не допоздна, - пожимала плечами Вика, -  в  полдвенадцатого
разошлись.
   - По закону шуметь можно до одиннадцати.
   - Ну неужели из-за получаса сразу надо на  рога  становиться,  -  заявила
наглая девчонка, - и потом, могли в дверь позвонить  или  по  телефону.  Так
ведь? Никто ведь не возражал, а утром вас прислали!
   - Деточка, - тихо сказала я, - на вас собираются  наложить  штраф,  но  я
попробую уладить миром, только...
   - Сколько? - деловито осведомилась Попова, хватаясь за кошелек. - Давайте
вам сразу уплачу, а вы дело прикроете.
   - Денег мне не надо, лучше скажите, где найти Ксению Федину.
   - Ксюху? - изумилась Вика. - Так вы не из домоуправления!
   Поняв, что имидж был выбран не правильно, я ответила:
   - Ну не совсем.
   - Ага, - торжествующе взвизгнула девушка, - ага, так я и знала, еще когда
говорила, что Ксюха дрянь. Вы из милиции, небось  эта  гадина  на  воровстве
попалась!
   - Отчего у вас такое мнение? - осторожно поинтересовалась я.
   Но Вика была, очевидно, крайне избалованна и глуповата.  Ее  большие,  но
какие-то лягушачьи глаза зажглись мстительным огнем, пухлые губки надулись и
выплюнули:
   - Да ладно, передо мной  чего  прикидываться.  Я  милицию  носом  за  три
километра чую.
   - Неужели? - изумилась я.
   - А то, - фыркнула девчонка, - со мной можно говорить откровенно, знаете,
кто моя мама?
   - Ну? - осторожно поинтересовалась я.
   -  Генеральный  прокурор  Калабинского  района,  -  ухмыльнулась  Вика  и
торжествующе глянула неприятными глазищами.
   -  Это  полностью  меняет  дело,  -  серьезно  сказала  я,  -   разрешите
представиться, майор Романова с Петровки. Где мы можем поговорить?
   - Пошли на кухню, - велела хозяйка и побежала по коридору.
   Не слишком большая кухонька оказалась чистенькой и аккуратно  прибранной.
Вика  вытащила  из  шкафчика  банку  дорогущего  "Кап  Коломбо"  и,  включив
хорошенький чайник "Тефаль", с чувством произнесла:
   - Так и знала, что она в розыск попадет. Что случилось? Я развела руками:
   -  Ведутся  оперативно-розыскные  мероприятия,  сами   понимаете,   тайна
следствия!
   - Да уж, не дура, - ответила Вика.
   - Но раз ваша мама  трудится  прокурором,  -  сладко  пела  я,  -  сделаю
исключение и сообщу - Ксения Федина разыскивается по подозрению в совершении
преступления...
   Довольная, что ради нее нарушили букву закона, Вика быстро вставила:
   - Воровка!
   - Правоохранительные органы будут очень благодарны, если вы  сообщите  ее
адрес и дадите психологический портрет.
   - Сейчас все про эту дрянь расскажу, - воодушевилась Вика, - слушайте!

Глава 7

   Вике повезло с самого  рождения.  На  свет  она  появилась  в  более  чем
обеспеченной и благополучной семье. Папа  -  директор  одной  из  крупнейших
фабрик Подмосковья и мама - прокурор области. Добротный двухэтажный  дом  со
всеми удобствами, две машины, домработница и никаких мыслей о  деньгах  -  в
такой обстановке прошло детство Вики. Городок, где  жила  семья  Поповых,  -
небольшой, почти все взрослое население работало на фабрике у Викиного папы,
Юрия Петровича. Можно смело сказать, что он был для жителей Калабина царь  и
бог. Мог наградить, а мог и прогнать, сделать безработным и нищим.
   Маленькая Вика не очень хорошо понимала, почему все вокруг ей  улыбаются.
В школе она вначале великолепно училась. Почти у всех учительниц мужья утром
шли на производство, где начальствовал Попов, наверное, поэтому  ей  ставили
четверку тогда, когда другие дети получали тройку.
   Где-то к пятому  классу  Вика  разобралась  в  происходящем  и  принялась
нещадно эксплуатировать свое положение. В классе ее  не  любили.  Чуть  что,
Попова бежала к учителям с кляузой, а все споры всегда решались только в  ее
пользу. Но несмотря на такую лояльность  педагогического  коллектива,  учеба
шла все хуже и хуже, и к одиннадцатому классу в  дневнике  пестрели  тройки.
Юрий  Петрович  призадумался.  Дочь  должна   получить   диплом   о   высшем
образовании, но в крохотном  Калабине  никаких  институтов  не  наблюдалось,
оставался только один путь - подыскать соответствующее учебное  заведение  в
Москве, не слишком престижное, потому  что  на  МГУ  Вика  явно  не  тянула.
Родители могли поднапрячься и пропихнуть чадо на  экономфак,  но  ведь  мало
преодолеть вступительные экзамены, нужно еще проучиться пять лет.
   Вот поэтому и  выбрали  экономическую  академию.  Называется  красиво,  а
требования такие, что даже Вика сможет успевать.
   Поступила девчонка спокойно. На  платное  отделение  принимали  всех  без
исключения.
   На первом курсе Вика с тоской  констатировала,  что  больше  не  является
уникальной  личностью.  В  Калабине  на   всех   вечеринках,   которые   она
осчастливливала своим появлением,  дочь  всемогущего  директора  моментально
становилась центром компании.  Мальчики,  побросав  девчонок,  сломя  голову
кидались ухаживать за ней, взрослые моментально  сажали  ее  в  центр  стола
поближе к коронному блюду хозяйки - пирожкам или холодцу...
   В Москве все оказалось иначе. Курс четко делился  на  бедных  и  богатых.
Последних было меньше, и Вику приняли в избранный круг, но на третьих ролях.
Пальма первенства безоговорочно принадлежала Розе Глотовой, чей папа работал
не где-нибудь, а в ООН. Потом шли Женя Пересветова с  родителями  -  модными
гинекологами, Наташа Рябкина, чья мама без конца писала дамские романы, Катя
Кочина - дочь эстрадного  певца...  Словом,  районный  прокурор  и  директор
фабрики в этой тусовке просто не котировались. Да и обеспечены эти студентки
оказались намного лучше Вики.  Роза  подметала  пол  норковой  шубкой,  Женя
щеголяла в брильянтах, а Катя и Наташа ездили на собственных машинах. У всех
в элегантных сумочках лежали сотовые телефоны, на поясах висели  пейджеры...
В общем, Вика ощущала себя Золушкой, незнакомое и  крайне  некомфортное  для
нее состояние.
   Девчонка метнулась домой и устроила предкам жуткий скандал. Папа  почесал
в затылке и признал законность ее требований. Его любимая дочурка не  должна
никому завидовать, и к Новому году у Вики  появились  прехорошенькая  шубка,
мобильный и новенькая симпатичная "Нива" цвета баклажан. Но все  равно,  это
было не то. Шубку сшили из белки, "Нива" явно проигрывала рядом с  красавцем
"Фольксвагеном", а мобильник  оказался  подключенным  к  дешевому  "кривому"
номеру, через восьмерку.
   Так что удивить богачек и прорваться в первую тройку Поповой не  удалось.
Ее, правда, всегда приглашали на вечеринки, но  Вике  приходилось  сидеть  в
кресле, изображая  усталость,  потому  что  малочисленные  местные  кавалеры
обращали на нее внимание только тогда, когда "основной  состав"  отказывался
плясать.
   От злости Вика завела дружбу с Ксюшой Фединой. Для  тихой,  робкой  Ксюты
материальное  положение  Поповой  казалось  невероятным  богатством.  Ксения
родилась и выросла совсем в других, отнюдь не тепличных  условиях.  Мамочка,
всю жизнь работающая дояркой на ферме,  куча  братьев  и  полное  отсутствие
отца. Ксюта, заикаясь, бормотала, будто папенька служил капитаном на военном
корабле и погиб при исполнении особо опасного задания, но  студентки  только
хихикали ей вслед. Капитан! Как же слышали, слышали...
   С малолетства Ксюха умела все  -  наколоть  дрова,  притащить  тяжеленные
ведра с водой, запарить болтушку для свиней и вскопать огород под  картошку.
Но в придачу к умелым неленивым рукам господь наградил ее отличной  головой.
Девочка училась  играючи,  схватывая  на  лету  любые  объяснения.  Алгебра,
геометрия, английский... По всем  предметам  в  ее  дневнике  тесной  толпой
стояли пятерки. После восьмого  класса  к  Ксюшиной  маме,  Раисе  Петровне,
явился почти весь педагогический коллектив сельской школы и начал упрашивать
разрешить девочке ездить в райцентр для продолжения образования.
   Замороченная жизнью, Раиса только пожала плечами.
   - Хрен с ней. Охота девке в шесть  утра  подниматься,  чтобы  на  автобус
поспеть, пусть ее, перечить не стану, лишь бы поросят вовремя кормила!
   Ксюте была охота, уж очень хотелось выучиться "чистой" профессии -  стать
врачом, учителем или  бухгалтером  и  сидеть  весь  рабочий  день  в  теплом
помещении, а не швырять лопатой навоз,  как  мамочка  на  продуваемом  всеми
ветрами дворе.
   Встав в шесть утра, Ксюша бегала на автобус, ехать было далеко, а занятия
в областных школах начинались в восемь, сельские жители спешат  начать  день
пораньше. Что девятый, что десятый, что одиннадцатый класс были закончены на
круглые пятерки. Ясным июньским днем у нее в  кармане  оказался  аттестат  и
золотая медаль. С таким багажом Ксюша уехала покорять Москву, просто сбежала
поздно вечером, когда мать улеглась спать. До этого они  крепко  поругались.
Раиса Петровна категорически запретила дочери ехать в город.
   - Где родился, там и пригодился, - изрекла мамочка расхожую  крестьянскую
истину, - ну за каким чертом тебе Москва ихняя? Вон в райцентре ветеринарное
училище, поступай себе, чем плохо?
   Но Ксения не хотела быть ветеринаром и бегать потом  по  локоть  в  грязи
возле занедужившей коровы.  Будущее  представлялось  ей  иным  -  светлым  и
чистым.
   Приехав в столицу,  девочка  купила  в  газетном  ларьке  справочник  для
поступающих  в  вузы.  Плехановский  и  экономфак  МГУ  она  отмела   сразу,
сомневаясь в своих силах. А в заштатную академию поступила моментально, сдав
на пятерку математику.
   Началось учение. Оно вновь давалось Ксюше легко, хуже было терпеть голод.
Дома они питались просто, но сытно - щи, картошка... Мясо,  молоко  и  масло
были свои, в огороде вырастали овощи. В августе зрели яблоки...  В  сараюшке
кудахтали несушки, и Ксюня частенько делала себе на ночь яишенку с  луком  и
салом. На сытый желудок ей отлично спалось.
   В столице потекла иная жизнь. Дороговизна просто ужасала. В первое  время
стипендию удавалось растянуть лишь на пять дней. Ксюта просто  хваталась  за
голову. Молоко, которое  она,  как  сельская  жительница,  и  за  еду-то  не
считала, стоило невероятную  сумму,  яйца  и  того  больше.  Масло,  творог,
колбаса были недоступны,  а  покупка  новых,  даже  самых  дешевых  колготок
пробивала в бюджете зияющую брешь. Ксения запасла пшена  и  варила  кашу  на
воде. В зимнюю сессию она завалила экзамен. Голова  кружилась  и  болела,  в
носу щипало, у нее начинался грипп.
   В январе к ней подошла  одногруппница  из  богатеньких,  Вика  Попова,  и
небрежным голосом заявила:
   - Хочешь заработать?
   Ксюша с надеждой глянула на нее:
   - Очень.
   - Тогда вымой мою машину.
   Привычная к  физическому  труду,  Ксюта  в  мгновение  ока  справилась  с
заданием и получила двадцать рублей. Так она превратилась в Викину прислугу:
убирала квартиру, стирала белье, готовила, бегала за продуктами и писала  за
хозяйку рефераты. В мае Вика велела отправляться вместо нее на практику.
   - Но у меня тоже практика, - попробовала возразить Ксюша.
   - Что-нибудь придумаешь, - отмахнулась Вика.
   - Не могу, - покачала головой Федина.
   - Сто долларов, - коротко сообщила Попова.
   Ксюша  заколебалась.  Мамочка  давно  простила  дочери  побег  и   теперь
частенько писала письма с просьбами. Ксюта, приезжая домой, всегда привозила
подарки. Сто долларов были нужны позарез, и девушка согласилась.
   Благополучно отработав  под  именем  Виктории  Поповой  в  банке,  Ксения
получила самые  благожелательные  отзывы.  Вика  начала  сдавать  на  тройки
сессию, а у Ксюты появились нешуточные проблемы - практика не пройдена, и  к
экзаменам ее не допустили.
   - Ты все пела, это дело, - процитировала куратор курса басню И.  Крылова,
- теперь выкручивайся, как хочешь.
   И Ксюшу отчислили. Примерно месяц она жила у Вики,  подавая  той  кофе  в
постель, но в ноябре, воспользовавшись  выходными  днями,  Попова  уехала  к
родителям, велев "домработнице" сделать генеральную уборку. Но вернулась она
в неубранную квартиру.
   Поставив в холле дорожную сумку, Вика вскипела от злобы. Повсюду мотались
клоки пыли, воздух был затхлый, и в довершение всего на  кухне  обнаружилась
початая  бутылка  псевдофранцузского  коньяка,  вспоротая  банка   шпрот   и
заветренные куски сыра. Прислуга явно принимала гостей.
   Вне себя от негодования, Вика  влетела  в  спальню  и  чуть  не  затопала
ногами. Белье из большого шкафа было просто вывалено на пол,  сверху  лежала
открытая коробочка из-под вафель. В ней Вика держала деньги. Не оказалось на
месте и двух золотых цепочек, кольца с  небольшим  брильянтом  и  гранатовых
серег,  а  из  ванной  исчезло  кое-что  из  косметики  и  непочатый  флакон
французских духов.
   Задыхаясь, от негодования Вика  позвонила  родителям.  Но  те  неожиданно
отнеслись к ситуации спокойно.
   - Сколько денег пропало? - поинтересовался папа.
   - Пятьсот долларов, - разрыдалась дочурка, - сейчас в милицию пойду.
   - Даже не думай, - остановил ее отец,  -  не  стоит  из-за  копеек  нервы
портить, начнутся допросы,  станут  придираться,  что  не  живешь  по  месту
регистрации, в общежитии, а на съемной квартире.  Забудь,  доченька.  Деньги
получишь в среду, как раз оказия в Москву намечается.
   - Заодно наука, - добавила слушавшая по другой  трубке  мать,  -  незачем
пускать в дом  голодранок,  дружить  следует  с  ровней.  Смотри  никому  не
рассказывай, будешь дурочкой лопоухой выглядеть.
   Скрепя сердце, Вика согласилась молчать о происшествии и даже не сообщила
в учебную часть о случившемся.
   - Когда это произошло? - поинтересовалась я.
   - Полтора года тому назад, - охотно ответила собеседница и спросила:
   - Если вы сейчас ее за воровство поймали, могу я заявить о краже?
   - Скорей всего нет, - охладила я мстительный пыл девчонки.
   Та только раздраженно вздохнула.
   - Значит, вы не знаете адрес Фединой?
   - Понятия не имею.
   - А где она жила, уйдя от вас?
   - Черт ее знает, - отрезала Попова, -  на  помойке  небось.  Хотя  скорей
всего домой вернулась, к матери.
   - Куда?
   - Сейчас, - засуетилась  Вика  и  принялась  перебирать  довольно  пухлый
ежедневник, - где-то здесь был, ага, вот он, пишите  -  Московская  область,
поселок Селихово, улица Матросова, дом 12. Раиса Петровна - это мать.
   Назад я ехала в полупустом  вагоне,  тихо  покачиваясь  в  такт  движению
поезда. Час пик еще не начался, и в метро пока не было раздраженной, усталой
толпы. В голове крутилось сразу много мыслей, что-то было не так... Странная
девочка Ксюша! И где она только обреталась несколько месяцев  до  встречи  с
будущим мужем. Но ведь где-то же  она  спала,  ела  и,  наверное,  работала.
Пятьсот баксов, конечно, неплохая сумма,  да  и  цепочки  с  колечком  можно
продать, только вырученной суммы все равно не  хватит  на  жизнь  в  Москве.
Столица - дорогой город. Хотя, если питаться кефиром... Нет,  наверное,  она
все-таки  вернулась  домой.  Во  всяком  случае,  такую  возможность  нельзя
отметать. И потом, получается крайне логично. Если,  совершив  преступление,
девица спешно спряталась в родном доме, то и сейчас небось, после побега  от
мужа, там. Правда, совершенно непонятно, зачем ей уходить от богатого  мужа,
выполнявшего все ее капризы? Может,  нашла  более  обеспеченного  любовника?
Тогда она у него...  И  еще  странность  -  Писемский  тоже  назвал  деревню
Селихово, но улица другая - Космонавтов.
   Вздохнув, я попыталась собрать в кучу расползавшиеся мысли. Ладно, завтра
поеду в это Селихово и произведу разведку боем, а сейчас лучше  поразмышляем
на тему ужина - что вкуснее: курица или мясо? Кирюшка обожает  цыплят,  зато
Юля неравнодушна к котлетам с зажаренной корочкой...
   Перебирая в уме разнообразные варианты еды, я вышла на улицу и, покупая у
разбитной  хохлушки  мандарины,  неожиданно  подумала:  "Интересно,   откуда
девушка, приехавшая из небольшого подмосковного городка, знает, как неудобны
на запястьях наручники?"  В  уме  сразу  всплыл  образ  Олега  Яковлевича  и
прозвучал его усталый голос: "Нет, браслеты жена  не  любила  и  никогда  не
надевала, говорила, что они напоминают ей наручники".
   Напоминают! Она  что,  провела  часть  своей  юной  жизни  со  скованными
руками?

Глава 8

   Домой я  влетела,  как  всегда,  обвешанная  пудовыми  сумками.  Животные
необычайно оживились и принялись тыкаться носами в пакеты.  Сейчас  к  нашей
стае временно прибавился дрессированный кот,  принадлежавший  ранее  умершей
Светлане  Ломакиной.  Я  не  хотела   рассказывать   домашним   про   ночное
приключение, и Кирилл увешал весь район объявлениями: "Найден  необыкновенно
умный,  дрессированный  кот,  любит  купаться.  На  шее  дорогой  ошейник  с
медальоном".
   Правда, ошейник мы потеряли. Катя  сняла  его,  перед  тем  как  засунуть
животное в ванну, и голубая полоска как сквозь землю провалилась.
   - Неудобно получается, - вздыхала подруга,  -  объявятся  хозяева,  а  мы
куда-то ошейник задевали. Дорогая вещичка, широкий, похоже, из  кожи,  да  и
медальон сильно на золотой смахивал.
   - Ну уж ты скажешь, прямо-таки золотой, - улыбнулась  Юлечка,  -  кто  же
коту на шею драгоценность повесит!
   - Не скажи, - вступил в разговор Сережка, - знаешь, какие хозяева  бывают
ненормальные, может, эти из таких, явятся за Морисом и  потребуют:  где  наш
ошейник с платиной и брильянтами, что тогда делать станем?
   - Как ты его назвал? - переспросила Катя.
   - Морис, - ответил сын.
   - С чего ты взял, что это его имя?
   - А я вчера взял словарь имен, - пояснил Сережка, - и начал вслух читать,
да сами посмотрите.
   Он сел возле кота и проникновенно спросил:
   - Ну и как тебя зовут? Барсик? Рыжик?  Леопольд?  Андрей?  Антон?  Может,
Морис?
   Кот быстро повернул голову и издал короткий звук:
   - Мяу.
   - Видали? - сказал Сережка.
   - Морис! - позвала я. Кот встал, подошел к моим ногам,  уселся  прямо  на
тапочки и ответил:
   - Мяу.
   - С ума сойти, - пробормотала Юля,  -  может,  он  вообще  все  понимает?
Морис, хочешь кушать?
   Сохраняя  полное  достоинство,  животное  прошествовало  к  холодильнику.
Положило передние лапы на дверцу и выжидательно глянуло на Юлю:
   - Мяу.
   - Просто дрожь пробирает, - ахнула девушка,  доставая  мелко  нарубленную
говядину, - а вдруг он инопланетянин, посланец вселенского разума?
   - Или мальчик, которого заколдовала злая ведьма, -  пустился  в  фантазии
Кирюшка.
   - Мальчик поглупей будет, - съехидничал  Сережка,  -  этот  на  академика
тянет.
   - Я тебя сейчас тресну, - завопил младший.
   - Попробуй, - ухмыльнулся старший. Кирюшка с воплем налетел на брата, тот
в мгновение ока скрутил его и поволок в ванную.
   - Мама, - орал Кирюшка, - скажи ему...
   - Мама тут ни при чем, - вещал Сережка, пуская душ,  -  никакая  мама  не
поможет, только холодная вода остудит горячую голову моего братца.
   Послышался плеск, потом визг... Сережка с грохотом протопал по коридору в
спальню. Через секунду в ту же сторону с кличем команчей пролетел  абсолютно
мокрый Кирюшка, размахивающий щеткой с длинной ручкой, и с  воплем:  "Сейчас
тебе мало не покажется", - мальчишка начал ломиться в дверь к брату.
   Сережка неожиданно распахнул дверь, Кирюшка потерял равновесие  и  влетел
внутрь.
   - Ну, поглядим, кому мало не покажется, - возвестил Сергей и тотчас же до
нашего слуха начали доноситься сочные шлепки,  потом  заскрипела  кровать  и
задвигались кресла.
   - Они сейчас мебель разломают, - вздохнула я.
   - Главное, не вмешиваться, - сказала Катя, - сами разберутся.
   В кухне весело пускал пар чайник,  телевизор  гремел,  сообщая  последние
новости, Катя и Юля завели громкий разговор, планируя,  как  лучше  провести
выходные... В спальне уже не просто летала  из  угла  в  угол  мебель,  там,
похоже, крушили стены и разбирали потолок. Собаки лаяли, бегая взад и вперед
по коридору, кошки предпочли  спрятаться,  и  только  Морис  тихо  сидел  на
подоконнике, взглядом  философа  созер