лядела пустынной, прохожих никого, ледяная, ветреная погода
разогнала москвичей по домам.

Может, впрямь следует учиться водить машину и зимой, а не только летом.

Вот сейчас бы с комфортом ехала в теплом салоне, а не неслась, дрожа от
страха и холода, к подземке... Хотя если учесть, что даже сухим июньским
днем я покрываюсь потом от напряжения, накручивая руль...

Неоклеенная дверь перестала удивлять, так же как и то, что Ваня вновь
приготовил ужин: на этот раз макароны по-флотски и борщ. Впрочем, и
домашние стали относиться к мастеру как к родственнику. Сегодня и Юля, и
Катя ходили по квартире в халатах, а Лизавета прошлепала в ванную в одних
трусах и лифчике. До сих пор такое поведение они позволяли себе только в
присутствии трех лиц мужского пола: Сережки, Кирюшки и Володи. Кстати, куда
подевался майор? Не звонит, не приходит, очень странно. Впрочем, если
подумать, так и ничего особенного. Скорей всего сидит в какой-нибудь засаде
или просто занимается с бумажками, случаются у них на службе авралы...

Утром я приехала в Институт тропической медицины, нашла в проходной список
телефонов и позвонила в отдел кадров.

- Алло, - отозвался девичий голос.

- Добрый день, - радостно сказала я, - программа "Поле чудес" беспокоит.

- Ой, - вскрикнула девушка, - да ну?

- Привет вам от Леонида Якубовича.

- Ой, - радовалась девица, - ой, а что надото вам?

- Ну не по телефону же разговаривать.

- Да, конечно, - засуетилась девчонка, - стойте внизу, ща прибегу!

Через минут пять с той стороны турникета появилось прехорошенькое создание,
одетое не по погоде в суперкоротенькую кожаную мини-юбчонку с кургузой
кофтенкой, не доходящей до талии.

- Идите сюда, - замахало небесное видение руками.

По извилистым, кишкообразным коридорам мы пошли в глубь здания.

- Ну надо же, - радовалась провожатая, - в первый раз человека из телика
вижу. Вы у нас хотите передачу снимать?

- Во всяком случае, с вашими сотрудниками...

- Ну надо же, - подпрыгивала девчонка, - потрясающе.

- Как вас зовут? - улыбнулась я.

- Лариса.

- Ларочка, - ласково произнесла я, - предполагаемые съемки пройдут перед
самым Новым годом, сюрприз такой. Так что не очень болтайте. Сейчас я
пришла уточнить состав участников, кстати, вы заведующая отделом кадров?

- Нет, - погрустнела Ларочка, - я менеджер по персоналу.

- А начальство у вас кто?

- Симаков Николай Петрович, - пояснила Ларисочка, - только сейчас ни его,
ни Анны Альбертовны, ни Нинель Михайловны, ни Люды, вообще в отделе никого
нет, кроме меня.

- Куда же все подевались? - удивленно спросила я, глядя, как Ларочка с
трудом открывает железную дверь в комнату с табличкой "Посторонним вход
воспрещен".

- Грипп свалил, - пояснила девушка, - жуткая зараза, половина института
слегла, а вторая половина на днях обязательно заболеет!

Я хмыкнула. Сапожники, как водится, оказались без сапог, врачи знают все о
редких загадочных болячках, а сделать прививку против вируса "А" не
догадались. Да все газеты в один голос кричали о предстоящей эпидемии и
советовали привиться! Но мне эта ситуация была лишь на руку. Уж не знаю,
как бы отнесся к появлению сотрудницы "Поля чудес" Симаков Николай
Петрович. Небось проверил бы первым делом документы, но глупенькая Лариса
даже и не подумала спросить удостоверение личности. В данной ситуации,
впрочем, это очень хорошо. Вот только одно "но"...

- Скажите, Ларочка, - мило прощебетала я, усевшись в тесной комнатушке и
получив чашечку отвратительного на вид и такого же мерзкого на вкус кофе, -
а вы сумеете без начальства заглянуть в картотеку?

- Конечно, - захихикала Лара, - теперь у нас компьютер, чик - и готово!

Желая продемонстрировать осведомленность, девчонка ткнула в кнопку,
раздалось мирное гудение, машина начала грузиться.

Целый час мы формировали команду. Наконец, посчитав момент подходящим, я
сказала:

- У господина Якубовича имелось одно предложение...

- Какое? - воодушевленно воскликнула Ларисочка.

- Здесь работает очень интересная женщина Анна Яхнина, Леониду хочется,
чтобы она обязательно приняла участие.

- Яхнина, Яхнина, - забормотала Ларисочка, - не припомню такую, хотя у нас
прорва народа в штате.

На экране заметались строчки.

- Вы точно фамилию назвали? - спросила спустя пару минут Ларочка.

- Абсолютно.

- Сейчас в уволенных посмотрю, - обнадежила девочка и радостно воскликнула:
- Анна Михайловна Яхнина, шестьдесят третьего года рождения, она?

Я уставилась на экран компьютера. На меня смотрело не слишком четкое
изображение девичьего лица. Но даже этот отвратительный снимок рассказывал
о характере Анечки: неулыбчива, строга и, очевидно, не привыкла раскрывать
перед посторонними душу. Выступающий квадратный подбородок, узкие, сжатые в
нитку губы... Качества, великолепные для ученого, но отвратительные для
жены и матери.

- Она? - поинтересовалась Ларисочка.

- Похоже.

- Анна Михайловна уволилась в девяносто первом году, - пояснила девушка.

- Причина указана?

- Конечно, в связи с резким ухудшением здоровья и получением инвалидности
первой, нерабочей группы.

- Адреса там нет?

- Есть только тот, по которому проживала на момент работы в институте.

- Давай, - велела я.

- Цветной бульвар, дом девятнадцать, квартира семь.

Ноги понесли меня к метро с бешеной скоростью. Эх, жаль, в деле не нашлось
телефона. Но Цветной бульвар в самом центре, ехать недалеко, даже метро
есть с таким названием. У входа в подземку маячила баба в старом пальто.

- Держи, - сунула она мне рекламную листовку.

Я влетела в вестибюль, спустилась вниз, вошла в вагон, плюхнулась на диван
и помчалась сквозь тьму. Тут только глаза прочитали текст на небольшой
бумажке, полученной от божьего одуванчика. "Центр древнекитайской медицины.
Похудеть за неделю до 8 кг, навсегда. Комфортно, очень дорого.
Консультируют и ведут прием лучшие специалисты Европы. Телефон 126-02-87".

Пару секунд я читала объявление, потом стала корчиться от смеха. Нет, вы
только подумайте внимательно над текстом. Мне предлагают похудеть до восьми
килограмм. Значит, в результате комфортных и очень дорогих процедур я буду
весить, как наша мопсиха Ада. Она как раз тянет ровно на восемь всемирных
эквивалентов. Представляете, как я похорошею, сравнявшись весом с комнатной
собачкой! Но этого мало! Чтобы отсечь всяческие надежды, люди, давшие
объявление, подчеркнули навсегда! То есть превращусь в Адюсю и никогда
более не сумею поправиться. Рост, естественно, останется прежним... Да уж,
на фоне подобного предложения как-то теряется еще одна восхитительная
деталька: в Центре древнекитайской медицины прием непонятно почему ведут
лучшие специалисты Европы. Хотя это я зря. Древние китайцы давным-давно
вымерли...

- Станция "Цветной бульвар", - донеслось из динамика.

Я пошла к выходу, отчего-то напевая под нос бодрую песенку, нет, все не так
плохо, жизнь прекрасна, я молода, имею семью, любимых животных, а вот
теперь еще и нашла себе профессию по душе. Мне очень нравится работа
частного детектива, и как только найду убийцу Эдика Малевича, мигом примусь
за другое дело. Впрочем, у Федоры может не оказаться заказов... На секунду
мне стало грустно, но тут же взгляд упал на киоск, торгующий журналами.
Душа вновь наполнилась бодростью. Не будет клиентов? Ерунда, найдем их
сами, дадим объявления в газетах.

ГЛАВА 26

Аня проживала в самом центре, а наш с Катюшей дом расположен довольно
далеко от Красной площади. Но ни за какие блага я не согласилась бы
поменяться с Яхниной квартирами.

Невысокий, четырехэтажный, серый каменный особняк нависал прямо над Цветным
бульваром, где нервно издавали гудки машины, стоявшие в километровой
пробке, а слева шумело Садовое кольцо. Даже сегодня, холодным, морозным
днем, тут нечем дышать, представляю, какой смог повисает в этом районе
летом, весной и осенью.

Вход в здание был прямо с бульвара, двора у дома не наблюдалось. Да уж,
понимаю, как мучаются местные собачники. Впрочем, вдруг внутри дома красота
невероятная... Но лестница выглядела ужасно, а запах там стоял такой, что
меня чуть было не вывернуло наизнанку, пока я плелась по заплеванным
ступенькам вверх. Дверь нужной квартиры выглядела под стать подъезду -
огромная, деревянная, ободранная, с невероятной ручкой, сделанной году этак
в девятьсот тринадцатом. Звонка не нашлось, и пришлось колотить в створку
ногой. Похоже, что такие действия производили все прибывавшие сюда гости,
потому что в самом низу двери виднелась яма, явно выбитая сапогами и
ботинками.

- Кто там? - прокричал детский голосок.

- Маму позови.

- Сейчас, - сообщил ребенок и исчез.

Я подождала пару минут и уже собралась вновь дубасить по деревяшке, как
приоткрылась щель.

- Вам кого?

- Анну Яхнину.

Из пространства между дверью и створкой высунулось бледное женское лицо с
огромным синяком под левым глазом.

- Анну?

- Да.

- Вы не из налоговой инспекции?

- Разве похоже?

- И не из собеса? - настороженно продолжала баба.

- Нет

- А откуда? Зачем вам Аня?

- В этом году отмечается пятидесятилетие Института тропической медицины,
Яхнина когда-то работала там, вот, привезла приглашение на праздник.

Женщина загремела цепочкой:

- Входите. Тут такие кадры в подъезде проживают, жуткие сволочи. Мы у
Анечки квартиру снимаем и все боимся, что кто-нибудь из этих дряней
накапает либо в налоговую, либо в собес. Если узнают, что она жилплощадь
сдает, мигом дотацию отнимут. А как ей на пенсию прожить? Ну никак
невозможно. И о чем власти думают...

- Значит, Анюта не здесь живет? - прервала я стоны тетки.

- Нет, она в интернате.

- Где?

- Ну, в больнице. А вы разве не в курсе?

- Чего?

- Того, что с ней случилось.

- Нет, мы с ней никогда не виделись.

- Анечка - инвалид, вряд ли она сумеет пойти на праздник.

- Адрес у вас есть?

- Интерната? Конечно.

- Телефон?

- Зачем он мне? Аня никуда не выходит, раз в месяц муж просто отвозит ей
денежки, и делу конец.

- Давайте адрес.

- Да не старайтесь, - принялась уговаривать меня баба, - она все равно ни
за что не пойдет, чего вам зря мотаться? Оставьте у нас приглашение, Петя
поедет с платой и прихватит...

- Белено передать лично в руки, там еще материальная помощь.

- А, понятно, - кивнула тетка, - тогда пишите: улица Четвертого тупика, дом
шесть.

В первую секунду мне показалось, что тетка надо мной издевается.

- Улица Четвертого тупика? Где же такая?

- Петя, - заорала хозяйка. - Петь, поди сюда.

Из комнаты вышел толстый мужик в несвежей, заляпанной невесть чем майке.

- Ну, чего голосишь, как потерпевшая? Разоралась! Замолкни, Валька!

- Слышь, Петюш, - не обращая внимания на его грубость, продолжала Валя, -
расскажи человеку, где Анина больница находится, вот, материальную помощь
ей привезли с бывшей работы.

Петр окинул меня мутноватым взглядом и объявил:

- У Муньки в жопе.

- Где? - оторопела я.

- У е...й матери за углом, - продолжил хозяин, отчаянно почесывая под
мышками, - чистый геморрой добираться. Сначала до "Юго-Западной" на метро,
потом на маршрутке до Солнцева, затем пересядешь на восемьсот двенадцатый и
доедешь до остановки "Зеленый бор", как сойдешь, тут тебе и забор ихний.

- По времени это сколько?

- Два часа в один конец.

Я глянула на будильник, громко тикавший на полке в входа: 13.00. Ничего, в
три буду на месте.

Петр слегка ошибся. Я потратила на дорогу больше ста двадцати минут.
Сначала долго поджидала маршрутку, потом никак не хотел подъезжать 812-й, а
когда автобус наконец появился и я, устроившись у окна, купила у кондуктора
билет, выяснилось, что "Зеленый бор" конечная, и езды туда полчаса по
хорошей дороге, а по зимней сорок минут. Впрочем, в одном Петр оказался
прав: автобус и впрямь уперся в синий забор, только мужчина забыл сказать,
что до центрального входа надо бежать около двадцати минут. Заборчик
тянулся и тянулся, он был на редкость высоким и целым. Но все имеет конец.
Впереди мелькнули ворота, я нырнула в них и увидела штук десять зданий,
стоявших в живописном беспорядке на огромной территории. Первое украшала
табличка "Морг. Выдача тел с 10.00 до 14.00". Шарахнувшись в сторону от
малопривлекательного помещения, я подошла к другому дому - "Хирургия". Вот
отлично, должно же здесь быть справочное бюро.

Окошко и впрямь нашлось у входа. В нем сидела неприступная и
неразговорчивая, словно индейский вождь, старуха. Выслушав меня, она
отрезала:

- Справки только по хирургии!

- Неужели вы не знаете, где...

Старуха захлопнула окошко. Пришлось вытаскивать десять рублей и пропихивать
их в щелочку. Купюра мигом растопила сердце неприветливой бабки, и она
словоохотливо растолковала мне дорогу. Узнав, в чем дело, я чуть не лопнула
от злости. Предстояло бежать назад к остановке и идти от нее в другую
сторону. Одним словом, когда я ворвалась наконец в небольшое длинное
одноэтажное здание с несуразно большими дверями, злоба просто переполняла
меня до краев. Наверное, поэтому я рявкнула маленькой медсестричке,
читавшей на посту книгу Поляковой:

- Где Анна Яхнина?

- Двадцать девятая комната, - спокойно пояснила дежурная, - по коридору
налево.

Я пошла в указанном направлении. Кстати, внутри интернат выглядел более чем
прилично. Здесь совсем недавно сделали ремонт, не европейский, а обычный,
но очень аккуратно. Потолок был белым-белым, стены кремовыми, и на них тут
и там висели картины, явно написанные рукой дилетанта, но, как говорят
художники, "с настроением". На полу лежала ковровая дорожка, двери палат
сверкали лаком, и пахло тут, как дома, отварной картошкой и куриным
бульоном.

На мой стук отозвался хриплый голос:

- Не заперто.

Я толкнула легко подавшуюся дверь, подняла глаза и чуть не заорала от
ужаса. Нет, палата или, вернее, комната была в полном порядке, уютная, даже
кокетливая. На окне висели красивые темно-зеленые занавески, расшитые
золотыми листьями, в углу стояла большая удобная кровать под темно-синим
пушистым пледом. У окна располагался письменный стол, посередине стоял еще
один столик, маленький, круглый, а возле него пара стульев. Одним словом,
не больничная падата, а комфортабельный номер в санатории... Никакого ужаса
помещение не вызывало, холодный пот потек по моей спине при взгляде на
хозяйку.

Я никогда не видела такого лица, вернее, лица как раз и не было. Ни бровей,
ни ресниц, ни губ, ни подбородка... Кожа была покрыта жуткими, змеящимися
шрамами, веки морщинистые, словно у старой-престарой черепахи. Внутри
воспаленных складок торчали два глаза непонятного цвета. Существо сидело в
инвалидной коляске с ногами, прикрытыми клетчатым пледом. Руки лежали
поверх одеяла и выглядели так же жутко, как и лицо.

- Вы ко мне? - хриплым голосом поинтересовалось нечто.

Понимая, что молчать просто неприлично, я кое-как отодрала сухой, как
наждак, язык от неба и сказала:

- Я ищу Аню Яхнину...

- Слушаю вас внимательно.

- Меня зовут Евлампия Романова.

- Очень приятно.

- Я частный детектив.

- Никогда не встречала людей вашей профессии, - тактично заметила Яхнина. -
И зачем я вам понадобилась?

Под ее жутким взглядом мне делалось не по себе, и врать получалось плохо.

- Гема Даутова наняла меня, чтобы отыскать убийцу ее мужа Эдика Малевича.
Вы ведь знали Гему? Насколько понимаю, работали вместе в Институте
тропической медицины, правильно?

- Верно, - совершенно спокойно ответила Аня, - когда-то я действительно
работала в том месте, и Гема Даутова мне, естественно, знакома, но тесно мы
не общались. Гема - дочь директора института и до меня не снисходила, мужа
ее я встречала пару раз, кажется, он приходил в наше заведение на какие-то
праздники... Новый год или Восьмое марта, не помню, давно было, я в
девяносто первом году уволилась.

- Почему?

В лице Ани вновь не отразилось никаких эмоций.

- Попала в автомобильную катастрофу, оказалась зажатой в кабине, а "Жигули"
вспыхнули... Вот вы только что испугались моего внешнего вида...

- Ну что вы...

Аня подняла вверх правую руку:

- Не надо деликатничать, я привыкла к подобной реакции. Самое ужасное, что
мозг мой работает четко, но вот кто же возьмет на службу изуродованную
инвалидку? Поэтому живу тут и пытаюсь писать от скуки кое-какие статьи в
популярные издания, в основном детские... Ерунда, конечно, но окончательно
поставить на себе крест не хочется. Значит, вас наняла Гема... Ну и как она
поживает? Небось докторскую защитила, по симпозиумам и конференциям
разъезжает? Оно и понятно, с таким папой весь мир в кармане...

- Гема умерла, - тихо сообщила я.

Внезапно в абсолютно неподвижных глазах заплескалось нечто, больше всего
похожее на ликование.

- Как умерла?

- Она отравилась.

Аня схватилась за ободья коляски, мигом докатилась до шкафа, вытащила с
полки бутылку коньяка, две рюмки и сообщила:

- Надо помянуть!

Но радость, звучавшая в ее голосе, без слов говорила о том, что выпивать
Аня собралась не за упокой души Даутовой.

- Вы так не любили ее? - спросила я.

Яхнина протянула мне жуткой рукой рюмку и велела:

- Ну, давай!

Потом она быстро опустошила ее, мне пришлось украдкой вылить содержимое
своего бокала за пазуху. Было очень неприятно, сначала холодно, потом
липко, но я совершенно не переношу алкоголь, даже крохотная доза способна
вышибить меня из седла. Но Аня пила просто отлично, вторая, а потом и
третья рюмка исчезли в ее желудке, но голос продолжал оставаться твердым.

- Значит, Гема покойница, и муж ее скончался, раз она наняла вас
расследовать факт убийства. А с ним что произошло, если не секрет?

- Ножом ударили, в ресторане "Макдоналдс".

- Мило, - отозвалась Аня, - значит, никого не осталось. А старик Даутов
жив?

- Нет, умер, впрочем, и мать Темы тоже.

- Значит, никого не осталось, - пробормотала Аня, - никого, да? Отец, Гема,
Эдик... Все? Да? Точно?

- Да, - подтвердила я.

Внезапно Аня рассмеялась, сначала тихо, потом громко, следом понесся хохот,
а по изуродованным щекам потекли слезы.

Я в растерянности смотрела на Яхнину, та закатывалась в истерике. Пришлось
налить еще одну рюмку коньяка и сунуть ее в руку, больше всего напоминающую
клешню.

- Выпей.

Аня мигом проглотила коньяк, хохотнула в последний раз и выкрикнула:

- Все, все! Сколько раз я представляла себе, что стою у ее могилы, господи,
сколько раз! Только поэтому и скрипела, не умирала! Нет, думала, ни за что
тапки не отброшу, пока на ее гроб не плюну! Ни за что! Отравилась! Надеюсь,
долго мучилась перед кончиной, говорят, от яда жуткая агония...

Выпалив последнюю фразу, Аня схватила бутылку и сделала глоток прямо из
горлышка.

- За что вы так ненавидите Гему? - тихо спросила я, видя, как Яхнина
скорчила жуткую гримасу, скорей всего обозначавшую радостную улыбку.

Услыхав мой вопрос, Анечка вдруг строго ответила:

- За все. Это она превратила меня в то, что сидит сейчас в инвалидном
кресле.

- Как?!

- Ну, каким образом она подкупила водителя той машины, которая столкнула
меня с эстакады вниз, не знаю. Может, денег много дала или пообещала чего,
а иногда я думаю, уж не сама ли она за рулем сидела...

- Но зачем ей вас калечить?

У Ани вновь скрючило лицо.

- Так она хотела убить меня, а получилось вон что... Я и в интернат
специально переехала, потому как боялась одна в московской квартире жить.
Сил у меня совсем нет, придушить подушкой ничего не стоит... Хотя нет, Тема
мне скорей всего подсунула бы заразу, она большой, знаете ли, специалист по
этой части!

- Простите, - робко попросила я, - честно говоря, я мало что понимаю,
может, объясните поподробней?

- Сколько лет, - качала жуткой головой Аня, - сколько лет я хотела
рассказать людям правду, но боялась! Гема Даутова страшный человек. Знаете,
есть такая змея - аспид. Удивительно красивое пресмыкающееся, глаз не
оторвать, а укус смертелен. Так и Гема, мила, хороша собой, образованна,
но... жуткая дрян