в  процессе
разбирательства, противоположная сторона великолепно знала о
будущей  ветке "легкого" метро. Так мы вернулись  в  прежнюю
квартиру.
      -  Цыганский бизнес, - фыркнул Сережка, когда мы вновь
принялись раскладывать вещи по местам.
     - Почему цыганский? - удивился младший брат.
      - Цыган покупал яйца по пятнадцать рублей, варил их  и
продавал на рынке по пятнадцать рублей, - пояснил Сережа.
     - А в чем выгода? - не отставал Кирюшка.
       -  Так  его  об  этом  всегда  спрашивали,  -  заржал
рассказчик, - а он объяснял: во-первых, имею бульон,  а  во-
вторых, целый день при деле!
      -  Разве  от варки яиц получается бульон?  -  удивился
Кирка.
      -  То-то и оно, - продолжал веселиться старшенький.  -
Цыганский  бизнес  странная штука! Так и мы  с  квартирками,
заплатили чертову прорву денег за грузовик и грузчиков, туда-
сюда  прокатились,  и в результате все по-старому.  Ей-богу,
могли время более удачно провести.
     Я промолчала, но в душе была с ним абсолютно согласна.
      -  Нет,  подумай, - не успокаивалась Катя, -  все-таки
здорово  получается!  Володя тут, под  боком.  Можно  вместе
питаться!
     Ага, потом пробьем еще одну стену и станем обладателями
огромных,  занимающих  всю лестничную  клетку  апартаментов!
Впрочем,  кухня  Нины  соседствует с  нашей,  и  стены  надо
крушить там, получится отличная столовая...
      Полная  радужных планов, я пошла в ванную и обнаружила
на полу ароматную кучу.
     - Катя, - завопила я, - где Люся с Иваном?
      - Ушли по магазинам, - пояснила подруга, - а девочки в
комнате.
     Я приоткрыла дверь в гостевую спальню и велела одной из
двойняшек:
     - Аня, убери в ванной, Муму накакала.
      -  Я  Таня, - преспокойно ответила девчонка, -  Аня  у
Кирилла.
     - Ладно, Таня, убери за Муму.
     - Это мамина любимая доченька, - хихикнула Таня, - а не
моя собака, вот пусть она и беспокоится.
      От  удивления  у меня пропал голос. Таня  торжествующе
"a*(-c+  голову и вновь уставилась в телевизор.
      -  Но Люся ушла в магазин, - попробовала я подстегнуть
наглую девчонку.
     - Вернется, - пояснила Таня, - и уберет.
      -  Но  ведь  пахнет! - возмутилась я. -  Как  тебе  не
стыдно!
     - Мне?! - возмущенно спросила девчонка и добавила:
       -  Ни  капельки.  А  откуда  я  знаю,  что  это  Муму
набезобразничала?   Вдруг  ваши  мопсы  или   стаффордшириха
насрали?
     От неожиданности я принялась оправдываться:
      -  Муля  и  Ада  никогда себе такого не  позволяют,  а
Рейчел, извини, ходит, как лошадь, а там маленькая кучка.
      -  Вам  не  нравится, вы и убирайте, - преспокойненько
заявила  Таня  и принялась открывать пакет с чипсами.  Потом
быстро взглянула на меня и прибавила:
      -  Вообще-то  мы в гости приехали, а  чужих  людей  не
заставляют полы мыть. Кстати, вы не слишком любезны.
     - Мы?
     - Да.
     - Чем же обидели?
     - Поселили нас всех в маленькой комнате, когда еще одна
пустая  есть, а папа храпит, как бешеный, спать  невозможно;
торт ни разу не купили...
      Я  повернулась и пошла на кухню. Более наглой девчонки
свет не видывал, вот вернутся Люся с Иваном, все им объясню!
В  одной  комнате  поселили, торт не  купили,  ребенок  явно
повторяет родительские речи. Хотя уж не такой она и ребенок,
небось  лет  тринадцать исполнилось, вполне взрослая  особа.
Горя  здоровым негодованием, я плюхнула чайник  на  плиту  и
пошла  в  ванную.  Все-таки нужно убрать...  Но  из  "уголка
задумчивости" выходила Таня с тряпкой в руках.
      -  Очень рада, что ты, Танюша, все же переменила  свое
мнение, - ехидно заметила я.
       -  Меня  зовут  Аня,  -  пояснила  девочка  и  широко
улыбнулась.  -  Там Муму нагадила, но я уже  все  в  порядок
привела.
      -  Муму? - делано удивилась я. - Может, зря старалась,
вдруг Муля или Ада поработали.
     - Так какая разница, - усмехнулась Аня, - пахнет очень!
Потом,  ваши  мопсы воспитанные, а наша... - И  она  махнула
рукой.
      Я  молча  наблюдала, как Аня стирает в ванной  тряпку.
Надо  же, две близняшки, а полярно разные, вот и верь  после
этого  новомодным  теориям воспитания.  Нет  уж,  главное  -
генетика, что получилось, то и выросло!

                             ***

      На  следующий день я отправилась во Второй медицинский
институт на поиски студентки Люси Парфеновой.
       В   учебной  части  любезно  сообщили,  что   Людмила
Николаевна  успешно  завершила  обучение,  получила  красный
диплом  и  распределена на работу в...  НИИ  Склифосовского,
.b$%+%-(% травматологии.
      Вновь  пришлось садиться в метро и катить по знакомому
маршруту.  Что-то  я последнее время, как старая  водовозная
кляча, бегаю по кругу, и все без особого толка.
      Поднявшись  на  седьмой этаж,  я  пошла  по  знакомому
длинному коридору в ординаторскую, и первый, кто попался мне
на  глаза,  был  доктор Коза. Впрочем, он не  узнал  меня  и
буркнул:
     - Кого ищете?
     Я решила не напоминать ему о Юле и в тон ответила:
     - Парфенову.
      -  Людмила  Николаевна, - заорал  хирург  так,  что  в
пластиковом стаканчике вздрогнули шариковые ручки, -  к  вам
посетитель!
      -  Иду,  - раздалось из другой комнаты мягкое, грудное
контральто,   и   из  маленькой  двери  возле   окна   вышла
прехорошенькая  толстушка, похожая  на  ванильную  зефирину.
Сходство  с  продукцией  фабрики  "Ударница"  придавали   ей
волосы,  практически белые, и невероятно розовый цвет  кожи,
такой  бывает  только у очень маленьких детей  или  молочных
поросят.  Девушку хотелось звать Милочка,  на  худой  конец,
Людочка,  но  Людмила  Николаевна - язык  не  поворачивался.
Накрахмаленная хирургическая пижамка стояла на ее пухленькой
фигурке  колом, а на голове трепетала бумажная нежно-зеленая
шапочка.
     - Вы ко мне? - радостно поинтересовалась она.
      Я кивнула, Станислав Федорович продолжал быстро-быстро
строчить  что-то  на  листочке, и  мне  крайне  не  хотелось
говорить при нем.
      - Вы дочь Шемякиной? - не успокаивалась Людмилочка.  -
Что ж, случай сложный, речь идет об операции...
     - Можно поговорить с вами наедине? - тихо спросила я.
      Коза оторвался от писанины, хмыкнул, но не двинулся  с
места. Розовая мордашка свежеиспеченного травматолога  стала
бордово-красной, но голос не дрогнул:
     - Идите сюда.
      Мы вышли в коридор, Людмила толкнула соседнюю дверь, и
мы прошли в небольшую комнатку.
      -  И  о чем с вами разговаривать? - неожиданно сердито
фыркнула  она.  -  Сначала бросаете мать на  три  недели  со
сломанной   ногой   одну,  а  потом  таинственные   шептания
устраиваете!
      Я молча вытащила из кармана бордовую книжечку и сунула
под нос докторице.
     - Так вы не дочь Шемякиной! - дошло до нее.
      -  Нет,  конечно,  агент Романова,  просто  не  хотела
представляться  при всех, нашей конторе  не  нужна  реклама.
Скажите, у вас есть знакомый Егор?
     - Егор?
      -  Платов  Егор  Валентинович, - уточнила  я.  Людмила
покачала головой.
     - Первый раз слышу.
     - Помните квартиру в Новокисловском?
     - Конечно, я жила там.
     - Почему съехали?
      -  Замуж  вышла,  - пояснила Людочка, вновь  заливаясь
малиновой краской, - Петя москвич, вот я и переехала к нему.
     - А кто на ваше место отправился?
     - Зиночка Терентьева, мой супруг ей предложил квартирку
снять, очень место удобное, свет всегда.
     - Электрический? - удивилась я.
      - Нет, - засмеялась Люда и стала еще моложе на вид.  -
Конечно,  дневной.  Зина  -  художница,  искала  место   для
мастерской,  а  квартира в Новокисловском - угловая,  солнце
целый день с утра и до шести, семи вечера. Ей, кстати, очень
понравилось, да и брала Надежда недорого, всего сто  баксов,
никогда  не  ходила  с  проверками, словом,  не  хозяйка,  а
золото.  Ей-богу, кабы не замужество, жила  бы  там  до  сих
пор...
     В эту секунду дверь приоткрылась и всунулась голова.
      -  Людмила  Николаевна, - зачастила медсестра,  -  там
Синякова буянит, требует из 717-й перевести, грозится жалобу
писать.
      -  Ладно,  Света,  -  вздохнула  Парфенова,  -  сейчас
разберусь, вот еще несчастье на мою голову.
     Знакомые цифры, именно в этой палате лежала Юлечка.
      -  А  что  в  717-й?  - полюбопытствовала  я.  Людмила
безнадежно вздохнула:
     - Больные так суеверны. Некоторые ложатся и обязательно
спросят: "На этой кровати никто не умер?" Ну скажите,  можно
ли  найти  в больнице, такой, как Склиф, койку, где  никогда
никто  не  умирал? Да тут кроваткам по тридцать  лет,  танки
железные,  толкаем  их в перевязочную  еле-еле.  Нет,  скажи
обязательно,  что место счастливое. Обманываем, естественно.
"Что  вы, что вы, из этой палаты все на своих ногах  уходят,
даже  без  палки!"  Цирк, да и только!  А  в  717-й  сначала
девочка умерла молоденькая, от тромбоэмболии, а неделю назад
- старушка. Вот теперь больные и бузят, боятся.
      -  Анна  Ивановна, - пробормотала я,  -  со  сломанной
рукой.
       -  Нет,  Новохаткина,  -  удивилась  травматолог,   -
осколочный лодыжки. Положили ее в 717-ю. А она возьми и умри
ночью  от  тромбоэмболии! Вот Синякова и заявила: переведите
отсюда немедленно.
     - Переведете?
      - Нет, конечно, - пожала пухлыми плечиками Милочка.  -
Если у больных на поводу идти, знаете, что будет!
     - Что?
      -  Ничего  хорошего! Тут травматология, а  не  клиника
неврозов! Синякову оставят на прежнем месте.
      -  А  вдруг она тоже скончается от тромбоэмболии...  -
пробормотала я. - Может, инфекция в палате?
     Парфенова поскучнела.
       -  Тромбоэмболия  не  заразна,  просто  это  роковая,
мистическая  случайность, а теперь  больная  хулиганит,  как
поступить?!
     - Закройте палату на некоторое время, - посоветовала я,
- а когда контингент сменится, опять откроете!
     Людмила секунду смотрела на меня молча, потом фыркнула:
      -  Вы  что?  У  нас тут месяцами люди лежат,  мест  не
хватает,  в  коридорах устраиваем! Кто  же  позволит  палату
закрыть!
     - Отдайте мужчинам, они посмелее!
      - Мужики, когда болеют, намного хуже баб, - парировала
травматолог, - уж поверьте моему опыту!
      "Он  у  тебя  не слишком велик", - пронеслось  в  моей
голове, но вслух я сказала:
     - Дайте адрес.
     - Чей?
     - Зины.
       Примерно  через  полчаса  я  спустилась  на   станцию
"Проспект  Мира". Куда теперь ехать? Людмила Николаевна,  то
краснея, то бледнея, сообщила координаты художницы  Зины.  Я
внимательно поглядела на бумажку. Проживала она в двух шагах
-  Новослободская улица. Начнем, пожалуй, с  художницы,  тут
езды  от  силы  десять  минут, но  сначала  позвоним,  вдруг
хозяйка  ушла.  Но  Зина оказалась  на  месте  и  совсем  не
удивилась звонку.
      - Жду, - коротко ответила женщина, - дом у меня в пяти
минутах  ходьбы  от  "Менделеевской".  Пройдете  направо  до
светофора  и  увидите  на  другой стороне  большой,  светлый
кирпичный дом, внизу универмаг, вход со двора!
      Я благополучно доехала до "Новослободской", вылезла из
метро наружу, дотопала до универмага и нырнула в арку. Перед
моими   глазами  простерся  крохотный  дворик.  Прямо  вверх
поднималась   узенькая  лестничка,  слева  высились   глухие
железные  ворота.  На  небольшом пятачке  перед  ступеньками
клубилась   толпа,   состоящая  в   основном,   из   потных,
взъерошенных  женщин с клетчатыми необъятными хозяйственными
сумками.   Ничего  не  понимая,  я  взобралась  по  узенькой
лестнице и оказалась еще в одном дворике, размером с носовой
платок.  Слева  - кирпичная башня, справа - двери,  и  вновь
растрепанные  бабы  с  сумищами, из  которых  торчат  батоны
колбасы, пакеты с сухарями, и отчего-то у каждой мешочек,  в
котором уложены аккуратной горкой сигареты без пачек.
     - Здесь оптовый склад продуктов? - поинтересовалась я у
одной  из  теток, самой спокойной на вид. - А как попасть  в
дом?
     Женщина печально улыбнулась и тихо пояснила:
     - Тут, милая, СИЗО ј 2.
     - Что?
       -  Бутырская  тюрьма,  а  мы  передачи  принесли,   с
продуктами.
      -  Извините,  -  забормотала я,  чувствуя,  как  мороз
начинает пробираться под куртку, - я не знала...
      -  И хорошо, что не знала, - вздохнула женщина, - я бы
сама  сюда вовек не пришла, кабы не сынок дорогой! А в  доме
вход  внизу,  в железных воротах звонок. Раньше двор  открыт
был,  только два года, как закрыли. Ну да их понять можно  -
шум,  гам, да еще из подъездов туалеты сделали. А куда идти?
Тут, правда, есть сортир, да вечно не работает.
      -  И  давно  вы  сюда  еду  таскаете?  -  спросила  я.
Qобеседница помолчала и ответила:
     - Третий год.
     - Ужас! - вырвалось у меня.
      - Ничего, - выдохнула женщина, - суд уже был, скоро на
зону отправят. Семь лет дали с конфискацией.
     - За что?
     Тетка отмахнулась.
     - Ступай себе. У тебя дети есть?
     - Двое, - машинально сказала я.
      - Вот и радуйся, что не знаешь, где Бутырка, - подвела
итог беседе женщина и поволокла неподъемную торбу ко входу.

                             ***

         Зина     Терентьева,    близоруко     прищурившись,
поинтересовалась:
     - Вас Адель прислала?
     Не успев как следует подумать, я брякнула:
     - Нет.
      -  Надо  же, - расстроилась художница, - я думала,  из
салона покупатель пришел.
     - Меня Люда направила, - быстренько сориентировалась я.
     - Кто?
      -  Ну,  Люда  Парфенова, врач, она до вас квартиру  на
Новокисловском снимала.
     - Ах, Мила, - обрадовалась Зина, - чудненько, пойдемте.
      Мы вошли в большую комнату, превращенную в мастерскую.
Посередине   почти   двадцатиметрового  пространства   стоял
мольберт,  у  стен складированы картины, а на  полках  полно
всякой  ерунды: гипсовые головы, керамические вазы, шары  из
папье-маше.
      -  Что  вы  хотите?  - воодушевленно  поинтересовалась
художница. - Пейзаж, натюрморт?
      Не  дожидаясь  ответа,  она принялась  демонстрировать
полотна.  Однако, поняв, что клиентка не испытывает никакого
восторга, быстро добавила:
      -  Могу копию на заказ сделать, без проблем. Я окинула
взглядом мастерскую и спросила:
      -  И  зачем вы квартиру снимали, это помещение  просто
шикарное. Зина тяжело вздохнула:
     - В окно гляньте.
      Я  посмотрела  и  невольно вздрогнула.  Перед  глазами
возникла  стена  с  колючей  проволокой,  вышки  и   мрачное
кирпичное здание.
      -  Тюрьма,  -  пояснила  Зина,  -  печально  известная
Бутырка.  Я  тут  работать не могу, атмосфера  давит,  давно
другую  квартиру снимаю, а эту сдаю. Только последнее  время
никто  сюда и ехать не хочет, оно и понятно, место  мрачное,
скорбное, а рынок жилья велик.
     - Может, продать эту да купить в другом районе?
     Зина закурила и, выпуская клубы, пояснила:
      -  Наш дом риэлтерам по Москве отлично известен.  Всем
хорош - кирпич, лифт, мусоропровод, паркет. Только тюрьма во
дворе.  Вот  моим соседям повезло, продали трехкомнатную  за
$"%- $f bl тысяч долларов.
     - Таких цен не существует!
     - Еще как существуют, - грустно подтвердила Зина, - дом
такой. Ну, выбрали что-нибудь?
     - Мне хочется такую же картину, как у Егора.
     - У кого?
     - Мой знакомый. Егор Валентинович Платов приобрел у вас
чудесную  штучку - два мопса в корзинке, а рядом  девочка  в
белом платье...
     В глазах художницы мелькнул смешок, и она сказала:
      -  Очевидно,  вы спутали, я никогда не  писала  ничего
подобного!
     - Как же, - настаивала я, - Егорушка Платов, неужели не
помните,  ваш хороший знакомый, вы посоветовали ему квартиру
у Нади снять; кстати, почему вы съехали?
      -  Денег не стало, - машинально пояснила живописица  и
добавила:
      - Никакого Егора я в глаза не видела и квартиру никому
не  рекомендовала,  просто перебралась  к  себе.  Кстати,  я
забыла    там    обогреватель   масляный,    позвонила    на
Новокисловский,  подошла  женщина,  назвалась   Стеллой,   я
попросила отдать печечку, она предложила приехать к  вечеру.
Я  прикатила пораньше на два часа, время перепутала.  Стелла
велела  к девяти, а я решила к девятнадцати, ну и явилась  в
семь.
     На звонок дверь никто не открывал, и Зина расстроилась.
Путь  не  ближний, обидно зря прокатиться.  Но  потом  дверь
приоткрылась,  на пороге возник пронзительно  рыжий  парень,
просто   клоун,  и,  сказав,  что  он  брат  Стеллы,   вынес
обогреватель. В квартиру Зину не впустили.
       -   Очень   вежливый  гомик,  -  фыркнула  художница,
припоминая  ситуацию.  -  Сунул мне  в  нос  обогреватель  и
буркнул: "Забирай".
     - Гомик? - переспросила я.
     - Голубой, - пояснила Зина.
      -  Вы  умеете навскидку, с первого взгляда  определять
половую ориентацию?
     - И определять нечего, - ухмыльнулась Зина. - На ногтях
синий  лак.  В  ушах  серьги,  и  пахло  от  него,  как   от
парфюмерной лавки.

                          Глава 12

       Вечером,   когда  все  разбрелись  по   комнатам,   я
поинтересовалась у Катюши:
     - Скажи, тромбоэмболия заразна?
     - Далась тебе эта болячка, - тяжело вздохнула Катерина.
-  Нет,  не  заразна,  хотя  последнее  время  постулаты  об
инфицированности некоторых заболеваний пересматриваются.
     - Не поняла...
     - Ну, язва желудка всегда считалась благоприобретенной.
Питался  больной  неверно, вел не  правильный  образ  жизни,
курил,   нервничал   -   вот  и  результат.   Но   последние
исследования  четко показывают - язва имеет  другую  основу,
a*.`%) всего бактериальную.
     - И ей можно заразиться?
       -  Выходит,  что  так,  через  общую  посуду.  Сейчас
поговаривают,  будто воспаление легких, рак и  инфаркт  тоже
семейные болячки.
     - Как это?
     - Ну, один подхватил - вся семья слегла.
     - Инфаркт - инфекция? Катя развела руками.
     - Я только рассказала о последних исследованиях.
     - А тромбоэмболия?
     - Про нее ничего такого не слыхала.
     - Значит, если она заразна, тогда понятно!
     - Что? - удивилась Катя.
      -  Ну  смотри, в одной палате лежали женщины.  Сначала
одна   умирает  от  оторвавшегося  тромба,  кстати,   совсем
молодая, потом другая, правда, ее успели перевести в  другую
больницу. Следом гибнет третья - похоже на эпидемию.
       Катерина  с  изумлением  посмотрела  на  меня  широко
открытыми глазами.
     - Все разом умерли?
     - Нет, по очереди, но за короткий период.
     - От тромбоэмболии?
     - Да.
       -  Чепуха,  -  категорично  отрезала  Катя,  -  такое
невозможно!
     - Сама же говорила о новомодных течениях в науке!
     Катя в негодовании вскочила с дивана.
      -  Слушай,  Лампа,  тромбоэмболия не  чума,  воздушно-
капельным путем не передается.
      -  Почему  тогда  такая куча народа поумирала?  Катюня
призадумалась, потом со вздохом сообщила:
      -  В  медицине случаются иногда необъяснимые  явления.
Порой  приходит больной, ну ничего тяжелого, а утром -  бах,
покойник. Или, наоборот, по "Скорой" приволокут в экстренную
хирургию, крайняя степень тяжести, не жилец просто. Глядишь,
через  неделю  по  коридорам носится. Кстати,  среди  врачей
много  верующих,  потому  что кое-какие  вещи  ничем,  кроме
божественного вмешательства, и не объяснить.
      -  Значит,  в  717-й  палате приключилась  мистическая
случайность, - пробормотала я.
     - Именно, - согласилась Катюша, - либо...
     - Либо?
      -  В больнице объявился маньяк, отправляющий женщин на
тот свет.
     - Как?
      -  Существуют  лекарства,  усиливающие  свертываемость
крови,  инъекция большой дозы какого-нибудь из них  запросто
может привести к трагедии.
      Ночью  я безостановочно крутилась в кровати, постоянно
переворачивая подушку. Наконец, устроившись между мопсами  и
спихнув   на  пол  Рейчел,  привела  мысли  в  относительный
порядок. Итак, как развивались события? Сначала на тот