а по
сравнению  с телом беспределен? Ясно, что  вполне ограниченным  является то,
что, будучи где-нибудь все целиком,  не может  одновременно присутствовать в
другом месте;  что,  как  можно  воочию  видеть,  свойственно  только телам.
Беспредельно же то, что  в  одно и то же время, сразу, всюду есть целиком; и
это можно помылить  только о  Тебе. А беспредельным  и  вместе с тем имеющим
предел является  то, что, находясь где-то,  может в то же  самое время  быть
целиком в другом мете, однако не всюду; что можно знать о других сотворенных
духах. Ведь если бы душа не была целиком вся в отдельных членах своего тела,
она  не  могла  бы  вся  ощущать в отдельных  (членах).  Следовательно,  Ты,
Господи, единственный  беспредельный  и вечный, и  все  же другие духи также
беспредельны и вечны.


     Глава XIV. Как и почему не виден Бог ищущим его
     Нашла ли ты, душа моя, чего  искала? Искала Бога, и  нашла, что он есть
нечто высшее (в отношении) всего, то, чего  лучше представить себе нельзя; и
что  он есть  сама жизнь, свет, премудрость, благость,  вечное блаженство  и
блаженная вечность; и  что  он  таков всегда и  всюду. Ведь если ты не нашла
Бога твоего -- как же быть тогда с тем, что Он есть  то,  что ты нашла и что
ты помыслила Его с такой достоверной и истинной достоверностью? А если нашла
-- что это, что ты не чувствуешь того, что нашла? Почему не  чувствует Тебя,
Господи Боже, душа  моя, если она нашла Тебя? Разве она  не нашла Того, Кого
нашла как свет и истину? Или могла ли она  вообще  что-либо помыслить о Тебе
иначе как  через "свет Твой и истину  Твою"  (Пс. 42, 3)?  Значит,  если она
увидела  свет  и  истину  -- она увидела Тебя.  Если не увидела  Тебя --  не
увидела ни  света, ни  истины. Или, может быть, и  истина, и свет -- то, что
она увидела, а все-таки Тебя еще не увидела, ибо увидела  Тебя насколько-то,
но не увидела Тебя, как Ты есть.
     Господи  Боже  мой,  создатель  и воссоздатель  мой,  скажи  душе  моей
страждущей,  что Ты есть  другое,  чем то,  что  она видит,  чтобы она чисто
видела  то, чего желает.  Она  напрягается больше видеть и ничего  не  видит
сверх того, что видит, кроме потемок; вернее, не потемки видит, ибо нет их в
Тебе, а видит, что она не  может  больше видеть из-за темноты своей.  Почему
это, Господи, почему  это?  Затемнен зрак  ее из-за нестойкости  ее,  или он
помрачается перед блеском  Твоим? Впрочем,  что я:  конечно, и я сама в себе
затемняется, и Тобой ослепляется. Конечно, и помрачается своей  короткостью,
и повергается ниц перед Твоей безмерностью.  Истинно  так:  и заволакивается
тьмой из-за узости своей, и побеждается  обширностью Твоей. Ведь сколь велик
свет тот, от  которого имеет сияние все истинное, что светит  разумному уму!
Сколь поместительна та истина, в которой все  истинно, а вне которой -- лишь
ничто, и все ложно. Сколь безмерна она, видящая одним усмотрением и все, что
когда-либо  было создано,  и кем,  и  через кого,  и как оно из  ничего было
создано! Какая там чистота, какая простота, какая надежность и  какой блеск!
Явно больше, чем тварь может уразуметь.



     Глава XV. (Что) Он больше, чем можно себе представить
     Значит,  Господи, Ты не только  то, больше чего нельзя представить,  но
сам ты  есть нечто большее, чем можно представить. Ибо раз можно представить
нечто такого  рода, -- если  это не  Ты, получается, можно представить нечто
большее Тебя: не может быть.



     Глава XVI. (Что) это есть неприступный "свет", в котором  Он обитает (1
Тим. 6, 16)
     Истинно, Господи,  это есть свет  неприступный,  в котором Ты обитаешь.
Истинно ведь:  ничто другое не  проникнет в него так, чтобы там Тебя  воочию
увидеть. Истинно, потому не  вижу его,  что он для меня слишком безмерен; и,
однако, все, что  я вижу, я вижу при его посредстве, как глаз  нетвердый то,
что видит, видит при посредстве  солнечного  света,  на который, когда тот в
самом  солнце,  он смотреть не может. Не может  разумение мое  достигнуть до
него. Слишком сияет он, ни уловить его не может зрак души моей, ни выдержать
долгого   смотрения  на  него.  Ослепляется  блеском,  побеждается  широтой,
опускается  долу  безмерностью, в  смущение  приводится все охвати остью.  О
высший и неприступный свет, о истина целокупная и блаженная, как далек Ты от
меня,  а я так  близок к Тебе! Как отстранен Ты от взора  моего, когда я так
предстою перед взором  Твоим! Ты весь целиком вездесущ,  а я не вижу Тебя. В
Тебе двигаюсь, и  в  Тебе существую,  и к Тебе не могу  подступиться. Внутри
меня Ты и вокруг меня, а я не чувствую Тебя.



     Глава XVII.  (Что) в Боге есть гармония, запах, вкус, мягкость, красота
-- своим невыразимым способом
     Все еще сокрыт Ты, Господи, от души моей в свете и блаженстве  Твоем, и
потому она все крутится в  потемках и нищете. Озирается --  и не видит красы
Твоей. Вслушивается  -- и  не слышит гармонии  Твоей.  Напрягает нюх -- и не
чует  запаха Твоего. Изощряет небо -- и не узнает вкуса Твоего. Шарит руками
-- и не осязает мягкости Твоей. А ведь все это  Ты  имеешь, Господи, в Тебе,
Твоим неизреченным способом, Ты, кто дал  все это вещам, Тобою  сотворенным,
чтобы  они  имели  это своим  чувственным  способом,  но огрубели,  застыли,
притупились чувства души моей, грешные в извечной своей вялости.



     Глава XVIII.  (Что) ни в Боге, ни  в вечности Его, которая есть Он сам,
нет никаких частей
     И снова  --  "вот ужасы",  вот снова горе  и печаль  преграждают дорогу
ищущему  радости  и веселия! Уже  чаяла  душа  моя  насытиться, и вот  снова
утопает в  нищете!  Уже  тянулся  я откусить  -- и вот  только пуще прежнего
взалкал! Я тщился восстать к свету Божьему и упал назад, в потемки мои. Даже
не то что упал в  них  теперь,  я чувствую себя опеленатым ими. Упал я в них
прежде, чем зачала "меня мать моя". Уже в них "я был зачат" (Пс. 50, 7) и  в
их оболочке родился. Ведь все мы некогда пали в  том,  "в ком все" (Рим.  5,
12) согрешили.
     С ним, с тем,  кто легко держал  и во  зло себе и  нам отпустил, все мы
утратили то,  что мы,  когда хотим  искать  -- не знаем, когда  ищем  --  не
находим, когда  находим -- это не то, что мы  ищем. Помоги Ты мне,  Господи,
"ради благости Твоей" (Пс. 24,  7). "Сердце мое говорит от Тебя: "ищите лица
Моего"; и  я буду искать лица Твоего, Господи. Не скрой от меня лица Твоего"
(Пс. 26, 8--9). Подними меня от меня самого к Тебе. Очисти, исцели, изостри,
"просветли" глаз души моей, да зрит тебя. Собирает силы свои душа моя и всем
разумением своим вновь устремляется к Тебе, Господи.
     Что  Ты  такое,  Господи,  что Ты, как  уразуметь  тебя  сердцу  моему?
Воистину Ты жизнь, Ты премудрость, Ты истина, Ты Благость, Ты блаженство, Ты
вечность  и истинное благо. Много всего этого, и не может  скудное разумение
мое  охватить   сразу  столько   единым  взором,  чтобы   всем  одновременно
насладиться. Как же, Господи, Ты есть все  это?  Суть ли все это части Тебя,
или  каждое из них  скорее  все  целиком есть то же, что Ты? Но всякая вещь,
составленная  из  частей,  представляет собой  не  совершенно одно,  а  есть
некоторым образом многое, и она  отлична от себя самой  и может быть разъята
действием  или мыслью; все это неприменимо  к Тебе,  лучше  которого  нельзя
ничего себе представить.  Итак,  нет в тебе никаких частей, Господи, и Ты не
есть многое,  но  нечто настолько одно и то же сам с собой, что  Ты ни в чем
сам с собой, что Ты ни в чем сам с собой не имеешь  несходства;  более того,
Ты --  само  единство,  никакой мыслью  неделимое.  Следовательно,  жизнь  и
мудрость и все остальное не части Твои,  но все вместе они -- одно, и каждое
из них целиком есть то же, что и Ты и  что все другое из них  в отдельности.
Значит, поскольку ни у Тебя нет частей, ни у вечности Твоей, которая есть Ты
сам, то никогда и нигде не бывает части Тебя или Твоей вечности, но всюду Ты
бываешь целиком, и вечность Твоя всегда есть целое.


     Глава  XIX.  (Что)  Он  не  бывает ни в  месте,  ни во времени, но  все
находится в Нем
     Но если благодаря  вечности Твоей Ты  был, и есть, и будешь,  а  быть в
прошлом  не то же, что быть в будущем, и  быть  не то же  значит, что быть в
прошлом или в будущем, то каким образом вечность Твоя всегда есть целое?
     Может быть, так, что из вечности Твоей ничто не преходит так, чтобы уже
не  быть,  и ничто  не существует  в будущем  так,  как если бы пока  еще не
существовало? Тогда Ты не был вчера и не будешь завтра, но вчера, и сегодня,
и завтра Ты есть. Вернее даже, ни вчера, ни сегодня и ни  завтра есть ты, но
просто и вне всякого времени. Ибо  вчера, и сегодня, и завтра суть  не иначе
как во времени; Ты же, хотя  ничего нет без Тебя, все-таки ни в месте, ни во
времени, но все в Тебе. Ведь Тебя ничто не содержит, Ты же содержишь все.



     Глава XX. (Что) Он прежде всего и после всего, даже вечного
     Итак,  Ты наполняешь  все и  охватываешь, Ты прежде  и после  всего.  И
впрямь,  Ты прежде всего,  потому что Ты существуешь до  того,  как все  это
возникло. Но как  Ты -- после всего? То есть как Ты после тех вещей, которые
не имеют предела?
     Не так ли,  что  они без  Тебя  нисколько  не  могут существовать, а Ты
ничуть не  станешь меньше,  если  даже  они возвратятся в  ничто?  Наверное,
как-то так (надо понимать, что) Ты после них. Или еще может быть так, что  о
них  можно представить себе, что у них есть предел, а о Тебе -- никак? Тогда
ведь  выходит, что у них  все равно  есть  хоть какой-то  предел, а  у  тебя
никакого. А, конечно, то, что не имеет ни в каком случае предела, существует
после того, что  каким-то образом ограничено. Или, может быть, также и в том
смысле ты превосходишь все, даже вечное,  что Твоя и  их вечность  Тебе  вся
целиком  предстоит, тогда как они из  своей  вечности еще не имеют того, что
грядет, как уже  не имеют того, что прошло? Да, и так тоже Ты после всех их,
потому что Ты всегда присутствуешь там -- или, то  же самое,  -- перед Тобою
всегда присутствует то, к чему (или куда) они еще не пришли.



     Глава XXI. Есть ли это "век века" или "веки веков" ?
     Тогда это, наверное,  есть "век века"  или "веки веков"? Ведь  как  век
времени содержит все  временное, так Твоя вечность  точно так  же содержит и
самые  века  времени.  Эта  вечность  есть  век,  вследствие  ее  неделимого
единства,  и "веки", вследствие  ее нескончаемой безмерности. И хотя  Ты так
велик, Господи, что все  полно  Тобою  и все в Тебе, Ты, однако, существуешь
без  всякого пространства  так, что ни середины, ни половины, никакой  части
нет в Тебе.


     Глава XXII. (Что) Он один есть то, что Он есть, и Тот, Кто Он есть
     Итак, Ты один, Господи, есть то, что Ты есть, и  Ты один есть  Тот, Кто
Ты есть. Потому что то, что в целом представляет собой одно, в частях  своих
-- другое, и в чем есть нечто изменчивое, не вполне есть то, что оно есть.
     И  то,  что  имеет  начало  в  небытии,  может  быть  представлено  как
несуществующее, и если не существует через другое, возвращается в небытие; и
то,  что имеет прошлое, которого уже нет, и будущее, которого еще нет, то не
существует в собственном и абсолютном смысле. А Ты есть то, что Ты есть, ибо
все, что Ты есть когда-либо и каким-либо образом, --  то Ты  есть  целиком и
всегда.
     И Ты есть Тот, Кто есть в собственном смысле и просто, ибо не имеешь ни
прошлого,  ни будущего бытия, а только настоящее, и нельзя  представить себе
такого,  чтобы Ты когда-нибудь  не существовал. И  Ты  есть жизнь, и свет, и
мудрость, и блаженство, и вечность, и многие блага в этом  роде, и все же Ты
есть только одно и высшее благо, сам для себя  вполне достаточный, ни в  чем
не нуждающийся, Ты, в Ком все нуждаются для бытия и благополучия.


     Глава  XXIII. (Что) этим  благом в одинаковой степени являются Отец,  и
Сын  и  Дух  Святой; и  они  суть "одно  нужное",  т.е.  всякое целокупное и
единственное благо
     Это  благо есть  Ты, Бог  Отец;  оно есть Слово Твое,  т.е.  Сын  Твой.
Действительно, не  может  в Слове Твоем, которым  Ты  речешь сам  себя, быть
что-то иное, чем Ты, ни что-то большее или меньшее Тебя, ибо  Слово Твое так
истинно, как Ты  правдив,  и потому эта истина,  как и Ты, есть не иное, чем
Ты; и  так ты прост, что от Тебя не может родиться  иное, чем  Ты сам. И это
есть  любовь, одна и общая у Тебя с  Сыном  Твоим, т.е. Святой Дух, от обоих
вас исходящий. Ведь та  же любовь не является неравной Тебе или сыну Твоему;
ибо столько любишь Ты Себя и Его и Он Тебя и Себя, сколько есть Тебя и  Его;
а то, что не отлично по величине  ни от  Тебя, ни от Него, есть не иное, как
Ты и Он;  и не  может  исходить от  высшей простоты иное, чем то, откуда оно
происходит. И что есть каждый в отедельности, есть и вся разом Троица, Отец,
и Сын, и  Дух  Святой; ибо каждый  в отдельности  есть не иное, как в высшей
степени простое  единство  и в высшей степени единственная простота, которая
не может ни умножаться, ни быть то одним, то другим.
     "А одно  только нужно" (Лк. 10, 42).  А это  и есть то "одно нужное", в
котором  все  благо,  точнее,  которое  есть  всякое,  и   одно,  и  все,  и
единственное благо.


     Глава XXIV. Догадка о том, каково и сколь велико это благо
     Теперь,  душа моя, разбуди и восставь все свое разумение и сколько есть
в тебе силы, думай о том, каково и как велико это благо. Если сладостны уж и
отдельные  блага,  то  усилься  представить  себе,  сколь  сладостно  благо,
содержащее в себе  приятность всех благ;  притом не ту, которую мы  знаем  в
тварных вещах, но столь отличную, сколь  отличен Творец  от твари. Ведь если
сотворенная  жизнь хороша,  то  сколь  хороша жизнь творящая?  Если  приятно
спасение  содеянное  --   сколько  приятно  спасение,  соделывающее   всякое
спасение?  Если  мила  премудрость в познании  вещей созданных -- сколь мила
премудрость,  создавшая  все  из  ничего?  Наконец, если  многие  и  великие
наслаждения обретаются в  вещах  сладостных --  каково  тогда и сколь велико
наслаждение от Того, Кто создал сами сладостные вещи?


     Глава XXV. Какие и сколь великие блага имеют вкушающие это благо
     О,  вкушающий  это  благо: что будет ему и чего не будет ему?! Истинно,
будет все, чего ни пожелает, а чего не  пожелает -- того  не будет. Будут же
блага там телесные  и душевные, каких "не видел того глаз, не слышало ухо, и
не приходило то на сердце  человеку" (1 Кор. 2, 9). Что же ты,  человечишко,
рыскаешь по многим странам в поисках благ для души твоей и тела твоего? Люби
одно благо, то, в котором все блага, и довольно. Желай просто блага, которое
есть всякое благо, и будет. Что ведь любишьты, плоть моя, чего желаешь, душа
моя? -- Там, там все, что вы любите, все, чего вы желаете.
     Если вас  влечет к себе красота  -- (знайте, что) "праведники воссияют,
как солнце" (Мф. 13, 43). Если  быстрота, или крепость,  или свобода тела --
чтобы  не было ему  никаких  преград,  -- "пребывают  как  Ангелы  Божий  на
небесах" (Мф. 22, 30), ибо "сеется тело душевное, восстает тело духовное" (1
Кор. 15, 44) -- разумеется, подобны ангелам мощью, а не природой. Если жизнь
долгая  и  непорочная  --  там  и  чистая вечность,  и  вечная чистота,  ибо
"праведники живут вовеки" (Прем. 5, 15)  и "от Господа спасение праведникам"
(Пс, 36, 39). Если сытость -- насытятся, "когда явится слава" Божия (Пс. 16,
15). Если  питье  -- "напьются от  изобилия  дома Божия" (Пс. 35,  9).  Если
сладкозвучное пение -- там хоры ангельские не перестают воспевать Бога. Если
какое угодно вожделение, не грязное, но чистое -- "из потока сладостей Твоих
Ты напояешь их" (Пс. 35, 9).
     Если премудрость -- сама премудрость Божия  явится им. Если  дружба  --
они любят Бога больше, чем себя  самих, и друг друга  так, как себя самих, и
Бог их -- больше, чем они себя сами, так  как они Его, и себя сами каждый, и
друг друга любят через Него, а Он себя и их через Себя самого. Если согласие
--  у всех у них будет одна  воля, ибо у них  не  будет никакой другой воли,
кроме одной только Божьей. Если власть  -- они вполне  будут  владеть  своей
волей, как Бог-- Своей. Ибо как Бог может все, чего захочет, через Себя, так
они  смогут то, чего хотят,  через Него; ведь поскольку они  хотят не иного,
чем Он, постольку Он хочет всего, чего они хотят; а чего Он хочет -- того не
может не  быть.  Если честь и  богатства -- Бог рабов  Своих добрых и верных
поставляет  над  многими  (ср.:  Мф. 25,  21;  23),  до того  даже,  что они
"назовутся" и будут "сынами Бога" и Божьими; и где  будет Сын его, там будут
и  они,  "наследники  Божий,  сонаследники  же  Христу"  (Рим. 8, 17).  Если
надежная  уверенность -- они наверняка  могут в той же мере рассчитывать  на
то,  что  эти блага, или, лучше  сказать,  это благо от них не отнимется,  в
какой могут они рассчитывать на то, что сами по  своей воле не отпустят его:
ни Бог любящий  не отберет его у  своих  любимцев  против их  воли,  и ничто
мощнейшее, нежели Бог, против их воли не разлучит их с Богом.
     Какова же или сколь велика радость там, где есть такое и толикое благо?
Сердце человеческое,  сердце бедствующее, сердце, изведавшее горестей, можно
сказать,  задавленное горестями, как возликовало бы ты, когда бы имело всего
этого в изобилии? Спроси у сокровенных глубин твоих, способны ли они держать
радость  свою от  толикого своего  блаженства.  Но, конечно,  если бы кто-то
другой,  кого ты любишь совершенно так же, как себя самого, имел то же самое
блаженство,  твоя радость  удвоилась  бы; ибо  ты не меньше радовалась бы за
него, чем  за самого себя.  А если бы то же  самое  имели двое или трое, или
гораздо больше  того, ты радовалась бы за  каждого в отдельности столько же,
сколько за себя, если бы любило каждого в отдельности, как само  себя. Стало
быть,   в  этом  совершенном  любовном  друг  друга  почитании  бесчисленных
блаженных ангелов  и людей, в котором ни один  не любит  другого меньше, чем
себя  самого, всякий будет не иначе рад за каждого из остальных, чем как сам
за себя. Тогда, если сердце человеческое от столь большого блага своего едва
может  вместить  радость свою,  как  поместит  оно  столько  и столь великих
радостей? И конечно, как  каждый сколько любит  другого, столько и  радуется
его  благу  -- так в  том совершенном счастье всякий, поскольку  несравненно
больше  возлюбит Бога, чем себя самого  и  своих  близких,  поскольку  будет
несопоставимо больше радоваться счастью Бога, чем своему собственному и тех,
кто с ним. Но если все они  так возлюбят Бога  всем сердцем, всей душой, что
притом  все-таки  всего  сердца,  всего ума, всей души не хватит на  любовь,
достойную Бога, -- ясно, что и возрадуются они всем сердцем, всем умом, всей
душой так, что всего сердца,  всего ума, всей души не хватит, чтобы вместить
полноту радости.


     Глава XXVI. Это ли есть "полная радость", обетованная Господом
     Боже мой и Господи мой, упование мое и радость сердца моего, скажи душе
моей, та ли это радость, о коей Ты речешь  нам через Сына Своего: "Простите,
и  получите,  чтобы  радость ваша была совершенна" (Ин. 16, 24). Ибо нашел я
некую  радость, полную, и более  чем  полную.  Истинно так:  полным сердцем,
полным умом, полной душою, полным человеком (моим) радуюсь ей -- и все равно
еще  остается радости  без всякой меры. Значит, вся эта  радость  не  входит
целиком  в радующихся,  но  радующиеся  целиком  входят  в  радость.  Скажи,
Господи,  скажи рабу  Твоему  глубоко в  сердце его:  та ли  это  радость, в
которую войдут  рабы Твои, те, что войдут  в радость господина  своего? (Мф.
25, 21). Но, конечно, радости этой,  коей радуются  избранные Твои,  --  "не
видел  того глаз,  не слышало ухо, и  не приходило на то сердце человеку" (1
Кор. 2,  9). И, следовательно, все еще  я не  сказал  и не  представил себе,
Господи, как возрадуются  те  блаженные Твои. Возрадуются, понятно, столько,