ый дом отдыха. Несколько двухэтажных корпусов, стоящих
на значительном удалении друг от друга. Наверное, летом тут и впрямь райское
местечко,  когда  вот  эти  большие  деревья  покрываются  зеленью,   воздух
наполняет свежесть.
   Территория была окружена забором, и охранник не  впустил  мою  машину.  Я
бросила "Жигули" возле автобусной остановки и  принялась  изучать  указатели
"Хирургия", "Гинекология", "Терапия", а вот то, что нужно.
   Дорога вилась между сугробами. Тут и там виднелись чистенькие лавочки, то
ли здесь отлично работал дворник, то ли больные вытирали места  для  сидения
сами. Внезапно дорога закончилась, впереди вилась узкая тропка. Я шла и шла,
минут через десять в голову закралась мысль: может, перепутала  дорожки?  Но
именно в эту минуту деревья  внезапно  расступились,  и  прямо  передо  мной
возникло плоское, одноэтажное здание,  украшенное  табличкой:  "Инфекционное
отделение, вход строго по пропускам". Железная дверь оказалась  запертой,  я
позвонила. В глазке мелькнула тень, а из динамика донесся каркающий голос:
   - Вы к кому?
   - К Рыбаковой Алле Станиславовне.
   Дверь лязгнула, я юркнула в приоткрывшуюся щель.  Девушка  лет  двадцати,
черноволосая и кареглазая, весьма сухо велела:
   - Куртку вешайте на крючок, обувь снимайте.
   - А где номерок?
   - Оставляйте так, у нас не крадут, - резко ответила  медсестра  и  сунула
мне пакет, - одевайте.
   Внутри оказались бумажные, одноразовые вещи: пижама, тапочки и шапочка.
   - Свое складывайте, - велела девица, увидав, что я хочу натянуть штанишки
на джинсы.
   Потом меня, облаченную во все стерильное, доставили  в  кабинет.  Полная,
румяная, совершенно роскошная дама, которая могла  бы  служить  моделью  для
Кустодиева, приветливо сказала:
   - Это вы от Альберта Константиновича? Пошли.
   Мне показали комнату, отделение, операционную, блок интенсивной  терапии.
Придраться было не к чему.
   - Понравилось? - цвела улыбкой Алла Станиславовна. Я кивнула:
   - Но есть вопросы.
   - Конечно, дорогая.
   - Можно навещать больного после операции?
   - Не рекомендуется, исключительно из соображений безопасности. Вы  можете
принести инфекцию.
   - Выписку даете?
   Алла Станиславовна замялась:
   - А вам надо?
   - Конечно! Как же дальше лечиться.
   - Мы отпускаем больных работоспособными.
   - И все же, вдруг чего?
   -  Тогда  только  к  нам.  Естественно,  если  по  нашей  вине  случилась
неприятность, все сделаем бесплатно.
   Очевидно, на моем лице отразилась сложная гамма чувств, потому  что  Алла
Станиславовна мигом добавила:
   - Поверьте, четыре года работаю, ни одной жалобы.
   - И не умирают? Рыбакова развела руками:
   - Мы же не боги.  Всякое  случается,  у  каждого  врача,  как  говорится,
имеется свое кладбище, но не надо думать о плохом.
   Но я упорно подбиралась к интересующей меня теме.
   - Карточки заводите?
   - Конечно, - успокоила Рыбакова, - у нас очень строго.
   И она похлопала рукой по компьютеру. Я уставилась на выключенный монитор.
Так, понятно, информация там, но как к ней подобраться?
   - Еще вопросы есть?
   - Нет, - промямлила я, понимая, что сейчас настанет пора прощаться.
   - Тогда решайте все формальности с Альбертом Константиновичем, и ждем!
   Я вышла на улицу, прошла часть пути  назад,  села  на  одну  из  скамеек,
пустовавших около большого сугроба, и призадумалась. Ну и что делать?
   - Ой, Сашенька, - раздался за моей спиной плач, - ой,  ну  зачем  ты  это
придумал!
   От неожиданности я подскочила и обернулась. Взгляд уперся в сугроб, голос
лился словно из кучи снега.
   - Ну почему? Так бы выкрутились...
   Очевидно, с той стороны стояла еще одна лавочка,  где  устроилась  ничего
обо мне не подозревающая парочка. Я хотела было уйти, чтобы не  подслушивать
чужие разговоры, но следующая фраза заставила меня замереть.
   - Ой, Сашенька, - рыдала женщина, - ну и придумал, почку продать! Это что
же, инвалидом жить?
   - У меня еще одна останется!
   - Ну, господи...
   - Хорош выть, - довольно сердито заявил парень.
   Но рыдания после его слов превратились почти в вопль.
   - Ладно, - отрезал юноша, - успокоишься, придешь. Вечером Лена дежурит, я
попрошу, чтобы тебя пустили. Но имей в виду, начнешь сопли лить - выгоню.
   Через секунду я увидела,  как  у  меня  из-за  спины  вынырнула  высокая,
стройная мужская фигура  и  скрылась  на  дорожке.  Всхлипывания  продолжали
нестись, теперь они перешли в скулеж, словно  плакала  маленькая,  брошенная
хозяевами собачка.
   Я  решительно  встала,  обогнула  гору  снега,  увидела  с  той   стороны
скамеечку, а на ней скрюченную  фигурку  в  дешевой  куртке  и  растоптанных
сапогах.
   Сев рядом, я поинтересовалась:
   - Тебя как зовут?
   - Галя, - всхлипнула девушка.
   - Небось замерзла. Галя заклацала зубами.
   - Пошли.
   - Куда?
   - Ко мне в машину.
   В "Жигулях" я включила печку и сказала:
   - Уж извини, слышала твой разговор с Сашей, что это за история с почкой?
   Галя судорожно разрыдалась, потом, слегка успокоившись,  вытерла  рукавом
слезы и прошептала:
   - Ужас кромешный, кошмар, посоветоваться не с кем. У меня в  целом  свете
никого, кроме Сашки. А он, знаете, чего придумал? Почку свою продать!
   - Зачем? - фальшиво удивилась я.
   Галя опять заплакала. Наверное, бедная  девушка  настрадалась  по  полной
программе,  потому  что   принялась   выплескивать   на   меня,   совершенно
постороннего человека, море информации.
   Галя росла без родителей, у дальних родственников, не  забывавших  лишний
раз упомянуть, что они держат ее в доме из милости, исключительно из  одного
христианского милосердия. Галя в благодарность с десяти лет взвалила на себя
всю домашнюю работу  от  стирки  и  готовки  до  ухода  за  полусумасшедшей,
парализованной бабушкой. В школу Галя ходила урывками и к моменту встречи  с
Сашей профессии не имела.
   Познакомились они в овощном магазине, парень налетел  на  Галю,  тащившую
неподъемные торбы. Одна из сумок упала на пол... Похоже, тут поработала сама
судьба, пожелавшая соединить два одиночества.  Саша  тоже  не  имел  отца  с
матерью, но жил один, в комнате, оставшейся после родителей.  За  плечами  у
парня была служба в армии, да не  где-нибудь,  а  в  Чечне,  и  Галя  иногда
пугалась, видя, какие нехорошие взгляды бросает кавалер на нищих, стоящих на
станциях метро в камуфляжной форме и с табличкой на груди "Помогите ветерану
чеченской войны". Один раз случился скандал. Саша подошел к мордастому парню
и прошипел:
   - Ты там был, гнида, а?
   "Ветеран" мигом подхватился и убежал. Саша рванулся за ним. Галя  повисла
на женихе.
   - Не надо, миленький, оставь его!
   - Сволочь, - дергался Саша, - нас позорит!
   - Ну ради меня.
   - Ладно, - буркнул жених.
   - Он вообще  ради  меня  на  все  готов,  -  плакала  Галя,  -  когда  мы
поженились, стал по восемнадцать-двадцать часов работать. Утром на мусорнике
бачки по дворам собирает, днем на  своей  машине  бомбит,  у  нас  "Москвич"
старенький был, затем клиентов обучает, как инструктор.
   Саша заставил Галю пойти учиться на медсестру, покупал жене сам все -  от
белья до шапок, не позволял даже приближаться к пылесосу и помойному  ведру.
Все детство и юность горбившаяся на чужих людей,  Галочка  чувствовала  себя
настоящей королевой. Ей казалось, что жизнь не может быть лучше,  но,  когда
она, узнав о беременности, сообщила о предполагаемом  ребенке  мужу,  ливень
любви превратился в бурный поток. Теперь Саша тер морковку,  укладывал  Галю
спать в девять вечера, запретил ей смотреть телевизор и водил по выходным  в
музей. Они стали закупать приданое.
   - У меня ничего хорошего не было, пусть мелкий  получит  все,  -  говорил
Саша, приобретая коляску, кроватку, бутылочки.
   Потом случился скандал с соседями по коммунальной  квартире.  Две  старые
девы, державшие в своих комнатах кошек, выразили недовольство.
   - Младенец, - корчилась одна, - ужас, орать начнет, спать не даст. Имейте
в виду, никаких пеленок в ванной и колясок в коридоре.
   - Отвратительно, - вторила другая, - начнет ходить, покоя не жди!
   Саша посерел и рванулся к злобным бабам, сжав  кулаки.  Галя  повисла  на
муже:
   - Дорогой, ради нас...
   Саша остановился, но было видно, что это далось ему  с  огромным  трудом.
Недели три он ходил чернее тучи, потом заявил:
   - Пакуй шмотки.
   - Почему? - испугалась Галя.
   - Я квартиру купил.
   Девушка чуть не потеряла сознание.
   - Где? Когда? Откуда деньги? Муж спокойно объяснил:
   -  В  Красногорске,  не   Москва,   конечно,   но   прописка   столичная.
Однокомнатную, маломерку, в новостройке, за десять тысяч.
   - Долларов? - ужаснулась Галя.
   - Уж не рублей, - хмыкнул муж и добавил, увидав испуганные глаза жены:
   - Мой ребенок не будет от старых идиоток шарахаться.
   - Но деньги...
   - Комнату продадим, остальное заработаю, да не бойся, Костик дал, они  со
Светкой на дачу копят.
   Комната ушла за пять штук. Галя не  могла  нарадоваться  своему  счастью:
собственное жилье, любящий  и  любимый  муж,  да  еще  родился  здоровенький
крепыш, сыночек Васенька.
   Но потом пошла полоса неприятностей. Сначала развалился "Москвич",  и  из
бюджета семьи выпала одна из статей  дохода.  Затем  Галочка  забыла,  уходя
гулять с Васенькой, задвинуть решетку на окне, и их квартиру, находящуюся на
втором этаже, над  козырьком  подъезда,  ограбили.  Утащили  телевизор,  два
золотых колечка и "сейф", коробку  из-под  печенья,  куда  Саша  старательно
складывал каждую копейку, собирая пять тысяч для друга. Ну  а  следом  стало
совсем плохо. Неожиданно в их крохотную квартирку явилась Светка и сообщила:
   - Мы с Костей расходимся, имущество поделили, ему автомобиль, технику,  а
мне заначку на дачу. Гони немедленно пять кусков.
   Саша перезвонил другу. Тот сначала мямлил нечто  невразумительное,  потом
подтвердил:
   - Да, долг перешел к бывшей жене.
   А Светка, словно с  цепи  сорвавшись,  названивала  каждый  день,  требуя
денег. Она ругалась, грозила обратиться  попеременно  то  в  милицию,  то  к
бандитам. Галя плакала, Васечка, чувствуя, что мать  находится  не  в  своей
тарелке, нервничал, капризничал и не спал по ночам.  И  тогда  Саша  надумал
продать почку.
   Сначала Галя, услыхав от мужа  привычные  слова:  "Выброси  из  головы  и
забудь, это моя проблема", - успокоилась.
   Потом до нее постепенно дошла суть, и Галя впала в перманентную истерику.
Но всегда идущий жене на уступки муж неожиданно проявил  несвойственную  ему
твердость:
   - Долги следует отдавать. Я брал, мне и расплачиваться.
   - Давай продадим квартиру, - ляпнула Галя. Саша щелкнул жену по носу:
   - Забудь, плюнь и разотри.
   - Господи, - рыдала сейчас Галя, - ну и ужас он придумал. Первый  раз  на
меня обозлился.
   - Послушай, - медленно проговорила я.  -  Думается,  я  смогу  отговорить
твоего Сашу от безумной затеи.
   - Миленькая, - молитвенно сложила руки  Галя,  -  умоляю,  помогите.  Век
благодарна буду, отслужу вам чем хотите. Окна помою, квартиру  за  бесплатно
отремонтирую, не думайте, я все могу: обои клеить, потолки делать, даже полы
циклевать, только отведите от Саши беду.
   - Что это за медсестра, которая пускает тебя по вечерам?
   - Лена. Тут врачи в семь уходят, в отделении никого, только в  реанимации
бригада дежурит, но она в простые палаты не  суется,  -  принялась  подробно
объяснять Галя, - посещения вообще-то запрещены, стерильность у них, но Лена
меня пускает, сочувствует. Хорошая девушка. Вот мы  с  Сашей  и  пользуемся,
когда она дежурит.
   - Хорошо, - сказала я, - во сколько  надо  идти,  чтобы  на  докторов  не
нарваться?
   - Для надежности в восемь.
   - Ладно. Значит, ждем двадцати часов, потом ты идешь к этой Лене и слезно
просишь ее пустить к Саше его старшую сестру, то бишь меня. Ну наври,  будто
я из Новосибирска специально за огромные деньги  прилетела  ради  встречи  с
братом... Сумеешь?
   - Попробую, - робко пробормотала Галя.
   - Э, нет, так не пойдет. Нужно наверняка.
   - Хорошо, - пролепетала она.

ГЛАВА 17

   До восьми мы просидели в машине, болтая о всяких пустяках. Галя оказалась
прелестной девушкой, немного наивной,  слегка  ребячливой,  может  быть,  не
слишком умной и осторожной, но открытой, честной, веселой. Она сказала,  что
всегда мечтала иметь собачку, и я рассказала про наших псов. Галя  пришла  в
восторг.
   - Ой, вот бы Васеньке показать! Четыре песика да еще кошки!
   - За чем дело стало? Бери сына и приезжай.
   - Обязательно, - обрадовалась девушка.
   В общем, к восьми вечера мы стали почти подругами.  Когда  часы  показали
двадцать ноль-ноль, Галя позвонила в дверь. Высунулась девчонка,  но  не  та
черноволосая и кареглазая, что впустила меня днем, а  другая,  рыженькая,  с
завитой челочкой.
   - Привет, - сказала она Гале.
   - Здравствуй, - отозвалась та и прошла внутрь. Потекли минуты. Сначала  я
ходила около корпуса, потом стала прыгать. Холод пробрался под одежду,  тело
затрясло, ноги превратились в ледышки, руки -  в  сосульки,  нос,  казалось,
сейчас попросту отвалится.
   Наконец,  когда  я  окончательно   превратилась   в   Снегурочку,   дверь
распахнулась, вышла заплаканная Галя и сказала:
   - Иди.
   В темном холле Лена протянула мне пакет и сказала:
   - У нас принято переодеваться.
   В отличие от черноволосой  медсестры,  разговаривавшей  со  мной  сегодня
словно сержант с солдатом-новобранцем, Леночка произнесла  эту  фразу,  мило
улыбаясь, будто извиняясь.
   - Ясное дело, больница, - ответила я и попыталась расстегнуть пуговицы на
куртке, но замерзшие руки не желали слушаться.
   - Да вы не торопитесь, - вздохнула Лена, - можете тут хоть до шести  утра
сидеть. Смена в семь прибудет, если тихо, то пожалуйста. Главное, не шумите.
   Мне наконец удалось переодеться, и Лена довела "старшую сестру" до дверей
палаты.
   - Если чего, - шепнула она, - я в сестринской сижу.
   Я кивнула и толкнула дверь. Лежавший на  кровати  сухощавый,  даже  худой
парень отложил книжку и удивленно глянул на меня:
   - Вы ко мне?
   - Да, Саша.
   - Мы знакомы?
   - Только заочно.
   - В чем дело? - резко спросил он.
   Его красивые, карие глаза сузились, превратившись в  щелочки,  подбородок
приподнялся, и весь он, подобравшись,  начал  походить  на  сжатую  пружину.
Тронь такую случайно и мигом получишь по пальцам.
   - Ты не злись, - сказала я и села на  кровать,  -  лучше  послушай,  чего
расскажу.
   Начав  со  смерти  Богдана,  я  перешла  к  "шутнику",   толкнувшему   на
самоубийство Надю, вспомнила про Правдина, а напоследок спросила:
   - Сколько тебе предложили за почку?
   - Пять тысяч.
   - А с матери Славика и с меня, когда я прикидывалась его женой, попросили
пятнадцать, понимаешь, куда разница девается? Знаешь, пока мы сидели с твоей
Галей  у  ворот,  я  случайно  видела,  на   какой   машине   укатила   Алла
Станиславовна.  Такой  шикарный  "Мерседес".  Догадываешься,  откуда  у  нее
столько денежек? Все от несчастных людей получены, от  тех,  кто  смертельно
болен, и от тех, кто вроде тебя в безвыходное положение попал.
   - Ну и чего вы хотите? - вздохнул Саша.
   - Найти убийцу Нади, понимаешь, мы еще в школе вместе учились  с  первого
класса.
   - А я здесь при чем?
   - Знаешь, где лежат ключи от кабинета Аллы Станиславовны?
   - Нет, зачем мне?
   - Спроси у Лены. Саша хмыкнул:
   - Зачем мне в эту ситуацию впутываться, нашли дурака!
   Я тяжело вздохнула:
   - Послушай, твоя жена права, остаться  в  молодые  годы  инвалидом  очень
плохо, одна почка - это серьезно.
   - Мне здесь все подробно объяснили, - нахмурился  Саша,  -  почки  парный
орган, ничего дурного не случится, если жить  с  одной.  Многие  люди  своим
родственникам помогают, и ничего, живут.
   - Это, пока ты молодой, все в порядке, - пыталась я вразумить парня, -  а
вдруг в среднем возрасте болезни начнутся? Ведь не зря природа предусмотрела
"двойной" набор?
   - Мне очень деньги нужны, - хмуро ответил Саша, - долг вернуть.
   - Я помогу тебе.
   - Как это, интересно?
   - У меня есть одна знакомая, невероятно богатая особа, замужем за  "новым
русским", у нее в доме деньги имеют другой счет.
   - Это как?
   - Ну ты держишь в кошельке десятки или сотни, а она тысячи.  Пять  кусков
"зеленых" для нее, как для тебя пятьдесят рублей. Я попрошу, она даст.
   Саша хмыкнул.
   - Шило на мыло менять, отдавать все равно придется.
   - Отработаешь у нее.
   - Кем?
   - Договоримся. Тебе здесь уже заплатили?
   - Нет, сказали - после обследования.
   - Вот и откажись завтра, скажи, операции испугался.
   - Я? Боюсь врачей?!
   Господи, до чего же трудно с молодыми - сплошной гонор и никакого ума.
   - Саша,  я  предлагаю  тебе  отличный  вариант:  получишь  деньги,  потом
отработаешь и долг отдашь и здоровье  сохранишь.  О  Гале  подумай,  как  ей
придется тебя выхаживать, а если, не  дай  бог,  неудачное  вмешательство  и
мгновенная  смерть?  Значит,  бедный  Васенька  будет  расти  безотцовщиной,
которую всякий рад обидеть.
   Последний аргумент достиг цели. Саша скрипнул зубами и пробормотал:
   - Ну, допустим, я соглашусь и когда получу деньги?
   - Тебе разрешают гулять?
   - Сейчас да.
   - Давай около трех часов встретимся возле въезда в больницу,  отдам  тебе
конверт.
   - И что с меня за это потребуете?
   - Достань ключи от кабинета главного врача и отвлеки  Лену,  пока  я  там
полчасика пошарю.
   - Хорошо, только приезжайте завтра к восьми, как раз все уйдут.
   - Может, сегодня?
   - Нет, сначала деньги, потом ключи.
   - Но Лена дежурит сейчас!
   Саша неожиданно улыбнулся, его лицо мигом преобразилось, став из жесткого
и холодного симпатичным и добрым.
   - Тут всего две ночные дежурные - Лена и Таня. Ленка жалостливая до дури,
а Танька словно собака цепная.
   - Вот видишь, а ты хочешь, чтобы я в ее дежурство пришла,  -  прервала  я
парня.
   - Так Танька в отпуск отправилась, -  ухмыльнулся  Саша,  -  Лене  теперь
целый месяц без роздыху по ночам ломаться, с семи вечера до семи  утра.  Они
тут секретность развели, посторонних не пускают,  не  волнуйтесь.  Принесете
деньги - я свою часть договора выполню.
   Домой  я  вернулась  совсем  поздно,  потихонечку  вползла  в   прихожую,
споткнулась о нечто, лежавшее почти у самого порога, и стала  падать.  Желая
удержаться, неосознанно ухватилась за куртку, висящую на вешалке, но  в  тот
же момент раздался треск и  я  очутилась  на  полу.  Через  секунду  вешалка
рухнула сверху и погребла  меня  под  грудой  одежды.  Лежа  под  пальто,  я
затаилась,  ожидая  привычных  звуков.  Сейчас  захлопают   двери,   вылетят
обозленные домашние и заведут вечную песню: "Опять ты, Лампа, виновата".  Но
в доме царила невероятная тишина,  прерываемая  только  тихим  поскуливанием
собак, которые пытались отрыть хозяйку.
   Я выкарабкалась наружу, разобрала Эверест из курток и обнаружила на  полу
меланхолично спящую вараниху.
   - Чтоб тебе пусто было, Люся, - с  чувством  произнесла  я  и,  прислонив
вешалку к стене, пошла спать. Представляю,  какой  крик  поднимут  домашние,
обнаружив в прихожей на стуле гору своей верхней одежды. Но и  утром  царила
тишина. Пораженная столь небывалым фактом, я распахнула Двери комнат Кирюшки
и Лизаветы, увидела аккуратно  застеленные  кровати  и  вдруг  сообразила  -
"Египет"! Вчера вечером все улетели в Хургаду. Дома остались только я,  Капа
и животные. В полном восторге я бросилась умываться. Отлично,  теперь  можно
целыми днями заниматься расследованием, не боясь, что кто-нибудь из домашних
начнет орать: "Где ты шляешься целыми днями!"
   Если сказать честно, я еще до сих пор не рассказала своим,  что  служу  в
"Шерлоке". Собиралась давно открыть таййу, но никак не получается. Боюсь,  и
дети, и Катюша крайне отрицательно отнесутся к моему бизнесу,  вот  и  храню
информацию в секрете. А уж если совсем честно