Девчонка влезла в кожаную куртку, и мы пошли в подвал. Впереди  двигалась
я, растрепанная, потная и злая,  за  мной  вышагивал  Сивков,  облаченный  в
черную  майку,  туго  обтягивающую  его  накачанный  торс,   и   спортивные,
мешковатые брюки, замыкала шествие девица в кожаной куртке, натянутой  почти
на голое тело. Ксюха ковыляла на  высоченных  каблуках.  Туфли  у  нее  были
самого странного вида, узкие, какие-то бесконечные носы,  полное  отсутствие
пятки и ремешков. Обувка держалась только на пальцах. Я бы в  такой  и  шагу
ступить не смогла, но Ксюша довольно ловко двигалась в арьергарде.
   - Да уж, - покачал головой Руслан, узрев пейзаж в подвале, - много чего в
жизни повидал, один раз сам с третьего этажа голый прыгал, но  чтоб  такое?!
Эй, мужик, жив?
   - Считайте, что нет, - слабо ответил Лева, - задохнулся совсем  и  тяжело
очень.
   - Тяжело-то тебе отчего, - пробурчал Сивков, хватаясь за  край  ковра,  -
это нам тут нелегко приходится. Ты-то сидишь удобно, на мягкой подстилке.
   - Да мне на голову... свалилась!
   - Что на тебя упало? - не разобрала я до конца его слова.
   Но Лева молчал.
   - Что упало, то пропало,  -  меланхолично  резюмировал  Руслан  и  дернул
палас.
   Сразу стало понятно, что у парня в руках чудовищная сила. Встречаются  на
Руси подобные мужики, способные пальцами ломать пятаки и  завязывать  узлами
железные прутья, потомки легендарных Ильи Муромца, Никиты Кожемяки  и  Ивана
Поддубного. Руслан был из их числа, за пять минут  он  выдернул  почти  весь
ковер и остановился не потому что устал, а потому что решил перекурить.
   - Ну и вонища у тебя тут,  Васька,  аж  замутило  всего,  даже  в  Нижнем
Новгороде так не несло, а уж там, поверьте мне, кранты! - сообщил сосед.
   - А что в Нижнем Новгороде так противно пахнет? - полюбопытствовала я.  -
Рыбный завод? Руслан захохотал.
   - Нет, тюрьма. Она там жутко старая, пацаны базарили, вроде в свое  время
в ней еще стрельцов держали, прикиньте, когда  дело  было.  Я  как  вошел  в
камеру, чуть не умер. С порога  конца  не  видно,  прямо  тоннель.  Те,  кто
поближе к двери живут, тех, кто в середине кантуется, не  знают.  Да  там  и
перекличек не устраивают.
   - Почему? - обалдело поинтересовался Василий.
   Руслан опять ухватился за палас и пояснил:
   - Невозможное дело.  Охрана  только  утром  и  вечером  морды  всунет  да
крикнет: "Трупы есть?" А им в ответ: "Может,  и  помер  кто  под  шконками".
Начнут этап отправлять, вот тогда жмуриков и находят. Абзац,  одним  словом.
Тут братаны на Бутырку баллон гнали, так я скажу вам,  ничегошеньки  они  не
видели. Пугачевская  башня  по  сравнению  с  Нижегородской  тюрьмой  чистый
санаторий. Эх, раз, два, взяли.
   Руслан поднапрягся, дернул изо всей силы, послышался  сдавленный  всхлип,
ковер выпал на пол, на него шлепнулся Лева.
   - Ты как, в порядке? - бросилась я к мужику.
   - Ничего, - кряхтел тот, ощупывая себя, - вроде цел.
   - Руслан, - взвизгнула девица, тыча пальцем в отверстие мусоросборника, -
ой мама! Что это! Спасите.
   Из дурно пахнущей дыры показалась голова, потом часть туловища.
   Василий попятился, Сивков перекрестился:
   - Мать честная! Мутант! Крыса-убийца.
   -  Русла-а-а-ан,  -  завопила  Ксюша,  роняя  на  пол  куртку,  -  сделай
что-нибудь, она нас сейчас съест!
   - Когти рвать надо, - прошептал дворник, - сколько живу, такого не видел.
Ну ходят тут крысы... Е-мое, ребята, да это крокодил!
   Не успел он сказать последнюю фразу, как напугавшее всех до  полуобморока
животное шлепнулось на Леву.
   - Русла-а-а-ан, - заверещала Ксюша, - стреляй быстро, ну скорей, она  его
сейчас сожрет!
   - Все в порядке, - пробормотал Лева, обнимая вараниху,  -  спокойно,  без
паники, она ручная, совершенно безобидная, это наше домашнее животное.
   Василий, Руслан и Ксюша, вжавшиеся в мусорные бачки, только  открывали  и
закрывали рты.
   - Господи, - всплеснула я руками, - как она-то в трубу угодила?
   - Не знаю, - пробормотал Лева, - свалилась мне на голову, и все. Да вы не
бойтесь, Люся травоядная.
   - Ну, блин, веселые горки, - пробормотал Руслан, - думал, всего  в  жизни
навидался и ничего не боюсь, но такое вижу в первый раз. Слышь, мужик, ты ее
держи покрепче, а мы мимо на выход шмыганем.
   - Успокойтесь, - устало сказала я, - Люся очень приятная.
   - Оно и видно, - прошептал бледный Василий, - прямо милашка! Чего она  на
меня так хмуро глядит, словно схарчить хочет?
   - Ты для нее слишком  большая  добыча,  -  ухмыльнулась  я,  -  сразу  не
перекусить.
   - Лампа шутит, - влез Лева, - вараны мяса не едят.
   - Ага, - кивнула Ксюха, - а это что?
   Я проследила  за  ее  хорошеньким,  розовыми  пальчиком  и  увидела,  что
негодяйка Люся с огромным аппетитом  закусывает  куском  не  слишком  свежей
колбасы, выуженным из горы мусора. Я хотела было отнять  у  глупой  варанихи
добычу, но не успела. Будем надеяться, что у рептилии  не  заболит  желудок,
потому как лечить вараниху мне слабо, я не стану ставить ей клизмы.

ГЛАВА 26

   Остаток ночи мы с Левой посвятили банно-прачечным процедурам. Я-то просто
помылась и бросила одежду в  бачок,  а  несчастный  мужик  провел  в  ванной
несколько часов, наливая в воду пену и растворяя ароматические шарики... Под
конец он облился одеколоном "Роза", выполз на кухню и поинтересовался:
   - Как я теперь пахну?
   Я хотела было ответить:  "Словно  куча  мусора  под  кустом  роз",  -  но
сдержалась.
   Легче всех отделалась Люся, как это ни странно, но  от  нее  не  исходило
удушающего амбре. Я посадила ящерицу в ванну и  облила  водой  из  душа.  Не
знаю, бывают ли на родине варанов дожди, но наша ящерица  восприняла  водные
процедуры индифферентно, так же безучастно опадала себя вытереть и пошлепала
в гостиную спать.
   Труднее всего было объяснить Капе утром, куда делся палас.
   - И где ковер? - вопрошала она. - Что вы вообще вчера делали? Ждала  вас,
ждала и спать легла1
   Мы с Левой переглянулись, ночью, закончив мыться,  наслаждаясь  чаем,  мы
решили ни за что не рассказывать домашним о происшествии.
   - Начали чистить, - принялась я самозабвенно врать, -  чистили,  чистили,
чистили... Тут моя фантазия внезапно иссякла.
   - Все чистили, чистили...
   - Потом устали, - пришел мне на помощь Лева, - решили отдохнуть, зашли  в
подъезд покурить, курим, курим, курим...
   Очевидно, у мужика тоже проблемы с воображением.
   - Вернулись во двор, - в порыве вдохновения сообщила я, - а  его  украли!
Польстился  кто-то.  Хорошая  все-таки  вещь  была,  чистошерстяная,  вот  и
приглянулась нечестному человеку.
   - Украли? - недоверчиво спросила Капа. - Унесли за пару  минут?  Огромное
полотнище размером пять на шесть?
   И тут на Леву тоже снизошло вдохновение, потому что он уточнил:
   - Их двое было, на машине, на джипе "Шевроле"!!!
   Я тихонько пнула мужика под столом ногой. Ври,  да  не  завирайся.  Зачем
людям, сумевшим купить дорогущий джип, переть чужой, не слишком новый ковер?
Впрочем, я тоже хороша, человек, раскатывающий в  такой  машине,  не  станет
воровать даже совершенно новехонький палас, он просто купит себе в  магазине
приглянувшийся. Но Капа  не  заметила  нестыковок  в  рассказе,  она  тяжело
вздохнула и заявила:
   - Хорошо, только когда вернутся Катя, Сережа,  Юлечка  и  дети,  вы  сами
объясните им, куда задевали ковер!
   - Конечно, - поспешила заверить ее я и ушла к себе в комнату.
   Испорченный ковер не самая крупная неприятность, приключившаяся  со  мной
за последние дни. Хуже всего то, что  я  совершенно  не  понимаю,  кто  убил
Богдана, довел до самоубийства Надю и "помог"  Егору  спрыгнуть  с  балкона.
Может, я ошибаюсь?  Богдан  и  впрямь  попросту  сгорел  в  джипе,  замкнуло
проводку, случается такое иногда с машинами. Наде все примерещилось. Стоп, а
телеграмма? Хорошо, глупая  шутка  завистливой  подруги,  коих  у  Киселевой
имелось полным-полном, а  Егор  просто  свалился  вниз.  Помылся  в  ванной,
выскочил на балкон, распаренный, разгоряченный,  оперся  о  перильца,  решил
покурить, чиркнул спичкой, потерял равновесие... Бред!
   Я вскочила на ноги и забегала  по  комнате,  невесть  зачем  перекладывая
книги со стола на подоконник. Ну ладно, Богдан. С  огромной  натяжкой  Можно
себе представить, что он не успел выскочить наружу,  предположим,  заклинило
двери Но у Нади нет сволочных подруг. Всех их я отлично знаю.  Максимум,  на
что способны эти бабы, - на перешептывание по поводу новой  шубы,  купленной
Киселевой. Планомерно доводить женщину до самоубийства они не стали бы,  это
просто невозможно себе представить. И потом, я не понимаю, у кого несчастная
Надюша могла вызвать такую ненависть? Зависть, да,  но  довести  женщину  до
смерти?
   И уж совсем ни в какие ворота  не  лезет  ситуация  с  Егором.  Чего  его
понесло после ванны на балкон? На  дворе  стоит  непривычно  холодный  март,
совсем не располагающий к приятному  времяпрепровождению  на  улице.  Курить
захотел? Но у Егора нет  ни  жены,  ни  тещи,  гневно  укоряющих  мужика  за
курение. Что ему мешало спокойно, с комфортом устроиться в кресле? Ну открыл
бы просто форточку...
   В полном негодовании я машинально ткнула пальцем в пульт  телевизора.  На
ярко  вспыхнувшем  экране  появилось  изображение   молодого,   но   страшно
серьезного батюшки.
   - В дни Великого поста, - бубнил он.
   Я вздохнула, а ведь и впрямь  пост  на  дворе.  Может,  попробовать  хоть
недельку пожить по правилам, предлагаемым церковью? Только, боюсь, ничего не
получится. Ну, положим, от мяса, молока, яиц и других скоромных продуктов  я
откажусь с легкостью. Но вот как избавиться от  гневливости,  болтливости  и
вредности?  А  еще  придется  отбросить  детективы,  боюсь,  они  никак   не
соответствуют рекомендованной для  чтения  в  постные  дни  литературе.  Вон
священник сейчас совершенно справедливо заметил:
   - Великий пост - это не диета. Интересно, что он скажет еще?
   - И, как всегда, завершая  беседу,  обратимся  к  Священному  Писанию,  -
плавно журчал поп. Он казался слишком полным для своих лет. Да уж, и впрямь,
пост - это не диета. Юноша  выглядит,  словно  молочный  поросенок.  Или  до
начала   голодания   он   был   еще   толще?   Интересно,    почему    среди
церковнослужителей так много обрюзгших  мужиков?  Ведь  у  них  должны  быть
строгие ограничения в питании...
   - Вспомним о Каине, убившем своего брата Авеля...
   Я так и подскочила на месте. Каин! Надо же  быть  такой  дурой!  Вот  кто
придумал дьявольский план. А что, ловко получается!
   Каин, или, как  он  велел  звать  себя  Богдану,  Константин  Георгиевич,
доставал где-то требующиеся для пересадки почки. Скорей  всего  криминальным
путем. Глупенькая медсестра Женя стала случайной свидетельницей ссоры  Каина
и Богдана. Что они говорили друг другу? Вспоминай, Лампа, вспоминай!
   Вроде Каин сказал:
   - С тебя теперь столько...
   Сумму он вслух  не  произнес,  очевидно,  написал  на  листке  и  показал
Богдану. Скорей всего цифра оказалась несуразно большой, потому что главврач
воскликнул:
   - Да ты что, Каин, нам же останется только  на  то,  чтобы  с  персоналом
расплатиться, никакой прибыли.
   - Кому Каин, а кому Константин Георгиевич, - взревел мужик, - это ты  мне
Богдашка, забыл триста двадцать семь дробь четыре, а?
   Вот такой или похожий диалог. Теперь все становится на свои места. Богдан
не захотел платить огромную сумму, пожадничал, вот его и  убрали,  а  заодно
отправили на тот свет Надю и Егора,  как  ненужных  свидетелей.  Действовали
профессионалы,  не  желавшие  привлекать  ничьего  внимания,   поэтому   все
представлено обычно, как несчастные случаи и самоубийство. Непонятно только,
что это за таинственные цифры  триста  двадцать  семь  дробь  четыре,  ну  и
забудем про них, потому как ясно теперь, чем заняться.
   Следует  отыскать   милейшего   Константина   Георгиевича,   получившего,
очевидно, за  "кроткий",  "интеллигентный"  нрав  зловещую  кличку  Каин.  Я
схватила телефонную книжку. Похоже, мужик из криминальных  структур,  небось
сидел пару раз, и в архивах должна храниться на  него  информация.  Осталось
решить крохотную проблему, как к ней подобраться.
   Помедлив пару минут, я набрала телефон Никиты Савичева.  Кит  невероятный
бабник, который просто не может  пропустить  мимо  никакой  объект,  носящий
женское  имя.  Причем  Никиту  не  волнует  внешность,  возраст,  социальное
положение  и  семейный  статус  дамы.  Иногда  он   веселится   в   компании
восемнадцатилетней девчонки, глядишь, через  два  дня  топает  под  ручку  с
матроной, годящейся ему в мамы. Одним словом, все, что движется, то его.
   - Алло, - промурлыкал Никитка, - фотосалон "Вумен",  съемка  портфолио  и
другие профессиональные работы. Говорите, я весь внимание.
   - Слышь, Кит, это я, Лампа.
   - О, - обрадовался приятель, - в чем вопрос? Только не говори, что хочешь
податься в манекенщицы, не поверю.
   - Будь человеком, помоги.
   - Сколько? - деловито осведомился Кит. - Рублями или баксами?
   - Нет, спасибо, деньги есть.  Лучше  скажи,  среди  твоей  коллекции  баб
попадались симпатяшки из МВД?
   - Конечно, - фыркнул Никитка, - у меня кого угодно найти  можно.  Тебе  в
ГАИ? С машиной неприятности, так я сейчас...
   - Лучше в уголовном розыске...
   - Ага, есть такая Нинка Поскребышева, следователь,  тигр,  а  не  баба...
Собственно говоря, что случилось?
   - Видишь ли, Кит, - торжественно заявила я, - решила я написать детектив!
   - Отличная идея, - одобрил мужик, - литераторы деньги лопатой гребут.
   - Вот мне и нужна консультация специалиста.
   - Не вопрос, - заржал Никитка, - перезвони через десять минут.
   К отделу внутренних дел, расположенному  на  Зол  отаре  вской  улице,  я
подлетела к двум часам дня. Нина Поскребышева железным  голосом  велела  мне
явиться в четырнадцать ноль-ноль.
   Пометавшись   по   ободранным   коридорам   со   стенами,    выкрашенными
темно-зеленой краской, я  нашла  двенадцатый  кабинет  и,  всунув  голову  в
комнату, заставленную столами, спросила:
   - Разрешите?
   В помещении, кроме худенькой темноволосой девушки, по  виду  чуть  старше
Лизы, не было никого.
   - Входите - велела она, - садитесь. Вы от Никиты? Слушаю.
   Отчего-то в казенных местах я всегда начинаю нервничать, комкаю  фразы  и
выгляжу настоящей идиоткой. Тем более если на  меня  смотрят  так,  как  эта
Нина: сухо, напряженно, без тени улыбки на хорошеньком личике.
   - Видите ли, - начала я заикаться, поеживаясь  под  колючим  взглядом,  -
понимаете, я являюсь писательницей, пишу детективные романы.
   - Ваша фамилия, - без тени удивления прервала девчонка.
   - Романова, Евлампия Романова, можно просто Лампа.
   - Не встречала на прилавках ваших книг,  -  отрезала  Нина,  -  Маринину,
Полякову, Серову, Корнилову, Малышеву, Устинову знаю, а вас нет.
   - Понимаете, я только начинаю, издала всего один роман,  да  и  то  не  в
Москве, а в Ижевске.
   - Что так далеко? - усмехнулась одними губами следователь.
   - Столичные издательства боятся связываться с незнакомыми авторами,  -  я
лихо  ехала  на  коне  лжи,  -  предпочитают   иметь   дело   с   известными
литераторами...
   - Вы кем Никите приходитесь? - насупилась Нина.
   Неожиданно мне стала ясна причина неприветливости девушки,  все  понятно,
она решила, что видит перед собой  очередную  любовницу  Кита,  и  ревновала
мужика. Следовало срочно исправить положение.
   - Я его сестра.
   Поскребышева  расслабилась,  в  ее  глазах  появилась  приветливость,  но
профессия накладывает неизгладимый отпечаток на  личность,  поэтому  девушка
сказала:
   - Сестра? Он никогда о вас не рассказывал.
   - У нас один отец, но разные матери, честно говоря, мы не  слишком  часто
общаемся,  больше  перезваниваемся.  Вот  сегодня  я  и  попросила  его  мне
помочь...
   - Кофе хотите? - улыбнулась Нина и, не дожидаясь моего  ответа,  включила
чайник. - Впервые вижу живого писателя. Так в чем проблема?
   - В первой книге я вывела героя, члена криминальной группировки, дала ему
кличку Глобус, ну просто придумала, из головы. А когда роман вышел  в  свет,
выяснилось, что и впрямь есть такой человек.
   - Был, - поправила  Нина,  -  Валерий  Длугач,  по  кличке  Глобус,  убит
Александром Солоником на выходе из  дискотеки  "У  Лиса".  Широко  известный
факт, о нем многократно писали газеты, даже  странно,  что  вы  ни  разу  не
читали. Я развела руками:
   - Случается такое, но я не хочу опять попасть впросак по глупости, вот  и
явилась  с  просьбой.  В  новой  книге  я  придумала   некоего   Константина
Георгиевича по кличке Каин и теперь хочу узнать,  есть  ли  такой  на  самом
деле? У вас, наверное, имеется картотека? Или архив?
   Нина кивнула:
   - Естественно, сейчас поглядим, год рождения какой?
   Я растерялась:
   - Не знаю, вернее, не придумала, а что, это важно?
   - Не берите в голову, - отмахнулась следователь и сказала в трубку:
   - Пожалуйста, по неполным данным, кличка Каин, Константин Георгиевич.
   Через пару минут она сообщила:
   - Живите спокойно, нет такого.
   - Как? - подскочила я. - Совсем? Вы хорошо проверили? Каин.  -  Абсолютно
точно, - заверила меня Нина.
   - Раз у вас не числится, значит, его нет? Поскребышева улыбнулась.
   - Может, и бродит по дорогам России некий Константин Георгиевич, которого
приятели неизвестно за что прозвали Каином, только к криминальному  миру  он
никогда не принадлежал.
   - Точно?
   - Совершенно, у нас очень строгий учет. Один раз  попал  в  компьютер,  и
все, считайте, навечно.
   - А Каина, Константина Георгиевича нет?
   - Нет.
   - Вот тебе и триста  двадцать  семь  дробь  четыре,  -  от  неожиданности
ляпнула я.
   - По-моему, это где-то в Мордовии, - протянула Нина.
   - Что?
   - Ну колония.
   - Какая?
   - Та, чей номер вы сейчас назвали, триста  двадцать  семь  дробь  четыре,
точно не скажу, могу проверить.
   - Пожалуйста, - тихо попросила я, - а то в романе этот Каин и  еще  один,
Богдан Шевцов, о ней говорят.
   Через пару минут выяснилось, что колонии нет. Вернее, она была и в  самом
деле  затеряна  в  глубине  Мордовии,  но  несколько  лет  тому   назад   ее
расформировали.
   -  На  всякий  случай,  -  посоветовала   Поскребышева,   -   если   ваше
повествование  не  претендует  на  документальность,  поменяйте  номер,  ну,
напишите, например двенадцать триста двадцать семь  дробь  четыре,  подобной
точно нет.
   - Хорошо, - пробормотала я, - отличный совет, именно так я и поступлю.
   В голове отчаянно  билась  мысль.  Почему  Каина  нет  в  компьютере?  Он
непременно должен там быть. Куда подевался милейший Константин Георгиевич? И
зачем он произносил в присутствии Богдана номер колонии...  Внезапно  что-то
щелкнуло в мозгах, словно зажегся яркий свет. Нет, не может быть, пронеслось
в голове, но я уже говорила:
   - Нина, сделайте еще одно доброе дело,  проверьте  по  картотеке  Богдана
Сергеевича Шевцова.

ГЛАВА 27

   Пять минут тянулись словно пять лет.
   - А такой есть, - воскликнула Нина - Богдан  Семенович  Шевцов,  русский,
уроженец города Москвы, судимый сроком на два года, освобожден по амнистии.
   - Скажите, за что он был осужден? Внезапно Поскребышева посуровела:
   - Евлампия, мне кажется, вы меня  обманываете,  почему  такой  интерес  к
Шевцову?
   Я молчала. Правду сказать нельзя...
   В этот момент в кабинет влетела вертлявая  девица  с  горой  конвертов  в
руках.
   - Вот, - шлепнула она бумаги  на  письменный  стол,  -  Нина  Евгеньевна,
распишитесь!
   Пока Поскребышева ставила свою подпись во всяческих графах,  я  старалась
не  дышать.  Дело  в  том,  что  от   чересчур   намазанной   девицы   несло
псевдофранцузскими духами, теми, что продаются на лотках  у  метро  по  пять
рублей за литр. К сожалению, одно время я была  подвержена  аллергии.  Потом
болячка, загадочным образом напавшая на меня