, в моем сне она плачет,- помолчав, принялась объяснять я.- Она недовольна теми, кто пьет кровь, она протестует, она страдает. Сама она не из тех, кто пьет кровь".
     Жрица смутилась, но потом кивнула.
     "Да, это же очевидно".
     "Я тоже протестую и страдаю",- сказала я.
     "Я понимаю, идемте",- ответила она, выводя меня в толстую высокую дверь. Она оставила меня на попечение рабов из храма. Я с облегчением вздохнула - я устала.
     Меня провели в церемониальную ванную, очищенную и убранную девушками из храма.
     Какое наслаждение, когда все делается как положено.
     Я опасалась, что мне принесут одежды из белого льна и черный парик, но все платья были сшиты по римкой моде, новые, расшитые по краям цветами. Эта роскошь, такая, казалось бы, незначительная, на самом деле была для меня ценнее золота. Она, безусловно, доставила мне гораздо больше удовольствия.
     Девушки тщательно расчесали мои волосы и прочно уложили их в круг, оставив вокруг лица густые локоны.
     Я так устала! Я была так благодарна!
     Потом девушки накрасили мне лицо, более искусно, чем я смогла бы сделать это сама, но, как выяснилось, по египетским канонам, и, увидев себя в зеркале, я вздрогнула. Вздрогнула! На меня смотрела не маска жрицы, но глаза обведены черным.
     "Разве я имею право жаловаться?" - прошептала я.
     Я положила зеркало. К счастью, без него я не буду видеть свое лицо.
     Я прошла в главный зал храма - настоящая римлянка, экстравагантно накрашенная в восточном стиле. Типичное для Антиохии зрелище.
     Там я нашла знакомую жрицу, а с ней - еще двоих, одетых так же официально, и жреца в старомодном египетском убранстве, только он носил не парик, а простой полосатый капюшон. На нем была короткая плиссированная туника. Когда я подошла, он обернулся и окинул меня взглядом.
     Страх. Гнетущий страх.
     "Беги из этого храма! Забудь о подношениях, или пусть они сами все за тебя сделают. Иди домой. Тебя ждет Флавий. Уходи!"
     Я онемела от ужаса и безропотно позволила жрецу отвести меня в сторону.
     "Выслушайте меня внимательно,- ласково обратился он ко мне.- Сейчас я отведу вас в священное место. Я допущу вас поговорить с Матерью. Но после этого вы должны прийти ко мне! Не уходите, не повидав меня. Вы должны пообещать, что будете приходить каждый день, а если вас снова посетят эти сны, вы подробно нам их опишете. Есть один человек, которому их следует рассказать, если, конечно, богиня не изгонит их из ваших мыслей".
     "Я с радостью расскажу о них любому, кто способен помочь,- сказала я.- Я эти сны ненавижу. Но что вы так нервничаете? Вы меня боитесь?"
     Он покачал головой.
     "Я вас не боюсь, но мне необходимо кое-что вам доверить. Мы должны поговорить - либо сегодня, либо завтра. Непременно должны. Идите же к Матери, а потом возвращайтесь ко мне".
     Меня провели в помещение святилища - место поклонения скрывали белые льняные занавеси. Я увидела свое подношение - гирлянду благоухающих белых цветов и теплый ломоть хлеба. Я преклонила колени. Невидимые руки задернули занавеси, и я оказалась в комнате одна, на коленях перед Regina Caeli, Царицей Небесной.
     Новое потрясение.
     Передо мной стояла древняя египетская статуя нашей Изиды, вырезанная из темного базальта. Головной убор - длинный, узкий, сдвинутый за уши. На голове - большой диск между рогами. Обнаженная грудь. На коленях - фараон, ее взрослый сын Гор. Рукой она поддерживала левую грудь, предлагая ему молока
     Меня охватило отчаяние! Этот образ мне ни о чем не говорил! Я попыталась почувствовать в нем сущность Изиды.
     "Это ты посылала мне сны, Мать?" - прошептала я.
     Я возложила цветы. Я преломила хлеб. В молчании безмятежной и древней статуи я не услышала ничего.
     Я распласталась на полу и простерла руки, от всего сердца пытаясь сказать: "Я принимаю, я верю, я твоя, ты нужна мне, нужна!"
     Но я заплакала. Все потеряно. Не только Рим и семья, но и моя Изида. Эта богиня - олицетворение веры другой нации, другого народа.
     Постепенно на меня снизошло спокойствие.
     Так ли это, подумала я. Культ моей Матери распространился повсюду - на севере и юге, на востоке и на западе. Силу придает ему дух этого культа. Совсем не обязательно в буквальном смысле целовать ноги изваяния. Суть в другом.
     Я медленно подняла голову и села на пятки. На меня снизошло настоящее откровение. Не могу в полной мере его описать. Но я познала его мгновенно.
     Я поняла, что каждая вещь есть символ какой-то другой вещи! Я поняла, что всякий ритуал есть введение в силу другого события! Я поняла, что практичность человеческого ума заставила нас изобрести эти вещи с таким духовным величием, которое не позволит миру лишиться смысла.
     А эта статуя воплощала собой любовь. Любовь превыше жестокости. Любовь превыше несправедливости. Любовь превыше одиночества и осуждения.
     Только это и имеет значение. Я подняла глаза к лицу богини и узнала ее! Я посмотрела на маленькую фигурку фараона, на предложенную грудь.
     "Я твоя!"- холодно произнесла я.
     Ее застывшие примитивные египетские черты не чинили препон моему сердцу; я взглянула на правую руку, поддерживавшую грудь.
     Любовь... На это требуются силы; требуется выносливость; требуется признание неизвестного.
     "Забери у меня сны, Небесная Мать,- попросила я.- Или раскрой их смысл. И укажи путь, которым мне надлежит следовать. Прошу тебя".
     Потом по-латыни я произнесла слова старого песнопения:

     Ты - та, кто землю отделил от неба.
     Ты - та, кто поднимается в созвездье Пса.
     Ты - та, кто силу придает добру.
     Ты - та, кто вселяет в детей любовь
     к родителям.
     Ты - та, кто дарует милосердие тому,
     кто о нем просит.

     Моя вера в эти слова была абсолютно языческой. Я верила, потому что считала: ее культ собрал лучшие идеи, какие только способен создать разум как мужчин, так и женщин. Вот в чем заключается функция существования богини; вот дух, питающий ее жизненные силы.
     Пропавший фаллос Озириса остался в Ниле. А Нил оплодотворяет поля. Как это прекрасно!
     Суть не в том, чтобы это отвергать, как мог бы предположить Лукреций, но в том, чтобы осознать значение ее образа. Чтобы извлечь из этого образа лучшее, что есть в моей душе.
     Взглянув на прекрасные белые цветы, я подумала:
     "Они цветут благодаря твоей мудрости, Мать". Я подразумевала только то, что сам мир наполнен таким количеством вещей, которые нужно лелеять, сохранять, чтить, что наслаждение великолепно уже само по себе... А она, Изида, воплощает эти концепции - слишком глубинные, чтобы называться идеями.
     Я полюбила ее - олицетворение добра, именуемое Изидой.
     Чем дольше я смотрела на ее каменное лицо, тем явственнее мне казалось, что она меня видит. Старый трюк. И чем дольше я стояла на коленях, тем явственнее мне казалось, что она говорит со мной. Я полностью отдалась охватившим меня ощущениям, прекрасно сознавая, что они ничего не значат. Сны остались далеко. Они казались мне загадкой, для которой непременно найдется самое примитивное решение.
     С истинным рвением я подползла к статуе и поцеловала ноги богини. Ритуал моего поклонения был завершен. Я вышла из святилища посвежевшей и исполненной радости. Мне больше не будут сниться эти сны. Солнце еще не зашло. Я была счастлива.
     Во дворе храма я встретила нескольких своих подруг и, удобно устроившись под оливковыми деревьями, получила от них всю информацию, необходимую для практической жизни,- как найти поставщиков продуктов, парикмахеров, где купить то или другое и еще великое множество полезных вещей.
     Иными словами, мои богатые приятельницы вооружили меня исчерпывающим набором сведений, благодаря которым я смогу жить в хорошем доме, не перенаселяя его нежеланными рабами. Мне хватит Флавия и двух девушек. Отлично. Все остальное можно взять внаем или купить.
     Наконец, устав от болтовни, с полной головой имен и адресов, развеселившись благодаря шуткам и рассказам этих женщин и пребывая в восторге от той легкости, с какой они говорили по-гречески - этот язык я всегда любила,- я о