чих апартаментов. Я сочла  ее
поведение  за  приглашение  и   двинулась   за   ней.   Квартира   оказалась
многокомнатной, старуха, подволакивая ногу, тащилась  мимо  грязных,  бывших
когда-то белыми, дверей... Наконец мы вползли в  кухню,  и  она  рухнула  на
продранный стул.
   - Что надо? - прошептала она.
   Я перевела взгляд на ее трясущиеся крупной дрожью руки и вздохнула. Так и
знала, у старухи болезнь Паркинсона и маразм. От нее  ничего  не  добьешься,
надо уходить.
   - Мне нужна Марина Зудина, - на всякий случай еще раз уточнила я.
   - Слушаю, - свистела бабка.
   - Где Марина?
   - Я это, -  закашлялась  хозяйка  и  попыталась  поплотнее  закутаться  в
рванину. - Я! Чего надо? От неожиданности я села на соседний стул.
   - Вы? Марина Зудина?
   - Не веришь? - хмыкнула старуха и ткнула пальцем в сторону подоконника. -
Там посмотри.
   Я подошла к окну и увидела на куче  старых  газет  бордовую  книжечку.  С
фотографии строго смотрела вполне интеллигентная шатенка с большими  глазами
и крупным, капризным ртом. Зудина Марина  Евгеньевна,  1942  года  рождения,
город Москва. Не веря своим глазам, я пробормотала:
   - Это вы?
   - Я, - ответило чудовище, распахивая пуховик.
   Под курткой на  ней  была  тьма  одежды:  свитер,  кофта  от  спортивного
костюма, байковая мужская  рубашка  в  сине-черную  клетку.  Зудина  стащила
свитер и куртку. Ей отчего-то  стало  жарко,  над  верхней  губой  выступили
капельки пота. По кухне поплыл запах давно не мытого тела.
   - Тебя кто прислал? - неожиданно поинтересовалась она.
   Растерявшись окончательно, я, совершенно не желая этого, ответила:
   - Ада Марковна, из гостиницы "Морская".
   - Слава богу, - пробормотала Марина и вытянула руку. - Давай скорей!
   - Что?
   - Ой, ну дай быстро, - заныла Зудина, - дай, что она прислала! Ну скорей,
видишь мне плохо...
   Я недоуменно смотрела на нее. Бывшая горничная внезапно заплакала:
   - Издеваешься? Да?
   Продолжая хныкать, она вылезла и из рубашки, оставшись в  одной  майке  с
надписью "Адидас", болтающейся на высохшем теле, словно  тряпка  на  швабре.
Тощая рука, похожая на анатомическое пособие, выглянула из короткого  рукава
Футболки. От локтя к запястью бежали жуткие синяки и кровоподтеки. Все сразу
стало на свои места - наркоманка. Вот почему она такая худая и вот отчего ей
все время то жарко, то холодно. До сих пор мне не  приходилось  сталкиваться
нос к носу с людьми, употребляющими героин или другую  какую  отраву.  Но  в
свое время у Катюши был пациент, плотно сидящий на игле. И я помню, как  она
рассказывала о  нарушенной  терморегуляции,  постоянной  жажде,  бесконечной
смене настроений и готовности отдать абсолютно все за дозу...
   - Дай, - шептала Марина,  умоляюще  протягивая  руку,  -  видишь,  ломает
всю... Адочка молодец, я вчера  позвонила  ей,  так  она  трубку  шваркнула,
послала меня подальше, но все же пожалела и тебя прислала. Дай, дай, дай...
   С  глухим  стоном  она  уронила  голову  на  кухонный  стол  и  принялась
колотиться лбом о пластиковое покрытие. Я совсем перепугалась и рванулась  к
холодильнику, может, там  найдется  валерьянка  или  валокордин?  Но  внутри
старенького "ЗИЛа" были только пустые железные полки. Ничего похожего на еду
и лекарства я не обнаружила и в кухонных шкафчиках, Марина  давным-давно  не
ходила в магазин, наркотик заменил ей все...
   - Почему Ада должна прислать тебе дозу? - поинтересовалась я.
   Внезапно Марина перестала колотиться об стол,  подняла  голову  и  хрипло
засмеялась.
   - Адуська мне сколько хочешь пришлет, я о ней все знаю! Так  ей  вчера  и
сказала: "Не дашь - всем расскажу!"
   - Что?
   Зудина сморщилась.
   - Какая хитрая, давай, чего приволокла!
   - У меня ничего нет, - твердо сказала я.
   Марина стала еще меньше ростом.
   - Адуська...
   - Ада Марковна только адрес твой дала...
   - Ой, плохо, умру сейчас, - заплакала наркоманка, - все  кости  скрутило,
блевать тянет.
   Выговорив эту фразу,  она  подошла  к  раковине  и  склонилась  над  ней.
Послышались жуткие булькающие звуки, но в желудке у несчастной давно не было
никакой еды, и ее рвало одной желчью.
   В полной растерянности я смотрела на  скрюченную  спину.  Похоже,  Марина
знает много интересного, но рассказать не сможет. И что делать?  Внезапно  в
голову пришло решение.  Я  схватила  телефон  и  набрала  бесконечные  цифры
8-901-764...
   - Алло, - раздался тихий голосок.
   - Иришка...
   - Не, это я, Лиза, - прошептала девочка, - ты номер перепутала, а у  меня
сейчас как раз урок алгебры.
   Я вздохнула и вновь начала терзать телефонный диск.
   - Да, - ответила Ира.
   - Иришка, у папы есть мобильный?
   - Конечно.
   Постаравшись получше запомнить произнесенные ею цифры,  я  опять  набрала
номер. Интересно, почему Марине не отключили телефон, с трудом верится,  что
она вовремя вносит абонентскуюплату.
   - Слушаю, - прозвучал безукоризненно вежливый баритон.
   - Родион? Лампа беспокоит. Не знаете, где срочно взять героин?
   - И давно вы на игле? - хмыкнул Гвоздь.
   Видали шутника! Путанно и бестолково я объяснила ситуацию, но  Ирин  отец
тут же ухватил суть.
   - Где вы находитесь? Сиреневый бульвар? Ждите, сейчас привезут.
   Я поглядела на Марину. Той опять стало холодно, и она  напялила  на  себя
многочисленные лохмотья.
   - Вот что, Марина, - ледяным голосом отчеканила я. - Ада Марковна  ничего
не прислала, но мне тебя жаль, поэтому сейчас сюда приедут  и  сделают  тебе
укол.
   - У меня нет денег, - прохрипела Зудина, кашляя, - ни  копейки!  Пойди  в
комнату, погляди, может, чего нароешь. Хрусталь еще  остался,  а  в  спальне
Библия лежит, старинная, бабкина, возьми, она ценная.
   - Мне не надо твоих денег и вещей!
   - Добрая какая, - хмыкнула Зудина  и  затряслась,  словно  под  током,  -
только не обманешь! Говори, чего хочешь?
   - Что случилось в гостинице "Морская" в  1970  году,  то  ли  в  двадцать
шестом, то ли в двадцать седьмом номере? Из-за чего вспыхнул пожар? И почему
Ада Марковна до сих пор смертельно боится вспоминать об этом эпизоде?
   - Сначала укол, потом разговор, - выплюнула Зудина, -  наперед  не  верю,
узнаешь и уйдешь!
   - Нет, честное слово...
   Услыхав последнее слово, Марина залилась в хохоте.
   - Честное слово! Ой, не  могу,  честное  слово!  Ну,  скажите,  какие  мы
благородные, какие искренние... А вот тебе мое честное слово! Сначала доза -
потом правда.
   И она опять начала выпутываться из свитера и куртки. Потекли  томительные
минуты.
   - Курить есть? - прошептала Марина.  Я  протянула  ей  пачку  ментолового
"Вога".
   - Гадость, - сплюнула женщина, но сигареты взяла и судорожно закурила.
   Все  мои  попытки  разузнать  хоть  что-нибудь  разбивались   о   твердое
заявление: сначала героин - потом все остальное.
   Внезапно в прихожей  затренькал  звонок.  На  пороге  стоял  черноволосый
парень с длинными черными волосами, стянутыми резинкой в хвостик.
   - Мне Лампу! - резко сказал он.
   - Я слушаю.
   - Меня Гвоздь прислал, - отчеканил юнша, - держи.
   Я взяла небольшой пакетик.
   - Что это?
   - Как что? Доза.
   - Но она  просила  укол...  Юноша  глянул  на  меня,  тяжело  вздохнул  и
поинтересовался:
   - Где клиент?
   - На кухне.
   Тяжело ступая, дилер добрался до пищеблока, глянул на Марину  и  зачем-то
зажег плиту; В ту же секунду затрещал телефон. Зудина зачарованно  наблюдала
за действиями парня и совершенно не реагировала на внешние раздражители, а я
машинально схватила трубку.
   - Да.
   - Лампа, ты? - услышала я голос Гвоздя.
   - Ага, - удивленно ответила я. Интересно, как он узнал номер?
   - Пришел мой мальчишечка?
   - Здесь он.
   - Дай сюда.
   - Это вас, - пробормотала я. Юноша схватил аппарат и забубнил:
   - Угу, угу, угу.
   Потом шмякнув трубку на рычаг, сказал:
   - Вы этой шалаве сейчас укол не ставьте. Она моментом улетит,  ничего  не
расскажет...
   - Дай, - прошептала Марина, лихорадочно блестя глазами.
   - Нет, моя кошечка, - засмеялся дилер. - Сначала раздевайся  и  спой  нам
песенку!
   Как сомнамбула, Зудина принялась стаскивать куртку.
   - Заинька, - умилился парень, - раздевайся морально, расскажи Лампе  все,
что та хочет узнать, будь добра, иначе ничего не получишь!
   Мне стало безумно жаль трясущуюся, потерявшую всякий  человеческий  облик
бабу.
   - Дай ей шприц, пусть уколется, а потом говорит.
   Юноша засмеялся.
   - Небось никогда с торчками дела не имели? Я покачала головой.
   - Оно и видно. Да они за дозу мать родную продадут,  на  все  готовы,  но
стоит кольнуться  -  пиши  пропало.  Сначала  кайф  словит,  а  потом  спать
завалится, и ничего вы от нее  не  добьетесь.  Вот  Гвоздь  зачем  звонил  -
просил, чтобы я вас предупредил. Пусть пташечка  нам  сначала  споет,  а  вы
спрячьте это пока в сумочку.
   И он протянул шприц. Я сунула его в сумку. Марина  горестно  вздохнула  и
просипела:
   - Хорошо, говори, с чего начинать?
   - Вот и ладненько, - улыбнулся парень, - побег я. Кстати, держите.
   Я посмотрела на картонку.  Надо  же,  визитная  карточка  -  "Николай"  и
телефон.
   - Если еще понадоблюсь, звоните, о цене сторгуемся.
   - Сколько я сейчас должна? Николай поднял руки.
   - Что вы! Это Гвоздь заказал, он мне и заплатит.
   Быстрым движением парень скатал кусок  бумаги,  на  котором  еще  недавно
лежал порошок, в тугой комок, выбросил его в форточку и был таков.
   - Ну, - прошелестела Зудина, - спрашивай.
   - Давай с самого начала, - велела я.

Глава 23

   Марина Зудина пришла на работу в "Морскую" совсем молодой,  только-только
справила двадцатипятилетие. Сначала  убирала  первый  этаж,  мыла  коридоры,
туалеты и комнаты. Внизу номера были большие, плотно заставленные кроватями,
постояльцев в них набивали по пять-шесть  человек.  Марина  жутко  уставала.
Гости, в основном мужики, мусорили ужасно. Иногда ей казалось, что многие из
них просто впервые  в  жизни  увидели  унитаз,  а  уж  попасть  в  него  при
отправлении малой нужды удавалось далеко не всякому. Зарплата, в отличие  от
нагрузки, была маленькой, всего шестьдесят рублей,  и  чаевых  ей  никто  не
давал, но Зудиной просто некуда было деваться. Образование - восемь классов,
и никакой профессии в руках. Следовало, наверное, пойти в ПТУ и выучиться на
парикмахера или портниху... Но девушка не испытывала  ни  малейшего  желания
сидеть за партой и предпочла "карьеру" уборщицы.
   Вскоре в гостинице  сменился  директор,  в  кресло  начальника  села  Ада
Марковна. Женщина по достоинству оценила старательность Зудиной  и  перевела
ту на второй этаж. Мариночка была очень довольна. Наверху жили совсем другие
люди. Номера там были поменьше, селили в  них  максимум  троих,  в  основном
мелких провинциальных начальников. Вели они себя  пристойно,  в  туалете  не
пачкали и дарили хорошенькой горничной шоколадки и рубли. А еще Ада Марковна
выбила для Марины ставку  горничной,  и  Зудина  стала  получать  целых  сто
целковых - большие деньги для девушки, не имевшей никакого образования.
   Скоро Мариночка начала замечать,  что  в  номере  люкс  на  втором  этаже
творятся дивные дела. Частенько туда  прошмыгивали  мужчины  и  женщины  без
всякой регистрации. Но что  там  происходит,  Зудина  точно  не  знала.  Ада
Марковна сама убирала люкс, не пуская туда никого.  Впрочем,  обслуживающего
персонала в "Морской" было раз-два и  обчелся.  Директриса,  завхоз,  он  же
портье, уборщица на первом этаже,  слегка  ненормальная  Елена  Павловна,  и
Марина,  наводившая  порядок  наверху.  Буфета,  ресторана  и  библиотеки  в
"Морской" не было, а бухгалтерша сидела в министерстве. Однако, расписываясь
в ведомости за зарплату, Марина натыкалась взглядом на  незнакомые  фамилии.
Оказывается, в "Морской" еще  трудились  две  дежурные  и  три  горничные...
Зудина догадалась, что Грибоедов и  Ада  Марковна  просто  оформили  на  эти
должности каких-то своих знакомых, а деньги делили между собой.
   Однажды на "Морскую" свалилась проверка, и откуда ни  возьмись  появились
ранее не виданные сотрудники. Проверяющие остались  довольны.  На  следующий
день Ада Марковна позвала Марину и вручила той беленький конвертик.
   - Молодец, - коротко похвалила начальница, - ценю.
   Внутри конверта лежала  красивая  пятидесятирублевая  бумажка.  Мариночка
поняла, что ее признали своей. Дальше - больше. В конце недели, а  именно  в
субботу , Ада Марковна дала Марине ключ и велела:
   - Иди в люкс и проверь, все ли там в  порядке.  Зудина  открыла  комнату,
смахнула кое-где пыль, встряхнула накидки на креслах и доложила:
   - Все путем.
   Утром в воскресенье Ада Марковна опять приказала:
   - Убери там!
   Зудина пошла в номер для начальства и присвистнула.  Да,  оттягивались  в
нем, похоже, по полной программе.  Везде  стояли  пустые  бутылки,  валялись
остатки еды, постельное белье скомкано, а в ванне колыхалась вода, в которой
плавала пустая пластмассовая упаковка от  единственной  продававшейся  тогда
пены под названием "Бадузан".
   Мариночка засучила рукава и мигом привела номер в пристойный вид. Потом в
порыве  вдохновения  сбегала  на  первый  этаж,  взяла  в  холле  букет   из
пластмассовых  тюльпанов  и,  помыв  его,  водрузила  на  письменный   стол.
Пришедшая принимать работу Ада Марковна усмехнулась:
   - Старательная ты, Марина.
   Директрису и горничную разделяло не так уж много лет, но у Ады за плечами
был техникум коммунального хозяйства, поэтому она и сделала  столь  успешную
карьеру  в  "гостиничном  мире".  Но  Зудина  никогда  не  завидовала  более
удачливой начальнице, разве что иногда вздыхала,  получая  зарплату,  однако
после  того,  как  Марине  поручили  убирать  "генеральский"  номер,   отпал
последний повод для зависти.
   В коммунистические времена получку выдавали точно  в  срок,  два  раза  в
месяц. Сначала люди становились обладателями меньшей части, так  называемого
аванса, а потом им вручалась зарплата. В Маринином случае выходило  тридцать
восемь и пятьдесят рублей, двенадцать целковых съедали  налоги.  Прожить  на
заработанные гроши можно было кое-как,  и  Зудиной  всякий  раз  приходилось
решать сложную задачу - как купить  новые  колготки,  стоившие  семь  рублей
семьдесят копеек...
   Третьего марта, расписавшись в  кабинете  у  Ады  Марковны  в  ведомости,
Марина сложила заработанное в  кошелек  и  собралась  уходить.  Но  директор
остановила ее и протянула еще четыре десятки.
   - Это мне? - удивилась Зудина.
   - На втором этаже положено иметь двух горничных, - спокойно пояснила  Ада
Марковна, - но ты великолепно  справляешься  одна.  Зачем  же  нанимать  еще
одного человека? Лучше заплачу тебе две ставки. Только никому ни гугу, иначе
всем нагорит!
   Мариночка радостно кивнула.
   Через месяц она стала правой рукой Ады Марковны, и ее  посвятили  во  все
секреты. Узнала она и о кое-каких постоянных посетителях люкса - мужчинах  и
женщинах, приходивших в основном Днем,  часа  на  два,  на  три...  Впрочем,
иногда парочки оставались на ночь, и были  они  в  основном  женского  пола.
Зудина быстро разобралась в половой  ориентации  Ады  Марковны,  но  никаких
отрицательных эмоций не испытала. Директриса никогда к ней не приставала,  у
нее была постоянная  любовница,  худенькая  и  длинноносая  Зина,  частенько
забегавшая в "Морскую". Правда, Ада называла девушку двоюродной сестрой,  но
Мариночка только усмехалась про себя. Зинка ей категорически не нравилась  -
наглая и беспардонная. Марине было  жаль  интеллигентную  Аду  Марковну.  Та
безропотно открывала перед Зинкой кошелек и, что уж совсем странно,  пускала
ту в люкс с другими женщинами. Иногда Зина заявлялась вечером, когда  Марина
оставалась на дежурстве, и требовала:
   - Давай ключ!
   В первый раз Зудина отказала.  Зинка  коротко  ругнулась  и  убежала.  На
следующее утро Ада Марковна, отводя глаза в сторону, попросила:
   - Если Зина придет в мое отсутствие, ты ей номер открой.
   Марина не выдержала:
   - Между прочим, она с какой-то грязной шалавой приперлась! Той  сперва  в
баню хорошо бы зайти, а потом уж в приличное  место  являться,  еще  украдет
чего...
   - Я знаю, - тихо ответила Ада. Но Зудину понесло:
   - Ну зачем вы разрешаете ей над собой  смеяться,  бросьте  нахалку!  Что,
кругом других девушек нет? Только свистните, к вам десяток прибежит.
   Ада Марковна тяжело вздохнула:
   - Ох, Маришка, все мне про Зинаиду известно. Про все ее художества. Но  -
люблю ее и ничего поделать с собой не могу. Ничего!
   Зудина лишь пожала плечами. Со своими любовниками  она  расставалась  без
всякой жалости и тени сомнений. Впрочем, чужая  душа  потемки,  и  если  Аду
Марковну устраивает подобное положение  вещей,  то  кто  бы  спорил,  но  не
Марина.  После  того  памятного  разговора  ключ  наглой  Зинке  она  давала
беспрекословно.
   В тот майский день Мариночка тосковала за стойкой.  Шел  двенадцатый  час
ночи, постояльцы уже утихомирились,  телевизоры  не  работали,  и  никто  не
требовал горячей воды. Зудина отключила  титан  и  разобрала  диван.  Ночным
дежурным разрешалось вздремнуть  тут  же,  не  отходя  далеко  от  ящичка  с
ключами. Девушка уже собралась запереть входную  дверь,  как  в  холл  вошла
Зинка, за  ней,  нетвердо  вышагивая  на  двенадцатисантиметровых  шпильках,
ввалилась девица в коротенькой юбочке из разноцветных  замшевых  кусочков  и
кофточке "лапша". То, что они обе находятся под шофе, Марина поняла сразу.
   - Эй, - взвизгнула Зинаида, - ключ давай, живо!
   Зудина заколебалась. Дело в том, что всего час тому назад  люкс  покинула
очередная парочка. Мужчина и женщина, давшие дежурной  коробочку  дефицитных
шоколадных конфет и пять рублей, оставили после себя жуткое, просто свинское
безобразие. Марина, очень уставшая за день, решила отложить уборку до  утра,
надеясь, что сегодня больше никто не заявится, и вот, пожалуйста!
   - Там не прибрано, - ответила Зудина.
   - А-а, - протянула Зина и схватилась за телефон. -  Адочка,  -  затрещала
она, - тут твоя дежурная ключ не дает. Говорит, в номере убрать не успела...
   Потом она сунула трубку Марине.
   - Вот что, - раздался безнадежно усталый голос Ады Марковны, - пусти их в
двадцать седьмой, он пустой!
   Задыхаясь от негодования, Зудина протянула Зинаиде ключик.
   - Отличненько, - пропела та.
   Любовницы отправились наверх. А у Марины пропал сон, зато появилась дикая
злоба на бессовестную, бесцеремонную Зинку. Да еще дежурная побаивалась, что
находящиеся под газом девицы начнут шуметь и беспокоить других  постояльцев,
так и до беды недалеко.
   Но наверху все было тихо, и в конце концов Зудина задремала. Часа  в  три
она проснулась от резкого толчка. Возле дивана стояла насмерть  перепуганная
Зинка. Хмель разом слетел с нее, и девушка тряслась.
   - Чего случилось? - безнадежно спросила Марина.
   Кажется, сбылись ее самые ужасные предположения, девчонки перебудили весь
этаж...
   Зина, не просто белая, а синяя, поманила дежурную рукой, на цыпочках  они
поднялись в номер, и Марина чуть  не  завизжала.  Увиденное  напоминало  сон
маньяка. Все, куда  падал  взор,  было  в  крови,  а  посреди  ковра  лежала
абсолютно голая девчонка с перерезанным горлом.
   - Она сама, - шептала Зина, - ей-богу, сама! Взяла бритву и полоснула,  а
из шеи фонтан как забьет! Вот смотри, и на меня попало!
   Она вытянула вперед дрожащие руки. Зудина отшатнулась. Горничная  никогда
не читала бессмертного творения Вильяма Шекспира "Леди Макбет", но в  голове
у нее промелькнула почти цитата из этой пьесы: "Никаким мылом не отмыть  эту
кровь". Чувствуя, что сейчас потеряет сознание, Марина бросилась звонить Аде
Марковне. Та прибыла немедленно, благо жила в двух шагах от "Морской".
   Наверное, у Ады были не нервы, а корабельные канаты, потому  что  она  не
потеряла голову. Полностью деморализованную Зину директриса отправила мыться
в душ. Потом они  с  Марин