ля!  Вот
так и я со своей арфой. Народ  ждал  эстрадную  песню,  юмориста,  на  худой
конец,  жонглеров  или  дрессировщиков  с  собачками.  Но  тут  конферансье,
закатывая глаза, сообщал:
   - Сен-Санс, пьеса для арфы.
   И на сцену, тяжело  ступая  лаковыми  лодочками,  выбиралась  я  в  белом
концертном платье и принималась не слишком  споро  щипать  несчастную  арфу.
Сейчас бы,  наверное,  меня  закидали  гнилыми  помидорами,  но  в  середине
восьмидесятых публика была иной, более  интеллигентной  и  жалостливой.  Все
понимали, что арфистка идет в придачу к Кобзону или Лещенко,  и  даже  скупо
хлопали.
   Так  прошло  семь  лет.  Потом  мама   спохватилась.   Любимой   доченьке
подкатывало к тридцати, а кавалеров все не получалось. Да и как я  могла  их
завести? В гости мы ходили только с мамой, отдыхать ездили вместе, а  подруг
у меня так и не организовалось! Мамуся вновь кинулась к телефонной книжке. В
нашей жизни начался новый период - меня выставили на ярмарке невест! И вновь
никто не поинтересовался:  а  хочу  ли  я  замуж?  С  мамочкой  просто  было
бесполезно спорить...
   Одного за другим мамуля отвергала предлагаемых кандидатов. Семен  слишком
стар, к тому же вдовец, с детьми. Петр  уродлив,  Константин  пьет,  Алексей
всем хорош, но беден, словно церковная  мышь.  Мамусечка  хотела  совершенно
невероятного жениха  -  красивого,  умного,  богатого,  интеллигентного,  не
пьющего и желательно - круглую сироту с квартирой и дачей. Самое интересное,
что через год интенсивных поисков такой кандидат был найден - Михаил Громов.
Он приходился племянником мамулечкиной ближайшей подруге  и  крайне  успешно
занимался бизнесом.
   Было только одно  "но".  Жениху  едва  стукнуло  двадцать  четыре,  я  же
справила в июне тридцатилетие. Правда, вопрос о  возрасте  недолго  волновал
высокие договаривающиеся стороны. Аделаида Максимовна, Мишина тетка,  хотела
побыстрей избавиться от  ответственности  за  племянника,  которого  опекала
после смерти родителей, а моя мамусечка была готова на все, чтобы надеть мне
на правую руку простое обручальное кольцо. Нас познакомили и поженили.
   Через полгода после свадьбы с чувством выполненного долга скончалась  моя
мама. Аделаида Максимовна пережила ее ровно на  месяц.  Естественно,  что  я
бросила концертировать и целыми  днями  валяюсь  дома  на  диване.  Домашнее
хозяйство ведет Наташа, детей у нас с Мишей нет. Иногда  в  голову  приходит
мысль: собачку, что ли, завести? Пару раз мы даже ездили смотреть щенков, но
возвращались домой разочарованными. И  потом,  с  собакой  придется  гулять,
кормить по часам, возить к ветеринару и на выставки  -  сплошная  докука.  К
тому же где-то года  четыре  назад  у  меня  неожиданно  началась  обвальная
аллергия, и вопрос о домашних животных завял сам по себе.
   Дни мои проходят одинаково. Встаю около  десяти,  принимаю  ванну,  потом
завтракаю, пью кофе и усаживаюсь перед телевизором. Затем  обед  и  примерно
полуторачасовой сон,  потом  отправляюсь  либо  в  парикмахерскую,  либо  по
магазинам... Одно время пробовала ходить в бассейн, но моментально  заболела
воспалением легких, а на занятиях шейпингом здорово растянула ногу. Так  что
со спортом было покончено. Вот массаж принимаю с удовольствием, люблю  баню,
только никогда не прыгаю после парной в бассейн с  водой  -  береженого  бог
бережет.
   Однако в моей беспросветно скучной жизни есть луч света. Это  детективные
романы. Я обожаю чтение на криминальную тематику  и  скупаю  книги  мешками.
Маринина, Дашкова, Серова, Яковлева,  Полякова  -  вот  они  и  стали  моими
настоящими подругами. С какой радостью я хватаю новинки! Одна беда  -  книги
хватает ровно на день. Ну отчего эти дамы так медленно  пишут!  Вот  сегодня
совершенно нечем заняться, а по телевизору показывают такую чушь, что  скулы
сводит.
   Уютненько устроившись на диване в горе пледов  и  подушек,  я  развернула
шоколадку и велела Наташе:
   - Сделайте любезность, дорогая, дойдите до  проспекта  и  купите  газеты:
"Криминальная хроника", "Петровка, 38" и "Мегаполис".
   Наташа кивнула и опрометью кинулась выполнять приказание. Я вытянулась на
софе. Все-таки хорошо, что не приобрели собаку, сейчас бы пришла, залезла ко
мне, помешала отдыхать...
   Резкий  звонок  заставил  вздрогнуть.  Часы  показывали  около   полудня.
Очевидно, растяпа Наташа, торопясь  выполнить  поручение,  забыла  ключи.  Я
сползла  с  дивана,  рывком  распахнула  дверь  и  вместо  довольно  крепкой
белокурой Наташи увидела стройную черноволосую девушку.
   - Вы жена Михаила Громова? - спросила она.
   Недоумевая, я кивнула. Девчонка протянула  мне  пакетик  и  быстро-быстро
застучала каблучками по лестнице.
   - Кто вы? - запоздало поинтересовалась я, но  внизу  уже  хлопнула  дверь
подъезда.
   В пакете оказалась видеокассета и записка: "Смотри одна".
   Видик у нас стоит в кабинете. Сначала на экране телевизора мелькали серые
полосы, потом раздалось страшное сопение, и перед  моими  глазами  предстали
два обнаженных тела. Меня передернуло. Терпеть не могу порнографию,  и  кому
пришло в голову прислать  подобную  мерзость?!  Пока  я  приходила  в  себя,
действие набирало обороты, в какой-то момент мужчина повернулся, а я чуть не
свалилась на пол - прямо на меня смотрело лицо Михаила.
   В оцепенении наблюдала я за событиями. Камера равнодушно запечатлела  все
- от начала до конца. Потом возникло лицо черноволосой девушки,  той  самой,
только что выбежавшей из подъезда, и полился очаровательный  грудной  голос,
настоящее меццо-сопрано:
   "3дравствуйте, мы незнакомы, но тем не  менее  связаны  невидимой  нитью.
Разрешите представиться -  Таня  Молотова.  Возраст  -  двадцать  пять  лет,
переводчица. Владею английским,  немецким,  французским,  арабским,  отлично
зарабатываю и очень хороша собой".
   Следовало признать, что девчонка права. Копна смоляных  кудрей  обрамляла
узкое лицо с безупречно белой кожей. Огромные карие глаза, пушистые ресницы,
четкие полукружья бровей... Нос маленький, рот, как у великой актрисы Брижит
Бардо. И фигура чудная - тонкая талия, длинные ноги, высокая грудь.
   "Да, я красавица, -  продолжала  девица,  усмехаясь,  -  чего  о  вас  не
скажешь, к тому же молода. Роман с Михаилом длится у нас год, и согласитесь,
во всех отношениях я подхожу ему больше, чем вы. Есть еще одна деталь. Скоро
у меня родится ребенок, у него должен быть отец. Миша никогда не  разведется
с вами, он патологически порядочен и  боится  сказать  правду.  Но  мне  нет
необходимости  пресмыкаться  перед  вами,  поэтому  слушайте.  Вы  бездарная
лентяйка, абсолютно бесцельно  проводящая  жизнь  под  одеялом.  К  тому  же
ухитрились вложить в голову несчастному Мише, будто  смертельно  больны.  Но
меня  провести  трудно  -  вы  захребетница,  бесполезное   существо,   даже
неспособное родить ребенка, и из-за вас мой сын  может  лишиться  отца.  Так
вот. Немедленно подавайте на развод сами. Можете оставить себе  материальные
блага, Миша уйдет с одним чемоданчиком, и он станет выплачивать  вам  щедрое
денежное  содержание.  Вы  ведь  не  способны  и  копейки  заработать...  Не
волнуйтесь, мы как-нибудь прокормим с ним нахлебницу.  Поймите,  между  вами
любви нет, а половые отношения столь  редки,  что  их  даже  нельзя  назвать
отношениями. Если не согласитесь на эти условия, пеняйте на себя. Развод все
равно состоится, только вы останетесь на бобах в  коммунальной  квартире,  в
комнатенке. А сейчас взгляните еще разок, как нам хорошо".
   На экране вновь завозились обнаженные тела. Я почувствовала, как по щекам
катятся слезы. Черноволосая девица оказалась полностью права. Очевидно,  мне
от природы достался крайне слабый темперамент. Правда, первые  месяцы  после
свадьбы мы спали в одной кровати, но потом Миша перебрался в другую комнату,
мотивируя переезд нежеланием будить меня  по  утрам,  собираясь  на  работу.
Когда же мы были с ним в последний раз близки? В июне, девятого  числа,  как
раз перед его поездкой в Лондон. А сейчас уже ноябрь! И остальное все  верно
- захребетница, лентяйка, неспособная заработать ни копейки...
   Раздался стук входной двери и радостный голос Наташи:
   - Принесла газетки!
   Я быстренько выключила видик, вытерла щеки и крикнула:
   - Положите на зеркало!
   Но Наташа, естественно, не услышала и вломилась  в  кабинет.  Увидав  мои
покрасневшие глаза, она тут же поинтересовалась:
   - Плакали? Чего случилось? Розу убили?
   Ну надо же быть такой дурой,  чтобы  предположить,  будто  хозяйка  может
рыдать из-за смерти героини мексиканского "мыла"!!!
   - Вы плохо вытряхиваете пледы, - разозлилась я, - вот у меня  и  началась
аллергия.
   - Давайте постираю, - тут же предложила  Наташа  и  принялась  стаскивать
одеяло.
   Я тупо смотрела, как ловко и быстро действуют ее маленькие руки.
   -  И  то  верно,  -  пробормотала  домработница,  -   ну   с   чего   вам
расстраиваться? Ни забот, ни хлопот, муж - красавец, дом - полная чаша.  Эх,
не жизнь, а сказка.
   Это оказалось слишком, и, когда она вышла за дверь, я зарыдала  в  полную
силу. Вообще я не принадлежу к племени истеричек и последний раз плакала  на
похоронах мамы, но сегодня слезы текли сами собой, словно я нанюхалась лука.
   Часа через два, успокоившись, я оказалась в состоянии думать.  Ну  и  как
поступить теперь? Сделать вид, будто ничего не произошло, выбросить  кассету
и жить спокойно дальше? Нет, подобное не для меня. Мамочка всегда твердила:
   - Детка, у супругов не должно существовать тайн друг от друга. Муж и жена
- единый организм.
   Хорошо ей было так рассуждать, имея дома папу, который, по-моему, даже  и
не подозревал, что на  свете  существуют  другие  женщины,  кроме  обожаемой
супруги! Нет, следует поговорить с Мишей.
   Я пошла за телефонной книжкой. Ну где вы найдете жену, которая не  помнит
наизусть номера телефонов супруга? Полюбуйтесь - она перед вами.  Я  никогда
не звоню Мише ни на работу, ни на мобильный.
   Сотовый не отвечал, и пришлось набрать другие цифры.
   -  Фирма  "Вихрь",  -  раздался  приятный  женский   голос,   -   слушаем
внимательно.
   - Позовите Мишу.
   - Это ты, Танечка? - обрадовалась невидимая собеседница.
   - Нет, - тихо ответила я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, - нет,
скажите, жена беспокоит.
   Голос моментально стал холодно-официальным:
   - Михаил Анатольевич уехал в филиал, позвоните на мобильный.
   Трясущимися пальцами я принялась вновь тыкать в кнопки. Танечка!  Видали?
Да вся контора знает про любовницу!  Большего  позора  мне  до  сих  пор  не
приходилось переживать.
   Я упорно пыталась дозвониться и наконец услышала:
   - Алло!
   - Миша, пожалуйста, приезжай домой.
   - Что случилось? - испугался супруг. - Ты заболела?
   - Абсолютно здорова, - заверила я его, - поговорить надо.
   - Милая, извини, страшно занят, никак раньше девяти не получится.
   - Пожалуйста, приезжай немедленно, тут неприятность случилась!
   - Что? С Наташей поругалась?
   Муж был, как всегда, приветлив и  ласков,  но  в  последнем  вопросе  мне
послышалась издевка. Да, самая большая неприятность, которая могла  со  мной
приключиться, - это скандал с домработницей.
   - Не расстраивайся, дорогая, - утешал Миша,  -  выгоним  нахалку,  другую
наймем, тебе вредно волноваться, мигрень начнется. Вот что, сейчас  же  вели
ей идти домой, а сама ложись и отдохни.
   Я зашвырнула трубку на диван и принялась смотреть  в  окно.  По  тротуару
бежали люди: мужчины с портфелями, женщины с сумками, бабки  с  колясками...
Все куда-то спешили, только мне на этом празднике жизни  не  нашлось  места,
мне было незачем выходить из дому, да и некуда.
   Дальше я действовала автоматически.
   Сначала положила Мише на кровать кассету. Потом написала записку: "В моей
смерти прошу никого не винить" - и пришпилила ее булавкой к  подушке,  потом
пошла в прихожую и тщательно оделась. Нечего и думать о  том,  чтобы  свести
счеты с  жизнью  дома,  Наташа  моментально  вызовет  "Скорую",  и  трагедия
превратится в фарс.
   Я медленно брела по проспекту, чувствуя, как  промокают  тонкие  замшевые
сапоги. В первый раз не испугалась простуды, да и зачем? У трупа насморка не
бывает.
   Несколько часов я бесцельно бродила  по  Москве  и  все  никак  не  могла
придумать себе достойную смерть. Броситься  из  окна?  Очень  боюсь  высоты.
Отравиться? Чем? Повеситься? Так веревки нет, а  купить  не  могу,  так  как
сумочка лежит дома на зеркале вместе с сотовым, кошельком и ключами.
   Внезапно город кончился, и потянулось длинное  шоссе.  Темные  ноябрьские
сумерки медленно наползали на столицу.  В  носу  зачесалось,  и  я  отчаянно
расчихалась, чувствуя, как начинает болеть горло.  Нет,  следует  немедленно
заканчивать затянувшееся прощание с тусклой жизнью, а то вконец  разболеюсь.
На пустынном шоссе возник свет фар, водитель, увидав  меня,  предостерегающе
бибикнул, но я уже неслась наперерез капоту. Раздался дикий  скрежет,  визг,
потом земля кинулась к глазам. Лежа лицом в ледяной луже, я услышала крик:
   - Нет, о боже!
   И вяло подумала: "Надеюсь, это все".

Глава 2

   Отчего-то моя кровать мерно  покачивалась.  Я  разлепила  глаза,  и  взор
уперся в низко висящий потолок, затянутый искусственной кожей. Через секунду
включился ум - меня везут в машине! Морщась, я села и с ужасом обнаружила на
ногах абсолютно мокрые сапоги, напоминающие компрессы. Впрочем,  и  юбка,  и
колготы, и пальто выглядели не лучше.
   - Очнулась?  -  раздался  высокий  голос.  Сидевшая  за  рулем  худощавая
блондинка резко свернула вправо и припарковалась на обочине.
   - А теперь отвечай, мерзавка, какого черта ты кинулась  под  мою  машину?
Почему из всех автомобилей выбрала именно мой? Хоть понимаешь, дурья  башка,
что могла погибнуть?
   Я размеренно кивала, глядя в ее злое лицо. Довольно большие голубые глаза
спасительницы воткнулись в меня, словно ножи.  Светло-коричневая  помада  на
губах размазалась, а на голове во все стороны  дыбились  коротко  стриженные
прядки.  Наверное,  моя  прическа  выглядит  не  лучше.  Я  подняла  руку  и
попробовала пригладить торчащие вихры.
   - О красоте вспомнила! - всплеснула руками женщина. - Ну  ты  и  скотина!
Решила покончить с жизнью - топись в собственной ванне.  Прикинь,  как  меня
подставила? А если б я задавила тебя? Все, конец,  получила  бы  срок,  а  у
меня, между прочим, дети, ну гадина...
   Внезапно ее гневные речи перестали долетать до моих ушей. Боже,  какая  я
неудачница, даже покончить с собой не  смогла!  Тяжелые  слезы  полились  из
глаз...
   - Ладно, ладно, - забормотала женщина, перебираясь на заднее  сиденье,  -
хватит сопли развешивать.
   Неожиданно она обняла меня за плечи.  Я  уткнулась  лбом  в  ее  пахнущий
духами кроличий полушубок и завыла белугой.
   - Прекрати, - разозлилась добрая самаритянка,  -  давай  выкладывай  свое
горе.
   Взвизгнув  последний  раз,  я,   захлебываясь,   принялась   рассказывать
незнакомке все: про маму, арфу, Мишу и видеокассету...
   Около получаса из моего рта лились  бессвязные  речи.  Наконец  блондинка
вздохнула:
   - Да уж, значит, идти тебе некуда? Я затрясла головой.
   - Ладушки, тогда поедем.
   - Куда?
   - Ко мне, не на улице же спать!
   "Жигули"  довольно  долго  неслись  по  переулкам  и  наконец  встали   у
девятиэтажной блочной башни. Подъезд смотрел на мир окнами без стекол,  а  в
лифте угрожающе топорщились выжженные кнопки. Мы поднялись на  шестой  этаж,
блондинка порылась в сумке и, чертыхнувшись, позвонила. Моментально раздался
многоголосый лай, и дверь тут же распахнулась.
   - Мамочка пришла! - завопил мальчишка лет одиннадцати.
   Я  невольно  отшатнулась  назад.  В  тесной  прихожей   толкалось   дикое
количество животных, кошки и собаки вперемешку.
   - Иди давай! - Кулак хозяйки уткнулся в спину. - Чего  застряла,  они  не
кусаются!
   Кое-как я влезла в сантиметровое  пространство.  Мальчишка  прыгал  около
блондинки.
   - На, - сунула она ему большую хозяйственную сумку, - тащи на место.
   Радостно гикая, парнишечка понесся  в  глубь  длинного  коридора.  Собаки
вкупе с кошками погалопировали за ним.
   - Пришла наконец, - довольно  сердито  заметил  молодой  мужчина,  -  иди
скорей, картошка стынет.
   - Сейчас, - пропыхтела блондинка, стягивая ботинки. Потом повернулась  ко
мне:
   - Давай раздевайся, чего стоишь!
   Я покорно стянула с ног "компрессы" и робко спросила:
   - Где тапочки?
   - Там поищи, - махнула хозяйка рукой в сторону Монблана  из  обуви,  -  и
топай в ванную.
   Кое-как разыскав две разномастные тапочки, я добралась до ванной комнаты.
Да уж, видок - лучше  некуда!  Из  зеркала  глянула  бледная,  перепачканная
грязью физиономия, волосы торчат вверх, словно забор, тушь размазалась.
   - Эй!  -  постучали  в  дверь.  Я  приоткрыла  дверь.  Невысокий  мужчина
протягивал старенькое, но чистое полотенце.
   - Это мне?
   - Тебе, тебе,  чем  вытираться  думала?  Тряпкой?  -  хихикнул  хозяин  и
испарился.
   Кое-как приведя себя в порядок, я поплелась на кухню.
   В большой комнате с двумя окнами было приятно тепло.  За  круглым  столом
восседало несколько человек: блондинка, молодой мужчина, девушка и  мальчик.
Вокруг толкались собаки, кошки нагло устроились на мойке.
   - Так, - командным тоном велела хозяйка, - сейчас познакомимся! Я - Катя.
Это мой старший сын Сережа.
   Молодой мужчина улыбнулся и, лихо подкрутив усы, сказал:
   - Здрассти!
   - Его жена Юля,
   Девушка глянула на меня быстрым взглядом и тоже улыбнулась.
   - А я Кирюшка, - влез мальчишка, - мамин младший сын и брат этого...
   Указательный палец, перемазанный чернилами, ткнулся в Сережу.
   - Ешь давай, - велела  Юля,  -  не  отвлекайся!  Из-под  стола  раздалось
недовольное ворчание.
   - А ну, быстро закончили чеченскую войну, - велела Катя.
   Собаки разом примолкли, зато заорали кошки.
   - Сколько у вас животных, - вздохнула я, - целый зоопарк.
   - Ну, вовсе не так уж много, -  радостно  сообщил  Кирюша,  -  всего  три
собаки да две киски. Глядите, мопсы Муля и Ада.
   Две совершенно одинаковые морды уставились на меня  круглыми,  блестящими
глазами навыкате. Жуткие уродины. Нижняя челюсть выдается вперед, носа почти
нет, на лбу кожные складки...
   -  Еще  стаффордширская  терьерица  Рейчел,  -  тарахтел,   не   умолкая,
мальчишка, выталкивая ногой из-под стола довольно крупную,  задастую,  рыжую
собаку  с  нехорошим  тяжелым  взглядом.  -  Вон  та   киска,   черно-рыжая,
Семирамида, а совершенно белого кота зовут Клаус... А еще...
   Полный энтузиазма, он рванулся в угол к холодильнику  и  вытащил  большой
аквариум, где суетились тучные хомяки.
   - Серый - Кеша, рыжий - Петя, черный - Леонардо,  а  в  корзинке  -  жаба
Гертруда, хотите, принесу?
   - Гертруду покажешь завтра, - отчеканила Юля и водворила Кирилла за стол.
- Вы ешьте, а то остынет.
   Я окинула взглядом угощение. Эмалированная кастрюля с отварной  картошкой
и сковородка с жирными жареными куриными окорочками, рядом, в красной миске,
горкой громоздился салат, щедро залитый майонезом...  У  нас  дома  не  едят
подобных  вещей,  куриные  окорочка  содержат  сплошной   холестерин.   Миша
употребляет только грудки, желательно без панировки, с цветной капустой...
   - Не стесняйтесь, - опять улыбнулся Сережа, - налетайте.
   Вздохнув, я принялась за яства. Интересно, удобно попросить у  хозяйки  в
качестве   десерта    таблетку    фестала?    Моя    печень    не    вынесет
окорочково-майонезную бомбежку. И потом, какая  странная  семейка.  Старшему
сыну подкатывает к тридцати, младшему  по  виду  не  больше  одиннадцати,  а
возраст самой хозяйки определить невозможно...
   - Как тебя зовут? - прервала мое глубокомысленное размышление Катя.
   Я невольно  вздрогнула.  Мой  папа  был  большой  оригинал,  и,  когда  я
появилась на свет, недолго думая нарек дочь именем  своей  покой