брошенный  "жигуль".  Сейчас достану из  багажника  сумку  и
отправлюсь за покупками...
      Но "копейки" на месте не было. В глубоком удивлении  я
уставилась   на  ларек,  торгующий  сигаретами,   может,   я
перепутала и автомобиль преспокойно стоит в другом месте? Но
ни  у будки с сосисками, ни у павильона, где блестели всякие
железки,   "жигуленок"  не  нашелся.  Вернувшись   назад   к
b ! g-.,c ларьку, я спросила у продавца:
     - Тут машина стояла, не видели?
     - Видел, - преспокойно ответил тот, - ваша, что ли?
     - Да.
     - Давай сто долларов, тогда скажу, куда отогнали.
     - За что? - изумилась я.
      -  За  то,  -  скорчил морду парень, - поставила  свой
сраный автомобиль так, что мне дверь не открыть, гони баксы.
     - У меня нету столько!
      -  Ну  и  ищи, где хочешь, свой автомобиль! -  гаркнул
продавец, отшатываясь в глубь ларька.
      -  Тетенька,  - раздался сзади меня тихий  голосок,  -
дайте сто рублей, скажу, куда машину задевали.
      Я  оглянулась  и  увидела грязную  девчонку  в  рваном
платье. Волосы, давно не мытые, стояли, как ирокез у  панка,
ноги  от  щиколоток  до  колен  совершенно  черные,  руки  в
болячках,  но измурзанное личико показалось мне знакомым,  а
главное,  голос  (как  у всех музыкантов,  у  меня  отличная
память на звуки).
      -  Ну  же,  тетенька, - повторила девочка, и  я  мигом
узнала ее:
     - Фрося! Ты как сюда попала?
     Девочка внимательно посмотрела в мое лицо.
      -  Ой,  я  вас не признала! Давно тут караулю,  думаю,
придет водитель, начнет искать... Пошли, они вашу машину  во
двор  вон  того  дома откатили... Больше так не  оставляйте,
только на стоянке. Пошли, пошли.
     "Жигуленок" и впрямь стоял возле детской площадки.
      -  Ну  как  Барби, играешь? - спросила  я,  вытаскивая
сумку.
     - Неа, - помотала головой Фрося.
     - Надоела?
      -  А  ее мамка у меня отобрала и на следующий  день  в
ларек сдала, - шмыгнула носом Фрося.
     - Зачем?
     - За деньги.
     От негодования я потеряла дар речи, потом пробормотала:
     - Ну и где твоя мать сейчас, из барака ведь вы съехали?
     - Шут ее знает, - пожала плечами Фрося.
     - Как это? Ты где живешь?
     - Я-то? Тут.
     - Где?
       -   На  вокзале,  под  платформой  ночуем,  ближе   к
сортировочной.
     - Погоди, погоди, мама твоя куда подевалась?
     - Уехала с Борькой, вроде в Киев собралась, к бабушке.
     - А ты?
     - Она меня тут оставила, на вокзале!
     Я прислонилась к раскаленному боку автомашины.
     - Какой ужас, что же ты ешь, где моешься?
      - Я привыкла уже, - спокойно ответила Фрося, - сначала
местных  боялась,  думала, побьют, а теперь  порядок.  Жрать
можно  на  рынке,  в столовке, знаете, сколько  на  тарелках
остается!  Я  давно  так много не ела, а  помыться  вот  там
`  '`%h nb, из шланга возле стоянки. Я дежурному сигарет  за
это приношу.
     - Где же ты их берешь?
      -  Милостыню прошу по ларькам, - пояснила Фрося, - тут
же  оптовая  продажа табака, многие и дают  не  деньгами,  а
пачками, ну уж не "Парламент", конечно, "Приму" суют.
     Я распахнула дверцу:
     - Садись.
     - Зачем?
     - Ко мне поедем.
     - Нет, - покачала головой Фрося, - не хочу.
     - Почему?
      -  Ваш  муж  драться  станет. Скажет,  привела,  дура,
попрошайку, еще стырит чего.
       -   Я  не  замужем,  полезай,  помоешься,  поешь  по-
человечески, а там посмотрим.
      Фрося  змейкой проскользнула внутрь. Я завела мотор  и
поехала  в  Алябьеве.  У ворот дачи  молчавшая  до  сих  пор
девочка неожиданно сказала:
     - Вас ведь Свечка зовут?
     - Нет, Лампа.
      -  Тетенька  Лампа, вы не бойтесь, я не ворую,  только
клянчу.
     - Ну и хорошо, - похвалила я, - чужое брать не надо.
      На  веранде  самым милым образом пили  чай  Ребекка  и
Гарик.
     Увидав меня с нищенкой, Игорь Серафимович спросил:
     - Это еще кто?
     Фрося попятилась и сказала:
      -  Ну  вот,  так  я  и знала, ругаться  начнет,  а  вы
говорили, что не замужем.
      -  Входи,  -  подтолкнула я ее в спину, -  он  тут  не
хозяин,  будет  ворчать, самого выгоню. Топай  в  ванную  да
платье брось в угол.
     Пока Фрося мылась, я объяснила гостям ситуацию.
      - Какой ужас! - вскрикнула Ребекка. - Такая маленькая.
Сколько ей лет?
      -  По-моему, семь, - ответила я, - впрочем,  точно  не
помню.
      -  Небось  и  в  школу не ходит,  -  не  успокаивалась
Ребекка,  -  несчастное создание! И потом, какая подлость  -
отобрать у бедного ребенка игрушки и продать! Хороша мать!
     Сидевший в углу Роман тяжело вздохнул.
     - Ты чего разволновался? - спросил Игорь Серафимович.
      - Ей еще повезло, что маленькая, - пояснил парень, - а
то бы в проститутки определили.
      -  Тетя  Лампа, - крикнула Фрося, выходя из ванной,  -
все!
      Я  первый раз видела ее такой чистой. Волосы у девочки
оказались  светло-русые,  а  кожа  бледная,  почти  зеленая,
огромные   голубые   глаза,  окруженные  черными   синяками,
выжидательно поглядывали на стол.
     - Зачем ты надела грязное платье?
     - У меня другого нет!
      Я призадумалась, действительно. Одежда Лизы и Кирки ей
явно велика.
      -  На,  возьми  пока мой халат, а там  придумаем  что-
нибудь.
      - Роман, действуй! - велел Игорь Серафимович. Охранник
выскочил за дверь. Минут через десять Фрося, запихнув в  рот
все, что лежало на тарелке, сонно заморгала глазами.
     - Ей лечь надо, - сказала Ребекка.
     - Не, - пробормотала Фрося, борясь с зевотой, - давайте
посуду помою.
     - Ладно, тащите девчонку в койку, - распорядился Гарик.
     Бекки легко подняла худенькое тельце:
      -  Господи,  да она весит меньше Мули! Фрося  внезапно
сказала:
      -  Пахнет  от  вас  здорово, как от  конфеты.  Ребекка
рассмеялась и унесла девочку.
     Следующий час мы мирно обсуждали ее дальнейшую судьбу.
      -  Пусть пока у меня поживет, - настаивала я, - не  на
вокзал же ее отвозить.
     - Можно и у нас, - внезапно вмешалась Ребекка, - у тебя
и так двое, лучше к нам.
     - И что Нора скажет?
      -  Ничего,  - улыбнулась Бекки, - совсем ничего,  мама
очень  любит  детей и безумно переживает, что  мы  никак  не
сделаем  ее  бабушкой.  Она будет  рада,  начнет  ее  читать
учить...
      Я  удивленно глянула на Ребекку. Честно говоря, у меня
сложилось о Hope иное впечатление.
      Еще  через  час  появились  Лиза,  Кирюшка  и  Костик.
Оказывается,  они ездили купаться на водохранилище.  Услышав
про   приключения   бродяжки,   ребята   пришли   в   полное
негодование.
      - Некоторых людей нужно лишать всех прав на ребенка, -
заявила Лизавета, - не мать, а ехидна какая-то.
      -  Жуткая  дрянь, - кипятился Кирюша, - в  нос  бы  ей
насовать как следует!
      Тут  на  веранде возник Роман с саквояжем  и  огромным
пакетом, на котором были изображены буквы: "Lego".
     - Это что? - разом спросили дети.
     - Одежка кой-какая, - пояснил охранник, - а здесь дом и
Барби, Игорь Серафимович велел купить. Вот только, боюсь,  с
обувью  я не угадал, ну да взял чек, если туфли не подойдут,
поменяю.
      Но и сандалии, и кроссовки, и джинсики, и футболочки -
все  сидело  на  Фросе как влитое, очевидно,  у  Романа  был
идеальный  глазомер.  Проснувшуюся гостю  Лиза  причесала  и
завязала   на  ее  голове  огромный  розовый  бант.   Слегка
посвежевшая  от  еды  и сна, Фрося стала  похожа  на  Барби,
которую она судорожно прижимала к груди.
     - Эй, Лампа, - заорал Кирюшка, - мы ее взвесили!
     - Кого? - не поняла я.
      -  Фросю, на весах в ванной - семнадцать килограмм сто
грамм.
      -  С  кроссовками и в джинсах, - пояснила Лизавета,  -
/`(*(-l, она весит чуть больше Ады.
     Наши собачки тянут каждая на двенадцать килограммов.
      -  Ее надо пивными дрожжами кормить, - не успокаивался
Кирюшка, - худая, как скелетина.
      - Сам скелетина, - пискнула Фрося. Я вздохнула. Одними
витаминами тут не обойдешься. Девочку нужно усиленно пичкать
высококалорийной пищей и обязательно показать врачу.  Ну  не
может  ребенок  школьного возраста в одежде и обуви  весить,
как полторы мопсихи.

                          Глава 28

      Утром я проснулась ни свет ни заря от звенящей тишины.
Первый раз я осталась на ночь совершенно одна. Вчера вечером
Ребекка  увезла Фросю с собой. Лиза, Кирюшка и Костя поехали
с   ними,   детей   разбирало  любопытство.   Где-то   около
одиннадцати Бекки позвонила мне и сообщила:
      -  Вся  компания остается у нас, а Костя  просит  тебя
сообщить его дедушке.
     - Сам позвонить не может? Ребекка рассмеялась:
     - Боится, что генерал рассердится.
     - Вам дети не помешают?
     - Ни минуты, - ответила Бекки, - мама просто счастлива,
ожила  и перестала плакать. Они слопали ее пирог с вареньем,
который я не ем из-за фигуры. Так что теперь мамуля стоит  у
плиты и выпекает оладьи с яблоками. А все толпятся вокруг  и
хватают горячие со сковородки. Ты знаешь, что Рейчел обожает
блинчики? Впрочем, Рамик, Муля и Ада тоже.
     - Они и собак прихватили?!!
       -   Ну   когда  песики  еще  в  гостях  побывают?   -
процитировала Ребекка Кирюшку, захохотала и отсоединилась.
      Я  подошла  к  аквариуму, где тихо  сидела  пучеглазая
Гертруда, постучала ногтем по стеклу и сказала:
      -  Бедная  ты жаба! Никуда-то тебя не взяли  -  ни  на
"Мерседесе" покататься, ни в "Три кита", ни в гости.
      Гертруда  не пошевелилась, только затрясла  складчатым
подбородком.
     Ровно в десять утра раздался звонок.
     - Лампа! - прогремел Володя Костин.
     - Не сюда попали! - рявкнула я и швырнула трубку.
     Но телефон затарахтел вновь:
     - Лампудель...
     - Здесь такая не проживает.
     - Заканчивай придуриваться, - вышел из себя приятель, -
жди, сейчас приеду, поговорить надо.
      Я  засунула  трубку в диванные подушки  и  ринулась  к
шкафу. Спасибо за предупреждение, мне с тобой болтать  не  о
чем, и искренне надеюсь, что успею удрать до твоего приезда.
     Сегодня я доехала до Киевского вокзала вполне быстро и,
лихо  повернув  на стрелку, припарковалась во  дворе  жилого
дома.  Дальнейший путь вел к метро, нужно было добраться  ни
больше ни меньше как до Зябликова, именно там был расположен
институт,  в  который  столь удачно пристроился  соискателем
Виктор Славин.
      Профессор  Ираклий Лукьянович Глаголев преспокойненько
сидел над горой отпечатанных листочков.
     - Вы ко мне, душенька? - ласково осведомился старик.
       Несмотря   на  имя,  в  математике  не  было   ничего
грузинского,  может, только слегка крупноватый  нос  выдавал
предков с Кавказских гор.
     - К вам.
     - Садитесь, ангел, и показывайте.
     - Что?
     - Ну не знаю, что у вас. Реферат?
     - Нет.
     - Я вам должен зачет?
     - Скажите, Виктор Славин ваш аспирант?
     - Славин? Ах, Витюша! Нет.
      -  Как нет? А он говорил всем, что диссертацию  у  вас
пишет.
      -  Ох,  душечка,  не аспирант, а соискатель.  Господи,
какая разница, важно, что я попала по нужному адресу.
     - Не знаете, где его можно отыскать?
      -  Собственно говоря, а что случилось? -  насторожился
профессор.
      -  Я  его  бывшая жена, мы разъехались, но  развод  не
оформляли,  теперь я собралась замуж и не могу  нигде  найти
Витю.
      Глаголев вытащил из кармана очки, водрузил их на  нос,
осмотрел меня с ног до головы, вздохнул и произнес:
      -  Жену  Виктора  Славина зовут  Зоя  Родионовна,  она
хирург.
     - Ну и что? Это я и есть, Зоя.
     - Видите ли, душенька, - спокойно, словно растолковывая
непонятный  новый материал, начал Глаголев, - Зоя Родионовна
уже  несколько лет лечит меня от заболеваний суставов,  и  я
могу со всей определенностью заявить: вы - не она.
     От неожиданности я поперхнулась. Да уж, ситуация глупее
не придумаешь. Пришлось вытаскивать из сумочки удостоверение
ФСБ и перестраиваться на ходу:
     - Служба безопасности, агент Романова.
      -  Дайте-ка  на  секундочку, -  попросил  старичок.  Я
протянула бордовую книжечку. Пусть полюбуется, все на месте:
фотография, печать и личная подпись.
     Профессор повертел ксиву и, вернув, со вздохом заявил:
      -  Мой  внук  похожую купил, только  сверху  написано:
"Удостоверение Терминатора".
      У меня просто отвисла челюсть, до сих пор все люди при
виде  трех  горевших  золотом букв  моментально  пугались  и
вываливали информацию.
     - Но как вы догадались?
      - Понимаете, дружочек, у меня за плечами в сумме почти
десять  лет  отсидки в советское время за диссидентство.  За
столь  долгий срок я научился определять сотрудников  КГБ  в
лицо.  Печать  у  них на лбу, каинова,  мне  видна,  но  это
эмоции,  а  если  разбирать логично,  вы  совершили  роковую
ошибку.
     - Какую?
       -   Дали   в  руки  постороннему  человеку  служебное
удостоверение,   а   это  строжайше  запрещено   должностной
инструкцией.  Ни один сотрудник из этих органов  никогда  не
совершит такого не правильного, даже опрометчивого шага. Так
кто вы, голубушка, и зачем понадобился Виктор?
     - Я работаю частным детективом, сразу предупреждаю, что
никакой  лицензии и, соответственно, документов я  не  имею,
разыскиваю  убийцу одного человека. След привел  к  Славину,
мне просто надо задать ему пару вопросов.
     Ираклий Лукьянович кивнул:
      -  Ну  это больше похоже на правду, только,  боюсь,  я
ничем  не помогу. Где живет Виктор, не знаю. У нас заседания
кафедры  по  вторникам, в 16.00. Естественно,  сотрудники  и
аспиранты-очники обязаны присутствовать. На соискателей  это
требование не распространяется. Они ведь работают  в  других
местах.
      Но  Виктор  приходил регулярно.  Он  как  раз  успевал
попасть на кафедру после уроков. И вообще, все отмечали  его
редкостное  трудолюбие.  Он упорно  грыз  гранит  науки,  за
первый  год  сделал  работу и представил  ее  на  обсуждение
коллектива.
     - Что тут необычного?
     - Душенька, - улыбнулся профессор, - аспирантура длится
три  года,  и  тот  же  срок дается соискателям.  Абсолютное
большинство людей семь восьмых срока ничего не делают. А  за
последние месяцы сляпывают диссертацию.
      Витя же невероятно увлеченный человек. Все педагоги им
очень  довольны.  Глаголев даже ходил  к  ректору  и  просил
выделить  на  кафедре  ставку младшего научного  сотрудника,
такие   кадры  на  дороге  не  валяются.  Впрочем,   Ираклия
Лукьяновича  привлекала  еще  интеллигентность  и   мягкость
Славина, даже, если хотите, беззащитность.
      - Всем хорош парень, - донеслось из-за большого шкафа,
- только соли под хвостом не хватает.
     - Лариса Константиновна, - заметил Глаголев, - ну зачем
вы так.
      -  Правду говорю, - произнесла женщина, тяжелым  шагом
подходя к нам, - отличный юноша, умный, начитанный, подающий
надежды, но...
     - Но? - переспросила я.
      - Вялый, аморфный, абсолютно пластилиновый, гни его  в
разные  стороны, - хмыкнула Лариса Константиновна,  -  и  на
девок  совсем  не  глядел, а у нас есть на кого  посмотреть.
Одна  Машенька Шаповалова дорогого стоит! Между прочим,  она
ему явно симпатизирует. А он... Может, импотент?
      - Лариса Константиновна! - повысил голос профессор.  -
По-вашему, если мужчина не гоняется за всеми юбками...
      -  По-моему,  -  перебила его  дама,  -  если  молодой
человек, не связанный узами, всем ведь известно, что  Виктор
с  женой  не живет, так вот, если холостяк, молодой  человек
абсолютно   спокойно  проходит  мимо  роскошных   ног   Маши
Шаповаловой, то у него явно половые проблемы.
     Выпалив последнюю фразу, она вышла в коридор.
       -   Да,  -  протянул  Ираклий  Лукьянович,  -  Лариса
Jонстантиновна  великолепный лектор, но ее  иногда  заносит.
Так о чем мы говорили?
     - Где можно найти Славина? Глаголев развел руками:
       -   Он  два  раза  пропустил  кафедру  и  вообще   не
показывается.  Адреса я не знаю. Решил, что он  заболел  или
занят  очень  на  основной работе, сейчас  ведь  экзамены  в
школах.
     Я приуныла. Да, зря моталась в такую даль.
     - Только телефон, - закончил математик.
     - Чей?
     - Как чей? Виктора.
     - Давайте скорей!
      -  Сейчас, сейчас, - забормотал старик, роясь в ящиках
письменного  стола, - где же моя записная книжка?  Ага,  вот
она.
      Он  вытащил пухлый, растрепанный еженедельник  и  стал
листать странички.
      - Куда я его записал. На "с"? Нет. Может, на "в"? Тоже
нет.
     - Посмотрите на Зою Родионовну.
      -  Ваша правда, - забубнил профессор, - а она где?  На
"з" нету, на "к" отсутствует.
     - На "в", врач?
     - Нет.
     - На "х", хирург? Глаголев качал головой.
     - Может, у вас его не было?
     - Есть где-то, точно есть. Он еще, когда давал, сказал,
что  в  его  квартире телефона нет, а этот номер принадлежит
знакомым. А, нашел, на "н".
     - Почему на "н"? - удивилась я.
      - "Н" - ноги, у меня колени болят, вот, Зоя Родионовна
и Виктор, пишите, голубушка. Взяв бумажку, я попросила:
     - Можно от вас позвонить?
     - Естественно, душенька.
      Но  никакого  ответа  я  не  дождалась,  правда,  часы
показывали только три, наверное, друзья Славина на работе.
      Купив  в  метро  телефонную  карточку,  я  отправилась
шататься по городу, через каждые полчаса заскакивая в  будки
автоматов. Но без всякого результата. Каждый раз раздавались
редкие  гудки,  никто  не собирался снимать  трубку.  Совсем
расстроенная, я около восьми села в машину. Что ж,  придется
побеспокоить этих незнакомых людей вечером.
      "Жигули"  плавно  покатили по Кутузовскому  проспекту,
выбрались на Минское шоссе... Я тихо радовалась тому, что на
магистрали не так много машин.
      Внезапно  автомобиль чихнул и задергался. Не  понимая,
что  происходит, я поднажала на газ. "Жигуленок" раскашлялся
и замер.
      Выбравшись  наружу, я пощупала с умным видом  скаты  и
уставилась на верного конягу. И что делать?
      Машины  с  шорохом  проносились  мимо,  я  размахивала
руками,  подпрыгивала,  потом открыла  капот,  но  никто  не
собирался оказывать помощь бедной женщине.
     Наконец притормозила "Волга".
     - Что случилось? - спросила дама примерно моих лет.
      -  Не  знаю,  -  растерянно сказала я, -  сначала  она
дергалась, потом встала.
     - Ага, - усмехнулась женщина, - у тебя бензин есть?
     - Не знаю.
     - А на датчик ты не смотришь?
     - Ну, у меня права только неделю...
      -  А  голова  на  плечах  тоже  семь  дней?  -  ехидно
поинтересовалась добрая самаритянка и велела:
     - Давай трос, до заправки дотащу. Трос есть?
     - Не знаю, может, в багажнике?
     - Так посмотри.
      Я  порылась  между запаской и ящиком с инструментом  и
вытащила белый, тонкий канат.
     - Это?
      - На это белье вешают, - вздохнула дама и открыла свою
"Волгу",   достала  трос,  явно  фирменный,  с  ярко-желтыми
креплениями на концах.
     - Давай, надевай.
     - Куда?
      Женщина расхохоталась, быстро наклонилась, зацепила за
что-то  трос, потом пошла к "Волге", но по дороге обернулась
и крикнула:
     - Смотри, не разбей мой зад!
      - Для этого придется вытащить тебя из автомобиля, - не
утерпела я.
     Дама залилась звонким смехом.
     - Давай считать, что два - один, но в мою пользу. Ты не
догадалась про бензин и не знала, куда присобачить буксир!
      Заправка  оказалась в двух шагах. Ловко отцепив  трос,
женщина села в "Волгу" и помахала из окна:
      - Привет, все-таки смотри иногда на панель у руля, там
полно   интересных   вещей  -  датчики  бензина   и   масла,
температуры   воды,   а  еще  там  есть   кнопка   включения
"дворников"  и рычажок мигалки, опять же фары,  а  пониже  -
радио. Знаешь, что такое радиоприемник?
       -  Можно  подумать,  что  ты  прямо  сразу  научилась
управлять  машиной,  - слабо отбивалась  я,  пока  заправщик
гр