истой  местностью  и  пустынными
сельскими  территориями.  Там  тысячи  квадратных  километров  долин,   гор,
выветренных  равнин,  где  можно  спрятать  даже  один  из  ваших   огромных
реактивных бомбардировщиков и никогда не найти.
   Питт улыбнулся в ответ.
   - Кто говорит об обследовании гор или долин?
   - А где же еще вы собираетесь искать?
   - В море, - ответил Питт, показывая на черную массу воды далеко внизу.  -
Возможно, в том самом месте, где Курт Хейберт разбился в далеком 1918 году.
   Фон Тилль высоко поднял брови:
   - Вы хотите заставить меня поверить в привидения?
   Питт усмехнулся:
   - Когда мы были маленькими мальчиками, мы верили в Санта Клауса, а  когда
мы стали взрослыми парнями, мы еще верили в девственниц, почему бы  к  этому
списку не добавить еще и привидения?
   - Нет, благодарю вас, майор. Я ставлю факты и цифры превыше суеверий.
   Голос Питта был ровным и ясным:
   - Вот поэтому у нас разные пути в поисках.
   Фон Тилль сидел прямо, его глаза впились в Питта.
   - Что если Курт Хейберт все еще жив?
   У фон Тилля отвисла челюсть,  затем  он  спохватился  и  выпустил  облако
сигаретного дыма:
   - Это смешно. Если бы Курт был все еще жив, ему было бы около  семидесяти
лет. Посмотрите на меня, майор. Я родился в 1899 году. Неужели  вы  думаете,
что человек моею возраста может летать на аэроплане с открытой  кабиной,  не
говоря уж об атаке аэродрома? Нет, я так не считаю.
   - Факты, конечно, на вашей стороне, - сказал Питт, он  помолчал  немного,
проведя своими длинными пальцами по волосам. -  Однако,  меня  не  оставляет
мысль, что Хейберт каким-то образом замешан здесь. - Его взгляд переместился
со старого немца на огромного белого дога, и он  почувствовал,  как  неясное
напряжение сковало его тело. Нити заговора сплетались вокруг него. Он пришел
на виллу  по  приглашению  Тери,  собираясь  всего  лишь  насладиться  тихим
вечером. Вместо этого он оказался вовлеченным в состязание умов с ее  дядей,
проницательным старым тевтонцем, который  (в  этом  Питт  был  уверен)  знал
гораздо больше о рейде на Брейди Филд, чем рассказывал. Пришло время бросить
копье, несмотря на последствия. Он взглянул на фон Тилля:
   - Если Македонский Ястреб действительно  исчез  шестьдесят  лет  назад  и
появился снова вчера, то возникает интересный вопрос: где он провел все  это
время? На небесах, в аду... или на Тасосе?
   На лице фон Тилля вместо высокомерной маски промелькнуло смущение:
   - Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду?
   - Хитрый черт, - про себя огрызнулся Питт. - Либо вы принимаете  меня  за
круглого  дурака,  либо  сами  прикидываетесь  им.  Не  думаю,  что  я  могу
рассказать вам что-нибудь новенькое  об  атаке  Брейди  Филд,  наоборот,  вы
должны рассказать мне. - Он растягивал слова, наслаждаясь ситуацией.
   Фон Тилль моментально вскочил на ноги, его круглое лицо стало злым:
   - Вы зашли слишком далеко, майор Питт, в сферы, которые меня не касаются.
Я не намерен больше терпеть ваши абсурдные выпады. Я  должен  попросить  вас
покинуть мою виллу.
   Удовлетворение промелькнуло на лице Питта:
   - Вполне резонно, - ответил он, поворачиваясь к лестнице.
   Фон Тилль злобно посмотрел на него:
   - Нет необходимости возвращаться  через  кабинет,  майор,  -  сказал  он,
указывая на маленькую дверь, находившуюся в дальней стене  балкона.  -  Этот
коридор выведет вас к главному входу.
   - Мне бы хотелось попрощаться с Тери перед уходом.
   - Не вижу причины для продолжения вашего визита.
   Фон Тилль выпустил большое  облако  дыма  в  лицо  Питту,  усиливая  этим
оскорбительные слова:
   - Я также требую, чтобы вы больше никогда не виделись и не  разговаривали
с моей племянницей.
   У Питта сжались кулаки:
   - А если я сделаю это?
   Фон Тилль угрожающе усмехнулся:
   - Я не буду угрожать вам, майор. Если вы будете проявлять  настойчивость,
упражняясь в агрессивной глупости, я просто накажу Тери.
   - Паршивый немец, - огрызнулся Питт подавляя желание  ударить  фон  Тилля
между ног. - Я не знаю, в чем состоит ваш дьявольский заговор, но я могу  со
всей ответственностью заявить, что  получу  огромное  удовольствие,  раскрыв
его. И я могу начать с того, что сообщу вам, что нападение на Брейди Филд не
достигло своих целей. Корабль  Национального  Морского  Ведомства  Подводных
работ будет стоять там, где находится сейчас, пока его научные  исследования
не будут закончены.
   Руки у фон Тилля тряслись, но его лицо оставалось невозмутимым:
   - Спасибо, майор. Это важная информация. Я  не  ожидал  получить  ее  так
скоро.
   Наконец-то старый немец раскрылся, - подумал Питт. Теперь  не  оставалось
никаких сомнений в том, что именно  фон  Тилль  организовал  заговор,  чтобы
избавиться от Первой Попытки. Но для чего?  Вопрос  все  еще  оставался  без
ответа. Питт попытался выстрелить наугад:
   - Вы напрасно тратите ваше время, фон Тилль. Водолазы  с  Первой  Попытки
уже обнаружили затонувшие сокровища. И сейчас они собираются поднять его.
   Фон Тилль расплылся в широкой улыбке, и Питт моментально понял, что  ложь
была ошибкой.
   - Жалкая попытка, майор. Вы сильно заблуждаетесь.
   Он достал маузер из кобуры, висевшей подмышкой, и  ткнул  темным  стволом
Питту в шею, затем он открыл дверь в коридор:
   - Не будете ли так любезны? - спросил он, указывая пистолетом  в  сторону
порога.
   Питт бросил быстрый взгляд в  полутемный  тоннель,  лежавший  перед  ним.
Коридор  был  едва  освещен  свечами  и  казался   совершенно   пустым.   Он
заколебался:
   - Пожалуйста, передайте мою благодарность Тери за превосходный обед.
   - Я передам ваш комплимент.
   - И спасибо вам, герр фон Тилль, - с сарказмом произнес Питт, -  за  ваше
гостеприимство.
   Фон Тилль вытянулся, щелкнул каблуками и поклонился:
   - Мне тоже было приятно. - Он опустил  руку  на  голову  собаки,  которая
злобно оскалила свои внушительные клыки.
   Дверной проем был низким, и  Питту  пришлось  согнуться,  чтобы  войти  в
тоннелеобразный коридор. Он сделал несколько осторожных шагов.
   - Майор Питт!
   - Да, - отозвался Питт. поворачиваясь и глядя на плотную фигуру у входа.
   В голосе фон Тилля звучали садистские нотки:
   - Очень жаль, что вы не сможете стать очевидцем следующего полета желтого
Альбатроса.
   Прежде чем Питт смог ответить, дверь  захлопнулась,  и  тяжелый  засов  с
грохотом опустился; этот зловещий звук гулким эхом прокатился  по  невидимой
глубине темного коридора.

7

   Приступ  неудержимой  злости  охватил  Питта.  Он  уже  был  почти  готов
броситься с кулаками на дверь, но одного взгляда на прочную дверную  обшивку
было достаточно, чтобы изменить свое  первоначальное  решение.  Повернувшись
назад, он увидел, что коридор все еще пуст. Он невольно съежился. У него  не
было ни малейшего представления о том, что его  ждет  впереди.  Теперь  было
ясно, что фон Тилль не собирается отпускать его с виллы живым.  Он  вспомнил
про нож и почувствовал небольшую уверенность, когда  достал  его  из  носка.
Мерцающий желтый  свет  свечей,  укрепленных  в  металлических  подсвечниках
высоко на стене, отражался на лезвии, что  заставляло  тонкий  нож  казаться
совершенно неподходящим средством для самозащиты. Только одна  успокаивающая
мысль промелькнула в мозгу Питта: как бы он ни был мал, но этот нож все-таки
лучше, чем ничего.
   Вдруг резкий порыв холодного воздуха ударил по  коридору,  как  невидимая
рука, и погасил свечи, оставив Питта стоять в море сплошной темноты.
   Его чувства напряглись, но, пытаясь проникнуть сквозь  мрак,  он  не  мог
различить ни звука, ни мерцания огонька.
   - Теперь начнется веселье,  -  пробормотал  он,  подбадривая  себя  перед
неизвестностью.
   Он ничего не улавливал и почувствовал первые тревожные  признаки  паники,
быстро выраставшие в его сознании. Он вспомнил прочитанное  им  где-то,  что
нет ничего более устрашающего и непонятного для  человеческого  разума,  чем
полная темнота. Незнание или неспособность воспринимать  то,  что  находится
вне поля зрения  или  прикосновения,  воздействует  на  мозг,  как  короткое
замыкание в компьютере; он перестает логически мыслить. Воображение  создает
кошмарные картины и события, которые сильно  преувеличены  или  приукрашены,
как, например, предчувствие быть перекушенным акулой или стремление  убежать
от локомотива, хотя всего лишь оказываешься запертым  в  туалете.  Вызвав  в
памяти такие полузабавные образы, он улыбнулся в темноте, и первые  признаки
паники медленно отступили перед состоянием уверенного спокойствия.
   Его следующей мыслью было воспользоваться зажигалкой, чтобы зажечь свечи.
Но если кто-то или что-то поджидает его в глубине коридора, подумал  он,  то
лучше оставаться в темноте и  оставить  их  в  таких  же  трудных  условиях.
Остановившись, он быстро расшнуровал ботинки,  сбросил  их  и  наощупь  стал
продвигаться вдоль  холодной  стены.  Коридор  провел  его  мимо  нескольких
деревянных дверей, каждая была закрыта огромным  металлическим  засовом.  Он
как  раз  ощупывал   одну   из   дверей,   когда   остановился,   напряженно
прислушиваясь.
   Где-то впереди в темноте раздался звук. Он не поддавался  объяснению  или
определению, но прозвучал совершенно внятно. Это было  похоже  на  стон  или
рычание. Затем звук умолк и растворился в темноте.
   Ощущение того, что теперь его ждала реальная опасность, какое-то создание
тьмы, которое было материальным, могло издавать  звуки  и,  возможно,  имело
разум, подстегнуло чувство самосохранения Питта. Он лег на  пол  коридора  и
беззвучно пополз вперед, прислушиваясь и ощупывая пальцами дорогу.  Пол  был
гладким и твердым, сырым в некоторых местах.  Он  попал  в  масляное  пятно,
которое, наверное, испачкало его форму и, намочив материал,  прикоснулось  к
коже. Питт  мысленно  проклинал  свое  неудобное  положение,  когда  ползком
продвигался вперед.
   Казалось, что прошло несколько часов.  Питт  вообразил,  что  прополз  на
животе по цементному полу более двух миль, но  его  разум  понимал,  что  он
преодолел всего лишь около трех метров. Затхлый  запах  старины  исходил  от
пола, и он напоминал ему о внутренности старого  морского  сундука,  который
когда-то принадлежал его дедушке. Он вспомнил, как  прятался  в  его  темной
глубине и воображал, что плыл по бушующему морю на корабле, направляющемся к
таинственному Востоку. Странно, совершенно не к месту подумал он, как запахи
могут воскресить давно забытые воспоминания.
   Внезапно поверхность пола и стен изменилась, вместо гладкого бетона пошла
грубая каменная кладка.  Более  современная  часть  коридора  закончилась  и
началась старая, сложенная вручную.
   Рука Питта почувствовала, что стена закончилась и начиналось  ответвление
вправо. Легкое прикосновение воздуха к его  щекам  подсказало  ему,  что  он
добрался до поворота. Питт замер и прислушался.
   Вот он возник снова... Звук был прерывающийся, крадущийся.  На  этот  раз
это был цокающий шум, который производит животное с длинными когтями,  когда
идет по твердой гладкой поверхности.
   Питт непроизвольно вздрогнул и покрылся холодным потом. Он прижался  всем
телом к сырому полу, выставив нож в направлении приближающегося зверя.
   Цоканье стало громче. Затем оно прекратилось,  и  воцарилась  напряженная
тишина.
   Питт попытался сдержать свое дыхание, чтобы лучше слышать,  но  все,  что
могли различить его уши, были удары его сердца. Что-то было  там,  не  далее
чем в трех метрах. Он сравнил себя  со  слепым,  к  которому  подкрадывались
сбоку.  Холодок  пробежал  по  его  спине.  Мрачная  окружающая   обстановка
наполнила его чувством безнадежности. Он попытался  подавить  это  ощущение,
заставив свой мозг сконцентрироваться на методах борьбы с невидимым врагом.
   Заплесневелое зловоние тоннеля вдруг начало  давлеть  над  ним,  отнимать
силы. Он едва различал слабый запах животного. Но что это было за животное?
   В мозгу Питта быстро созрел план, и он решил пойти на риск с  неизвестным
противником. Достав из кармана зажигалку, он нажал на маленькое  колесико  и
подержал какой-то миг, пока пламя не стало  ярким.  Он  подбросил  зажигалку
вверх. Тонкий язычок пламени скользнул в темноте по  стене  и  высветил  два
больших зеленоватых глаза, позади них огромная тень  зловеще  отразилась  на
стенах и на полу коридора. Зажигалка упала на землю,  е„  пламя  погасло  от
удара. Низкое глухое рычание разнеслось глухим эхом по каменному лабиринту.
   Питт среагировал  мгновенно  и  перевернулся  на  полу.  Затем  он  резко
повернулся на спину и выставил нож в темную пустоту, крепко зажав его  ручку
вмиг вспотевшими ладонями обеих рук. Ему  уже  не  обязательно  было  видеть
своего призрачного врага, теперь он знал, что это было.
   Зверь заметил точное положение  Питта  в  мелькнувшей  вспышке  света  от
зажигалки. Он колебался мгновение, затем прыгнул.
   Вечный животный инстинкт обнюхивания своей жертвы перед нападением сыграл
роковую роль  для  собаки.  Задержка  дала  Питту  драгоценные  секунды  для
быстрого неуловимого изменения положения, и огромный белый дог  промахнулся.
Все произошло с такой быстротой, и  единственное,  что  мог  Питт  вспомнить
после, это ощущение того, как нож  вонзился  в  мягкое  податливое  покрытое
шерстью тело, и теплые капли брызнули ему в лицо.
   Рычание собаки-убийцы превратилось в вой смертельно раненого зверя, когда
нож распорол весь бок дога. Стены каменных сводов содрогнулись  от  хриплого
рыка, вырвавшегося из огромной глотки.  Девяностокилограммовая  масса  зверя
ударилась о стену около Питта и тяжело рухнула  на  землю,  хрипя  в  агонии
несколько мгновений перед смертью.
   Сначала Питт подумал, что собака промахнулась.  Затем  он  ощутил  острую
боль в области груди. Он лежал неподвижно, прислушиваясь к агонии  животного
в темноте. Прошло несколько бесконечных минут, прежде чем  в  тоннель  снова
возвратилась призрачная тишина,  он  оставался  неподвижным  на  шероховатом
полу. Напряжение, наконец, прошло, его мускулы начали расслабляться, и  боль
в груди резко усилилась, проясняя его мозг.
   Питт с трудом поднялся на ноги и, ослабев, прислонился к невидимой стене,
залитой кровью.  Дрожь  сотрясала  его  тело,  и  он  подождал,  пока  нервы
успокоятся, прежде чем шагнуть вперед в темноту. Он  пошарил  ногой  взад  и
вперед, пока не натолкнулся на зажигалку. Он поднял металлическую  коробочку
и осмотрел свои раны.
   Кровь сочилась  из  четырех  равномерно  расположенных  царапин,  которые
начинались чуть выше левого соска и тянулись вдоль груди  к  правому  плечу.
Следы от когтей глубоко вонзились в кожу, но мышцы не были  задеты.  Рубашка
Питта свисала вниз, как разорванный флаг цвета крови и хаки. Все, что он мог
сделать в этот момент, - оторвать  свисавшие  полосы  разодранной  одежды  и
перевязать раны. Самым легким было бы упасть  на  землю  и  позволить  волне
удобного забвения унести себя. Соблазн был велик, но он устоял. Вместо этого
он продолжал прочно держаться на ногах, разум был ясен, и он уже  планировал
следующий свой шаг.
   Через минуту Питт  подошел  к  собаке,  держа  в  руке  небольшой  огонек
зажигалки,  он  посмотрел  на  мертвое  животное.  Собака  лежала  на  боку,
внутренности вывалились из живота. Струйки крови заливали пол,  они  стекали
отдельными  маленькими  ручейками  к  невидимому  углублению  где-то  в  том
направлении, откуда он выбрался. Слабость и боль отступили от Питта при виде
этого отвратительного зрелища. Гнев и злость заполнили все  его  существо  и
поднялись от состояния страха, чувства самосохранения  к  состоянию  полного
безразличия к опасности и смерти. Только одна мысль  не  давала  ему  покоя:
убить фон Тилля.
   Его следующий шаг определялся просто, абсурдно просто;  он  должен  найти
выход из лабиринта. Шансы были неравными, почти безнадежными, однако мысль о
провале не приходила ему в  голову.  Слова  фон  Тилля  о  следующем  полете
желтого Альбатроса не оставляли  никаких  сомнений.  Все  мысли  Питта  были
заняты расчетами, анализом фактов и возможностей.
   Теперь, когда  этот  старый  немец-махинатор  знал,  что  Первая  Попытки
остается  около  Тасоса,  он  наверняка  обстреляет  корабль  с  Альбатроса.
Конечно, слишком рискованно будет для  старого  самолета  предпринимать  еще
одну дневную атаку, подумал Питт. Фон Тилль, без  сомнения,  пошлет  его  на
задание как можно быстрее, возможно, на рассвете. Ганн и его команда  должны
быть предупреждены вовремя.  Он  посмотрел  на  светящийся  циферблат  своих
наручных часов. Они показывали 9.55. Светать начнет  около  4.40.  подсчитал
он, или минут на пять раньше или позже. Ему остается  шесть  часов  и  сорок
пять минут, чтобы найти выход  из  этого  лабиринта  и  привести  корабль  в
состояние боевой готовности!
   Питт засунул нож за ремень, потушил огонек  зажигалки,  чтобы  сэкономить
бензин, и пошел по левому туннелю навстречу  очень  слабому  потоку  свежего
воздуха. Идти теперь было легче, Питт не собирался  больше  ползти.  Он  без
колебаний спешил  вперед.  Коридор  сузился  до  одного  метра,  но  потолок
находился высоко над его головой.
   Неожиданно его вытянутая рука  натолкнулась  на  прочную  стену.  Коридор
закончился; это был тупик. Он щелкнул зажигалкой и увидел свою ошибку. Поток
воздуха шел из небольшой трещины  между  скал.  Внятный  гудящий  шум  также
доносился из трещины. Это был звук электрического двигателя, скрытый  где-то
за стеной, в недрах горы. Питт прислушивался какое-то время, но  потом  звук
прекратился.
   - Если тебе  не  повезло  вначале,  -  задумчиво  произнес  он  вслух,  -
попытайся  в  другом  тоннеле.  -  Он  развернулся  и  быстро  добрался   до
пересечения, в этот раз он пошел по тоннелю, прямо противоположному тому, по
которому он так осторожно полз.
   Он ускорил шаг и погрузился в непроницаемую темноту;  от  холодных  сырых
камней его босые  ноги  закоченели.  Он  невольно  предположил,  сколько  же
мужчин, а может, и женщин фон  Тилль  буквально  бросил  на  съедение  своей
собаке. Несмотря на прохладный воздух, пот градом  стекал  с  него.  Боль  в
груди казалась отдаленной, слишком отдаленной, чтобы  принадлежать  ему.  Он
чувствовал, как кровь смешивалась с каплями  пота  и  стекала  вниз  по  его
брюкам. Он продолжал идти и идти. В его мозгу промелькнула мысль присесть  и
отдохнуть, но он отбросил, ее и ускорил шаг.
   Снова и снова его ощупывающие руки и редкий,  но  такой  желанный  огонек
зажигалки обнаруживали новые ходы, которые  вели  в  бесконечную  пустоту  и
тупики. Некоторые были  завалены  горной  породой,  закупоренные,  возможно,
навсегда.
   Огонек был на своем последнем  дыхании,  горючее  было  на  исходе.  Питт
пользовался им как можно меньше, все  больше  и  больше  полагаясь  на  свои
исцарапанные и поврежденные пальцы. Прошел час, потом другой.  Он  продолжал
идти, волоча свое усталое и израненное тело, по древним коридорам.
   Вдруг Питт споткнулся  обо  что-то  твердое  и  упал  на  нижние  ступени
каменной лестницы. Он ударился носом  о  край  четвертой  ступеньки,  сильно
поранив переносицу. Кровь  стекала  по  щекам,  заливала  губы.  Все  разом:
изнеможение,  эмоциональное  истощение,  отчаяние   -   навалились   на   ею
истерзанное тело, и он безвольно растянулся на ступенях. Он лежал и  слушал,
как кровь капала на ступеньку под его головой. Мягкое белое облако  возникло
из черного мрака и нежно окутало его.
   Питт с силой потряс пораненной и затуманенной головой, пытаясь  прояснить
сознание. Медленно, очень  медленно,  как  человек,  поднимающий  непомерную
тяжесть, он приподнял голову и плечи  и  начал  судорожно  ползти  вверх  по
лестнице. Он преодолевал  с  трудом  каждую  ступеньку,  пока,  наконец,  не
добрался до верха.
   Ограда из тяжелых  каменных  столбов  окружала  верхнюю  часть  лестницы.
Решетка была очень старой, местами разр