ись за галстук, стала тянуть его изо всех сил вниз. Игорь, как
ни странно, не сопротивлялся, а лишь, скосив глаза, продолжал молча смотреть
на нее.
   - Молчишь? А знаешь, почему? Да потому, что я права... Ну и черт с тобой!
Поехали отсюда, нечего тратить время...
   Она отпустила его,  а  он,  красный  от  напряжения  и  злости,  встал  и
решительным шагом направился к выходу.
   - Знаешь, кто ты?!
   И она выругалась матом ему вслед, а потом  от  злости,  уже  на  себя,  и
жалости одновременно заплакала...
   Когда принесли суп, она принялась есть,  глотая  вместе  с  супом  слезы.
?Надо, конечно, уезжать, - думала она, - потому что Милы нет  в  живых,  она
умерла, а меня дома ждут Гаэль и множество неотложных  дел,  которые  нельзя
пускать на самотек?. Вот только хорошо бы сесть на  поезд  БЕЗ  ОХРАНЫ,  без
этого наемного убийцы, который собирается пристрелить ее если не в  Лондоне,
то где-нибудь на острове... Безусловно, ее начнут шантажировать, едва только
она переступит порог своего офиса. А потому нечего сейчас тут  рассиживаться
и глотать этот мерзкий гороховый суп. К черту!
   Она встала и, подозвав официанта, расплатилась с ним за почти  нетронутый
обед.
   - А суп вылейте себе на голову, - сказала она  и,  развернувшись,  быстро
пошла к лестнице, ведущей на первый этаж, где располагался холл. В гардеробе
ей выдали пальто, а вот пальто Игоря на вешалке она не увидела.
   - Вы не знаете, мужчина, с которым я пришла, уже ушел?
   Старик в синем лоснящемся костюмчике посмотрел на нее слезящимися, словно
разбавленными розоватой водой глазами и, кивнув в сторону лестницы, сказал:
   - Оделся, но не вышел, а снова поднялся наверх. Я еще подумал тогда,  что
за вами... Как же вы с ним разошлись?
   Она поняла, что вот наконец наступил момент, когда она  может  оторваться
от Игоря, избавиться от своего телохранителя и поехать на  вокзал,  сесть  в
поезд, идущий в Москву, а  оттуда  без  промедления  отправиться  домой,  но
любопытство пересилило  инстинкт  самосохранения.  Да,  ей  было  до  смерти
любопытно, КУДА пошел Игорь, и если он не в зале, а  где-нибудь  в  подсобке
или кабинете директора, то это будет означать, что он  знаком  с  кем-то  из
ресторана, а раз так, значит, он здесь, в этом городе, не  в  первый  раз  и
что, быть может, это именно он причастен к тому, что она угодила  в  лапы  к
Вениамину... Ведь ее  спасение  могло  быть  ПОДСТРОЕНО  Игорем,  чтобы  она
наконец-то доверилась ему... Разве не странно выглядела разыгранная, как  по
нотам, сцена отъезда компании Вениамина на машине и  появление  Игоря?!  Все
произошло, как в дешевом боевике, разве что без погони  и  без  перестрелок.
?Тоже мне, Робин Гуд нашелся!.."
   Но, с другой стороны, если все же поверить в то, что его направили  сюда,
на помощь к ней, люди из Москвы, которых нанял Пол, то его приезд в  С,  мог
быть ?зарегистрирован? местными бандитами, которым,  в  свою  очередь,  было
поручено помогать ему... Мафия - мощная организация,  в  которой  есть  свои
жесткие порядки, и их связи по всей России куда прочнее государственных, это
безусловно...
   Размышляя об этом, она поднялась на второй этаж, прошла  мимо  прозрачных
дверей зала и свернула налево, где начинался длинный коридор  с  дверями  по
правую  сторону.  Здесь  был  и  кабинет  директора,  и   администратор,   и
экспедиторская; коридор заканчивался лесенкой, уходящей вниз, в подвалы...
   Она увидела их внизу, на крошечном лестничном пятачке,  на  площадке,  от
которой в противоположные стороны  расходились  узкие  полутемные  коридоры,
ведущие в подсобные помещения. Это были Игорь и  Мила.  Они  ворковали,  как
голубки, прижавшись друг к другу. Он целовал  ее  в  разрумянившиеся  нежные
щеки, а она отвечала ему поцелуями в губы... Это было  невыносимое  зрелище.
Вернее, сцена, предназначенная специально для душевнобольных. А еще  точнее:
для душевнобольной.
 
*** 
 
   "Эта сцена была для меня. Я видела все собственными глазами и  не  хотела
верить им. Я медленно, но верно сходила  с  ума.  Меня  затошнило,  на  меня
накатила дурнота, какая обычно бывает перед потерей  сознания...  Во  рту  я
почувствовала горечь, ноги подкосились, и я едва не рухнула при  виде  этого
фантастического зрелища: призрак  Милы  целовался  с  моим  живым  и  вполне
осязаемым телохранителем по имени Игорь... А как хороша была  моя  сестрица!
Как молода! Она была во сто  крат  красивее  и  сексуальнее  меня,  а  я  за
последние пару недель превратилась в старуху, которую насиловал  кто  хотел,
просто так, ради того, чтобы унизить  меня  и  удовлетворить  свои  скотские
желания...
   Но ведь умом-то я понимала, что все это только ВИДЕНИЕ! Я  зажмурилась  и
закричала.
   А когда открыла глаза, лестничная площадка была пуста.
   Я бежала по лестницам и  коридорам  в  поисках  выхода,  я  запуталась  в
лабиринтах этого бесконечного ресторана и  его  недр...  Когда  же  я  вновь
увидела прозрачные двери, ведущие в зал, где официант  наверняка  уже  убрал
наш обед, мне стало немного  спокойнее...  Я  не  знаю,  как  объяснить  это
состояние, но, когда я металась  в  поисках  выхода,  мне  казалось,  что  я
ввинчиваюсь в какую-то немыслимую  БЕСКОНЕЧНОСТЬ  КОРИДОРОВ...  Меня  словно
засасывала уходящая вниз, в  подземелье,  перспектива...  У  меня  кружилась
голова, я была близка к земле,  к  смерти...  Возможно,  это  ощущение  было
вызвано и сильными запахами сырой земли, подвалов, овощехранилища...
   Я выбежала из ресторана и увидела спокойно сидящего в  своем  ?Мерседесе?
Игоря. Он  курил  и  со  скучающим  видом  смотрел  в  окно,  мимо  меня,  в
пространство.
   Спрашивать его о том, не целовался ли он несколько  минут  тому  назад  в
подвале  ресторана  с  покойной  Милой,  было  бы  равносильно  признанию  в
одолевающей меня душевной болезни. А потому мне ничего  не  оставалось,  как
молча сесть в машину рядом со своим таким же молчаливым и обреченным терпеть
мое присутствие телохранителем и отдаться на волю случая. В  Москву,  так  в
Москву... На вокзал, так на вокзал...
   Но он привез меня в гостиницу.
   - Извини меня, - сказал он, едва мы вошли в номер. - Я не должен был  так
поступать с тобой. Мне надо было учесть твое состояние, ведь мы же  все-таки
ехали с кладбища... Я забылся, прости меня...
   И тут произошло неожиданное. Он обнял меня и поцеловал. Так нежно, что  я
вся обмякла и сделалась безвольной в его руках.  Я  не  ожидала,  что  после
всего, что произошло со мной,  я  смогу  не  то  что  терпеть  прикосновения
мужчины,  но  даже  испытывать  от  этого  блаженство.  Нет,  я  больше   не
чувствовала себя старой и  больной  бабой,  которую  только  и  делали,  что
насиловали кто ни попадя... Я вдруг увидела себя со стороны, уже раздетую  и
лежащую в объятиях Игоря, и  даже  понравилась  себе.  В  сущности,  мужчины
всегда находили меня красивой и даже слишком, они говорили, что есть во  мне
что-то такое, что делает меня желанной, то есть женщиной, которую не хочется
выпускать из объятий... И хотя тело мое противилось  этой  близости,  сердце
мое, изголодавшееся по  теплу  и  любви,  пусть  даже  обманной,  временной,
устремилось навстречу этому необычайно красивому и сильному мужчине. Под его
горячими ласковыми пальцами кожа моя стала глаже, нежнее,  моложе,  а  губы,
наполнились кровью и  пылали  непередаваемым  желанием  прикоснуться  к  его
губам... Женщина во мне, оказывается, не умерла.  Она  просто  отсутствовала
некоторое время, пережидая то страшное, что происходило со мной,  а  теперь,
вернувшись, сбросила с себя все одежки и бесстыдно отдалась мужчине.
   Жизнь возвращалась и  в  мое  сознание,  мои  заблудившиеся  в  лабиринте
событий и переживаний мысли обрели ясность и упорядочились до такой степени,
что я ЗАБЫЛА ПРО МИЛУ. Я наслаждалась молодым телом своего нового  любовника
и только иногда, приходя в себя после бурных ласк, непроизвольно  сравнивала
его с Гаэлем. Безусловно, Игорь был много лучше Гаэля,  неистовее,  что  ли,
словом, не так рационален в любви,  как  мой  все  еще  любимый  англичанин,
которому я сейчас с такой легкостью изменяла...
   Вечером мы заказали хорошего вина и до глубокой ночи пили за нашу любовь.
Мы оба говорили о любви, как если бы это чувство действительно озарило  нас.
Мы занимались самообманом, но это был чудо что за праздник!
   Я вспомнила свои парижские похождения, свои путешествия и  многочисленные
любовные связи, веселый клубок которых прокатился почти по  всему  Парижу  и
его пригородам...
   Я чувствовала, как постепенно окружающие меня предметы наливаются сочными
яркими красками, как даже воздух в  душном  гостиничном  номере  приобретает
приятный арбузно-морозный привкус, как все меняется  вокруг,  пробуждаясь  и
возвращаясь к настоящей жизни, той самой, о которой я всегда мечтала...
   - Я готова ехать  хоть  сейчас,  -  сказала  я  Игорю,  усаживаясь  между
подушками и чувствуя себя утомленной после любви. - Довольно нам  торчать  в
этой дыре... Главное я узнала - ее нет...
   - Привет, сестренка...
   Я остолбенела. Я только что услышала  ее  голос,  и  тело  мое  покрылось
мурашками. Более того, через  мгновение  я  ЕЕ  УВИДЕЛА!  Она  стояла  возле
гладкой белой стены, прозрачная и вместе с тем такая живая, и протягивала ко
мне руки... Сухой тихий треск нарушал тишину комнаты...
   - Игорь,  ты  ничего  не  слышишь?  -  Я  осторожно  повернула  голову  и
посмотрела на него взглядом, полным горького  разочарования:  я  молила  его
помочь мне избавиться от моих кошмаров...
   Но он понял меня по-своему, снова опрокинул на спину и принялся покрывать
поцелуями мое лицо, грудь, бедра... Боже, как же это было  дико!  Мила,  моя
покойная сестра, стала свидетельницей того, что  происходило  между  мною  и
мужчиной, она молча смотрела на наши обнаженные двигающиеся тела и улыбалась
этому, как блаженная...
   И я поняла тогда, что она не умерла. Она навсегда останется рядом и будет
вот так же, улыбаясь, наблюдать за мною всю мою жизнь...
   "Уйди, проклятая...? - прошептала я, чувствуя, как горячие слезы  катятся
у меня из глаз к вискам..."
 
*** 
 
   Марк - высокий красивый молодой человек  в  белом  спортивном  костюме  и
ярко-желтых домашних туфлях - встретил его удивленным взглядом. Судя по  его
виду, открывая дверь, он ожидал увидеть совершенно другого человека.
   - Моя фамилия Малько. Я частный детектив, меня наняли родственники  вашей
приятельницы Натальи Мышкиной. Я могу войти?
   Говоря это, Сергей протянул Марку свое удостоверение.
   - Входите, конечно... - Марк состроил кислую  мину,  впуская  в  квартиру
неожиданного посетителя. Сейчас этот тип начнет его пытать насчет Натальи, с
которой он расстался неделю тому назад и, как ему казалось, на всю жизнь.  И
с чего бы это вдруг ею заинтересовались?
   - Садитесь, пожалуйста... - Он провел Сергея в гостиную и предложил сесть
в кресло. - Если хотите, я сварю кофе. Хотя, честно  говоря,  мне  непонятна
причина вашего визита... С Наташей что-то случилось?
   Малько осмотрелся: Марк жил комфортно, хотя его квартира  была  заполнена
довольно старыми вещами. Взять хотя бы это кресло, на котором он сидел. И не
антиквариат, ради которого можно было  бы  терпеть  его  в  доме,  поскольку
малиновый бархат обивки стерся, а подлокотники  и  вовсе  выглядели  лысыми,
посветлевшими от трения... Да и вообще непонятно было, как в одной  гостиной
может  соседствовать  такое   огромное   и   старое   кресло   с   новенькой
стереоаппаратурой, прозрачным стеклянным, в  сочетании  с  красным  деревом,
журнальным  столиком  итальянской  работы  и  новеньким   кожаным   диваном.
Очевидно, решил Сергей, новые вещи принадлежат Марку, а старые он держит  из
уважения к старшим членам семьи...
   - Именно по этой причине я к вам и пришел. Никому не известно, где Наташа
и что с ней случилось.
   Я бы хотел задать вам несколько вопросов.  Первый:  когда  вы  видели  ее
последний раз?
   - О... Я так сразу и не вспомню... Приблизительно с неделю тому назад.
   Малько вспомнил, что, по словам жены Севостьянова Кати, Наташа приехала к
ней тоже неделю тому назад.
   - Вы извините, что я вынужден вам задавать довольно прямые вопросы... Это
было свидание?
   - Это должно было стать свиданием, но она  сама  во  всем  виновата...  -
покраснел Марк и достал из кармана сигареты. - Мы с  ней  встречались  около
полугода, и всегда все было хорошо. Наталья - девушка без комплексов, с  ней
легко и спокойно, она все понимает без слов... С такой подругой  можно  жить
годами и не ощущать течения времени. Больше того, я  собирался  жениться  на
ней. Она красивая, умная, у  нее  почти  есть  профессия,  она  любит  меня,
наконец... И в постели у нас было  все  нормально,  пока  не  случилась  эта
история...
   - Какая история? Расскажите, пожалуйста... И  тогда  Марк  покраснел  еще
больше.
   - Понимаете, некоторые женщины  считают,  что  мужчина  должен  заслужить
право лечь с ней в постель...
   - Это вы про Наташу?
   - В том-то и дело, что нет. Но приблизительно с месяц тому назад у нас  с
ней был разговор на эту тему, и она рассказала мне об одной своей  знакомой,
у которой в семье между нею и мужем  именно  такие  отношения...  Ну  и  мы,
естественно, поговорили на эту тему; Наташа сказала, что  подобная  ситуация
хоть и усложняет жизнь, но зато заставляет по-другому взглянуть на некоторые
вещи, на секс, например... Она, как мне думается, была против примитивизма в
этом вопросе и боялась, что  сексуальные  отношения  между  нами  приобретут
оттенок пошлости или даже цинизма... У нас было  достаточно  времени,  чтобы
поговорить на эту тему...
   - Какую?
   - Я же сказал вам только что...
   - Так что за история приключилась с вами?
   - Я же не  договорил...  -  Марк  вдруг  замолчал.  Ему  показалось,  что
раскрываться перед незнакомым ему человеком в высшей степени пошло.
   Образовалась пауза, и Сергей понял это молчание. Вздохнул.
   - Вы думаете, что я не понимаю, насколько вам неприятно  сейчас  говорить
об этом... Но вы изложите только самую  суть...  Вы,  насколько  я  понимаю,
поссорились с Наташей...
   - Я даже не могу назвать это ссорой. Просто на фоне всех наших предыдущих
разговоров с ней о супружестве и особенно после того рассказа о  ее  подруге
она изменилась... Я почувствовал это. Очевидно, на нее  повлияли  настолько,
что при нашем очередном и, как  оказалось,  последнем  свидании  она  вместо
того, чтобы вести себя как прежде и быть со мной ласковой..,  вы  понимаете,
что я имею в виду?
   - Разумеется, - пожал плечами Сергей, которому уже изрядно надоел Марк со
своими красными щеками и неприятными влажными губами, придававшими его  лицу
похотливое выражение. А ведь они разговаривали от силы пару минут.
   - Так вот, вместо того чтобы  быть  со  мной  поласковее,  -  она  вообще
отказала мне.
   - И это все?  Это  и  есть  та  самая  история,  которую  вы  хотели  мне
рассказать?
   - Она наотрез отказалась раздеться  и  наговорила  мне  кучу  гадостей...
Обозвала меня сластолюбцем и сказала,  что  мы  все,  мужики,  извращенцы  и
садисты...
   - Так, - оживился Сергей и даже встал с кресла. - То есть  она  пришла  к
вам в назначенное время, на свидание, но вместо  того,  чтобы,  как  обычно,
раздеться и заняться с вами  любовью,  обозвала  вас  извращенцем,  то  есть
обобщила все, что только можно было, и ушла, хлопнув дверью. Так?
   - Да, именно так.
   - Скажите, ее тогдашнее состояние можно назвать истерическим?
   - Вполне. Я потому сразу и решил про себя, что это будет нашей  последней
встречей... Ну вы подумайте сами, разве можно жениться на женщине, способной
выкинуть такой фортель? Мне нужна жена, а не глупая гусыня,  которую  кто-то
может убедить в чем угодно...
   - А вам не приходило в голову, что у нее была причина, по которой она так
себя вела? - Малько едва сдерживался, чтобы не оскорбить этого противного  и
холеного собственника, который выбирал себе жену, словно вещь на  базаре.  -
Вы даже не попытались выяснить, что же такого с ней могло  произойти,  из-за
чего она так изменилась и наговорила вам так много обидных вещей? Вы  любили
ее?
   - Мне казалось, что любил, но какое отношение это имеет к вашему визиту и
почему вы разговариваете со мной о подобных вещах?
   - Потому...  -  Сергей  глубоко  вздохнул  и  выдержал  паузу,  чтобы  не
наброситься на Марка с кулаками - до того омерзительным показалось ему  лицо
этого самовлюбленного сластолюбца, - потому, что вы убили  Наташу  и  теперь
всем рассказываете, какая она была плохая  и  по  какой  причине  вы  с  ней
поссорились...
   Марк мгновенно побледнел, а Малько от этой нелепой и неожиданной даже для
себя лжи испытал почему-то прилив энергии. Напугать такого типа - что  может
быть приятнее?!
   - Я никого не убивал...
   - Но после того, как Наталья вошла в вашу квартиру, ее  больше  никто  не
видел... - гнул свою линию Сергей, пытаясь окончательно сбить Марка с толку.
Он видел, как  с  каждой  минутой  этот  рослый  и  красивый  парень  словно
уменьшается в размерах, как опускаются уголки его губ и бледнеет  лицо...  -
Вы ведь учились с ней?
   - Учился... И учусь.
   - Вы же не можете не знать, что она не ходит на занятия... А ведь  у  вас
сейчас зачеты, не так ли? Вы не можете вспомнить, какого зачета больше всего
она боялась?
   - Да тут и вспоминать нечего... Ей надо было сдавать психиатрию...
   - А у вас на потоке есть еще студентки, которые боялись бы этого зачета?
   - Странные вопросы, ей-богу... У нас по  психиатрии  в  прошлом  году  не
сдали зачеты Наташа и еще одна девица... Но в тот день,  когда  она  была  у
меня, она как раз говорила мне про зачет и про то, что она готова к сдаче...
Но я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне?
   - Вы не могли бы назвать фамилию девушки, у которой тоже были ?хвосты? по
психиатрии?
   - Ничего не понимаю... Ну, Маша Ильина, дальше-то что?
   - А как она выглядит?
   - Как фотомодель, но у меня с ней ничего не было...
   - Какого цвета у нее волосы?
   - Она блондинка. Крашеная.
   - А еще у вас есть блондинки?
   - Нет; только Наташа и Маша. Послушайте, что вы от меня хотите?
   - Назовите мне фамилию преподавателя, которому Наташа собиралась  сдавать
зачет.
   - Господи, да Журавлев... Валентин Николаевич.
   - Вы можете рассказать мне о нем?
   - Да что  о  нем  рассказывать?  Старый  вредный  мужик,  много  из  себя
воображает, любит ?посадировать? на экзаменах...
   - Что-что делать?
   - ?Посадировать?, то есть попытать, помучить... Его у нас никто не любит.
Лично я просто плачу ему, чтобы он ставил мне  автоматом  четверки.  У  него
строгая такса...
   - А за Наташу вы заплатили, чтобы он ее не мучил?
   - Кто меня об этом просил?
   - А вам не приходило в голову, что этот самый Журавлев хотел переспать  с
вашей невестой за росчерк в зачетке?
   - Он импотент, это всем известно.
   - Откуда это может быть известно, тем более - всем?
   - Одна моя знакомая была у него дома, хотела  ?отработать?  экзамен,  вот
она как раз и рассказала, что он импотент, что он даже  пальцем  до  нее  не
дотронулся... И ей пришлось платить ему, тоже в долларах.
   - Как она выглядела, эта ваша знакомая?
   - У нее черная коса, смуглая кожа... Красивая девочка, потом она  бросила
академию, вышла замуж и уехала в Швецию. Вы что, действительно думаете,  что
я способен убить Наташу? Уверяю вас, я ее и пальцем не тронул... Просто  она
меня оскорбила... Ни с того ни  с  сего...  А  у  меня  железное  правило  -
обращать внимание на мелочи... Из мелочей состоит вся жизнь, и  если  Наташа
была способна оскорбить меня и обозвать ни с того ни  с  сего,  значит,  она
меня  не  любит,  не  уважает...  Понимаете,  брак  -  это  для  меня  очень
серьезно... И как я потом смотрел бы в глаза своим родителям, если бы у  нас
в семье начались скандалы? Вы бы видели ее  в  тот  день!  Она  воо