ться,  работать и
спорить  со скаутмастором Ириной,  но только  осенью 1925  года нам довелось
ближе познакомиться друг с другом.
     В Москвe,  в одном из  домов отдыха, в  прекрасном сосновом "Серебряном
Бору"  Ирина  работала  инструктором  253 физической культуры,  одновременно
учась в университетe. По ея особой рекомендацiи в этот дом отдыха можно было
прieзжать по воскресеньям, получить скромный обeд  и провести  весь день  на
берегу Москва-рeки, в могучем сосновом лeсу.
     И,  возвращаясь из  своих  частых плаванiй  по  морям,  я  с  особенной
радостью уeзжал из душной Москвы за город -- отдохнуть, к Ирe.
     Она оказалась  прекрасным собесeдником с  оригинальным и сильным умом и
глубиной сужденiя.  Так же, как и я, она глубоко  любила  скаутинг, и, может
быть, под ея влiянiем я болeе вдумчиво присмотрeлся к движенiю герль-скаутов
и  поставил  его  в  своем  сознанiи  на одинаковую высоту с  работой  среди
мальчиков. Ирина  незамeтно прiучила  меня не только цeнить,  но  и  уважать
женщину-человeка, как равновеликую величину с мужчиной, в нашем мiрe.
     Вeроятно, под  ея влiянiем  я незамeтно для себя самого превратился  из
неунывающаго,   не  особенно   задумывающагося   над  жизненными  вопросами,
веселаго, боевого  богатыренка  в  сильнаго,  увeреннаго в  себe,  человeка.
Встрeча с Ириной как  бы рeзко  остановила стремительный  разбeг моей бурной
жизни,  заставила меня оглянуться  на прошлое  и  болeе вдумчиво  оцeнить  и
самого себя, и свое отношенiе ко всей многосторонности жизни.
     Много  часов провели мы в  спорах,  бесeдах  и  воспоминанiях  в  милом
Серебряном Бору и, странное дeло никогда, глядя в ея ясные сeрые глаза, я не
подумал, что  она  может  быть для  меня  чeм-то большим, чeм только веселый
товарищ, вeрный скаут и преданный друг.
     И  как-то  ни разу мнe, мужчинe в  расцвeтe  лeт,  не пришло  в  голову
отнестись  к ней,  как  к женщинe,  пока... И  вот  с тeх  пор  я повeрил  в
безсознательное женское кокетство,  присущее  женщинe и украшающее  ее, будь
она трижды скаут...
     Однажды  я  прieхал в Серебряный  Бор  днем и,  не  найдя  Ирины, надeл
купальный костюм  и ушел на  берег  рeки.  Наслаждаясь  там вкусной теплотой
рeчного песка и горячих  солнечных  лучей,  я  скоро услышал голос Ирины  и,
приподнявшись на локтe, увидeл,  что она возвращается с  прогулки с  группой
женщин. 254
     Я привeтствовал ее, махнув рукой.
     -- Здравствуй, Боб, --  радостно улыбнулась она в отвeт. -- Лежи здeсь.
Я скоро освобожусь и приду.
     Через  полчаса  Ира подбeжала  ко  мнe.  Она была в том  же  спортивном
костюмe, но ея гимнастическiя туфельки  были одeты  уже на хорошенькiе бeлые
носочки, к о т о р ы х  р а н ь ш е  н е  б ы л о.
     С привычной наблюдательностью я  сразу замeтил эту перемeну в костюмe и
был ошеломлен!
     "Боже  мой!  Да  вeдь  носочки-то  эти  надeты  спецiально  для  меня!"
мелькнуло у меня в  головe, и  весь облик  ясно-холодной дeвушки-друга сразу
расцвeтился яркими красками застeнчивой женственности.
     Я увeрен, что  она не  думала сознательно об этих  носочках, но вeчное,
как  мiр,   женское  желанiе  понравиться  "ему",  вeчное  ewige   waibliche
прорвалось сквозь  стeну  товарищества  и дружбы  и освeтило наши  отношенiя
другим, ярким и горячим свeтом жизни сердца.
     И потом уже, во всe тe немногiе дни нашего "вмeстe", которые скупо дала
нам  совeтская  судьба,  воспоминанiя  о  началe  нашей  любви  всегда  были
неразрывно  связаны  с  "роковыми бeлыми  носочками", о  которых  мы  всегда
говорили с чувством веселаго юмора и ласковой задушевности...
     Но в тe сiяющiе дни первой любви я не мог не сознавать, какiя опасности
грозят  мнe,  как  одному  из  старших  руководителей  молодежи.  Имeю-ли  я
моральное право  возложить тяжесть  этих  испытанiй  на  плечи друга?  Вeдь,
впереди  --  не  спокойное, мирное  житiе,  а  борьба,  почти без шансов  на
побeду...
     Можно-ли соединять свою жизнь с жизнью Иры?
     И как-то, в минуту задушевности я сказал ей об этих сомнeнiях.
     Она медленно положила свою руку на мою и тихо отвeтила, прямо  глядя на
меня своими сeрыми глазами:
     -- Гдe ты, Кай, там и я, Кайя...
     И  теперь,  когда  я так чудесно  спасся из мрака  совeтской  страны  и
вспоминаю Ирину, у  меня в ушах всегда звучит эта фраза древних римлян, этот
символ любви и спайки.., 255
     И  острая боль пронизывает  мое  сердце  при  мысли о  том, что  гдe-то
далеко, в  12.000 километрах отсюда,  в глубинe Сибири,  моя Снeгурочка-Лада
коротает свои одинокiе дни в суровом совeтском концентрацiонном лагерe.
     Водоворот мiровой  бури  разметал нас в стороны, и Бог знает, когда мнe
опять доведется увидeть "роковые бeлые  носочки", длинныя русыя косы и ясные
глаза своего друга -- жены...
     И доведется-ли увидeть вообще?..

        Обвал...

     Постепенно и  почти незамeтно поднималась над нашими головами для удара
лапа  ОГПУ.   Не  справившись  со  скаутами  давленiем,  страхом,  угрозами,
подкупом,  разложенiем,  ГПУ  рeшило  нанести  смертельный  удар  непокорной
молодежи.
     Мeсяцами и годами собирались свeдeнiя о скаутах и, наконец, весной 1926
года ГПУ рeшило, что всe нити "контр-революцiоннаго сообщества" в его руках.
И тогда грянул удар.
     Многiе из нас, старших, чувствовали приближенiе этой опасности, но уйти
было некуда, да и  никто из нас и не хотeл уходить. Бeжать перед опасностями
мы  не привыкли.  Малодушные давно уже отошли в  сторону. Но как больно было
думать о том, что опять жизнь будет смята на многiе  годы, что впереди опять
тюрьма и неволя!
     А моя  личная жизнь складывалась как раз особенно интересно и удачно. Я
был   счастливым  молодоженом,   закончил   прерванное   революцiей   высшее
образованiе и хотeл вeрить, что впереди -- перiод какой-то творческой жизни.
     Но судьба рeшила иначе...
     Помню  один  из  вечеров  послe моего прieзда с  юга. В  моей маленькой
комнатенкe гости -- Ирин брат. (Нам с Ириной по квартирным условiям так и не
пришлось  жить  вмeстe).  Сердечное  веселье  и  задушевные  разговоры  были
внезапно прерваны открывшейся без стука дверью, и на  порогe  моей  комнатки
появилась мрачная  256 фигура молчаливаго чекиста в полной формe с  какой-то
бумажкой в рукe.
     -- Ну, Ирочка. Это не иначе, как за мной прieхали!
     И я не ошибся.
     Пол-ночи тщательно обыскивали мою комнатку  и  с  особенным злорадством
взяли  дорогiе моему сердцу  ордена и значки --  свастику, волка, медвeдя  и
почетнаго  серебрянаго волка,  высшую  награду  нашего  старшаго  скаута  О.
Пантюхова.
     Эх, долго-ли "собраться с вещами" старому скауту?
     Сердечный  и крeпкiй поцeлуй Иринe и дядe Ванe, и чекистскiй автомобиль
помчал меня по пустынным улицам в сeрой мглe просыпающагося утра на Лубянку,
в центральное ОГПУ.
     Там   меня  провели   мимо   молчаливо   посторонившагося  часового   в
комендатуру,  с противным злобным лязгом хлопнула желeзная дверь, и  я опять
оказался в зубцах неумолимой машины краснаго террора.
     Между  моей  жизнью и  свободой  опять  тяжело  опустилась безжалостная
рeшетка тюрьмы... 257


Глава IV


За рeшетками

     ...Солнце всходит и заходит,
     А в тюрьмe моей темно"...

        Точки зрeнiя

     Представьте  себe,  дорогой читатель, хотя  бы  на  минутку,  что вам и
какому-то совeтскому гражданину  указали бы  на  нeкоего  джентельмена  Х  и
сказали бы этаким приглушенным шепотком:
     -- Глядите, вот этот... Здоровый, в очках... Да... Да... Знаете, он был
болeе,  чeм  в  20  тюрьмах... Был  обвинен  в  бандитизмe,  государственных
преступленiях, шпiонажe и, кромe того, он "измeнник родинe"...
     Вeроятно, вы в испугe отступили бы в сторону от такого преступника.
     А совeтскiй гражданин отозвался бы спокойно:
     -- Вот бeдняга! Не везло, значит! -- И сочувственно бы покачал головой.
     Если  вмeсто  алгебраической величины Х вы подставите фамилiю автора, а
мeсто дeйствiя таких ужасов  --  Совeтскiй  Союз,  то  разница в воспрiятiях
между вами и совeтским жителем станет ясной.
     Тюрьма и заключенiе во всем  мiрe, кромe СССР, связаны с представленiем
о  справедливом  возмездiи и  изоляцiи  преступников. Иное дeло  в СССР. Там
тюрьма  давно уже перестала пугать  злодeев и  защищать мирных жителей. Роли
перемeнились. Тюрьмы переполнены  людьми, опасными не  для населенiя, а  для
диктаторской  власти коммунистов,  и  стали постоянной  угрозой для  честных
людей. В СССР  наказанiе для  грабителя и убiйцы несравненно легче, чeм  для
мирнаго гражданина, осмeлившагося 258 не во время или  не в подходящем мeстe
возражать,  не  подчиниться  безчеловeчным распоряженiям власти  или,  упаси
Боже, быть заподозрeнным в какой-либо "контр-революцiи".
     Тюрьмы в СССР -- один из видов политическаго фильтра населенiя. Недаром
один из чекистских вождей в пылу спора как-то сказал крылатую фразу:
     -- Все населенiе СССР дeлится на три категорiи: сидящих в  ЧК, сидeвших
там раньше и тeх, которые будут сидeть... Других -- нeт...
     "Тот не гражданин СССР  -- кто  не болeл сыпняком и  не сидeл в ЧК", --
говорят в Россiи, подчеркивая этим, что тюремная рeшетка -- это своеобразный
спутник совeтскаго бытiя...
     Вообще же, поскольку почти во  всeх законах,  касающихся  "политических
преступленiй",  имeется  универсальная  фраза -- "карается  вплоть до высшей
мeры наказанiя", а приговоры  выносятся на основанiи субъективнаго пониманiя
"революцiонной законности  и  коммунистическаго  правосознанiя"  в  закрытых
засeданiях, без  участiя  обвиняемаго,  -- то, естественно,  что карательная
политика страны совeтов отличается необычной жестокостью...
     Я знал,  что попал в безжалостные зубцы  бездушной машины,  и с тяжелым
сердцем ждал, что произойдет дальше...
     Перед моим мысленным взором разстилались невеселыя перспективы...

        Допрос

     Безконечныя  лeстницы,  корридоры.  Двери  с  часовыми,  без   часовых,
желeзныя,  рeшетчатыя...  Настороженные  взгляды проходящих  мимо  чекистов.
Наконец  --  4  этаж. Надпись  --  "Секретный Отдeл". Шедшiй  сзади  меня  с
револьвером в рукe чекист открыл передо мною дверь:
     -- Сюда.
     Небольшая  комната,  выходящая  окном  на  Лубянскую  площадь.  Большой
пис<ь>менный стол. Мягкiя кресла... 259
     Из-за  стола поднял  голову хмурый утомленный человeк,  с внимательными
недобрыми  глазами. Впалыя  щеки. Плохо выбритое, еще молодое лицо. Помятый,
видимо,  непривычный штатскiй  костюм.  Это  -- мой  слeдователь, тот самый,
который когда-нибудь  перед Коллегiей  ОГПУ будет "докладывать мое  дeло"  и
предлагать ей свое рeшенiе.
     "Секретный отдeл, скажет он, предлагает примeнить к Солоневичу такую-то
мeру  соцiальной защиты"...  Предсeдатель равнодушно  спросит:  "Возраженiй,
товарищи, нeт?"... Эта пустая формальность промелькнет в нeсколько секунд, и
моя судьба будет рeшена...
     Слeдователь молча, движенiем  руки указал  мнe  на стул и стал задавать
обычные   предварительные  вопросы.  Эти,  по  существу,  простые,  вопросы,
касающiеся большей частью прошлаго, таят в себe громадныя опасности для тeх,
кому есть  что скрывать  в  своем  прошлом.  Если  ГПУ  подозрeвает,  что  у
человeка, по выраженiю  моряков, "за  кормой  нечисто", и он о своем прошлом
дает невeрныя  данныя, то оно прибeгает к массe самых тонких психологических
ловушек  для того, чтобы заставить арестованнаго сбиться  и напутать в своих
показанiях.  И  даже,  если  точныя данныя о  прошлом  человeка  и останутся
неясными,  наличiя  этих  противорeчiй  вполнe  достаточно  для того,  чтобы
опредeлить, по выраженiю  слeдователей, "наличiе бeлаго  запаха" и отправить
человeка в концлагерь с простым обвиненiем -- "соцiально-опасный элемент"...
Так, на всякiй случай, в порядкe "профилактики"...
     Мой предварительный  допрос  закончился скоро. Мои  отвeты были  хорошо
продуманы и проработаны, и я не путался. Записав  эти данныя моей бiографiи,
слeдователь коротко сказал -- "подождите" и вышел.
     Через  минуту  в  комнату  вмeстe  с ним вошли еще двое чекистов весьма
важнаго вида, не без нeкоторой торжественности усeвшiеся за стол. Предстоял,
очевидно, серьезный и длительный допрос.
     -- Ну-с, товарищ Солоневич, -- насмeшливо улыбаясь, начал толстый латыш
с  двумя  ромбами в  петлицe  военнаго  мундира,  так  сказать,  "чекистскiй
генерал", --  260  Очень, очень прiятно  с вами  познакомиться. Давненько мы
собирались  это  сдeлать,  но  не  хотeли  раньше  времени  прерывать  вашей
вы-со-ко-по-лез-ной дeятельности...
     Сказав это, он с улыбкой оглянулся на своих товарищей, как бы приглашая
их оцeнить его остроумiе.
     -- Странный способ у вас знакомства -- путем ареста и тюрьмы.
     --  Ну,  ну,  конечно,  способ  не  совсeм  нормальный,  --  с  тою  же
насмeшливой любезностью согласился латыш. --  Но это  все пустяки. Это  дeло
поправимое. Мы  глуб<о>ко увeрены, что эта "ошибка" -- только случайность, и
мы с вами договоримся к общему удовольствiю... Будьте добры  отвeтить нам на
нeсколько вопросов относительно  вашей дeятельности. Вы, надeюсь, понимаете,
конечно,  сами, что  нас  интересует не  ваша  оффицiальная  работа, а,  так
сказать... гм... гм... интимная...
     -- Какая это интимная?
     -- Вас удивляет это слово? -- Лицо  латыша расплылось в улыбкe. Розовыя
щеки его  жирнаго  лица почти закрыли узенькiя щелочки глаз. Видимо, процесс
допроса и собственное остроумiе доставляли ему громадное удовольствiе.
     --  Ну,  я не настаиваю  на этом  словe, ну, хотя  бы... неоффицiальная
дeятельность. Вас это удовлетворит?
     -- Но я все-таки не понимаю.
     Чекист насмeшливо прищурился.
     -- Жаль, жаль, что вы такой непонятливый. А мы почему-то были убeждены,
что соображенiе у  вас быстрое... Ну,  хорошо, перейдем  на  дeловую  почву.
Скажите, пожалуйста, вы были когда-то скаутом?
     -- ГПУ об этом прекрасно извeстно.
     -- Значит, вы этого не отрицаете?
     -- Нeт.
     --  Т-а-а-а-к...  А  скажите,  т е п е р ь,   какое  вы  теперь  имeете
отношенiе к скаутам?
     -- Теперь? Но вeдь теперь организацiи скаутов закрыты.
     -- И теперь вы скаутской работы не ведете?
     -- Нeт.
     Чекисты  переглянулись  с насмeшливой улыбкой...  Толстый латыш покачал
головой. 261
     -- Должен к крайнему вашему огорченiю сообщить,  что наша информацiя не
вполнe совпадает с вашими утвержденiями. И  мы очень сожалeем, что вы с нами
не откровенны.
     -- Но вeдь это, дeйствительно, так и есть.
     --  Ну,  ну...  --  Латыш с ромбами  положил руку  на какую-то папку  с
бумагами и сказал медленно с ударенiями на каждом словe:
     -- Всe ваши утвержденiя гроша ломанаго  не стоят. Мы  прекрасно  знаем,
что вы попрежнему руководите организацiями молодежи.
     Его узкiе глаза были пристально устремлены на меня.
     -- Я не знаю, откуда у вас такая информацiя,  но, во всяком случаe, она
ошибочна. Скаут-отряды и "Сокол" распущены нeсколько лeт тому назад, и никто
из  старых  взрослых  руководителей,  в том  числe  и  я, не  считают нужным
вовлекать молодежь в подпольную работу.  Скаутская организацiя, в частности,
аполитична, и  никто  из старых скаутмасторов не  станет  рисковать жизнью и
свободой дeтей вопреки государственному запрещенiю.
     -- Так, так,  -- со змeиной ласковостью  проворковал  латыш. -- Это так
прiятно слышать и и м е н н о от вас. Вы  себe и  представить не можете, как
это  нас  радует.  Значит, если  мы  вас  правильно  поняли, --  вы считаете
подпольную скаутскую работу отрицательным явленiем?
     -- Конечно.
     -- Но вы не отрицаете, что она есть?
     -- Отрицаю.
     --  Ну,  это  вы  бросьте  нам,  т.  Солоневич,  арапа  заправлять,  --
раздраженно бросил другой слeдователь,  низкiй коренастый и мрачный человeк.
Рeзкiе черты его  еврейскаго  лица  постоянно  подергивались  непроизвольной
гримасой. -- Мы не наивные младенцы  в самом дeлe.  Мы прекрасно  знаем, что
подпольныя скаутскiя организацiи существуют и, будьте спокойны, мы выкорчуем
их.
     --  Да  я  вовсе и  не  собираюсь  лгать  вам. Я твердо знаю, что таких
организацiй не существует. Есть группы молодежи,  живущiя дружно, как старые
друзья, проведшiе много лeт в общих рядах. Но нужна исключительная фантазiя,
чтобы счесть эти группы антисовeтской подпольной организацiей. 262
     -- Но существованiя этих групп, по крайней мeрe, вы не отрицаете?
     -- Нeт. Но я увeрен,  что и ГПУ прекрасно знает об  этом.  Своей старой
дружбы  мы,  конечно,  не  скрываем.  Но  от  этих  групп  до  антисовeтской
организацiи --  дистанцiя огромнаго размeра. И нельзя  разсматривать их, как
каких-то врагов совeтской власти...
     Латыш презрительно улыбнулся, и голос его стал холоден.
     -- Уж позвольте нам самим, т. Солоневич, судить,  кто друзья, кто враги
совeтской власти. И позвольте вам замeтить, что  в вашем мнeнiи мы отнюдь не
нуждаемся, Кто опасен,  кто  не опасен  --  дeло наше. Нам  нужно,  чтобы вы
откровенно   сознались,   что  вы  продолжаете   руководить  этими,  как  вы
выразились, группами...
     -- Я категорически отрицаю это.
     В узких злых глазах латыша промелькнуло раздраженiе.
     -- Этот нелeпый отвeт только ухудшает ваше положенiе. Мы слeдим за вами
не  один год и прекрасно знаем всю  вашу подноготную. И поeздки ваши по СССР
знаем, и  знаем, как вы  ловко использовали  свое  званiе военнаго  моряка и
пробирались даже  в  Кронштадт.  И ваши  поeздки  по югу  знаем, и что  вы в
Тифилисe,  послe  полученiя  званiя  чемпiона,   дeлали.  Знаем,  с  кeм  вы
встрeчались  и гдe собирались. И как  со скаутами  и  с соколами и офицерами
вели политическiя  инструктивныя бесeды, и  что среди  них организовывали. И
связь вашу с заграницей и о контактe с Пантюховым  --  словом о б о  в с е м
 з н а е м!
     Лицо  латыша выражало торжество.  Он  с довольным  видом  откинулся  на
спинку  кресла и  посмотрeл  на  меня с  улыбкой. "Что, поймали?"  казалось,
говорила эта улыбка...
     Я пожал плечами.
     -- Или  вы, товарищ  Солоневич, может быть, будете все это отрицать? --
насмeшливо спросил он.
     --  Нeт,  не  отрицаю...  Каждый  человeк всегда  встрeчается со своими
друзьями.  Искать  в  этих встрeчах  чего-либо антисовeтскаго  вы,  конечно,
можете,  но это --  дeло  безнадежное.  Ни к какой  подпольной антисовeтской
работe 263 я отношенiя не  имeю. Переписки  с заграницей у меня нeт. Eздил я
по СССР, инспектируя морскiе флоты, не по своему желанiю.
     -- Но этих встрeч вы не отрицаете?
     --  Конечно, нeт.  Я,  слава  Богу,  не отшельник, избeгающiй  людей. Я
видался с массой  лиц и  групп.  Но почему вас интересуют  только встрeчи  с
молодежью?
     Еврей с дергающимся лицом опять вскочил:
     --  Здeсь  м ы  вас допрашиваем,  а не вы  нас.  Не  забывайте, гдe  вы
находитесь!..
     -- Постой, постой, Мартон! -- остановил его старили чекист. -- Не порть
своих  драгоцeнных   нервов...  На  другое  пригодятся...   Значит,  вы,  т.
Солоневич, не отрицаете своих встрeч с молодежью?
     -- Конечно, нeт. Было бы грустно, если бы я за всe эти годы не прiобрeл
в  средe  молодежи друзей и боялся бы встрeтиться с ними  из-за боязни перед
ГПУ. В этих встрeчах не было  ничего враждебнаго  совeтской  власти, и я  не
чувствую себя виновным ни в чем.
     -- Ну,  вот и  прекрасно. Мы охотно вeрим вам, что  в этих встрeчах  не
было ничего  контр-революцiоннаго.  Так сообщите же нам,  с к e м и г д e вы
встрeчались. Это нужно нам, конечно, не для  репрессiй, а исключительно  для
провeрки ваших показанiй.
     Перед  моим  мысленным  взором мелькнули десятки  и сотни молодых  лиц,
вeрящих  в  нашу дружбу и в меня, представителя "старой гвардiи". Неужели  я
назову  их имена, подвергну их опасностям "знакомства"  с ГПУ и  этим  путем
облегчу свое положенiе?
     -- Позвольте  мнe уклониться  от таких  сообщенiй,  Это  я