была там в тот вечер,  когда  я  убила
Вика... Настоящая Анна. Но если я вам верю,  то  почему  же  не  можете  мне
поверить вы?
   - Дело не в вас, не в тебе, бедная ты моя... А в том, что моя голова, мое
сердце не  могут  принять  такое...  Вик  и..,  эти  клетки?  Нет,  это  уму
непостижимо...
   - Так вот. Я думаю, что эта Анна приехала в Москву  неспроста.  И  голову
Вику отрезали и подкинули ей лишь для  того,  чтобы  именно  ЕЕ  обвинить  в
убийстве бывшего мужа. А у нее" в Москве врагов хоть отбавляй...
   - Но у нее железное алиби...
   - Я просто  уверена,  что  в  Лондон  улетела  другая  женщина...  Ты  же
понимаешь, - Берта тоже перешла на ?ты? и теперь говорила с жаром, громко  и
почти яростно жестикулируя, - что здесь слились две, а  то  и  три  линии...
Почему я так говорю? Да потому что без конца думаю об этом... Я  убила  Вика
по одной причине. Анна приехала в Москву, и ей подкинули  голову  по  другой
причине. А тело Вика бросили в воду, но так, чтобы  его  как  можно  быстрее
обнаружили и определили личность...
   - Но тогда почему же тело не  оставили  там,  где  оно  лежало?  Ведь  ты
застрелила его во дворе дома?
   - Правильно. Но неужели ты думаешь, что голову ему отрезали тоже  посреди
двора, в присутствии прохожих? Думаю, что после того,  как  я  сделала  свое
дело, его  погрузили  в  машину  и  увезли  куда-нибудь  в  тихое  местечко,
где-нибудь поблизости с водой, на набережной... А голову потом привезли и  в
качестве подарка преподнесли его бывшей жене...
   В комнате вдруг стало необыкновенно тихо. Ромих, который вышел  несколько
минут назад из спальни, вернулся  и  смотрел  на  женщин  широко  раскрытыми
глазами. Все, что он только что услышал, было чудовищным...
   Татьяна вздрогнула, увидев приближающегося к ним тихими шагами Илью.
   - Боже, как вы напугали меня... - сказала она,  зябко  ежась,  словно  ей
стало холодно. - Можно я от вас позвоню и  попрошу  Юлю  приехать  за  мной?
Вернее... Извините, у меня в шубе сотовый... Я сейчас ему позвоню...  А  вы,
Илья, не могли бы налить мне водки?
   Берта вдруг почувствовала острую необходимость укола и, повернув  голову,
посмотрела на Илью умоляющим взглядом, но  тот,  поймав  его,  лишь  покачал
головой.
   - Илья, последний раз...
   Они слышали, как в прихожей Татьяна рыдала в трубку:
   - Юля, забери меня отсюда, пожалуйста...
 
Глава 16 
 
   - Удивительнейшая встреча...  -  замурлыкала  она,  лизнув  языком  каплю
мартини со стенки фужера, - и кто бы подумал, что я снова  окажусь  здесь...
Юля - ты прелесть... Ты не вспоминаешь Р.?
   - Вспоминаю, хороший был мужик... - Шеффер откинулся на  спинку  стула  и
похлопал себя по туго обтянутому тонкой белой сорочкой животу. - Я тебя  уже
раз двадцать, наверно, спросил, какого рожна ты  приехала  сюда,  а  ты  все
молчишь... Никогда не поверю, чтобы у  такой...  -  он  вздохнул  и  покачал
головой, - как ты, ЗДЕСЬ могли быть дела...
   Они сидели в ?Праге?, в Кремлевском зале, который  своими  темно-зелеными
стенами с золотом и роскошным камином напомнил ей бурную  московскую  жизнь,
сплошь состоявшую из таких  вот  торжественных  и  важных  в  деловом  плане
трапез, и ужинали теплыми устрицами и копченым угрем.
   - Послушай, я до сих пор  не  могу  прийти  в  себя...  И  как  это  тебя
угораздило остановиться именно на  том  месте  тротуара,  где  в  это  время
проходила я? Разве это не символично?
   Анна знала, что Шеффер не любит женщин, но со стороны  могло  показаться,
что она его откровенно соблазняет.
   Этот умненький и толстенький адвокат обладал колоссальными связями и  мог
одним своим звонком решить все ее проблемы с документами.  Но  вот  как  его
ублажить, как заставить сделать  этот  важный  звонок,  от  которого  теперь
зависела ее жизнь, Анна не знала. Она не любила геев, хотя и уважала  их  за
смелость, с которой они выставляли напоказ свою сексуальную ориентацию... Но
понять мужчину-гея было сложно.
   Она не могла ?давить? на них своим телом - они любили деньги, на  которые
покупали друг друга и конфеты. Почти все геи, которых  знала  Анна,  обожали
сладости. ?Как женщины..."
   Но не закармливать же ей Шеффера конфетами! Разве что достать из  сумочки
наличные - хрустящие  стодолларовые  бумажки  -  и,  расстегнув  ему  штаны,
засунуть баксы в ширинку? Интересно, оценит он этот юмор?
   - Ты часто видишь Вика? - спросила она, делая вид, что ничего не знает  о
том, что голова ее бывшего мужа вот уже  столько  дней  лежит  где-нибудь  в
морге ОТДЕЛЬНО от туловища. - Как он поживает? Я звонила ему, но  там  никто
не берет трубку... Он, случаем, не переехал?
   - Переехал, - Юлий намазал на  булочку  желтое  мягкое  масло  и  положил
сверху ломтик угря, откусил и, закатив глаза к потолку, вздохнул:
   - Твой бывший муженек, Анечка, ПЕРЕЕХАЛ В МИР ИНОЙ...
   - Скажешь тоже... - хохотнула она. - Что с  ним?  Она  продолжала  играть
дурочку. Без удовольствия, нервно, бездарно.
   - А ты не Сара Бернар... - заметил Шеффер и усмехнулся: он  не  верил  ни
единому ее слову, ни жесту, ни мимике... Он ненавидел  ее  за  то,  что  она
вообще была, что жила и дышала, что наслаждалась мужчинами, используя их как
только возможно, что она уже устроилась в Англии,  а  он,  Шеффер,  все  еще
прозябает здесь... А еще он не мог ей простить того, что она оставила  Вика.
А теперь из-за нее, да, только  лишь  из-за  нее  всему  пришел  конец...  И
ресторану, и храмовскому клубу, и самому Вику...  И  все  потому,  что  один
роскошный умный мужик свихнулся после того, как его послали куда подальше...
И кто? Вот эта стерва, Которая теперь сидит на стуле и уплетает за обе  щеки
дорогостоящий ужин в  Кремлевском  зале  ?Праги?...  Правда,  она  почему-то
сказала, что сама оплатит его, и вообще  инициатива  поужинать  в  одном  из
самых дорогих ресторанов Москвы принадлежала ей...  Он  вышел  из  машины  и
хотел по делу зайти в офис расположенной неподалеку французской фирмы, а она
тут как тут - стройная, кокетливая, улыбающаяся, ароматная,  как  конфета...
Да, она очень хорошо пахла и теперь пахнет... Ничто не берет эту  суку!  Так
вот, она предложила ему зайти и поужинать за ее счет... ?На  радостях...?  -
сказала она. На каких еще там радостях?
   - Послушай, при чем здесь Сара Бернар и почему ты говоришь о  Вике  такие
странные вещи?
   - Его убили неделю тому назад, во дворе собственного дома... А ты  в  это
время была там, на его квартире.., тебя  видела  Таня  Виноградова,  подруга
Вика, которая разыскивала его по всей Москве... Это ты его убила?
   Он говорил это нарочно, чтобы позлить ее, чтобы увидеть,  как  будет  она
изворачиваться; чтобы насладиться этим ярким  и  завораживающим  зрелищем  -
падением женщины, которая залетела куда выше его самого и которая тем  самым
принижала его ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ достоинство.
   - Что ты такое говоришь?..
   Она вдруг действительно вспомнила все, что прочитала про Сару  Бернар,  и
словно перевоплотилась в нее, натянув на  себя  ее  оболочку  и  глотнув  из
облака  своего  воображения  ЕЕ  ТАЛАНТ...  Почувствовав,  как  от  лица  ее
отхлынула кровь, а губы задрожали - естественная реакция женщины, только что
узнавшей о трагической гибели бывшего мужа, -  она  опустила  плечи  в  знак
того, что тело ее стало безвольным и слабым, и закрыла глаза.
   - Шеффер, скотина, повтори, что ты только что сказал...
   Она говорила с ним ЕЕ языком, пользуясь грубыми словами,  которые  -  она
это прекрасно знала от своих  бывших  любовников,  -  придавали  ей  шарм  и
сексуальность. И хотя Шеффер никогда не был ее любовником, Анна  знала,  что
она - одного с ним поля ягода и что, не будь он геем, они были бы вместе.  В
постели. Не говоря уже о том, сколько общих дел их связывало в прошлом.
   - Вика убили, и не надо устраивать здесь представления... Это не  Большой
театр, а всего лишь ресторан...
   - Но я же прилетела только сегодня  утром!  Ты  явно  переоцениваешь  мои
способности... И, к тому же, зачем мне было убивать Вика?
   - Да мало ли... Возможно, что он НЕ ТАК ПОТРАТИЛ ТВОИ ДЕНЕЖКИ...
   - Это наши дела... - резко оборвала она его. - И при чем здесь то, что ты
сказал о нем... Его действительно убили? Господи, какое ужасное слово...
   Юлий, прищурив глаза, молча наблюдал игру. Она упомянула  Р.  Зачем?  Она
принимает его, Юлия Шеффера, за идиота? И теперь, глядя на ее пальцы, нервно
барабанящие по столешнице, на блеск лака на ногтях, он  вдруг  подумал,  что
это не лак - красный, густой и бросающийся в глаза, а кровь... Хотя, если уж
говорить про кровь, так у этой дамочки не то что ногти,  а  РУКИ  ПО  ЛОКОТЬ
вымазаны в крови... Р.! Надо же,  вспомнила!  ?Нет,  матушка,  ты  по  самую
макушку в крови, смотри не захлебнись..."
   Произнеся  слово  ?убили?,  Анна  и  сама  уже  поняла,   что   совершила
тактическую ошибку. С Шеффером  нельзя  было  говорить  об  убийстве.  Он  -
единственный, кто мог догадываться о том, что  произошло  в  ту  ночь  после
банкета в ?Метрополе?, когда Р. нашли у  себя  дома  с  разбитой  головой...
Только он видел, что Анна садилась в машину к Р., потому что тоже  вышел  из
ресторана много раньше остальных, чтобы встретиться со своим другом.  Больше
того, они даже обменялись парой фраз, а Р. так и вовсе  уронил  зажигалку  -
золотую, усыпанную рубинами, - которую машинально поднял стоявший на крыльце
Юлий...
   - Что, домой? - спросил тогда Шеффер, протягивая Р. зажигалку, мокрую  от
снега.
   - Домой.. Сейчас вот Аннушку отвезу...
   И никто не знал, что наутро его найдут мертвым... А рядом с его  телом  в
луже  крови  будет   лежать   огромная,   расколотая   пополам   хрустальная
пепельница...
   Анна вернулась в ресторан спустя какой-нибудь час, и все,  кто  находился
на банкете, могли видеть ее. То есть, иными словами, у  нее  на  этот  вечер
было алиби...  И  только  Шеффер  мог  проговориться,  что  она  УЕЗЖАЛА  из
ресторана, что она отсутствовала целый час. Потому что друг Юлия  так  и  не
пришел, и ему пришлось тоже вернуться в ресторан, где он крепко выпил, чтобы
согреться и успокоиться...
   Анна же, войдя в ресторан, сразу же отыскала глазами  Юлия  и  подошла  к
нему. Села рядом с ним на кушетку, где он курил, и, достав из кармана нечто,
зажатое в кулачке, помахала этим у него перед глазами.
   - Бог не выдаст, свинья не съест... - сказала она,  разжимая  ладонь,  на
которой оказалась та самая зажигалка Р., которую Юлий всего час назад поднял
со снега и отдал ему. После чего резко встала и направилась в зал,  где  тут
же привлекла к себе внимание остальных присутствующих там мужчин. На  ней  в
тот вечер было темно-синее бархатное платье с открытой спиной,  а  на  груди
сверкало бриллиантовое колье. Она была  молода,  красива,  кроме  того,  все
знали, что она - банкирша! Что она свободна  и  что  ее  бывший  муж  -  Вик
Храмов, тоже небезызвестная в Москве личность.
   И Юлий бы ничего не понял, если бы не одно обстоятельство:  на  зажигалке
были пятна засохшей крови. Он сидел на кушетке в  холле  с  зажатой  в  руке
зажигалкой, которая буквально жгла ему ладонь,  и  не  понимал,  зачем  Анна
отдала ее ему. Причин могло быть несколько: первая - она убила  Р  и  решила
подставить Шеффера, сунув ему, ничего не понимающему,  улику  (ведь  у  него
тоже не было свидетелей того, что он весь последний час был в  ресторане,  а
не на улице, что означало полное отсутствие алиби); вторая  -  она  покупала
его МОЛЧАНИЕ. Второе было более реальным. И Юлий никогда не пошел бы на  эту
авантюру, если бы не сама зажигалка, сделанная из чистого золота, усыпанного
рубинами, и вдобавок украшенная довольно  крупным  бриллиантом,  полускрытым
под золотым лепестком, на который  приходилось  надавливать,  чтобы  вызвать
искру... Это был явно подарок: кто-то, кто был обязан Р.,  подарил  ему  эту
роскошную вещицу в знак благодарности. Хотя, с другой стороны, Р. мог сам ее
купить, вложив в  нее,  таким  образом,  деньги.  Зажигалка  была  настолько
хороша, что Юлий  потратил,  наверно,  минут  двадцать,  прежде  чем  принял
решение относительно этого щедрого подношения. Будь она попроще, он  бы  тут
же догнал Анну и вернул ей драгоценность, но это был не тот случай...
   Зайдя в туалет и запершись  там,  Юлий  еще  раз  внимательно  рассмотрел
зажигалку, несколько раз подбросил ее на ладони, словно прикидывая,  сколько
она может весить и, соответственно, стоить, а уж когда увидел под  лепестком
бриллиант, блеск которого просто-таки заворожил его, он оценил и тонкий  ход
Анны, подсунувшей ему эту драгоценную безделушку: она наверняка знала о  его
трепетном отношении к подобным вещам и большой дружбе с  ювелирами.  Но  как
могла она вот так откровенно признаться ему в своем преступлении? С чего это
она так доверилась ему? Или только  так,  рискуя,  можно  добиться  в  жизни
всего, что хочешь?
   И только позже Шеффер признался самому себе, что  просто  испугался;  что
это не тайная страсть к драгоценностям заставила его молчать о том, что Р. в
тот вечер уехал из ресторана с Анной; и не зажигалкой, пусть бы даже вся она
была усыпана бриллиантами, эта авантюристка подкупила его: страх -  вот  что
двигало им в тот вечер и позже, когда обнаружили труп Р. и  по  этому  факту
было начато следствие... Допрашивали  многих,  кто  присутствовал  тогда  на
банкете, в том числе и его, но они - Анна и Юлий - не сговариваясь,  в  один
голос утверждали, что никуда  с  банкета  не  уходили  и  что  лишь  изредка
выходили покурить в холл или на крыльцо...
   Прошло три года, зажигалка до сих пор хранилась у него дома, в сейфе;  Р.
похоронили, так и не найдя убийцу, а Анна скрылась за  границей...  Все  обо
всем забыли.
   И вдруг эта история с убийством Вика и эта совершенно неожиданная встреча
с самой Анной...
   Шеффер не верил ни единому ее слову и ждал, ждал того момента, когда  ему
вдруг откроется истинный смысл их совместного ужина: ведь он  стоил  немалых
денег, а это могло означать только одно - он ей нужен, ей,  этой  большой  и
холеной кошке, этой рыси (от его взгляда не  ускользнуло,  что  она  была  в
шубке из рыси, и он подумал еще тогда, что и  это  тоже  символично),  нужен
большой и толстый Шеффер, эдакая глыба доброты, интеллекта  и  обаяния...  А
еще нужны его связи... Он вдруг подумал о том, что Анне понадобился вовсе  и
не он, а кто-то из его окружения, человек, ради которого она теперь  кормила
Шеффера копченым угрем и поила коньяком и мартини.
 
*** 
 
   - Бог не выдаст, свинья не съест, - напомнил он ей.
   Она вонзила свою вилку в толстый ломоть телятины и шумно выдохнула:
   - Юлий, тебе не кажется, что мы с тобой в расчете? Она  преображалась  на
глазах - от иронично-веселой и радостной до грубой и циничной.
   - Просто Р. слишком уж глубоко пытался засунуть свой нос в мои дела,  вот
и поплатился... Он  просто  забылся,  а  этого  делать  нельзя,  даже  таким
хищникам, каким был он...
   И Шеффер, который многие двери - на Арбате и в Охотном ряду (два  адреса,
где можно было решить все проблемы разом) - открывал, можно сказать,  ногой?
уже второй раз ФИЗИЧЕСКИ ощутил страх, который внушала ему эта женщина... От
Анны словно  исходил  холодный  поток  воздуха,  который  выстужал  из  Юлия
животворное тепло, вызывая болезненный озноб...
   "Я ее боюсь... Боже, как же я ее боюсь! Ведь так, как  эта  стерва  убила
Р., она может убить и меня А потом сесть в самолет и улететь к себе..."
   - Скажи, Юлий, а почему ты меня не  спросишь,  зачем  я  пригласила  тебя
сюда?
   - Не знаю... - Шеффер вдруг подумал, что  она  встретила  его  здесь,  на
Арбате, не случайно, что она могла следить за ним от самой его  дачи,  чтобы
потом, напоив хорошенько  в  ресторане,  убить.  Ведь  он  был  единственным
человеком, который знал...
   - Я никогда не спала с геями и хотела бы попробовать.
   Он чуть не захлебнулся  коньяком.  Такого  неожиданного  поворота  он  не
ожидал. Можно было предположить все, что угодно, но чтобы ТАКОЕ?!
   - Ты серьезно?
   - Скажи, неужели тебе никогда не  хотелось  попробовать  с  женщиной?  Со
мной? Ведь многие мужчины об этом просто мечтают... Я не  профессионалка,  я
обычная женщина, но, видимо, устроена несколько  иначе,  раз  они  меня  так
хотят... - Она улыбнулась, вновь превратившись  в  сногсшибательную,  полную
сексуальной энергии и кокетства самку.  -  Мы  только  попробуем...  А  если
ничего не получится, ты пригласишь кого-нибудь из своих  дружков.  Райского,
например...
   Она и это знала. О его гомосексуальной связи с  Райским...  Райский  знал
Кремль  как  родной  дом.  И,  обожая  своего  друга  Юлечку,  посылал   ему
кремлевских клиентов, вернее,  их  родственников...  Он  так  и  говорил  по
телефону: ?Отправил к тебе проворовавшихся?. И Шеффер их защищал.  Как  мог.
Как платили.
   - Тебе нужен Райский? У тебя проблемы? - Он почему-то заранее приревновал
Райского к Анне. - Так бы сразу и сказала...
   - Нет у меня никаких проблем...  Кроме  той,  что  погиб  Вик...  Я  хочу
расслабиться, оторваться, напиться, забыться... Но только без наркотиков,  а
с тобой, с ним... Давай поедем отсюда...
   Конечно, ей был нужен только Райский. Но он был  бисексуалом,  значит,  с
ним можно было договориться относительно нового  паспорта  и  билета.  А  на
Райского можно было выйти лишь через Юлия.
   -  Пригласи  официанта,  мы  поедем  сейчас   же...   Ну   же?..   Хватит
объедаться...
   Спустя пару  минут  она,  улыбаясь,  наблюдала,  как  Шеффер  отсчитывает
сотенные купюры официанту. А он, наверное, думал, что  это  она  оплатит  их
пребывание в роскошном уголке чревоугодия? Как бы не так!
   Черный  ?Мерседес?  покатил   по   Калининскому   проспекту   в   сторону
Кутузовского, после чего свернул на Красную Пресню.
   Шеффер вспоминал, куда положил пистолет: в письменный стол или в сейф. Но
так и не вспомнил. Чувствовал он себя прескверно, настроение его  ухудшалось
с каждым километром, приближавшим его к своему дому, где  у  него  уже  была
назначена встреча с Райским. Это Анна уговорила его позвонить Райскому прямо
из машины и пригласить к себе.
   Дороги подморозило,  они  были  сухие,  но  блестели,  словно  посыпанные
алмазной пылью;  за  окнами  машины  проносились  порозовевшие  от  уличного
вечернего  освещения  улицы,  заиндевевшие   деревья,   прозрачные   витрины
магазинов, дома со светящимися окнами...
   И вдруг он увидел желтую милицейскую машину, затем еще одну У него словно
из ушей вынули пробки: он услышал вой сирены...
   - Ах ты, скотина - прошипела Анна, сидящая по правую руку от него, больно
ударив его кулаком в низ живота.  -  Когда,  когда  ты,  скотина,  успел  ИХ
предупредить?.
   Она выгнулась, расправляя складки шубы, после  чего  достала  из  кармана
пистолет Цветковой и направила его в висок Юлия -  Двигай  по  переулкам,  я
знаю, что ты отлично водишь машину... Если я попадусь, то мертвой  и  только
вместе с тобой...
   "Мерседес? резко свернул налево и полетел по узкой улочке вперед, к арке,
поднырнул под нее и выскочил на широкую набережную... И в  это  время  подал
сигнал сотовый. Анна выхватила телефон из нагрудного кармана кожаного  плаща
Шеффера, нажала кнопку и сунула аппарат прямо к его губам.
   - Говори, скотина... А я послушаю...
   - Юля, - послышался всхлипывающий женский голос, -  забери  меня  отсюда,
пожалуйста...
 
*** 
 
   Следователь прокуратуры Шитов, казалось, ждал Малько.
   - Я смотрю, мы с тобой почти ровесники... Зови меня просто Влад...
   Худощавый, с подвижным лицом, большими, слегка навыкате голубыми  глазами
и крупным носом, Шитов, широко улыбаясь, предложил гостю сесть.
   Малько, которому Шитов понравился с первой минуты, тоже улыбнулся  ему  в
ответ:
   - Лады, а меня зови Сергеем.
   - Сейчас чаем напою, у меня и бутерброды есть... Потом введу в курс дела,
дам машину и можешь сразу же поехать на ?Сахалин?...
   - Куда? На Сахалин? - Сергей с