цев, которые  пригодятся
полиции, если потребуется ее  вмешательство?  Конечно,  желательно  избежать
публичной огласки, но кто  знает?  Возможно,  придется  делать  выбор  между
спасением жизни и спасением репутации.
   Довольная своей  предусмотрительностью  барышня  постаралась  привести  в
порядок и себя - снова с помощью сельтерской воды и, на этот раз,  салфетки.
Причесалась, попудрилась... и почувствовала себя увереннее. Кое-как засунула
в ридикюльчик деньги и разбросанные мелочи...
   Делать было решительно нечего, и пришлось снова устроиться на диване  под
пледом, ожидать в холодной комнате решения  своей  печальной  участи.  Мысли
пленницы вскоре устремились к тому, кто лишил ее  покоя.  К  тому,  кто  при
первой же встрече пробудил в ней чувство, неизвестное доселе...
   Когда Брунгильда Николаевна очнулась от сна, в который незаметно  перешли
ее девичьи мечтания, в комнате все еще  было  довольно  светло.  Видно,  она
задремала,  но  ненадолго.  Который  сейчас  был  час,   оставалось   только
догадываться, - пыльные часы в гостиной давно никем не заводились, и тусклый
желтый маятник их стоял неподвижно в нижней точке предназначенной  для  него
амплитуды.
   Брунгильда Николаевна Муромцева села на диване  и  прислушалась.  В  доме
царила тишина. Казалось,  во  время  ее  краткого  дневного  сна  ничего  не
изменилось, но стоило узнице встать,  как  эта  иллюзия  рассеялась.  Бросив
взгляд на фарфоровую ночную вазу у двери, способную послужить подтверждением
того, что сторож  появлялся,  Брунгильда  Николаевна,  к  своему  удивлению,
увидела, что  ваза-то  на  месте,  но  створка  двери,  ведущей  в  коридор,
распахнута настежь.
   Девушка тряхнула головой и протерла глаза. Да, дверь ее темницы более  не
была заперта. Пленница крадучись, медленно, стараясь  не  производить  шума,
выбралась из-под пледа и надела сброшенные раньше ботинки. Потом пошарила по
дивану и, обнаружив пузатый ридикюльчик, зажала его в руке и  направилась  к
выходу из своей тюрьмы. Выглянув за дверь, она  прислушалась.  Тихо.  Сделав
еще один шажок и оглядевшись по сторонам, девушка почувствовала, что  сердце
ее бешено забилось. В коридоре не было ни единой живой души!  Слабо  мерцала
керосиновая лампа.
   Не притаился ли за какой-нибудь из дверей преступник? Не наблюдает ли  за
ней? Не подвергнется ли она  нападению?  Брунгильда  крепче  сжала  шнуровку
ридикюльчика, готовая при малейшей опасности обрушить его на голову  злодея.
Осторожно ступая, девушка направилась  по  коридору  к  входным  дверям.  От
каждого звука скрипнувшей половицы она умирала от страха, но никто на нее не
бросался, и она благополучно добралась до входных дверей.
   Брунгильда Николаевна взялась за ручку внутренней двери и потянула ее  на
себя - дверь легко подалась ей  навстречу.  Оставалось  сделать  еще  шаг  и
отворить входную дверь.
   Сделав над собой  усилие,  старшая  дочь  профессора  Муромцева  легонько
толкнула вторую дверь - и... К ее изумлению, та открылась,  и  перед  взором
измученной  барышни  предстала  широкая  лестница  с  потертыми  деревянными
перилами.
   Боясь задохнуться от  волнения  и  смиряя  радостно  колотящееся  сердце,
Брунгильда Николаевна продолжала прислушиваться. А вдруг  сейчас  раздадутся
шаги ее мучителей? Куда бежать?  Опять  в  проклятую  пыльную  гостиную  или
вверх, на третий этаж? Но ничто  не  нарушало  лестничной  тишины,  пахнущей
прохладной каменной плесенью. И Брунгильда решилась. Она, преодолевая страх,
вернулась в прихожую, схватила с  вешалки  свою  пелеринку,  шляпку,  искоса
глянула на себя  в  мутное  зеркало  -  в  слабом  свете  керосиновой  лампы
выглядела она довольно прилично.
   Спускаясь по лестнице, она судорожно сжимала в  руках  пальто,  шляпку  и
ридикюльчик, она ощущала, как дрожат ее колени,  как  замирает  сердце.  Еще
одна ступень, еще, еще, последняя... Несколько шагов по  площадке,  мощенной
метлахской плиткой, и вот  главное  препятствие  -  тяжелая  дубовая  дверь,
ведущая на воздух, в жизнь, к освобождению. Неужели она заперта?
   Только внутреннее самообладание, которое воспитывали в ней  родители,  не
позволило девушке упасть в обморок, когда она оказалась за пределами здания,
в котором провела трое суток. Она огляделась по сторонам - за спиной ее была
проклятая пыльная тюрьма, перед  ней,  между  фасадом  здания  и  тротуаром,
небольшой пустырь, засаженный кустарником и поросший  пожухлой  уже  травой,
которую кое-где пересекали протоптанные тропинки.
   Она надела пелеринку, кое-как напялила шляпку, нащупала  в  кармане  свои
лайковые перчатки, поспешно снятые перед  свиданием  с  умирающим  отцом,  и
натянула их на руки. Что делать? Срочно искать извозчика  и  мчаться  домой!
Или нет, лучше найти телефон и сначала позвонить: еще  раз,  самой,  сказать
милой мамочке и папочке, что она жива, что все в порядке... Телефон  есть  в
аптеке напротив, но она  закрыта,  да  у  Брунгильды  имелись  основания  не
доверять хозяйке.
   Свежий воздух с каждым мгновением прибавлял сил старшей дочери профессора
Муромцева. И вместе с силами росло желание действовать, и притом немедленно.
К решительности примешивалась  и  непривычная  злость,  непреодолимая  жажда
мщения.
   И Брунгильда, резко повернув направо,  выбрала  утоптанную  тропку  вдоль
безжизненного здания, обогнула его и направилась к  дворницкой.  Спустившись
на несколько ступенек, она открыла дверь  и  очутилась  в  большой,  опрятно
убранной комнате с огромной русской,  недавно  протопленной,  печью:  чистый
стол, несколько табуреток, ситцевые занавеси - крупные красные розы на синем
фоне, в углу икона Божьей Матери с горящей перед ней лампадкой. У стены,  на
топчане сидел степенный дворник и латал свои сапоги. При появлении на пороге
встрепанной барышни он поспешно встал и отложил работу в сторону.
   - Я - княжна Бельская, - сказала надменно Брунгильда и подняла как  можно
выше точеный подбородок.
   - Чем могу служить вашему сиятельству? - склонился дворник и переступил с
ноги на ногу.
   - Я покидаю этот дом, - так же надменно изрекла княжна. - Заприте двери.
   - Непременно будет исполнено, ваше сиятельство, - закивал  с  готовностью
дворник княжне-сиротинке.
   -  Дела  требуют  моего  отъезда.  -  Брунгильда  искоса   взглянула   на
смешавшегося мужика.
   - Всем сердцем сочувствую горю вашему. - Дворник перекрестился на икону.
   - И вам за службу спасибо, - уже мягче произнесла Брунгильда. - Если меня
будут разыскивать, посылайте всех в театр.
   На величаво-степенном лице дворника промелькнул испуг.
   -  Так  точно,  ваше  сиятельство,  в  театр,  -  повторил  он  в   явном
замешательстве. - А в какой театр посылать надобно?
   - В антрепризу  "Аполлон".  Знаете  такую?  -  высокомерно  поджала  губы
княжна.
   -  Нет,  ваше  сиятельство,  не  знаю.  Аполлон,   вы   говорите?   Боюсь
запамятовать, Аполлон...
   - Аполлон. Постарайтесь запомнить, дружок, - с легкой  угрозой  в  голосе
произнесла Брунгильда, повернулась и пошла к  выходу.  -  Там  сегодня  дают
"Короля Лира"!

Глава 22

   Измученный Клим Кириллович Коровкин смотрел с недоумением на младшую дочь
профессора Муромцева - глаза ее  горели,  щеки  покрыл  яркий  румянец.  Она
настаивала на том, что необходимо срочно ехать опять к проклятой аптеке! Она
готова была сорваться с места и мчаться  туда,  где  из  окна  безжизненного
здания бил в  глаза  доктору  солнечный  луч.  Никакие  доводы  на  Муру  не
действовали.
   Доктор осторожно говорил о своих сомнениях.  Во-первых,  это  могла  быть
просто игра света - упал солнечный свет на какой-нибудь  блестящий  предмет,
трюмо, вазу, раструб граммофона - и отразился невинный луч, попал  прямо  на
фигуру доктора... Во-вторых, дом, похоже, необитаем. Никаких признаков жизни
вокруг него не наблюдалось - ни людей, ни экипажей. В  третьих,  да  как  же
можно проникнуть в чужой запертый дом? Как объяснить окружающим вторжение  в
чужие владения?  И  как  открывать  двери?  Для  этого  надо  было  родиться
взломщиками!
   Мура,  казалось,  ничего  не  слышала.  Она  искала  поддержки  у  Полины
Тихоновны, которая внимательно следила за развернувшейся дискуссией  Тетушка
Полина видела, что ее племянник скептически относится  к  предложению  Муры.
Но, по мнению любящей тетушки, грех  было  не  воспользоваться  единственным
шансом, пусть и неверным. Как бы потом не пожалеть о  бездействии!  Если  не
приходит в голову ничего лучшего, надо сделать  хоть  это.  На  душе  станет
спокойней.
   - Жаль, что нельзя посоветоваться  с  Ипполитом,  он  бы  поддержал  вас,
дорогая Машенька, - сказала тетушка доктора Коровкина.  Деятельный  человек.
Даже обедать отказался. Торопился на велосипедные гонки.
   Полина Тихоновна и Мура перешли в гостиную, а  сердитый  доктор  Коровкин
отправился  в  спальню  профессора  осмотреть  больного.   Его   беспокоило,
правильно ли дамы выполняют его  врачебные  предписания.  Строфантин,  белый
кристаллический порошок, поднимающий артериальное давление и энергию сердца,
вреда принести не мог, но передозировка  наперстянки,  в  общем-то  хорошего
регулятора  сердечной  деятельности,  могла  вызвать   и   паралич   сердца.
Удовлетворенный состоянием Николая Николаевича и убедившись,  что  лекарства
женщины давали больному  правильно,  он  вместе  с  Елизаветой  Викентьевной
вскоре присоединился к взволнованной тетушке и  негодующей  Муре.  Елизавета
Викентьевна  поддержала  Муру  и  даже  разрешила  ей   сопровождать   Клима
Кирилловича...
   И Клим Кириллович вынужден был вновь взяться за свой медицинский  саквояж
- если  Брунгильда  томится  в  здании  напротив  аптеки,  если  удастся  ее
освободить, кто знает, не придется ли начать с брома или валерьянки?
   Угасающий день казался Климу Кирилловичу бесконечным. Он трясся  рядом  с
Мурой в коляске и почти не слушал ее фантастические предположения.
   - Вы так и не научились стрелять, Клим Кириллович? -  Неожиданный  вопрос
спутницы прервал горестные размышления доктора Коровкина.
   - Нет, милая Машенька. Да и оружия у меня нет, кроме скальпеля.
   - Выньте его из саквояжа и положите в карман, - потребовала Мура, - вдруг
пригодится?
   - Зачем? - отпрянул доктор. - Не думаете же вы,  что  мы  будем  угрожать
оружием кому-нибудь?
   - Угрожать оружием могут нам, - продолжала криминальные фантазии  младшая
дочь профессора Муромцева, -  а  мы  не  должны  выглядеть  беззащитными.  Я
прихватила с собой пистолет.
   - О боже! - вскричал доктор. - И вы туда же! Откуда вы его взяли?
   - Память о графе Сантамери (Е Басманова "Тайна  древнего  саркофага").  -
Губы Муры дрогнули в легкой усмешке. - Не бойтесь, он не заряжен.  Но  может
нагнать немало страху на тех, кто нам попробует помешать.
   - Да нас же арестуют и отправят в кутузку, стоит только дворнику крикнуть
или свистнуть, и ближайший городовой примчится - неприятностей не оберешься,
- простонал Клим Кириллович. - Мало того  что  мы  собираемся  проникнуть  в
чужой дом, так еще нас могут обвинить в попытке грабежа...
   - Что вы так испугались? - Мура, казалось,  не  слышала  стенаний  своего
верного спутника. - Я пошутила.  Лучше  придумайте  какой-нибудь  повод  для
того, чтобы мы могли осмотреть дом.
   - Да какой же повод? - в отчаянии воскликнул доктор. -  Мы  же  не  можем
утверждать, что в этом доме сидит похищенная Брунгильда и пускает  солнечные
зайчики. Нас даже дворник сочтет сумасшедшими.
   - Значит, надо придумать что-то другое. Если,  как  вы  утверждаете,  дом
необитаем, то попросим дворника  его  открыть  и  осмотрим  под  благовидным
предлогом - возможность покупки, аренды.
   Окончательно разгневанный доктор Коровкин отвернулся и  оставшуюся  часть
пути ехал молча
   Когда  извозчик  остановился,  доктор  помог  Муре  сойти   на   тротуар,
расплатился и стал ждать, что предпримет девушка. Она огляделась по сторонам
- на противоположной стороне улицы красовалась витрина аптеки, на  дверях  с
двуглавым орлом по-прежнему висел замок. На той  стороне,  где  стояли  Клим
Кириллович   и   Мура,   простирался   незастроенный    когда-то    участок,
превратившийся в зелено-желтый оазис. За ним высился трехэтажный облупленный
дом с потрескавшимися лепными наличниками. Посередине фасада три полукруглые
ступени вели к внушительным дверям,  охраняемым  нависшими  жирными  лепными
амурчиками. По обе стороны от двери располагались окна -  широкие  в  первом
этаже, более узкие - во втором и совсем крошечные, квадратные - в третьем.
   Мура повернулась и решительно направилась по тропинке  к  подозрительному
зданию. Доктор Ко ровкин  покорно  поплелся  за  ней,  надеясь,  что  ничего
непоправимого не случится.
   Поднявшись по ступеням крыльца, Мура оглянулась на своего спутника. Клим.
Кириллович молчал.
   Дверь оказалась незапертой.
   - Видите, милый Клим Кириллович,  -  зашептала  торжествующе  девушка,  -
ничего страшного. Дом обитаем. Сейчас мы зайдем и поднимемся на второй этаж.
Там все и выясним.
   Доктор решительно отстранил Муру и первым вступил в  полутемную  прохладу
площадки  первого  этажа.  Он,  наслушавшись  бредовых  предположений  Муры,
опасался, что в здании устроена засада. Тогда пусть пострадает он,  мужчина,
а не беззащитная девушка:  если  случится  какое-нибудь  несчастье  и  с  их
младшей дочерью, Муромцевы не переживут!
   Но в прохладной тишине пахнущего плесенью пространства не раздавалось  ни
единого постороннего звука. Доктор стал медленно  подниматься  по  лестнице,
ведущей на второй этаж, Мура,  затаив  дыхание,  следовала  за  ним.  Вот  и
площадка с двумя дверями и высоким узким окном. Резная темная  дверь,  возле
которой  не  было  ни  звонка,  ни  таблички,  явно  вела  в  сторону,   где
располагались комнаты с выходящими на левую сторону фасада окнами.
   - Стучать, что ли, в дверь? -  недоуменно  задал  вопрос  в  пространство
доктор Коровкин. - Барабанить кулаками? Звать? Но кого?
   Доктор взялся за ручку двери и неуверенно потянул  ее  на  себя  -  дверь
подалась.  С  бешено  колотящимися  сердцами  Мура  и  доктор  заглянули   в
образовавшийся сумрачный проем.  Коридор,  слабо  освещенный  проникавшим  в
лестничное окно светом и еле тлеющей керосиновой - лампой, уходил вдаль.
   - Эй, есть тут кто-нибудь? - на всякий случай подала голос Мура.
   - Я же говорил вам, что  ваши  домыслы  не  имеют  никакого  отношения  к
Брунгильде! - злорадно констатировал после небольшой паузы доктор.  -  Никто
не отзывается. Есть ли смысл входить в чужую квартиру?
   - Есть,  есть,  милый  Клим  Кириллович,  -  торопливо  заговорила  Мура,
умоляюще заглядывая ему в глаза, - мы ничего не взламывали, двери открыты...
Скажем, что заблудились, если кто-то появится.
   - Но это же явный бред и ложь. -  Доктору  Коровкину  очень  не  хотелось
входить в чужую квартиру. - Все очень подозрительно. А  вдруг  мы  обнаружим
там труп?
   - Вы боитесь, что это будет труп моей сестры? - Мура сдвинула брови.
   - Не обязательно, - замямлил доктор, - может  быть,  вообще  какой-нибудь
посторонний труп... А на ручке двери, между прочим, остались отпечатки  моих
пальцев.
   - Давайте их сотрем, - предложила Мура, - чтобы это  вас  не  беспокоило.
Есть ли у вас платок?
   Она нетерпеливо переждала процедуру уничтожения отпечатков пальцев и, как
только доктор Коровкин смущенно спрятал платок в карман  пальто,  решительно
ступила в чужую квартиру.  Она  шла  медленно,  поглядывая  по  сторонам.  В
середине коридора,  увидев  приотворенную  дверь,  она  направилась  туда  и
оказалась в бордовой пыльной гостиной. Взгляд ее сразу же упал  на  чудесную
фарфоровую вазу с крышкой, стоящую слева от двери.
   - Так вот же вам доказательство моей правоты, -  торжествующе  прошептала
она, полу обернувшись к безропотно следующему за ней доктору, и  указала  на
ночной горшок.
   - Вы... вы... вы думаете, что этот горшок предназначался для  Брунгильды?
- ошарашенно пролепетал доктор.
   - Возможно, - важно изрекла Мура. - Согласитесь, ночная ваза в гостиной -
зрелище не часто встречающееся.
   - Да, пожалуй, - хмыкнул доктор. На столе,  рядом  с  влажной  скомканной
салфеткой, он обнаружил несвежую провизию и наполовину опустошенную  бутылку
сельтерской... Хотелось пить... Но мысль об утолении жажды доктор прогнал  -
стакан отсутствовал, а пить из горла доктор считал негигиеничным.
   - Здесь есть дверь в смежную  комнату.  -  Мура  успела  обойти  бордовую
комнату по периметру. - Давайте заглянем туда.
   Оба направились к распахнутым белым створкам  и  остановились  на  пороге
смежной комнаты.
   - Спальня, - определила Мура. - На этой постели могла спать Брунгильда  -
шелк, атлас, балдахин с плотными занавесями...
   - Тогда ее плен был не таким уж неприятным,  -  иронически  заметил  Клим
Кириллович, оглядывая ложе, - постель широкая, мягкая...
   - На что вы намекаете? - с оскорбленным видом спросила Мура.
   - Я? Э... э... Я просто так, к слову. - С  опозданием  до  доктора  дошла
двусмысленность его комментария.
   Обиженная Мура повернулась и подошла к окну гостиной. Она отодвинула одну
из плотных, бордовых штор и сквозь мутное стекло увидела на  противоположной
стороне улицы витрину аптеки.
   - Клим Кириллович, подойдите сюда. Посмотрите, не отсюда ли пускали вам в
глаза солнечные зайчики?
   Доктор встал у окна и попытался вообразить направление солнечного лучика.
   - Да, вполне возможно, - неуверенно согласился  он.  -  Но  я  ничего  не
понимаю - двери открыты, в квартире никого нет. Скорее всего,  никого  и  не
было. Следов борьбы или какой-то схватки тоже не вижу.  На  столе,  конечно,
провизия несвежая имеется. У дверей  -  ночная  ваза.  Но  нельзя  из  этого
сделать вывод, что здесь томилась Брунгильда.
   - Ах, - слушая доктора  вполуха,  Мура  не  сводила  взгляда  с  оконного
стекла. - Я права. Брунгильда была здесь!
   - Была? Но куда же она делась? - растерянно пробормотал доктор.
   - Смотрите  внимательно  на  стекло.  -  От  возбуждения  в  голосе  Муры
появились визгливые нотки. - Смотрите! Видите?
   - Ничего не вижу, - нахмурился доктор. - Что я должен видеть?
   - Вы разве не видите? - возмутилась девушка. - Стекло пыльное?
   - Весьма, - не стал спорить доктор.
   - А что на нем написано?
   - Где? Где написано?
   - Смотрите! Скрипичный ключ и вензель - Г. Т.!
   Доктор похолодел и приблизил лицо к месту, на которое указывала пальчиком
Мура. Действительно, под определенным углом  зрения  на  сером  фоне  стекла
четко просматривался скрипичный ключ и две буквы.
   - Я знала,  я  чувствовала,  я  верила,  что  найду  доказательства  моей
правоты. - Мура, захлебывалась словами и дергала за локоть доктора. -  А  вы
не хотели считаться с моей интуицией,  с  моими  родственными  чувствами,  с
женским чутьем, наконец.
   - Да, похоже, я был не прав, - недовольно прервал ее  доктор.  -  А  ваша
женская интуиция не подсказывает вам, куда исчезла Брунгильда?
   - Но мы еще не обследовали квартиру, - возразила Мура.
   - Вы думаете, это что-то даст?
   Мура молчала. И в  наступившей  тишине  оба  вдруг  явственно  расслышали
чьи-то тяжелые шаги. Мура опустила руку в карман и побледнела. Доктор сделал
шаг в сторону от нее, потом шаг вперед - прикрыть девушку своим телом
   В проеме дверей,  ведущих  из  коридора  в  гостиную,  показалась  фигура
степенного, почти величественного дворника. Увидев нежданных посетителей, он
остановился:
   - День добрый, господа любезные. Ищете княжну Бельскую?
   - Да, - хрипло ответил доктор. - Но, видимо, мы опоздали.
   - Опоздали, опоздали, чуточку, - добродушно подтвердил дворник, - недавно
отбыть изволили. Их сиятельство говорили мне, старому  дураку,  чтобы  двери
запер, да я не поспешил исполнить их приказание. Проверю порядок в фатере да
запру хозяйское добро.
   - Жаль, что мы опоздали. - Мура вышла из-за  спины  доктора  и  осторожно
продолжила