на юг на
добрые  четыреста герм, вплоть  до  границы центральной провинции  Эридея  с
мрачной  Стимфалией.  Феб  питала  полноводная река Пифия, названная  так по
городу Пифону, столице  Стимфалии, где  в  скалистых ущельях  начиналась эта
река.
     Прокатившись по специально установленному пирсу, мобиль съехал в воду.
     -- Это амфибия, -- пояснила София  Юстина. -- Мне показалось, что вы не
будете против небольшой экскурсии по озеру, дорогая.
     Кримхильда  кивнула.  Мобиль  двигался  по воде,  стремительно  набирая
скорость. Обернувшись назад, принцесса  увидела небольшой пропеллер  -- он и
приводил в  движение машину.  У  берега плавали прогулочные скедии; амфибий,
подобных мобилю  Софии,  не  было  видно.  Люди  на  скедиях  приветствовали
"корабль" княгини улыбками и разноцветными флажками; некоторые провожали его
завистливыми взглядами, из чего Кримхильда заключила,  что любезная хозяйка,
как видно, оказала  ей, дочери северного варвара, честь, которой лишены  все
эти знатные патрисы. Это было более чем приятно.
     -- Мы  проплывем  мимо  острова  Сафайрос,  --  сказала  София.  --  Не
пропустите это зрелище!  Клянусь  вам, дорогая, всякий, видевший  Сапфировый
дворец хотя бы однажды в жизни, умирает счастливейшим человеком!
     ...Дивный  остров  приближался,  точно  вырастая из  блистающей  дымки.
Восхищенному  взору  Кримхильды  представали   постройки  самой  причудливой
архитектуры.  Буйство фантазии зодчих  казалось  безграничным!  Здесь были и
"крепостные  стены",  и  горки,  и  террасы,  спускающиеся к  самой  воде, и
зиккураты,   плавно  перетекающие  в  пляжи,  и  колоннады  с  атлантами   и
кариатидами, и  стрельчатые  башни,  вздымающиеся к небесам,  и  павильоны в
форме раковин, цветов,  мифологических существ, и фонтаны, и  многое, многое
другое...
     Приняв на себя роль всезнающего гида, София Юстина говорила:
     --  Снаружи  все  постройки  Сафайроса облицованы  горным  хрусталем  и
драгоценными минералами. Это  создает восхитительное  ощущение  иллюзорности
дворца.  Как видите,  самоцветы  тут  повсюду: они украшают стены и портики,
колонны и  галереи, купола  и  статуи, они устилают дорожки  и  расцвечивают
парапеты.   Это  адамасы,  рубины,   смарагды,   жемчуга,  опалы,   жадеиты,
аквамарины, топазы, турмалины, гиацинты,  бериллы, бирюза, аметисты, пиропы,
лунные  и  солнечные  камни,  лазуриты,  нефриты,  малахиты, янтарь,  агаты,
ониксы,  обсидианы,  гагаты... Но  больше  всего сапфиров -- от  благородных
синих  до голубых, зеленых, фиолетовых, оранжевых. Для Сафайроса подбирались
лучшие   камни,  самые  крупные  и  чистые...  Благодаря  умело  подобранным
сочетаниям хрусталя  и  самоцветов днем  и  ночью Сапфировый дворец  окружен
ореолом из  светящегося  воздуха;  от игры  красок  захватывает  дух. Сияние
Сафайроса  заметно из любого  конца  Темисии  и даже  из далеких  предместий
столицы. Аморийцы  считают Сапфировый дворец единственным  рукотворным чудом
света,  которое невозможно повторить. Про него говорят: "Сложи все богатства
мира -- и тебе не хватит их, чтобы украсить Сафайрос"...
     Кримхильда охотно верила этому. Все, о чем  говорила София,  проплывало
перед  взором  принцессы.  Островной  дворец  взаправду казался  призрачным:
невозможно,  думала Кримхильда,  чтобы такое  существовало во  взаправдашнем
мире!  Час  тому назад  она  была ошеломлена богатством смарагдовой диадемы,
подаренной  ей Софией -- однако Сапфировый дворец блистал мириадами подобных
самоцветов!  Но  для  мелкой  зависти  все  это  сверкающее  великолепие  не
оставляло места  --  и в самой черной  душе оно  способно  было вызвать лишь
трепетный восторг!
     -- Молю вас, ваше сиятельство, не уплывайте, покажите мне этот чудесный
замок! -- в упоении воскликнула Кримхильда.
     -- Увы, дорогая, -- ответила София  Юстина, -- это непозволительно даже
для меня! Чтобы попасть в Сапфировый дворец, нужно особое разрешение -- ведь
там живут Фортунаты! А я, хотя и имею счастье вести свою родословную от сына
Великого Основателя, все же к священной династии не принадлежу. А впрочем...
     -- Да? -- с надеждой переспросила принцесса.
     Выдержав томительную паузу, княгиня София сказала:
     --  Кесаревич  Эмилий Даласин,  сын  дочери  нашего  августа,  живет  в
Сапфировом дворце. Он,  между прочим, мой кузен  и мой друг с  детства. Ради
вас, дорогая, я попрошу Его Высочество рассказать вам о дворце. Постарайтесь
понравиться ему, может статься, он даже пригласит вас на Сафайрос!
     -- О, как вы  добры,  ваше сиятельство, --  пустив  слезу непритворного
умиления, промолвила принцесса.
     Тем  временем  амфибия  обогнула  Сафайрос,  сохраняя  прежний  курс на
юго-юго-запад. Берег  стремительно  отдалялся, исчезали  прогулочные  лодки,
лишь изредка  на  горизонте  возникали  изящные  очертания скедий  и  галей.
Жужжание  пропеллера  перерастало  в ощутимый,  хотя  и  ненавязчивый,  шум.
Цифровой  указатель на  передней панели показывал скорость  пятьдесят герм в
час.  Прежде  спокойные  волны  испуганно разбегались от мчащегося  корабля.
Кримхильда только успела  подумать, наверное, в десятый или сотый раз, сколь
велика сила богов, научивших свой народ создавать такие удивительные машины,
-- как раздался длинный высокий гудок, и спустя несколько мгновений мимо них
не проплыло -- пролетело, промчалось,  пронеслось,  чуть  не  задевая брюхом
поверхность  озера,  --  некое  чудовищное,   чем-то  похожее  на  крылатого
жука-скарабея,  создание.  Кримхильде удалось заметить только два гигантских
колеса  на корме странного судна,  колеса эти неистово  вращались, и воздух,
жестоко рассекаемый ими, жалобно стонал.
     -- Что это было? -- с дрожью в голосе вопросила принцесса.
     --  Пассажирский  экраноплан,  моя  дорогая. Он  берет  на борт  тысячу
человек и летает над водой со скоростью до трехсот герм в  час. Уже к вечеру
экраноплан,  который  вы  видели, будет  в  Пифоне,  через  сутки  достигнет
Анукиса, что стоит на нашей границе с эфиопами, а еще сутки  спустя вернется
в Темисию.
     "Всякий  раз,  --  невольно  подумалось  Кримхильде,  --  едва  я  вижу
какое-нибудь  чудо,  их  боги являют мне чудо еще  более великое.  Воистину,
только безумцы могут восставать против  всемогущих аватаров и их  избранного
народа! Ах, почему  отец  так  долго  ждал,  прежде  чем  решил  поклониться
Божественному императору!".
     Напрасно  эти  мысли свои  принцесса не высказала вслух:  она  бы очень
обрадовала  старательную  наставницу --  ибо еще нынче  утром  дочери  Круна
просто не пришло бы в голову обсуждать и осуждать своего отца!
     Вскоре   по   правому   борту   показались    очертания   берега.   Уже
просматривались золотые пляжи,  сады,  спускающиеся к самой воде,  маленькие
гавани и пирсы; за кронами  пальм виднелись роскошные виллы в  египетском  и
античном стиле.
     --  Вот где предпочитают проводить  жизнь наши  аристократы, -- не то с
сожалением, не то с порицанием  в голосе произнесла София Юстина. -- Темисия
для  них слишком  большой и  шумный  город.  К тому же  в тесной  Темисии не
отыщешь места для обширных вилл.  А  здесь, в предместьях космополиса, можно
развернуться, пока позволяют  средства. Вода, солнце,  чистый воздух, тишина
-- и никаких забот! Земной Элизиум, и только!
     -- А вы, ваше сиятельство?
     --  Я?!  --  на  обворожительных  устах княгини появилась  таинственная
улыбка.  -- Вы, дорогая  моя, кажется, забываете о том, кто  я. Я -- Юстина!
Мне на  роду написано служение  государству.  Юстины не умеют бездельничать.
Юстины обязаны править!
     --  А  мой отец говорит,  что  женщинам  надлежит  вести  себя скромно,
удовлетворять желания мужа, работать по дому,  заниматься с детьми и прясть,
-- внезапно выпалила Кримхильда, тут же, впрочем, залившись краской стыда.
     --  Ну что ж,  -- раздельно проговорила София Юстина,  -- мы попытаемся
переубедить вашего отца.
     Принцесса  глубоко вздохнула  и, желая перевести  разговор  на  другую,
менее деликатную, тему, спросила:
     -- Мы плывем к берегу, да?
     -- Я хочу показать вам моих детей, -- коротко пояснила княгиня.
     Сбавив  скорость, амфибия вошла  в небольшую бухту. На  песке,  прямо у
воды,  играли  дети, двое  мальчиков,  примерно  семи  и  пяти  лет, --  они
возводили  замок,  в  котором  при  желании  можно было угадать  сходство  с
Палатинским  дворцом, -- а  поодаль,  в  переплетенной  виноградными  лозами
беседке, сидели двое мужчин. Что делали в беседке эти мужчины, Кримхильда не
успела заметить, потому что, едва увидев -- или услышав? -- амфибию, мужчины
оставили свое занятие и кинулись навстречу.
     Оба были высоки, но  статью различались. Один худой, с  редкими прямыми
волосами цвета перезревшего каштана  и вытянутым лицом. Худобу призвана была
скрыть синяя  накидка-пелерина, надетая  на голое  тело. Мужчина, бесспорно,
мог считаться привлекательным -- но красивым назвать его было сложно. Второй
мужчина,  напротив, обладал пышной  вороной  шевелюрой, крепким  мускулистым
телом   и  лицом   романтического  героя;  накидка  не  была  нужна  ему  --
единственной одеждой  его  была  белая  схенти,  едва скрывающая  бедра. Оба
мужчины выглядели лет на тридцать.
     --  Это  мой муж  и  его брат, -- сказала  София Юстина,  когда амфибия
причалила к берегу.
     Принцесса  механически   кивнула.  Сердце  молодой   женщины   неистово
колотилось. В  душе  она проклинала хозяйку за  устройство этого  внезапного
визита;  забыв  в  это  мгновение  о  своей  красоте, Кримхильда  испытывала
панический   страх    перед   этими    мужчинами,   подлинными   аморийскими
аристократами, -- как-то ей, дочери северного варвара, общаться с ними?!
     Слово  прочитав  мысли  гостьи,  София  улыбнулась   и  молвила   своим
излучающим уверенность тоном:
     -- Вы  им понравитесь, дорогая. Ведите себя естественно,  больше ничего
от вас не требуется.
     Они  вышли  из мобиля --  и тут  подоспели муж Софии со своим братом. В
единый миг оглядев наряды женщин,  оба  мужчины восхищенно зацокали языками.
Кримхильда  с   ужасом  увидела,   как   зашевелилась  набедренная   повязка
черноволосого  красавца.  Ее  бросило  в  жар.  Она  тупо  смотрела  на  эту
шевелящуюся  ткань и думала: "Только бы не  упасть в  обморок. Только бы  не
упасть... О, боги, ну зачем я поехала с ней?!!".
     -- Ох, Софи, я всегда знал, что ты непредсказуемая женщина, но это  уже
слишком! -- заговорил сухощавый. -- Ты застала меня и брата врасплох!
     -- Да-да, --  поддержал  его брат, --  и  еще одну  красавицу привезла.
Ну-ка, выкладывай, кто эта платиноволосая прелестница!
     "Это он про меня? -- пронеслось в голове Кримхильды. -- Да, про меня...
Про меня! О-о-о!".
     Первый,  кто  осмелился  назвать ее  прелестницей, некий  странствующий
рыцарь,  был бит батогами по приказу  герцога Круна  года два  тому назад. А
вторым оказался этот красавец-аристократ.
     София взяла гостью за руку и подтолкнула к мужчинам.
     -- Прошу  любить:  моя  новая  подруга  Кримхильда, наследная принцесса
Нарбоннская!
     "Что  она  такое  говорит?! Какая  же  я наследная?..  Ой, это  скверно
кончится, как есть скверно!".
     Она попыталась  поправить хозяйку --  но горло  сковал  жестокий спазм;
даже  хрип  и  тот  нельзя  было  услышать.  Кримхильда  почувствовала,  как
заливается  краской. Такого  стыда она  не  испытывала ни разу в жизни.  Она
мечтала, чтобы земля разверзлась под ногами и проглотила ее, недостойную!
     Худой  сделал  шаг  навстречу  принцессе  и,  галантно пожав  безвольно
поникшую руку, отрекомендовался:
     --  Юний  Лонгин, имеющий честь  являться мужем  вашей  новой  подруги,
принцесса.
     "Муж -- этот?!" -- с  удивлением  подумала Кримхильда. До  сего момента
она  пребывала  в  полной  уверенности, что мужем великолепной Софии  Юстины
является черноволосый красавец, а не этот его неказистый брат!
     -- Очень приятно, ваше сиятельство, -- выдавила из себя она.
     --  Никакое  он  не  "сиятельство",  --  рассмеялась  София.  --   Юний
обыкновенный  патрис, а не  князь,  в  его  жилах нет ни  единой капли крови
Фортуната-Основателя!
     --  Верно,  хотя  и  печально, --  согласился Юний,  -- но,  по  правде
сказать, не такой уж я обыкновенный, если женой у меня сама София Юстина!
     -- Меня  зовите  просто  Виктор, --  вступил  в  разговор  черноволосый
красавец, -- что значит "победитель".
     "Победитель!",  --  пронеслось  в голове Кримхильды. Тут  она заставила
себя посмотреть в его глаза -- и тут же поняла, что погибла.
     ...Потом ей  показали тех  самых  мальчиков,  Палладия и Платона, детей
Юния и  Софии.  Мальчики  до  того увлеклись  созданием  собственной  модели
императорской Пирамиды,  что не  заметили  приезда матери и остались глухи к
просьбам взрослых хотя бы на минуту отвлечься от своей  работы. Посмеявшись,
взрослые оставили детей в покое и уединились в уже упоминавшейся беседке.
     Слуги  принесли  яства,  и   был  обед,  каких  Кримхильде   видеть  не
приходилось, а тем более  вкушать; далее  ели смоквы  и запивали их отменным
киферейским  вином;  затем играли в "змею"11  -- муж играл с женой, а Виктор
Лонгин   пытался  обучить  игре  нарбоннскую   принцессу...  Это   приятному
времяпрепровождению внезапно пришел конец:  вспомнив о каком-то важном деле,
София Юстина скомкала встречу и решительно засобиралась в обратный путь. Она
усадила захмелевшую  от  вина и  переживаний Кримхильду  в  мобиль,  коротко
попрощалась с мужчинами, и вскоре амфибия отплыла.
     Юний  и   Виктор  еще   долго   стояли  на  берегу,  провожая  взглядом
замечательную машину.
     --  Сдается  мне,  --  сказал,  между прочим, Юний  Лонгин, -- что  ты,
младший  братец, не сегодня-завтра  обречен выслушать от моей  жены лекцию о
твоем долге перед нашим государством.
     -- Что ты имеешь в виде?
     -- А как ты полагаешь, зачем она приезжала?
     Черноволосый Лонгин пожал плечами.
     -- Детей повидать, наверное. Она мать, хочет знать, как тут они.
     Юний насмешливо хмыкнул.
     -- Софи уже два года не живет со мной и с  детьми, ты это знаешь, брат.
С какой бы стати ей о них беспокоиться?
     -- А-а, она  говорила, что  приехала показать Палладия  и  Платона этой
своей новой подруге, принцессе Нарбоннской, -- вспомнил Виктор.
     Юний хитровато прищурился и заметил:
     -- И все же сдается мне,  брат, не за тем она приезжала, чтобы показать
Кримхильде наших детей. По-моему, она показывала принцессе тебя!
     Виктор вздрогнул.
     -- Что ты такое говоришь, брат?!
     Юний Лонгин сочувственно похлопал Виктора по плечу и усмехнулся.
     --  Не горюй,  брат;  вот тебе добрый совет: чем  без толку предаваться
Атону, садись-ка ты лучше за галльский язык!

     * * *
     -- Кошмар, -- сказала София Юстина, как только амфибия покинула  берег,
-- мы ужасно опаздываем! Я пообещала Его Высочеству Эмилию Даласину  прибыть
на Форум к шести вечера! А уже половина шестого...
     -- Это все из-за  меня, -- тупо глядя  на свои облаченные в смарагдовые
перчатки  руки,  молвила  Кримхильда.  --  Ах,  зачем  вы это сделали,  ваше
сиятельство?!
     София с трудом сдержала улыбку.
     -- Ваши волнения не стоят и медного обола, дорогая. Поверьте,  вы очень
понравились моим мужчинам!
     -- Нет, -- вздохнула Кримхильда, -- это невозможно!
     --  А  я  говорю  вам,  что это так!  Вы умны и потрясающе красивы.  Вы
непосредственны.  В вас  есть особый  северный  шарм, которого  нет  у  нас,
дочерей Юга. Неудивительно, что Виктор Лонгин не сводил с вас глаз!
     Принцесса  стиснула  руки и отвернулась, чтобы добрая хозяйка не видела
ее  лица в  этот момент.  Но  от  Софии,  конечно же, не укрылось ее жаркое,
смятенное дыхание.
     -- Поверьте, дорогая,  --  продолжала княгиня, -- вам нечего стыдиться!
Будьте  собой,  и  вы  одолеете  любые  невзгоды!  Будьте  уверены  в  себе;
самоуверенность -- вот что делает из женщины победительницу!
     Кримхильда глубоко вздохнула.
     -- О, ваше сиятельство, как бы я хотела быть похожей на вас!
     --  Не выйдет, дорогая, --  улыбнулась София Юстина, -- я  неповторима!
Достаточно, если вы будете похожи на саму себя.
     -- А скажите... скажите, вы любите вашего мужа?
     -- О да! -- с искренностью  опытной актрисы воскликнула София. -- Можно
ли  не любить мужчину,  подарившего  женщине счастье  родить  таких чудесных
детей?!
     -- Простите меня...
     -- Не стесняйтесь, дорогая, спрашивайте! От вас у меня нет секретов.
     -- Ваше сиятельство, вы вышли замуж по любви?
     -- Это была любовь с первого взгляда. Мой  отец  сперва возражал против
нашего  брака,  но затем,  когда  понял, как счастлива я с  Юнием,  дал свое
благословение.
     -- А отчего отец ваш возражал?
     --  По  традиции  аморийские  князья  сочетаются  с  князьями, дабы  не
смешивать кровь Фортуната с кровью обыкновенных патрисов. Например, мой отец
Тит  Юстин был женат на  сестре  князя  Горация  Даласина Клариссе, а затем,
после ее смерти,  взял  в жены мою будущую мать, тогда еще княжну,  Лукрецию
Марцеллину. И я была помолвлена с княжичем, моим дальним родственником. Увы!
Сердце женское решило иначе.
     -- О-ох, -- прошептала Кримхильда; облик черноволосого красавца Виктора
Лонгина отказывался покидать ее мысли.
     --  Я знаю, о  чем  вы думаете, дорогая, --  заговорщически проговорила
София. -- Не отчаивайтесь! Я постараюсь вам помочь.
     Принцесса всхлипнула; она пребывала в совершенной уверенности, что даже
Софии Юстине не по  плечу добыть для  нее истинное счастье.  Внезапная мысль
ворвалась в воспаленный мозг Кримхильды, озарила его и, прежде чем принцесса
успела  что-либо обдумать, эта  спасительная  мысль сама собой воплотилась в
слова:
     -- Ваше  сиятельство! Молю вас, сделайте так, чтобы я осталась  жить  в
Амории! Заберите меня у отца -- и я до конца жизни буду вашей верной рабой!
     Если бы  принцесса  увидела  лицо  княгини  после  этих  слов,  она  бы
изумилась  случившийся  с ним перемене. "Нет, только не это! -- пронеслось в
голове  Софии.  --  Кажется,  я опять  перестаралась! Кому ты  здесь  нужна,
девчонка?!".
     Взяв себя в руки, София Юстина укоризненно молвила:
     --  Не  требуйте  от меня  невозможного,  дорогая.  Не  в нашей  власти
восставать против воли богов -- они определяют судьбу всякого из нас. Нельзя
стать счастливой наперекор богам. Поразмыслите сами, кто вы у себя на родине
и  кто --  здесь.  В Нарбоннии вы -- принцесса,  дочь  правящего герцога.  А
здесь,  в  Амории,  простите меня  за откровенность, вы  --  дочь  северного
варвара! Не то что патрис -- любой плебей вам руку не подаст!
     --  Вы  правы, ваше сиятельство, --  с  невыразимой горечью  выговорила
Кримхильда. -- Вы опять правы...
     --  Мы, аморийцы,  веруем  в  судьбу,  в  Фатум;  недаром  наше  Учение
отождествляет Фатум  с Творцом-Пантократором  -- Творец  всемогущ, и  Творец
есть  Судьба!  Мы говорим:  всякий счастлив настолько, насколько  сам  сумел
взять от своей судьбы причитающееся ему... Так что не отчаивайтесь, дорогая!
Верьте в свою судьбу -- и познаете свое счастье!
     ...Принцесса Кримхильда жадно ловила каждое слово Софии. Советы  доброй
хозяйки  подвергались  осмыслению;  а  поскольку   Кримхильда  была  хотя  и
неопытна,  но умна, в  мозгу ее уже созревал собственный план, как ей  стать
самой собой и добыть для себя счастье.
     Тем временем София  взглянула  на встроенный в переднюю панель  эфирный
хронометр и  покачала головой.  До  шести  оставалось  пятнадцать  минут,  а
впереди   по-прежнему  расстилалась  безбрежная  гладь   озера;  лишь  вдали
различалось мерцание Сапфирового дворца.
     -- Ну нет, -- негромко промолвила София, -- так мы никуда не успеем.
     Она приняла решение и последовательно вдавила три светящиеся кнопки.
     -- Пристегнитесь, дорогая принцесс