ьному и несчастному,
     Погибающим спeши на зов...
     Ко всему большому и прекрасному --
     Будь готов!..

        ... и воскресенiе

     Через нeсколько недeль был получен  новый номер журнала с извиненiем за
ошибку. На общем сборe я выстроил всeх и сказал:
     --  Послe моих слов,  друзья, несмотря  на  то, что вы стоите  в строю,
можете  орать,  сколько влeзет:  свeдeнiя  о  смерти  Баден-Пауля  оказались
ошибочными, и он жив...
     Послeднiя мои слова  потонули в  бурe  радостных  криков и восклицанiй.
Боюсь, что и строй в эти минуты совсeм не был похож на строй...
     В этот же вечер,  к  концу длиннаго  перехода,  когда шквал с  дождиком
вымочил нас и  настроенiе чуть  упало,  передовой патруль запeвал неожиданно
начал  нашу боевую походную пeсенку с  веселых, полных юмора и подходящих  к
моменту слов:

     "Кто виновник наших бeд? --
     Баден-Пауль, баронет.
     Жур, жур, журавель,
     Журавушка молодой"...

     Волна смeха, веселаго и заразительнаго, прошла по всему отряду, и долго
еще его вспышки перекатывались по рядам...
     А вдали  в  бархатных  сумерках  наступавшей ночи  уже блестeли огоньки
родного Севастополя... 74

        Маленькая репетицiя мiровой революцiи

     В серединe лeта положенiе нашей дружины  значительно ухудшилось в связи
с нажимом комсомола. Видя, что его политическiй контроль не оправдывает себя
по той простой  причинe, что  никакой политики у нас  нeт, а полит-бесeды не
имeют никакого эффекта и  не привлекают молодежи к Комсомолу, послeднiй стал
измeнять свою  точку зрeнiя  на скаутов.  Постепенно  стало  выясняться  все
очевиднeе, что попытки создать из скаутов подчиненную себe младшую группу не
удаются, и Комсомол стал относиться к нам с проблесками враждебности и часто
стал тормозить нашу работу.
     Мое "высокое" положенiе Предсeдателя Крымскаго Олимпiйскаго Комитета (в
то  время  вся спортивная  работа объединялась  в Олимпiйских комитетах)  во
многом помогало мнe отражать выпады и придирки комсомольцев, но все же мы не
могли избeжать чувствительных ударов.
     Как-то,  прieхав  рано  утром  из  Симферополя, я  разбирал  полученныя
инструкцiи, когда ко мнe стремительно вбeжал один из наших моряков, Григ.
     -- Прieхали, Борис Лукьянович! Ну, и слава Богу. А то  у нас несчастье,
-- проговорил  он  взволнованным,  задыхающимся  голосом.  -- Ребята  мстить
хотят... Я боюсь, чтобы они каких глупостей не надeлали...
     -- А что случилось-то?
     -- Да этой ночью комсомольцы  хавыру нашу разрушили, -- отвeтил Григ, и
губы его задрожали...
     Я  понял  горе  скаутов.  Построенная  собственными   руками,   немного
кособокая, некрасивая  и неуклюжая, эта  "хавыра"4  для  многих скаутов была
дороже родного дома. К "хавырe"  были крeпко привязаны сотни молодых сердец.
И теперь эти лирическiя нити были грубо оборваны хулиганской рукой...

     4 Домик -- по украински.

     Я поспeшил туда.
     Домик  был  разрушен  до  основанiя.  Топоры,  ломы  и  кирки  в  руках
комсомольцев хорошо сдeлали свое подлое дeло.
     У   развалин  собрались   почти   всe   старшiе  скауты   с   блeдными,
взволнованными лицами. 75
     -- Эх, если-б знать, да подкараулить, -- тихо, с угрозой  сказал боцман
Боб, сжимая свои массивные кулаки...
     -- Ну, и сволочи, -- не выдержал Григ. -- Гады ползучiе...
     -- Мы их еще поймаем, -- мрачно, с угрозой сказал еще кто-то из толпы.
     Жаль  было  смотрeть  на эти молодыя огорченныя лица. Для них всe ужасы
окружающаго насилiя и террора  были все-таки какой-то абстракцiей, поскольку
своими глазами они не видeли этого.
     Но  здeсь  эти печальныя  развалины  были -- не разсказы, не слухи,  не
придавленный  шепот  о  творящихся  ужасах,   а  реальная  картина  злобнаго
хулиганства, ударившаго по чувствительному мeсту.
     И  видно было, что для  многих  этот удар --  самый чувствительный в их
молодой жизни...
     "Классовая борьба" начиналась...

        Пресс начинает давить

     --  Слушай,  Солоневич,  что  это у  тебя  там  с  Комсомолом вышло? --
недовольно поморщившись, спросил меня на каком-то собранiи Военный Комиссар.
     -- С  Комсомолом?  -- удивленно переспросил  я.  -- Да, кажется, ничего
особеннаго.
     -- Что-то  они там скаутами, что ли, недовольны. Сходи-ка ты, брат, сам
в Райком, да и договорись там толком. Да захвати с собой своего полковника в
юбкe -- баб-начальницу. Они там чего-то и против дeвченок ворчали...
     На слeдующiй день мы с княжной Лидiей направились в Райком.
     В  небольшой  комнаткe  в   клубах  табачнаго  дыма  сидeли   нeсколько
активистов-комсомольцев и о чем-то горячо спорили.
     -- Секретарь Райкома, товарищи, сейчас здeсь?
     -- Я  --  секретарь,  --  отвeтил  сидeвшiй за столом  молодой  чубатый
паренек с энергичным лицом и папиросой в зубах. -- Что нужно? 76
     -- Да вот такой же вопрос и я хотeл бы вам задать, -- начал я. Внезапно
меня прервал знакомый голос.
     -- Это скаутскiе  начальники. Помнишь,  я тебe, Красников, говорил  про
них.
     В говорившем я узнал нашего политрука.
     -- Ага. Знаю, знаю. Вот, что, товарищи, -- серьезно начал секретарь, --
мы  недовольны  вашей  организацiей.  На  ваших скаутов поступают  жалобы за
антисовeтскiя настроенiя.
     -- Простите, т. секретарь, -- спокойно  прервала княжна Лидiя. -- Может
быть, вы разрeшите пока присeсть?
     Лицо комсомольца выразило неподдeльное изумленiе.
     -- Да, садитесь, конечно. Чего там?
     --  А нельзя ли попросить стул?  --  так  же вeжливо сказала начальница
герль.
     -- Стул? Да... вeрно. Слушай, Петька, уступи-ка мeсто гражданкe.
     Петька что-то проворчал, но остался сидeть.
     --  Слышь-ка,  Петька!  --  рeзче сказал  секретарь  Райкома,  --  тебe
говорят!  Дай  стул.  Успeешь еще  насидeться.  Вишь, гражданочка  отдохнуть
хотит.
     Петька неохотно поднялся и отошел к окну. "Ишь,  цаца тоже выискалась!"
донеслись ворчливыя слова.
     Я подставил стул Лидiи Константиновнe, и разговор возобновился.
     --  Мнe и  Военком сказал,  что  вы чeм-то недовольны.  Вот мы и пришли
выяснить эти недоразумeнiя.
     -- Гм... Гм... "недоразумeнiя", -- насмeшливо передразнил секретарь. --
Тут не недоразумeнiя,  а настоящее искривленiе совeтской политики. Что это у
вас  там какая-то  дeвченка, дочь или там внучка  разстрeляннаго полковника,
околачивается? Развe ей мeсто у красных скаутов?
     -- А почему мы ее должны выгнать?
     --  Да что-ж?  Мы будем  тратить  деньги на воспитанiе  бeлогвардейских
щенят? Так что-ли, по вашему? -- язвительно спросил комсомолец.
     -- Так вы-ж денег на скаутов никаких  и не тратите. Это вовсе не школа.
77
     -- Да кромe того, ей  и в школe разрeшают учиться, --  добавила княжна,
бывшая преподавательницей.
     -- Ну, это недолго ей осталось. Что-ж, развe мы не понимаем, что яблоко
от яблони недалеко падает? Какой отец, да дeд -- такая, вeрно, и дочка.
     -- Она там, ясно, мутит других ребят, -- злобно поддакнул наш политрук.
-- Вот на политчасe...
     -- Постой, Вань.  Заткнись... Так вот что, т. Солоневич и вы гражданка,
не знаю, как  вас звать.  Позаботьтесь, чтобы таких бeлогвардейских сынков и
дочек у вас не было.
     -- Вы это говорите в качествe пожеланiя или распоряженiя?
     --   А   хоть  бы  даже  и  в  качествe  распоряженiя!  --  заносчивым,
начальственным тоном отвeтил секретарь. -- А ваше дeло выполнять. На то вы и
безпартiйные спецы, чтобы безпрекословно выполнять партiйныя распоряженiя!
     Окружающiе комсомольцы злорадно захихикали.
     -- Наша  дружина  подчинена Горвоенкомату  и  Всевобучу, а  не  Райкому
Комсомола,  --  твердо  отвeтил  я.  --  Распоряженiя  мнe  будут давать мои
начальники, а  не вы. А насчет того, чтобы выгнать дeтей из отрядов  -- я не
думаю,   чтобы  указанныя  вами   причины  были  достаточны.  Если  бы  дeти
хулиганили,  вот как,  скажем, комсомольцы, разрушившiе  наш  домик,  -- вот
тогда бы другое дeло...
     -- А  откуда  вы  знаете,  что  это комсомольцы разрушили? -- вызывающе
спросил политрук. -- Все это вы врете, и больше ничего.
     -- Товарищ Кротов,  -- отвeтил я,  пристально  поглядeв  на  нахальнаго
юношу. --  Я вам не  прiятель  и  не друг.  Я  начальник  дружины  скаутов и
предсeдатель   Крымскаго  Олимпкома.   Пожалуйста,  удержитесь  в   предeлах
культурнаго  разговора и без рeзкостей. Иначе  мы поссоримся, и я далеко  не
увeрен, что от этой ссоры не пострадают нeкоторые органы вашего тeла...
     --  Ишь ты, напугал-то  как! Видали мы...  --  взвился  комсомолец,  но
секретарь рeзко оборвал его.
     --  Молчи,  Ванька. Брось бузотерить... Так  вы, значит,  отказываетесь
выбросить этих скаутов из отрядов? 78
     -- Да, и я тоже никак не согласна с этим, -- вмeшалась княжна Лидiя. --
Эти дeти учатся в школe и  ничего плохого не  сдeлали... Они не отвeчают  за
дeйствiя и политику своих родителей.
     -- Ах, вот как? -- угрожающе начал секретарь...
     -- И, кромe того, -- добавил  я, -- если кто-либо из скаутов, по мнeнiю
совeтской власти,  является опасным или вредным,  то  на  то есть  ВЧК.  Она
каждаго из  нас в  любое  время может изъять... Но  сами  выкидывать скаутов
только по вашим указанiям мы не будем.
     --  Ах, не будете? Так мы вас заставим! -- и  секретарь стукнул кулаком
по столу.
     -- Сомнeваюсь. Если вы будете настаивать, я  через Горвоенкома обращусь
в Райком  партiи и в Крымскiй Военкомат. Не думаю, чтобы  там одобрили  ваше
рeшенiе...
     Комсомолец исподлобья злобно  взглянул  на  меня, видимо, чувствуя свою
позицiю не очень прочной.
     --  Ну,  посмотрим...  А  не скажете  ли вы нам,  почему это  на парадe
скаутов ваших не было?
     Это обвиненiе было резонным. Дeйствительно, 1 мая в этом году совпало с
первым днем праздника Пасхи, и мы не участвовали в парадe в такой день.
     --  Ну,  это  -- простая несознательность,  --  небрежно  отвeтил я. --
Пережитки   старых   религiозных  предразсудков.   Тут   нужна  еще  большая
воспитательная работа...
     --  Так, значит, у  ваших скаутов -- религiозные установки? --  ядовито
спросил политрук.
     -- Ну, вы  же, как политически работник, знаете, что корни религiи  еще
крeпко сидят в народe. Да и потом -- старыя традицiи пасхальных дней...
     --  И потому,  значит, вы  рeшили  не  выходить  на  первомайскiй парад
освобожденнаго пролетарiата?
     -- Да не мы одни! Вeдь воинскiя части тоже не вышли. Я  читал у Ленина,
что  нeт  ничего  неправильнeе,  как  задeвать  религiозное  чувство  народа
насильственными мeрами...
     Хотя я  никогда не читал  у  Ленина таких фраз, но  авторитет его имени
подeйствовал  на  комсомольцев.  Да,  кромe  того,  дeйствительно,  парад  в
пасхальный 79 день провалился, и, кромe жиденьких рядов  комсомольцев, никто
не  явился на площадь... А ночью, во время Пасхальной Заутрени -- всe церкви
были переполнены...
     -- Ну, ладно... -- недовольным тоном протянул  секретарь. -- А вот, что
вы нам скажите.  Вы тут,  говорят, недавно  разсказывали  скаутам о каком-то
подохшем генералe и даже шапки снимали в его память. Вeрно это?
     --  Вeрно.  Мы   получили  свeдeнiя,  что  умер  основатель  скаутскаго
движенiя, генерал Баден-Пауль, и почтили его память...
     -- Ах,  вот  как?  -- торжествующе воскликнул  комсомолец. --  В  честь
всяких иностранных генералов  шапки снимать будем?  Память  его почитать? Вы
этому,  значит,  молодежь обучаете?  Так и запишем... Здорово!  Скоро это  и
перед нашими бeлыми генералами, значит, шапки поснимаете?..
     -- Мы снимали шляпы не потому, что он генерал. Для нас он не генерал, а
основатель скаутов, наш друг. Только об этом я и говорил.
     --  Хорошенькое  дeло,  ребята!  --  обратился  секретарь  к  остальным
комсомольцам. -- Еще бы вeчную память  заказать  -- совсeм было бы совeтское
воспитанiе!..
     Лицо  Лидiи  Константиновны  покраснeло.  Наглый  тон   молодого  парня
возмутил ее.
     -- Этого  не понадобится, -- сухо возразила она... --  Баден-Пауль жив.
Свeдeнiя о его смерти, к счастью, оказались ошибочными...
     -- Слышите, ребята, "к счастью", -- злобно подхватил политрук. -- Ну-с,
а мы наоборот говорим: к н е с ч а с т ь ю, он жив остался. Мы, комсомольцы,
желаем всeм генералам поскорeе передохнуть...
     -- Постой-ка, Красников. Тут Солоневич сказал, что ихнiй домик какой-то
наши комсомольцы  разрушили, --  вкрадчиво начал один из сидeвших парней. --
Это,  по  моему, --  клевета и подрыв авторитета Комсомола. Это так спустить
нельзя...
     --  Это вeрно, -- вскочил опять политрук. -- Это же  безобразiе. В лицо
такое обвиненiе бросать...
     Атмосфера стала накаливаться и грозила явными непрiятностями, которыя в
нашем  положенiи  могли быть 80 чреватыми большими осложненiями.  Надо  было
прибeгнуть к любым мeрам для мирной ликвидацiи всeх конфликтов.
     --  Бросьте, товарищи, на стeнку лeзть!  --  добродушно сказал я. -- Мы
вeдь  все знаем. Наши ребята хотeли морду бить виновникам разрушенiя домика,
да я удержал их. А насчет того, к т о  ночью домик ломал --  будьте покойны,
мы собрали всe свeдeнiя и все доказать можем. И если такая штука повторится,
мы не остановимся даже перед тeм, чтобы и  в ЦК КСМ написать. А там за такое
хулиганство по головкe не погладят...
     -- Да это-ж без нашего вeдома, -- немного смущенно сказал секретарь.
     -- Да,  я прекрасно знаю  это. Поэтому-то никуда  и не жалуюсь.  Право,
ребята, нам лучше мирно жить. Мы всегда договоримся по душам, без всяких там
приказов  и  нажима.  Вы, товарищ политрук, заходите к  нам регулярно.  Наши
скауты  пока не привыкли к полит-бесeдам.  Поэтому-то они так  неловко вас и
спрашивали.  Но  ваши бесeды  для них очень  полезны и  нужны.  Говорите  вы
прекрасно, как  настоящiй  оратор, и всe мы будем  с  интересом  ждать ваших
дальнeйших бесeд. А насчет ваших совeтов, товарищ Красников, то  увeряю вас,
мы примем их во вниманiе и  всегда будем рады выслушать ваши цeнныя указанiя
в области воспитанiя совeтской молодежи...

        ___

     Мы вышли на улицу.
     --  Ну,  Лидiя Константиновна. На  этот  раз, кажется, сыграли в ничью.
Вeроятно, удалось замять опасность.
     -- А почему бы не оборвать их? По моему, надо было дать им болeе рeзкiй
отпор!
     -- Ну, а что дальше? Сдeлать их своими явными врагами? Конечно, Л.  К.,
я  могу  пойти  к Горвоенкому. Э т о т  бой мы выиграем. Ну, а дальше? Будут
потом придирки, жалобы, доносы. Отравят  всю нашу жизнь. Вeдь все-таки  сила
на их сторонe. Они "свои  в доску"... А мы -- "безпартейные  спецы", как они
назвали... Нужно лавировать. Вeдь вы сами видeли какiе там типы...
     -- Откуда только такое хулиганье набралось? 81
     --  Говорят, все больше  с Корабельной  стороны. Почуяли  запах власти.
Карьеру  дeлать  начали.  Руководители   молодежи,   нечего  сказать...  Вот
поэтому-то, Лидiя Константиновна, мы и должны изворачиваться, чтобы все-таки
остаться  около  нашей молодежи  и  не  дать  ей  попасть  под  такое,  вот,
"руководство"...
     -- Пожалуй, вы  правы,  -- задумчиво сказала старая учительница. -- Тут
не до личнаго самолюбiя. Надо защищать ребят...

        Страх и совeсть

     Несмотря на  все наше миролюбiе,  придирки  Комсомола  все усиливались.
Замeтили  мы и усиленное вниманiе со  стороны ЧК. Наши политруки все  больше
стали  смахивать  на  шпiонов,  и  приближенiе  крупных непрiятностей  стало
чувствоваться все больше.
     Однажды, поздно вечером ко мнe постучался моряк Григ.
     --  Вот  что, Борис Лукьянович, -- волнуясь,  с трудом выдавил он послe
нeскольких минут незначительнаго разговора. -- Я хотeл посовeтоваться с вами
относительно одного очень серьезнаго дeла. Оно меня очень мучает...
     -- Ну, что ж, давайте, Григ, подумаем вмeстe.
     --  Только, Борис Лукьянович, это дeло  совершенно секретное. Я  только
вам и рeшился про него сказать...
     И путаясь в словах и краснeя,  юноша признался мнe, что он взял на себя
обязательство быть шпiоном ЧК в нашей дружинe.
     Меня   не  удивило  его  сообщенiе.  Что  ЧК  должна  была  постараться
завербовать информаторов  из числа  наших скаутов  -- было очевидно:  мы  не
могли оставаться внe предeлов щупальцев ЧК...

        А какъ бы поступили вы?

     Кажется странным и на первый взгляд чудовищным, как это честный человeк
может взять на себя обязанности шпiона в той средe, гдe он живет и работает.
     Но  вот,  представьте себя,  читатель,  на  мeстe такого  82  человeка,
средняго совeтскаго гражданина, служащаго, рабочаго или учащагося.
     Вот вы получаете повeстку:
     --  "Гражданину  такому то. Предлагается вам явиться в  ЧК, комната No.
... такого-то числа, к такому-то часу"...
     Не  подчиниться, конечно, нельзя. Вы лихорадочно  перебираете  в памяти
ваше  прошлое,  настоящее,  список  ваших  знакомых и  недоумeнно и тревожно
спрашиваете себя: "зачeм это я мог понадобиться ЧК"?
     Оставив домашних  в сильнeйшей тревогe, вы, "скрипя  сердцем", идете  в
ЧК. В комендатурe вас предупреждают, что  для того,  чтобы выйти обратно, вы
должны получить подпись слeдователя на пропускe... Слово -- "слeдователь", и
полученная  информацiя вас, конечно, не радуют. Вы уже начинаете чувствувать
себя в зависимости  от  любого его каприза, а безотвeтственность  и произвол
чекистов  вам  хорошо   извeстны   по  многочисленным   страшным  разсказам,
окружающим работу ЧК.
     Слeдователь встрeчает  ласково  и привeтливо, что нeсколько успокаивает
вас. Он  любезно  разспрашивает  вас  о  прошлом (так,  мимоходом),  о вашей
работe,  о перспективах. Ни  слова о причинах  вызова.  Затeм он  задает вам
вопрос  об  отношенiи к  совeтской власти.  В  вашем мозгу  молнiей мелькает
анекдотическiй отвeт: "сочувствую, но ничeм помочь не могу", но, разумeется,
в стeнах  ЧК  вы отвeчаете -- "сочувствую"  или, если  вам уж очень противно
лгать, -- "лойяльно".
     -- Ну,  вот и прекрасно, -- оживленно подхватывает  слeдователь. --  Мы
так и знали, что  в вашем лицe мы имeем сознательнаго совeтскаго гражданина,
всецeло преданнаго  нашему совeтскому государству. Это нас очень радует, ибо
мы  прекрасно  знаем,  что со  всeх  сторон  окружены контр-революцiонерами,
вредителями и  шпiонами. Скажите, пожалуйста, --  увeренно спрашивает дальше
слeдователь,  как о чем-то  само  собой  разумeющемся,  --  вы,  конечно, не
приняли бы участiя в этих подлых организацiях буржуазiи?
     -- Ну, конечно, нeт!
     Отвeт, как видите, единственный. Другого нeт...
     -- Ну, мы в этом и не сомнeваемся ни капли. Ну, 83 а скажите, напримeр,
вот, если  бы  вы  у з н а л и  о  существованiи  таких  контр-революцiонных
организацiй -- как бы вы поступили в таком случаe?
     А ну-ка, дорогой читатель, провeрьте самого себя! Как бы отвeтили вы на
такой  вопрос  в  стeнах  ЧК?..  Большинство  спрошенных  отвeчает, что  они
употребили  бы всe свои  усилiя, чтобы  "отговорить"  участников  от  такого
"гнуснаго" дeла.
     -- Ну, хорошо, а если бы  они не  были  бы убeждены вашими доводами,  а
продолжали бы свою вредоносную дeятельность, что тогда?
     Спрашиваемый мнется.
     -- Ну,  я увeрен, -- как  бы не замeчая  этой нерeшительности,  говорит
чекист,    --    что    вы,    как   сознательный    совeтскiй    гражданин,
с о ч у в с т в у ю щ i й  н а ш е й  в л а с т и, сочли бы, конечно, нужным
сообщить нам о существованiи подобной организацiи. Вeдь так?
     Против  логики  такого вывода  трудно  спорить, и  вы  вынуждены с  ним
согласиться.
     Слeдователь кажется очень довольным.
     -- Ну, и прекрасно. Мы нашли в вас ту степень сознательности, на  какую
и расчитывали...  Позвольте  же приступить к дeлу  (Вы настораживаетесь).  В
вашем   учрежденiи  (заводe,  ВУЗ'e)  мы   подозрeваем   наличiе   нeкоторых
антисовeтских группировок  и просим вашей помощи  в дeлe полученiя нeкоторой
информацiи. Какого вы, напримeр, мнeнiя о товарищe X.?